Константин Малофеев
Империя. Третий Рим. Книга 2

Полная версия

Воссоединение Руси

Первая попытка вернуть отторгнутые поляками земли не удалась. Так называемая Смоленская война (1632–1634) дорого стоила России, но по ее результатам был отвоеван только городок Серпейск. Сначала армия Московского государства, по словам современников, брала крепости, «как птичьи гнезда». Большая часть городов, занятых ею, была населена русскими православными людьми, а потому они сдавались безо всякого сопротивления. В 1632 году большой русский корпус осадил Смоленск. Но на ходе кампании сказывалось то обстоятельство, что силы страны далеко не восстановились после Смуты. Смоленск вернуть не удалось, войска царя Михаила Федоровича отошли оттуда с тяжелыми потерями.

Смоленский кремль

Однако Москва не собиралась оставлять под властью иноплеменников и иноверцев области, населенные русскими православными людьми. Борьба с мощной Речью Посполитой обещала быть затяжной и тяжелой. Но в расстановку сил на большой доске политики вмешался фактор казачества.

В XVII столетии казачество заселяло широкую полосу степных и лесостепных пространств в нижнем течении Дона, Днепра, Волги, иначе говоря, Дикое поле – бывшие степные земли Золотой Орды. По отношению к туркам-османам и татарам оно играло роль христианского щита, сдерживающего их наступательный порыв на Русь. Главной причиной, по которой в Северном Причерноморье и Диком поле постоянно шли войны, было столкновение православного мира и ислама, носившее ожесточенный и непримиримый характер.

Ситуация, в которой оказалось запорожское казачество, да и малороссийское в целом, сложилась гораздо менее благоприятно, чем условия жизни донцов. Над запорожцами постоянно нависала угроза турецкого давления. С другой стороны, польские короли стремились усмирить казаков, полностью подчинив себе их буйную вольницу. Острота конфликта подпитывалась тем, что Польша без конца пыталась перекрестить в католичество (или хотя бы в униатство) все население городов и земель Южной Руси, а также распространить католичество и на казаков. В отношениях между московскими государями и донцами такой проблемы никогда не вставало, поскольку они были одной веры.

Музей истории запорожского казачества (остров Хортица, Запорожье)

© Multipedia / shutterstock.com

Столкновения между поляками и казаками во второй четверти XVII столетия сделались острыми и ожесточенными. В 1648 году запорожские казаки под руководством гетмана Богдана (Зиновия) Хмельницкого подняли большое восстание против польских властей. За несколько месяцев восставшие нанесли три страшных поражения своему противнику: при Желтых Водах, у Корсуня и под Пилявцами. Гордая польская шляхта бежала, бросая орудия, отступали отряды немецких наемников. Войска Хмельницкого заняли Киев.

Две масштабных войны потрясли южнорусские просторы. Борьба шла с переменным успехом. Дважды стороны заключали между собой мирные соглашения, но польская корона постоянно нарушала их условия. В результате казаки нанесли польскому войску страшное поражение у горы Батог. Война вспыхнула с новой силой, все вернулось на свои места, как будто не было двух договоров. Борьба велась с необыкновенным ожесточением с обеих сторон, беспощадно, на уничтожение.

Богдан Хмельницкий неоднократно обращался за помощью к Московскому государству. Однако там медлили с положительным ответом. Многие помнили смоленскую неудачу. Наконец, в 1653 году молодой царь Алексей Михайлович по совету патриарха Никона решил принять казачье государство в московское подданство. В следующем году состоялась Переяславская рада, то есть совещание казачьих «старшин», формально подтвердившее переход Украины под «высокую руку» государя Алексея Михайловича.

Богдан Хмельницкий (1595–1657), (авторы: М. Микешин, В. Николаев; Киев)

В Москву отправилось письмо, содержавшее такие слова: «Мы, Богдан Хмельницкий, гетман Войска Запорожского, и все Войско Запорожское, и весь мир Христианский Российский до лица земли челом бьем… тебе, государю нашему, твоему царскому Величеству, служити прямо и верно во всяких делах и повелениях царских»^[76].

