Константин Николаевич Кудрев
Море смеялось
Глава 1. Море смеялось
Маленький мальчик сидит на горшке и читает букварь. В это время его мама лепит на кухне пельмени.
– Мама, а что такое аборт?
Мама теряет дар речи, рассыпает муку и начинает, заикаясь от волнения, объяснять сыну, «то бывают такие ситуации, когда по той или иной причине или…»?
– А где это ты нашел? – спрашивает мать.
– А здесь, мамочка, в букваре написано: «А море смеялось и пело, и билось о борт корабля».
Анекдот
Концертный зал постепенно заполняется людьми. Одни очень суетятся и шумят, другие наоборот – неспешно и степенно усаживаются в мягкие кресла и разговаривают так тихо, почти шепотом. Из оркестровой ямы доносятся звуки отдельных фрагментов и мелодий. В этих звуках чувствуется какой – то пред концертный мандраж, некая нервная амплитуда, эдакое предэкстазное настроение, которое передается всему залу!?
Наконец – то дают третий звонок! Медленно гаснет в зале свет. Бабушки – вахтерши закрывают двери, попутно поторапливая опоздавших. Ах эти знаменитые ленинградские бабушки! Ну что за прелесть!
Вы говорите, "язык до Киева доведет!?" Нет, это чудесные питерские бабуленьки не только покажут, но и расскажут или даже доведут до нужного вам места. Сколько раз они не только разрешали нам посещать концерты и спектакли, но и усаживали на лучшие места.
Взмах дирижерской палочки! Начинается увертюра, что – то до боли знакомое из советской патриотической классики. Медленно открывается тяжелый бархатный занавесь и начинается действо! «Море смеялось»!
– Что это? О чем это "Море смеялось"? – удивленно шепчет своему спутнику соседка справа.
– Не знаю, – тоже шепотом отвечает он ей, – наверное – комедия!?
– А вы, молодые люди, не знаете? – спрашивает он нас.
– Пожалуй, что комедия, – соглашаемся мы. – Да, точно – комедия!
Мы с моим другом и одноклассником Алексеем находимся в нетерпеливом ожидании веселого действа, которого могло не быть!? На некоторое время перенесемся назад, в прошлое, на гигантской машине времени. Лето, июль тысяча девятьсот восемьдесят второго года, Зеленогорск. Плавательный бассейн пансионата «Восток». Мы, абитуриенты, должны сдать очередной экзамен. На этот раз – по плаванию! Необходимо проплыть пятьдесят метров вольным стилем. Бассейн небольшой, всего двадцать пять метров в длину.
– Все умеют плавать? – спрашивает щеголеватого вида майор в форме морской пехоты. Специально пошитая в славном городе Севастополе белоснежная фуражка с черным кожаным лакированным козырьком, золотом расшитый, как у адмиралов «краб». Адмиральская кремовая рубашка идеально выглажена и подогнана по мускулистой и статной фигуре, впрочем, как и черные офицерские брюки. В начищенные до блеска черные ботинки можно смотреться, как в зеркало! Одним словом, наш майор – истинный Штирлиц! Предмет зависти мужчин и восхищения женщин! По всей видимости, с одной из них у него на вечер и было назначено свидание. Благо, что отдыхающих в пансионате дамочек и молодых мамочек было предостаточно!
– Все умеют плавать? – громогласно спросил щеголеватый и в кого-то влюбленный майор.
– Все, – не совсем дружно ответили мы, предварительно разбитые на «восьмерки», по числу дорожек.
– Первые – пошли! – скомандовал офицер. Вторым – приготовиться!
"Восьмерки" проплывали за «восьмерками». Настала очередь Алексея.
– На старт…, внимание…, – казалось, что майор что-то чувствует и сознательно "тянет".
– Марш!
Как там в рассказе у Жванецкого: "Все прыгнули, и он тоже прыгнул…! "Все прыгнули в воду, но не все поплыли. Леха лежал на дне бассейна «топором» и пускал пузыри.