Это событие стало поворотным пунктом в истории всей Восточной Европы. Россия со времен Ивана III претендовала на то, что она наследница одновременно Константинопольской Империи и Древнерусской державы Рюриковичей. С одной стороны, как Царь Третьего Рима московский государь не мог оставить на растерзание агрессивной католической шляхте православных братьев-казаков. С другой, как наследница Киевской Руси Москва не могла отступиться от южнорусской «вотчины». К середине XVII века русская «реконкиста» продолжалась вот уже как двести лет: сначала Москва отвоевывала города и области православной Древней Руси у ордынцев, потом вызволяла их из-под власти поляков и литовцев. И теперь наставал час решающего удара.

Русский царь отправил казакам грамоту, официально объявлявшую, что он берет их под свою государеву руку: «Писали к нам, великому государю к нашему царскому величеству, ты, Богдан Хмельницкий гетман Войска Запорожского, и все Войско Запорожское с посланники своими, с Самойлом Богдановым да с Павлом Тетерею с товарыщи, что вы от много лет нашие государские милости искали, и были челом, и молили, чтоб вам, православным християном, быти под нашею государскою высокою рукою. И ныне Бог Вседаровитый совет благ в наше царского величества сердце вложил, что мы, великий государь, возревновав по Бозе над церквами Божиими и над вами, народом християнским, умилосердились, под нашу государскую высокую руку принять вас изволили. А вы, все то возлюбивше, к нашему царскому величеству вседушно приклонились естя, и веру нам, великому государю, учинили совершенную, и служити нам, великому государю, обещались до века. И мы, великий государь наше царское величество, тебя, гетмана Богдана Хмельницкого, и все наше царского величества Войско Запорожское за то жалуем, милостиво похваляем и хотим вас держать в нашем царского величества милостивом жалованье… а что писали к нам, великому государю, ты, гетман Богдан Хмельницкий, и все Войско Запорожское и посланники ваши били челом, чтоб нам, великому государю, пожаловати, стародавные ваши права, и привилия, и вольности духовного и мирского чину людем велети подтвердити и нашими государскими грамотами укрепити, и мы, великий государь наше царское величество, тебя, гетмана, и все Войско Запорожское пожаловали, прежние ваши права и привилия нашею государскою жалованною грамотою подтвердити велели»^[77].

Царь Алексей Михайлович начал масштабную войну с Речью Посполитой, продолжавшуюся тринадцать лет.

На первом ее этапе русские войска и армия Богдана Хмельницкого совместными усилиями добились триумфальных результатов. В течение нескольких месяцев 1654 года пали Дорогобуж, Смоленск, Орша, Рославль, Мстиславль, Могилев, Дубровна, Шклов, Полоцк, Витебск, а также два десятка других городов. Ар мии Речи Посполитой потерпели целый ряд поражений. В начале 1655 года после большого сражения под Уманью поляки вновь были вынуждены отступить. Русским воеводам сдался Велиж, а затем Ковно и Гродно. Фактически первые годы войны привели к военно-политической катастрофе Речи Посполитой. Это был достойный ответ за бесчинства польского гарнизона, занимавшего Московский Кремль в Смутное время.

Витебск

© Dance60 / shutterstock.com

Но впоследствии положение России сильно осложнилось. Если прежде международная обстановка была в высшей степени благоприятной: против Речи Посполитой единым фронтом выступали Московское государство, казаки, Крымское ханство и Швеция, то затем прежние союзники погрязли во взаимных распрях. Казачество раскололось: одна его часть выступала на стороне России, другая – на стороне Польши, были среди казаков и те, кто переметнулся под власть турецкого султана. Часть освобожденных русскими полками земель полякам удалось отбить. Однако на полную реставрацию положения, существовавшего до победоносных кампаний 1654 и 1655 годов, им явно не хватало сил.