– Ебть! – только и успел крикнуть майор, на лету отбрасывая белоснежную фуражку и скинув лакированные туфли. Алексея офицер конечно спас, причем парень даже не успел "нахлебаться воды", а вот о вечернем любовном рандеву пришлось забыть. И хотя, как в последствии выясниться, майор, а к окончанию нашей учебы ставший начальником кафедры физподготовки и "настоящим полковником", и тем не менее помня о своем унизительном возвращении из бассейна, на мандатной комиссии попытался отчислить незадачливого пловца. Но в конечном счете, будучи в душе человеком добрым и справедливым, согласился с достаточно убедительными доводами комиссии. Во-первых, Алексей окончил школу с золотой медалью, во-вторых, его дед был не только соратником Келдыша и Александрова и создателем атомной энергетической установки для первого в мире атомного ледокола и первой советской атомной подлодки, но и директором завода по строительству этих самых лодок в Нижнем Новгороде. С такими весомыми аргументами трудно не поступить на «краснознаменный» кораблестроительный факультет Высшего Военно-морского Инженерного ордена Ленина Училища имени Феликса Дзержинского и успешно окончить самое закрытое и самое элитарное учебное заведение Советского Союза. И так, разрешите представиться Меня зовут Константин Кудрев! И я – выпускник знаменитой «Дзержинки» тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года и в этой книге я расскажу с присущей мне долей юмора о наших "традициях и обычаях", а также о годах учебы и моих друзьях и наставниках, которых Судьбой и Проведением было угодно мне встретить на жизненном пути. И за что я им очень благодарен!
Пожалуй неслучайно первый год учебы в училище называют "приказано выжить". Именно первые дни, недели и месяцы бывают самыми трудным, так как ломается привычный жизненный уклад и ритм, появляются обязанности и "лишения воинской службы", которые в последствии и формируют знаменитый флотский характер и выбор дальнейшего жизненного пути. Как говориться – "через тернии к адмиральским звездам!". И хорошо, когда учишься на чужих ошибках, но иногда приходиться признавать собственную глупость и беспечность. Вот и сейчас мы с моим другом Юриком «идем» в первую в своей жизни самовольную отлучку. И это буквально спустя пару месяцев нашего пребывания в "системе"?! Скучно сидеть в душном классе на «самоподготовке», когда за окном буквально «бурлит» жизнь красивейшего города. Мы быстро перелезаем через ворота картонажной фабрики, пробегаем школьный двор и оказываемся на набережной. Затем пробегаем к Эрмитажу, затем по Дворцовой площади через Поцелуев мостик и мы в Малом органном зале и уже слушаем Моцарта или Баха. Не сказать, чтобы мы были большими почитателями классической музыки, были конечно и «культпоходы» в бани и пивные, однако посещение концертов, выставок и спектаклей считаю делом полезным и обязательным! Лучшее лекарство для морального здоровья и душевного равновесия. Мы – это я и мой друг Юрик. Если быть точным, в роте у нас было три Юрия и это было по всей видимости связано с полетом в космос Юрия Гагарина. Юрики были абсолютно разные, как по характеру, так и внешне. Первый был настолько флегматичным, что казался вечно "спящим красавцем" и ждущим, что какая – то прекрасная принцесса его разбудит поцелуем. Что собственно однажды и произошло. Другой, наоборот, был предельно собран, расчетлив и рационален как разведчик, как его отец. Именно влияние и авторитет отца определяли модель поведения, как инстинкт самосохранения в достаточно агрессивной курсантской среде. Однажды папаша сам оказался в очень сложной ситуации. Будучи советником Патриса Лумумбы по вопросам разведки и контрразведки в республике Конго, он не только «прощелкал» военный переворот, но и стал свидетелем казни человека, чьим именем назван университет "по подготовки революционеров – террористов для революционно – освободительной деятельности в странах Азии, Африки и Латинской Америки". По утверждению самого отставного шпиона, сначала Патрису Лумумбе отрубили саблей одну за другой руки и ноги и скормили их крокодилам!? А затем, отрубив голову, тело бросили все тем же крокодилам. Советский разведчик только чудом вырвался из «лап» изуверов и помчался на огромной американской машине в Кению. И когда уже казалось, что спасение так близка, произошла встреча, едва не ставшая роковой. По среди широкой африканской саванны, прямо по середине дороги рос огромный баобаб, в раскидистой кроне которого, будто Соловей Разбойник, сидел здоровенный полуголый негр, весь увешанный, как новогодняя елка пулеметными лентами и гранатами-"лимонками" с пулеметом Дегтярева в руках:
– Вылезай из машины, вонючая американская свинья, – на ломаном английском крикнул «африканский» Железняк" и угрожающе направил ствол пулемета на Юркиного отца.
– Я не американец, сэр, – ответил перепуганный советский разведчик и доставая из нагрудного кармана партийный билет и с трудом сохраняя хладнокровие, добавил, – я коммунист из Советского Союза!?
– Я знаю ваши церэушные штучки, – неожиданно «перешел» на чистейший русский африканец. Я в «мореходке», в Одессе учился. И, когда уже показалось, что угасла последняя надежда на спасение, советский разведчик разразился таким отчаянным матом, что выражения типа "негр черножопый" и "сука черномазая", пожалуй, были самыми приличными. И тут по его утверждению, с «негритосом» произошла настоящая метаморфоза:
– Привет, товарищ! – вдруг «расцвел» широкой белозубой улыбкой африканец и добавил, подняв вверх кулак правой руки, – но пас саран!
По утверждению Юркиного отца, конголезец не только пожелал "доброго пути", но и пообещал убить "всякого, кто попытается преследовать его русского друга". Правда, на этом приключения бывшего военного советника Лумумбы не закончились. В Найроби он обнаружил «контроль» практически на всех путях "отхода".
Пришлось обратиться за «помощью» к одному известному ливанскому шейху, ведущего свою родословную от пророка. Этот человек несколько раз оказывал неоценимые услуги советской внешней разведке и лично ее резиденту – Юркиному отцу. В Кении у шейха был бизнес по покупке слоновой кости. По специальному заказу был сделан деревянный ящик с "двойным дном", где благополучно улетел сначала в Бейрут, а затем обычным рейсом в Хельсинки, а затем поездом в Москву советский разведчик. На этом закончилась первая история, но началась вторая. После буквы «А» в алфавите следует буква «Б». Вначале восьмидесятых эти трагические события произошли действительно в Бейруте. К истории вопроса. Дважды нашей пятой оперативной эскадре удавалось срывать планы израильских и англо-американских спецслужб развязать гражданскую войну в Ливане, устроив бойню между мусульманами и христианами. Но в третий раз американцы на внешнем рейде Бейрута оказались раньше. Началась гражданская война, продолжавшаяся несколько лет и унесшая жизни несколько тысяч людей. Одна из про иранских мусульманских радикальных группировок похитили троих советских специалистов по бурению сверхглубоких скважин и женщину-переводчика из Ташкента. Один из советских инженеров был русским по национальности, второй – чеченцем, третий родом из Азербайджана. Женщина-переводчик была «полукровкой». Мама русская, отец – узбек. Это похищение очень нехарактерно для Востока, хотя все эти люди были «русскими» и «коммунистами», а значит, и отступниками от веры!?
Но не для "нашего бейрутского друга" – шейха. Руководство операцией по освобождению заложников на «месте» было поручено Юркиному отцу. В Бейрут были направлены четыре группы: первая разведывательно-аналитическая, вторая – технического обеспечения, транспорта и связи, третья и четвертая были «этническими», то есть состояли исключительно только из туркменов и чеченцев, так как считается, что такая группа в "силовом варианте" работает более слаженно и с максимальной эффективностью. Что собственно и было блестяще воплощено в "акции".