В середине 1660-х годов Русско-польская война затихла: резервы обеих сторон были истощены. Русские не могли продвинуться дальше, поляки не чувствовали себя в силах отбить утраченное. В 1667 году было заключено Андрусовское перемирие, официально завершившее 13-летнюю войну. По его условиям, Россия получила Смоленск, Чернигов, Северские земли, Левобережную Украину и Киев. Причем Киев поляки уступили на время, но вернуть его уже не сумели. Запорожская Сечь оказалась под совместным управлением двух держав.

Киево-Печерская лавра

В 70-х – 80-х годах XVII столетия Украину сотрясали войны и мятежи. Гетманы искали поддержки то у поляков, то у татар, то у турок. России пришлось, отстаивая свое право на украинские земли, на протяжении нескольких лет вести масштабную войну с турками. Особенно кровопролитной была Битва за Чигирин 1677–1678 годов. В конце концов, османы отступили. В 1686 году Россия заключила с Речью Посполитой мир, по которому Киев, «мать городов русских», после 400 лет существования под иноверческой властью возвращался в Святую Русь. Киевская митрополия специальной грамотой Константинопольского патриархата была передана Патриархату Московскому.

Итак, треть столетия тяжелых, кровопролитных войн за Южную и Западную Русь позволили России вернуть земли, утраченные в эпоху Смуты, включая Смоленск. В состав России вошли управляемые казачьими гетманами православные земли Малой Руси. Был возвращен Киев.

Третий Рим Московских государей из династии Романовых продемонстрировал в вооруженных столкновениях с поляками, литовцами, турками и татарами такую мощь, что отныне к нему вернулся статус великой державы, пошатнувшийся было в Смутное время. А вот времена могущества Речи Посполитой ушли в прошлое. Эта шляхетская республика с декоративным монархом, почти олигархия по ханаанскому образцу, сначала выступила авангардом в агрессии Запада против нового центра православия, Москвы, а затем пала в борьбе с окрепшим Третьим Римом.

Москва – Второй Иерусалим

В христианском богословии есть понятия «Новый Израиль» и «Второй Иерусалим». Их основная суть заключается в той мысли, что некогда благодать Господня пребывала в Израиле, изобильно почивая в столице Святой земли Иерусалиме, однако порча веры, исходившая от Ханаана, разрушила благочестие Ветхого Израиля и уничтожила святость Иерусалима, поэтому роль хранителя истинного благочестия должно взять на себя иное государство, иной столице надлежит нести высокое служение города-святыни.

Идея о Новом Израиле и Втором Иерусалиме по своему содержанию очень близка идее о Третьем Риме; более того, по целому ряду позиций они фактически тождественны. Отличие лишь в одном: призванием Нового Израиля и Второго Иерусалима считается прежде всего утверждение в обществе идеала истинной веры, тогда как миссия Третьего Рима предполагает еще и имперское служение государства. Но одно нерасторжимо связано с другим, и обе идеи нацелены на воплощение христианского идеала.

Разные державы пытались примерить на себя роль Нового Израиля, и мировая история даже знает случаи, когда воины некоторых стран, глубоко пораженных Ханааном (как, например, отряды Кромвеля в Англии времен гражданской войны), шли в бой, распевая псалмы и призывая на помощь божественное провидение, поскольку мыслили себя частью Нового Израиля. Однако столь высокое бремя могло взять на себя только то государство, которое было должным образом подготовлено в религиозном отношении, с одной стороны, и которое мыслило себя продолжателем Империи ромеев, с другой. Таким государством было Московское царство XVI–XVII веков.

Русские власти и русские книжники были твердо уверены: Божья благодать ушла из Иерусалима и перешла к Москве. Отныне она – средоточие этой преизобилующей благодати, почивающей на русском православном царстве. Образ Второго Иерусалима, города со множеством светлых храмов, нашел зримое воплощение в особенном, необычайном облике Троицкого храма, что на Рву, который позднее стали называть Покровским собором и собором Василия Блаженного. При Борисе Годунове в центре Кремля началось возведение монументального собора Святая Святых, самим своим названием отсылавшего к Ветхому Израилю и призванного ознаменовать преемство между Иерусалимом и Москвой. Лишь Смута помешала осуществлению этого грандиозного архитектурного проекта.

Московский Кремль и собор Василия Блаженного

В это же время начинается составление фундаментальных летописных сводов, в которых русская история помещается в контекст событий библейской и классической истории. Так возникла Никоновская летопись, крупнейший памятник отечественной историографии. При Иване IV московские книжники приступают к осуществлению сразу двух грандиозных исторических проектов – Воскресенской летописи и Лицевого Свода, 10 томов которого были проиллюстрированы 16 000 цветных миниатюр. Появился также первый своего рода учебник по русской истории, рассчитанный на широкую публику, – «Степенная книга», где вся история державы была распложена не по годам, а по степеням, или «граням», родословия Рюриковичей, при этом особое место уделялось святому Владимиру Крестителю и его бабке – святой Ольге. На протяжении всего XVII века, при первых Романовых, Церковь продолжала составление грандиозных летописных сводов истории благочестивой державы.

Страницы Лицевого летописного свода

Эта масштабная работа привела к формированию образа русского прошлого как продолжения и составной части священной и имперской истории. Москва, Россия, ее князья и цари становятся как бы венцом исторического повествования о становлении христианского царства.

В 1650-х годах патриарх Никон по договоренности с царем Алексеем Михайловичем (1645–1676) начал строительство под Москвой монументального Новоиерусалимского монастыря, все главные постройки которого должны были отсылать к священной топографии Иерусалима первого. Эта грандиозная строительная эпопея по своей глубинной сути отражала полнее осознание русским государем и главой Русской Церкви истинной роли России в мире как благочестивого царства, Катехона, хранителя веры.

И все вместе, и каждая в отдельности детали новой обители выступали своеобразной иконой пребывания Ии суса Христа во святом граде Иерусалиме. При строительстве монастырского собора за основу были взяты обмеры Иерусалимского храма Воскресения Христова и использовалась его разборная модель, выполненная из слоновой кости, перламутра и кипариса. Внутри величественной постройки были устроены Голгофа и Гроб Господень.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ (1645–1676)

Однако поскольку иерусалимский собор был фактически неупорядоченным конгломератом зданий, датируемых XII–XVII веками (изначальный грандиозный храм Воскресения Христова, сооруженный императором Константином Великим, был уничтожен по повелению безумного халифа Аль-Хакима в 1009 году), в Москве отказались от его точного воспроизведения. Московский Новый Иерусалим должен был превзойти Ветхий, приблизившись к первообразу – Небесному Иерусалиму.

По словам историка Д. Володихина, «…вся местность вокруг обители наполнилась евангельской символикой. Холм, на котором воздвигали собор, назвали Сионом, а соседние холмы – Елеоном и Фавором. Ближайшие села обрели названия Назарет и Капернаум. Даже подмосковная речка Истра – там, где она протекала по монастырским владениям, – стала именоваться Иорданом. А ручей, обтекающий монастырский холм, превратился в Кедронский поток. Очевидно, в будущем Новоиерусалимской обители предназначалась роль крупного просветительского центра. Во всяком случае, Никон передал монастырю славяно-греческое собрание книг – по количеству томов очень значительное, а по составу просто драгоценное. Оно могло бы стать основой для библиотеки крупного учебного заведения. И частично стало. Сюда же Никон перевел из Валдайского Иверского монастыря команду белорусских типографов со всем книгопечатным оборудованием»^[78].

Новоиерусалимский монастырь

После того как Никон оставил патриаршую кафедру, строительство затормозилось, а потом совершенно прекратилось. Причиной этого стал не только конфликт между государем и патриархом, но еще и колоссальные расходы на войну с Речью Посполитой. Однако и в церковной иерархии, и в царской семье идеи довести строительство до конца продолжали беспокоить умы. План патриарха Никона выглядел как нечто глубоко органичное для России, а отказ от него стал бы серьезным поражением в сфере духа.

Возможность возобновить работы появилась при царе Федоре Алексеевиче (1676–1682). Государь лично посетил пришедшую в запустение «строительную площадку», восхитился масштабностью замысла и решил довести его до конца. В 1679 году работы возобновились.