Сначала определились с похитителями. Похищение было спланировано большими мастерами по части провокаций на Ближнем Востоке – израильтянами через «двойного» агента, заместителя руководителя личной охраны и по совместительству родственника Ясира Арафата!? Ведь на Востоке все продается и все покупается! Но не понятно, зачем похищение осуществил начальник службы безопасности иранского посольства. И за всем этим «дерьмом» стоял… иранский посол! Видимо таким образом иранцы попытались путем шантажа заставить советское руководство не оказывать Ираку военно-техническую помощь или существенно сократить ее.
Получив полную информацию и проанализировав ее, было принято наверное единственно правильное, хотя и не бесспорное решение. Если мне не изменяет память, впервые в своей истории советская разведка применила «модный» теперь киднеппинг. При захвате детей иранского посла был убит телохранитель, а водитель был только легко ранен. Дети не пострадали и уже вечером того же дня были дома. Но быстрота и легкость исполнения акции должны были убедить папашу-посла в серьезности намерений «русских». Но самым весомым аргументом стал мешок с отрезанными головами боевиков, участвовавших в похищении и издевательствах советских специалистов. Причем расширенные от ужаса зрачки глаз и вывалившиеся языки указывали, что головы отрезали у еще живых террористов как это принято на Востоке! К сожалению, на момент освобождения один из заложников уже умер от лишений и пыток. Другие, включая женщину, были в крайне тяжелом состоянии. Всех освобожденных, включая труп, переправили в Сирию и оттуда на пароходе в Союз. Разведчикам же предстоял другой маршрут.
Рано утром на катере «вышли» в море. И когда показалось, что все неприятности уже позади, вдруг в небе показался американский самолет-разведчик. Сделав два круга над суденышком, причем второй достаточно низко, чтобы иметь возможность внимательно рассмотреть «пассажиров», самолет «зашел» на боевой разворот!? От бессилия и безысходности захотелось "завыть на луну". Туркмены даже сели на «корточки» и стали молиться. Но ангел-хранитель явился в виде советской дизельной подлодки шестьсот сорок первого «буки» проекта, неожиданно всплывшей "по борту" суденышка. Из открывшегося рубочного люка вылезли два полуголых боцмана в спасательных оранжевых бушлатах, одетых прямо на голое тело, и лихо «приняли» и «завели» на кнехты швартовые «концы». Потом из рубки показались два офицера. Один «поднял» на флагштоке белоснежно – сине – красный советский военно-морской флаг, другой, наклонившись в люк, достал переносной зенитно-ракетный комплекс и взгромоздив его себе на плечо, прицелился в приближающийся самолет. Все это было проделано с таким царственным спокойствием и рыцарским достоинством, что вызвало у спасенных неописуемый прилив благодарности, радости и восторга в след улетающему прочь "американцу"!
Двухсуточный переход на дизельной подлодке оказался очень тяжелым прежде всего для «азиатов», но они терпеливо "перенесли все тяжести и лишения воинской службы", но и "оморячились"!? Есть такая традиция на флоте посвящения в «моряки». Мне как-то довелось на кронштадтском судоремонтном заводе облазить "шестьсот сорок первую букаху" как, говориться, "вдоль и поперек" или "от киля до клотика". Я спросил электромеханика:
– Почему на «броняшке» весит табличка – "Каюта 4-местная офицерская", а койко-мест только три?
– Потому что один всегда на вахте, – получил я прямой и лаконичный ответ.
Все же правы американцы, утверждая так: «Служба на подводном флоте является самой тяжелой, но русские умудрились сделать ее невыносимой!?» Вот и тот переход в "солнечную братскую страну Болгарию" надолго заполнился Юркиному отцу. Хотя и для флотского офицера и "старшего на борту" были некоторые сделаны привилегии. Во-первых, бывший выпускник «дзержинки» и капитан первого ранга, а значит знающий правила поведения, соблюдающий неукоснительно установленные флотские традиции и этикет. Во-вторых, резидент – высоко эрудированный человек с острым интеллектом и тонким чувством юмора и тактом. Такой человек всегда будет желанным гостем в любой кают-компании! Группа благополучно вернулась в Москву, и все участники операции получили боевые ордена, а офицеры лодки – медали «ЗБЗ», что дало им право досрочного поступления в академию "имени Гречки, что на Черной речке". Но оставим пока «семейку» разведчиков в покое и обратим внимание на третьего Юрия и моего лучшего друга не только на протяжении учебы в училище и службы на флоте, но и поныне.