Огромную роль в строительстве Новоиерусалимского монастыря сыграл патриарх Иоаким. Он занимал Московскую патриаршую кафедру 16 лет и проявил себя как твердый консерватор в вопросах благочестия, церковного устройства и отношений с царской властью. О временах, когда Иоакиму пришлось выстраивать отношения с царем Алексеем Михайловичем, очень хорошо сказал историк А. Богданов: «Иоаким знал, чего хочет добиться для Церкви, умел достаточно осторожно и предусмотрительно проводить свою линию, не раздражая богомольного и потому особенно склонного вмешиваться в духовные дела самодержца»^[79]. До окончательного завершения строительства величественной обители довел именно патриарх Иоаким. В 1685 году, уже в правление царевны Софьи Алексеевны, он освятил соборный храм монастыря, посвященный Воскресению Христову.

Интерьер соборного храма Новоиерусалимского монастыря

© Lyudmila Shabanova / shutterstock.com

Интерьер храма Гроба Господня в Иерусалиме

© Sweetland Studio / shutterstock.com

Вдохновившись созданием под Москвой архитектурного образа Святой земли, молодой царь Федор Алексеевич повелел воплотить идею Москвы как Второго Иерусалима на территории самого Кремля. Наиболее значительной постройкой, созданной по царскому указу, стала удивительная для русских «Голгофа», богато украшенная алебастровой лепниной. Вот как ее описывает историк И. Забелин: «В 1679 году, среди верховых церквей… государь повелел устроить „Голгофу”, где быть „Страстям Господним”. В узком коридоре, который разделяет… церкви, живописец Дорофей Ермолаев сделал алебастровый свод, или пещеру, которую ученики его расписали „черпашным аспидом”, то есть под мрамор. В этой пещере, на каменной горе, расписанной также красками, поставлено было, на большом белом камне, кипарисное Распятие… вырезанное рельефно старцем Ипполитом, искуснейшим резчиком того времени. Пещера эта была украшена алебастровыми колоннами… посреди этих колонн, против Голгофской горы, поставлена была плащаница, или Гроб Господень, над которым висели на проволоках шестьдесят алебастровых херувимов, расписанных красками… с золочеными „нетленными венцами” и крыльями. Около Гроба Господня висели также 12 стеклянных лампад, а у стен стояли живописные картины, изображавшие евангельские притчи»^[80].

В архитектурных проектах второй половины XVII столетия отразилось глубокое осознание как московскими царями, так и церковной иерархией роли России как Второго Иерусалима по благодати и как Третьего Рима по престолу.

Царь Федор Алексеевич

Царь-юноша Федор Алексеевич – сын царя Алексея Михайловича и старший брат царя Петра Алексеевича. Он правил всего шесть лет: с 1676 по 1682 год. Взойдя на престол в 15 лет, он скончался в возрасте 20 лет по причине общей слабости здоровья и тяжелого личного кризиса, вызванного смертью супруги и сына-младенца.

Тем не менее это краткое царствование принесло зримые плоды. Федор Алексеевич встал на путь реформирования русской армии и государственного строя. Его младший брат Петр в будущем также изберет этот путь. Но отличие между ними состояло в том, что Федор Алексеевич не имел намерений разрушать традиционную культуру России и притеснять Церковь. Он охотно использовал зарубежных специалистов и укреплял армию иностранными офицерами, но не назначал европейцев на высокие государственные должности. Федор Алексеевич проводил реформы в духе продуманной и неторопливой эволюции. Ему и в голову не могло прийти, что для блага России нужно поднять страну «на дыбы», напялить на всех парики и наводнить правительственные учреждения немцами, а Церковь – лишить патриарха. Царь был хорошо образованным реформатором, решившим несколько масштабных задач и показавшим пример того, как развивать и усиливать Третий Рим, не подрывая его основ.

Царь Федор Алексеевич завершил многолетнюю войну, которую вел Алексей Михайлович в Малороссии. Его армия преградила путь туркам, татарам и той себялюбивой части казачьей старшины, которая стремилась оторвать казачество от России, пусть даже ценой подчинения иноверному государю. В 1677–1678 годах русская армия провела масштабную оборонительную операцию под городом Чигирин и остановила полчища турецкого султана, усиленные отрядами крымского хана и марионеточного казачьего гетмана. По итогам кампании в 1681 году был заключен Бахчисарайский мирный договор.