Пожалуй, Юрик является главным героем моего повествования. Хотя, сначала я планировал посвятить Юрику лишь отдельную главу, но на поверку оказалось невозможным отделить "мухи отдельно, а котлеты – отдельно"! Кстати о мухах!? Была такая веселая история, но об этом потом.
Итак, Юрка в лагере для новобранцев появился на два часа раньше меня и даже успел пообедать. Мне же в спутники Бог дал товарища и хорошего парня Володьку, уже отслужившего на флоте «срочную» и потому человека опытного и бывалого, мечтавшего стать боевым пловцом или специалистом ПДСС-ПСС. Вовка первым меня «просветил» про «особенности» флотской службы, за что я очень благодарен. К большому моему сожалению, для осуществления своих планов Вовке не хватило нескольких вступительных баллов. И хотя его на мандатной комиссии и уговаривали его поступить пока на первый спец. факультет с последующем переходом на наш «красно-знаменный» третий, но он отказался! А зря, ибо отчисления случаются и «вакансии» открываются даже в таких «закрытых» из-за своей специфики классах.
Итак, мы с Юркой оказались в одной палатке, а затем и в одном классе и одном отделении. И даже "люли"(кровати) наши находились рядом сначала в кубрике, а затем и в каюте в "четырнадцатом доме".
Пару раз мы вместе снимали комнату в городе, но об этом позже. Одним словом, " бок о бок, пройдя Крым и Рым"! Через трудности и радости побед мы из глупых мальчишек превратились в зрелых мужчин, пронеся уважение и дружбу по сей день!
Юрка оказался высоким брюнетом спортивного телосложения с хорошо развитой мускулатурой, особенно «накаченной» грудью. По этой причине его часто «подкалывали», а однажды я даже подшутил над ним. Дело было накануне Нового Года на третьем курсе. Проходя мимо Гостиного Двора, мы увидели огромную очередь за каким-то дефицитом. Зная, что мой друг мечтает о джинсах-"бананах", столь популярных в те годы, я предположил, что «выбросили» именно их. Юрка с большим трудом и с завидной энергией, буквально как бульдозер, пролез сквозь орущую от возмущения и негодования толпу и обнаружил… английские лифчики с застежкой "под мышками"!? Теперь в пору было возмущаться уже Юрке, я же, в душе смеясь над незадачливым дружком и скромно опустив смеющиеся глазки, ехидно спросил:
– Себе хотел купить или подруге на Новый Год?
– Да ну тебя, Костяк, на…, – и добавил, – не кому не рассказывай, ладно?!
– Ладно уж, не скажу! – согласился я и спросил, – а прикольно получилось?
– Да уж, прикольней некуда! – согласился Юрик. И мы вместе засмеялись!
Эта шутка получила вскоре неожиданное продолжение. Одна моя приятельница, по всей видимости решив меня оконфузить "аглицкой системой", предложила "решить головоломку" с раздеванием и снятием нижнего белья. Девушка наивно полагала. что я не осведомлен в "данном вопросе, и вся эта история с нижним бельем не получит логического продолжения. Святая простота! Как говорила моя мама: " Простота – хуже воровства!" И я оказался на «высоте», точнее – на девушке?! Причем так быстро, что "любительница розыгрышей", кажется, сама того не ожидала!
Но вернемся к Юрику! Предки его в старину, будучи польскими гетманами и "ясновельможными панами и панночками", владели половиной Украины, откуда собственно Юрик и был родом, точнее – из славного города Ворошиловграда, ныне Луганска. Будучи "графских кровей", у него в роду были все мужчины военными, поэтому вопрос выбора жизненного пути не стоял на повестке дня. Выбор «пал» на «Дзержинку»! И вот теперь именно с Юриком мы бежим спустя всего месяц после начало учебы в свою первую «самоволку» и дай Бог не последнюю, ибо в противном случае – на Северный флот, в матросы! Однажды едва так не случилось?! Примерно в начале марта мы как обычно вышли после " культурной программы" из Малого зала филармонии на Невский и нос к носу столкнулись с армейским гарнизонным патрулем. Мы чудом успели заскочить в отъезжающий в сторону Адмиралтейства троллейбус, наивно пологая, что и на этот раз нам «повезло»! Но другого мнения были "сапоги, точно легавые побежали нам вслед. Не успели мы выйти из транспорта, как в метрах сорока-пятидесяти увидели бегущих патрульных – "третьекурсников из ЗРКУ"! Вот это номер! Мы быстро "взяли ноги в руки" и побежали через Шурик", вдоль дворцовой стены Адмиралтейства во двор школы и через ворота «картонажки» уже были "у себя в расположении части". Благо, что мы были в прекрасной физической форме и каждое утро делали пробежки и зарядку, а так же три раза в неделю занимались борьбой в зале?! Что же касается наших «визави», то сил им хватило лишь добежать до училищного забора, с которого их благополучно «снял»… училищный же патруль и доставил в рубку дежурного по училищу. И вот тут по свидетельству очевидцев состоялся настоящий водевиль в лицах?! Нужно сказать, что в этот самый момент дежурным по училищу «стоял» настоящий "морской волк" и капитан первого ранга Капранов! Личность на флоте легендарная. Чуть позже я расскажу о нем поподробнее. А пока отмечу, что это был человек среднего роста, очень крепкого телосложения с густыми по брежневски бровями неизменной «подружкой» во рту – капитанской курительной трубкой. Этот блестящий офицер не только обладал несколькими боевыми орденами, полученными в мирное время, но и зычным командным голосом! Наверное потому он был не только начальником «первой» кафедры, но и командиром офицерского батальона на всех парадах и смотрах! И к такому же уважаемому офицеру (тут я вынужден поднять указательный палец правой руки вверх), спокойно созерцавшего со своего "командирского мостика" за проводимой силами первокурсников второго факультета влажной уборки вверенного ему вестибюля Училища, бросились со всех ног, словно бестолковые щенки, почуяв матерого пса, наши незадачливые преследователи, наивно полагаясь на благосклонность и покровительство старшего по званию:
– Товарищ полковник, товарищ полковник! – радостно залопотали они, с явным намерением "броситься на грудь своему спасителю".
– Во-первых, – глаза "товарища полковника" налились кровью, а любимая трубка от такой бестактности оказалась в руке, – капитан первого ранга!
– Извините нас, – заблеяли «армейские», с явным намерением приблизиться к своему "спасителю".
– А во-вторых, – явно в командном голосе зазвучали металлические нотки, – куда по чистой палубе да грязными сапогами!? Начальник патруля!
– Я!
– Сопроводите этих засранцев на гарнизонную гауптвахту и проведите с ними строевые занятия. Об исполнении доложить!
– Слушаюсь!
Училищные патрульные схватили «засранцев» за шиворот и вытолкнули их с КПП "в шею" на улицу. Не знаю, что испытали и пережили "будущие защитники мирного советского неба", но у них явно поубавилось желания "гонять словно зайцев" нашего брата по Невскому проспекту?!