ФЕДОР АЛЕКСЕЕВИЧ (1676–1682)

Этот документ фиксировал новую политическую реальность: Турция была уже недостаточно сильна, чтобы вести завоевания в северо-восточном направлении; Крымское ханство – недостаточно сильно, чтобы в одиночку создавать угрозу для России; а Россия пока еще недостаточно сильна, чтобы решительным ударом освободить христианские земли, попавшие под власть мусульманских монархов. В итоге восток Малороссии и Киев остались под контролем России, а южнее возникла нейтральная буферная зона без четкой политической принадлежности.

Однако избавление своих единоверцев и соплеменников от власти иноверцев было для православных царей лишь делом времени: когда Россия достаточно окрепнет, они по велению долга двинут рати на Тавриду и в прилежащие области, чтобы довершить это славное дело.

Среди основных преобразований царя Федора Алексеевича следует назвать финансовую реформу и реорганизацию вооруженных сил: был взят курс на отказ от архаичного поместного ополчения и создание регулярной, хорошо обученной и спаянной крепкой дисциплиной армии. Царь возобновил строительство Новоиерусалимского монастыря под Москвой, прерванное при Алексее Михайловиче. Государь прекрасно понимал, что в условиях раскола Церковь нуждается в духовном укреплении и материальной поддержке.

Одной из главных заслуг Федора Алексеевича стала отмена местничества. Этот обычай давал представителям узкого круга знатных родов твердые гарантии занятия ключевых государственных должностей не в соответствии с их способностями, а по «праву крови». В XVI столетии местническая система была необходимым элементом традиционного уклада общества: с одной стороны, она предотвращала возможные конфликты между членами аристократических фамилий, а с другой – удерживала русскую знать от того, чтобы помышлять о бунте против царя.

Башни Московского Кремля

© Popova Valeriya / shutterstock.com

Но в XVII веке, когда возникли и стали быстро развиваться новые виды войск и новые способы ведения боя, требующие профессиональных солдат и офицеров, местничество превратилось в пережиток прошлого. Во-первых, оно тормозило создание современной боеспособной армии, которой должны командовать самые лучшие генералы, а не самые знатные аристократы. Во-вторых, местничество препятствовало слаженному ведению боевых действий на фронтах Малороссии. И, наконец, оно консервировало льготы и привилегии нескольких десятков аристократических родов, связывая самодержцу руки в кадровых вопросах.

Несмотря на слабое здоровье, Федор Алексеевич действовал решительно и энергично. В январе 1682 года на Земском соборе по настоянию царя и благословению патриарха Иоакима местничество объявили упраздненным. Более того, государственные документы о родовых правах знати, «разрядные книги», подверглись публичному сожжению. Таким образом, родовое, аристократическое начало в русском обществе окончательно уступило место началу служебному, государственному. И произошло это задолго до Петра I.

Часовня протопопа Аввакума (урочище Пустозерск, Ненецкий автономный округ)

Царь Федор Алексеевич любил своего младшего брата и был его крестным. Когда умер их отец, царь Алексей Михайлович, Федору было 15 лет, а Петру – 4 года. Учеба царевича Петра пришлась на годы правления брата Федора и проходила под его личным руководством.

К сожалению, блистательно начавшееся царствование было прервано безвременной кончиной 20-летнего монарха. Но заслуги его оказались значительны: Федор Алексеевич упразднил местническую систему, сдерживавшую развитие государства, и взял курс на военную модернизацию армии, что обеспечило победы над поляками, крымцами и турками. Царь, в отличие от младшего брата Петра, почитал Церковь и лично патриарха Иоакима. Однако в годы его правления пагубные последствия раскола стали все сильнее сказываться на жизни страны. За «оскорбление царского величества» был сожжен «апостол» староверов протопоп Аввакум, который позднее был признан своими последователями святым мучеником.