Жизнь – корабль! И все мы на нем матросы?! А у матроса рубашка – его тельняшка! Одна полоска белая, другая – черная! Вот такая черная «полоска», а именно самоубийство второкурсника с нашего факультета очень сплотила нас с Юркой. Впервые в жизни я столкнулся с чекистами, которые спокойно и сосредоточенно «работали» на месте гибели юноши и кажется не обращали на нас никакого внимания. Мы же с Юркой, бойцы дежурного взвода, вынуждены были мерзнуть на холодном невском ветру и под противно моросящим ленинградским октябрьским дождем и охранять мертвое завернутое в армейское одеяло тело курсанта, лежавшее на заднем сиденье черной «Волги» с известными номерами. Мы не сговариваясь, уселись на передние кресла и поклялись "не пасовать ни перед какими бы ни было трудностями" и "что бы с нами не случилось, не бросать друг друга в беде?!" Пожалуй, это была самая жуткая ночь в моей жизни, но она зародила нашу крепкую дружбу с Юрием на всю оставшуюся жизнь!
В ноябре умер " дорогой Леонид Ильич" Брежнев. Тогда мы еще не догадывались, что с этой смертью "закончится эра великих побед", и мы со своими знаниями, амбициями и молодыми силами будем не нужны уже умеряющей стране, да и новой России тоже?! Тут я вспомнил удивительную встречу двух первокурсников, двух Маратов, тогда еще не знавших и друг друга, и собственной судьбы, которая уготовила им через двадцать лет еще одну встречу на… «Курске»! Буквально в одну из первых увольнительных я отправился позвонить маме в Магнитогорск по случаю поступления и начала учебы. Ожидая связи на Главном переговорном пункте, я встретил Марата с первого факультета по прозвищу «Пеле» из-за большой любви к футболу. С момента зачисления в училище виделись эпизодически, а поговорить как-то не получалось. И вот выдалась свободная минутка перемолвиться одним – двумя словами о первых впечатлениях, об учебе и службе. Он ждал связи с родным Ташкентом, от куда он был родом, и где его ждали мама и сестра. Это был такой же "солнечный человек",как солнечный Ташкент, всегда в радостном настроении и с улыбкой на светлом и красивом лице.
– "Ташкент! Ташкент! Вторая кабина!" – и почти сразу. – "Магнитогорск! Магнитогорск! Третья кабина!"
Переговорив с мамой и выйдя из кабины, я нос к носу столкнулся с высоким первокурсником-" фрунзенцем", который протянув для рукопожатия руку спросил:
– Ты с Магнитки? – и добавил, представившись, – Марат!
– Константин! – познакомился, пожимая протянутую руку я. Позже выяснилось, что мы жили на соседних улицах и учились в соседних школах, и нам нравились одни и те же красавицы – девушки?! А вот встретиться и познакомиться раньше как-то не представилось.
– Ты лучше набирай по автоматическому набор «пятнатчиками», Константин, – посоветовал мне мой новый приятель. – Так быстрее и ждать не надо!
– Но я не знаю городского кода!
– "Тридцать пять одиннадцать!" – на прощание сказал мой земляк. – Еще увидимся, друг!
И действительно мы встречались несколько раз. И при последней встрече уже лейтенантами! К сожалению, это не последняя потеря. В конце ноября восемьдесят второго умер мой папа. В моей памяти отец останется веселым и остроумным человеком! Жил легко и ушел тоже «легко», не кого не обременяя, во сне.
В самом начале перестройки случилось " великое культурное событие" в северной столице. Впервые в своей истории в Ленинград с единственным концертом приехал Королевский симфонический оркестр Би-Би-Си! И дирижировать им будет друг отца и наш земляк, а ныне ректор Ленинградской консерватории, дирижер Ленинградского симфонического оркестра, "заслуженный…", лауреат… премий и прочая, прочая… Одним словом это было очень круто! Не нужно объяснять, что творился настоящий аншлаг, и билетов, а тем более «пригласительных» просто не было! Казалось, что на концерт собрался весь огромный многомиллионный город, замерший в сладостном ожидании этого великого действа?! И мы с Юркой решились обратиться к ректору консерватории за «контрамарками». "Чем черт не шутит!" Терять нам было нечего, а вдруг повезет! Приехав в консерваторию, я зашел в приемную ректора и представившись, спросил секретаря:
– Не может ли товарищ ректор принять меня по личному вопросу?
Еще раз переспросив мою фамилию и имя, она вежливо попросила обождать и зашла в кабинет к шефу.
– Проходите пожалуйста!
Поблагодарив, я быстро юркнул в кабинет.
– Так значит ты Колин сын? – без предисловия спросил лауреат и сразу «огорошил». – А помнишь как ты мне на брюки нассал?!
– ?!
И засмеявшись собственной шутке и моему замешательству, уже весело добавил:
– Да ты наверное этого и не помнишь? Тебе наверное года два было, еще там у вас на Грязнова, в Магнитке! А знаешь, что это означает? – лукаво спросил он.
– Не-ет! – оторопел от неожиданности «коварного» вопроса и изумления "столь интимного и пикантного факта" моей биографии.
– А значит, что ты обязан пригласить меня на свою свадьбу! Не женился еще? – смеясь, спросил дирижер.
– Никак нет, – уже бодро ответил я.
– Вот и замечательно, вот и славно! – засмеялся земляк и друг отца. – Как Николай поживает? Как Надя? – он даже вспомнил имя моей мамы.
– Мама – нормально! Папы, к сожалению, уже нет!
– Да!? – печально вздохнул мой собеседник, но через мгновение улыбка снова заискрилась в его глазах. – А я ведь ему жизнью этой обязан!? Да-а…! – многозначительно сказал знаменитый музыкант и рассказал удивительную историю, которую я сейчас и поведаю Вам:
"– Итак, дело было в году, эдак, в тысяча девятьсот шестьдесят шестом–шестьдесят седьмом. Мы с капеллой приехали в Москву, на Всесоюзный конкурс художественной самодеятельности и на удивление всем, и прежде всего себе, стали лауреатами!? И как полагается по такому приятному поводу, решили это дело отметить! В «Национале»! Время в стране, скажем мягко, не совсем было сытое, а посему как были мы в концертных смокингах и лакированных штиблетах, так и "завалились втроем в ресторан – я, Коля и наш директор Эдинов (кстати, на доме в центре города, где жил директор капеллы, теперь весит мемориальная доска?!). Ну как положено, "хорошо сидим", отмечаем! Ресторан заполнен до отказа, кого только здесь нет?! И конечно кто-то из посетителей «заказал» драку! После непродолжительной, но достаточно массовой потасовки с " боем посуды и витрин", на пороге ресторана появились милиционеры, а на выходе – черные «воронки»! Ты сейчас такие и не встретишь?! А тогда они вызывали животный ужас! И естественно, что в эти "страшные машины" стали «грузить» без разбора всех подряд. Мол, в отделении разберемся!? А разбирались тогда, да впрочем и сейчас, очень сурово! Партком, профком, местком, райком, горком и прочие «комы». И вместо заслуженной похвалы нас бы ожидали позор и унижение "дома"… Подходит и к нам этакий бравый старшина-"малоросс" и приставив ладонь к козырьку, говорит:
– Проходим, товарищи, до машин!
– Позвольте! – неожиданно тут поднялся Коля и поправив атласную белую жилетку и черный смокинг, добавил, неожиданно для нас представившись старшине:
– Я – министр культуры Нагайбакской республики!
(Здесь мне следует привести краткую историко-географическую справку: Нагайбаки – крещеные татары, сосланные на Урал после подавления пугачевского восстания Екатериной Второй. Они участвовали во всех войнах, которые вела Россия на протяжении последних двухсот лет, и в честь своих побед называли села. Здесь есть Варна, Кассиль и даже… Париж! "Столицей Нагайбакской республики" является село Фершампенуаз. Нагайбаки сохранили свой жизненный уклад, обычаи, традиции, обряды, песни и танцы, которые отец очень хорошо знал и изучил)
Исходя из сложившихся советских стереотипов по-видимому старшина именно так себе министров представлял и поэтому немного смутившись при виде "живого министра" заикаясь от волнения добавил: