Константин Нормаер
Отдел Нечисть
Так что один у меня выход: взять расследование в свои руки, точнее, провести его параллельно со следственной группой. И выйти на убийцу раньше остальных. Я-то уж знаю, как наши ребята раскачиваются. Даже если дело в приоритете будет, все погрязнут в бумажной волоките и обязательно упустят убийцу, который через пару дней найдет способ, как свалить за Кордон2, обратно в Крайний мир. Вот тогда пиши пропало! Дело превратится в висяк, а я в подозреваемого. Халатность в граничной службе – это самая ходовая статья. В бездействии каждого второго обвинить можно.
Мы резко свернули на улицу Свободы, и я вдавил в пол педаль акселератора, желая поскорее выскочить на Ленинградское шоссе.
– Куда это мы? – насторожился стажер.
Я заметил, как он вжался в сиденье, обхватив края руками.
– Тут недалеко, – успокоил я его. – Китель надо подшить, строевой смотр скоро, а я не готов.
– Китель?
– Ну да, у нас за внешним видом строго следят. Чуть что – сразу взыскание лепят!
Я указал на заднее сиденье, где на вешалке, на ручке над дверью, действительно болтался китель черного цвета с красными окантовками и такого же цвета капитанскими погонами.
***
Ателье было небольшим, но уютным: старые массивные люстры, деревянные шкафы и манекены, а еще образцы тканей, висящие на стенах, словно военные знамена, и клубки разноцветных ниток в стеклянных лотках. И повсюду раритеты, мебель, старые манекены, даже машинки не современные, а старинные, знаменитой марки «Зингер».
– С чем пожаловали? – поинтересовалась женщина за прилавком.
Я едва разглядел ее из-за высокой стойки. Сама маленькая, а внешность отталкивающая – волосы хоть и длинные, но редкие, c проплешинами, кожа в бородавках, напоминает жеванную бумагу, и, ко всему прочему, густые, сросшиеся на переносице брови. Это я еще забыл упомянуть про огромный, с горбинкой, нос.
Вместо ответа я указал на швею и спокойно объявил:
– Помнишь, стажер, я недавно сказал тебе, что красавица, переходившая дорогу, кикимора болотная.
– Помню, – кивнул тот.
– Так вот, я был не прав. Вот кто кикимора болотная собственной персоной. Разновидность – древесная сказительница, класс – нечисть среднего рода.
Взгляд юноши сделался растерянным. Остановившись в двух шагах от стойки, он отступил назад и вопрошающе посмотрел на меня, пытаясь угадать, стоит ли верить моим словам или нет.
Вместо пояснений я выложил на стойку китель:
– Мне бы шевроны пришить и погоны с небольшим отступом.
Женщина фыркнула, но ничего не сказала. Взяла мел, отметила на левом и правом рукаве расстояние от плеча – ровно восемь сантиметров. Молодец, разбирается в тонкостях полицейской граничной службы. И только тогда, когда она стала выписывать квитанцию, я услышал из её уст недовольное бурчание.
– Древесная сказительница, как же… А лучше ничего придумать не могли?!
Я хмыкнул:
– Так не я придумывал, а ученые из академии наук. Правда, не скажу точно, какие именно, может, орнитологи или зоологи. Или кто там еще у вас?
– Не у нас, а у вас! – еще больше скривилась кикимора.
– Их называют неологами, – внезапно раздался у меня за спиной голос стажера.
Обернувшись, я недовольно зыркнул в его сторону.
– Молодец, предметом владеешь. В колледже полиции рассказывали?
– Нет. У меня непрофильное образование. Я на автомеханика учился, – честно признался он.
Я стиснул зубы. А женщина за стойкой тихо хихикнула.
– Хороши специалисты.
– А вот это уже не ваше дело, – недовольно буркнул я.
– Конечно, не мое, а орнитологов, – хихикнула кикимора.
В этот момент за её спиной возник хозяин ателье: плечистый, широкий и слегка полноватый. Но при его огромном, двухметровом росте излишний вес не слишком бросался в глаза.
Круглое, краснощекое лицо расплылось в приветливой улыбке.
– Виктор Ворсович, – поздоровался я с мужчиной.
Рукопожатие у бывшего шефа полиции было все еще крепким, как у кузнеца.
– Артур, рад тебя видеть, – тут же откликнулся здоровяк. – Ну проходи, проходи, не стесняйся.
Он приподнял вертикальный входной элемент и пропустил нас внутрь.
– Это мой стажер… – Я на секунду запнулся.
– Меня Ильей зовут.
– Точно.
Хозяин довольно хихикнул и похлопал юношу по плечу.
Мы прошли в крохотный закуток, который был переоборудован в скромный рабочий кабинет: узкий, но длинный стол, рядом два манекена, облаченные в недошитые пиджаки, а в углу возвышался пузатый платяной шкаф.
– Располагайтесь, – любезно предложил Виктор Ворсович.
Стажер примостился на крохотном круглом стульчике, больше походившем на подставку для цветов, а я скромно встал у стены, заняв место рядом с испорченным манекеном.
– Не такой большой, как раньше, верно, Артур? – спросил хозяин, окинув взглядом скромное пространство.
Я молча кивнул.
– Итак, чем обязан?
Богряцкий Виктор Ворсович был первым начальником созданного двадцать лет назад отдела Нечисть. А до этого руководил московским сыском, являясь первым замом криминальной полиции. Так было до тех пор, пока он не познакомился с главными героями бабушкиных сказаний. Впрочем, до возникновения нашего подразделения за нечистой силой следили спецслужбы, тоже ГКБ. Пока взаимоотношения человек-нечисть не скатились в бытовую плоскость. И тогда понадобился орган, способный не только надзирать, но и взаимодействовать, применяя к пришельцам превентивные меры контроля.
Полковник Богряцкий был настоящим трудоголиком и буквально жил на работе, создавая с нуля сложную структуру новой граничной полиции. Может, именно по этой причине его в скором времени настиг инфаркт. Прямо на рабочем месте. Мы тогда здорово перепугались. Помню, дежурный даже не стал дожидаться скорую, а на патрульной машине доставил начальника в больницу.
Виктор Ворсович долго лечился, потом еще столько же восстанавливался, но в свой кабинет, к сожалению, так и не вернулся. Ходили слухи, что его возвращению воспрепятствовала семья. Так нам внушало новое руководство. Но мы-то прекрасно знаем, как работает кадровая система: пока есть силы, будешь пахать до изнеможения, а как оступился – сразу в расход. Спишут без всякого зазрения совести, механизму правосудия нужны качественные детали, а не винты со сбитой резьбой.
Короче, после отставки наши оперативники еще долго бегали к мудрому полковнику за дельным советом. Что делать и как поступить? А тот никогда не отказывал. Всегда радушно принимал, выслушивал и в большинстве случаев помогал. Вот и я по старой памяти решил наведаться к бывшему начальнику.
Разлив душистый зеленый чай по кружкам, Виктор Ворсович выслушал мой рассказ и, бросив взгляд на стажера, тут же предложил:
– Вот что, молодой человек, сходите-ка вы прогуляйтесь. У нас с вашим наставником разговор намечается не для чужих ушей. Уж не обессудьте, но не хотелось бы дельные мысли предавать огласке.
Парень мгновенно сориентировался, не стал спорить. Молодец, хоть в чем-то сообразительный. Полковник дождался, пока тот закроет снаружи дверь, и тут же наградил меня строгим взглядом:
– Да, Артур, дела.
– Все настолько плохо?
Виктор Ворсович устало вздохнул:
– А разве с нечистью может быть иначе? Нет, друг мой, у них дыма без огня не бывает. Если безобидный бука такое учинил, значит, готовься к серьезным последствиям.
– Знать бы только к каким.
– Ну предположения мы с тобой строить можем сколько угодно, – сказал полковник. – Доводы, домыслы, версии. Только какой в том смысл? Нам не догадки, а факты необходимы. Как у тебя, кстати, с агентурой дела обстоят?
Я пожал плечами:
– Есть один леший, но он по другим делам, дурь-травой барыжит. С серьезными вещами дел не имеет. Пара русалок, но те тоже по интимному направлению проходят. Домовой форточник, но его коллеги с СЗАО уже депортировали. Да и в целом территория такая, что серьезных происшествий даже по большим праздникам не случается. Незаконное проникновение да страх легкой степени. Одним словом, спальная окраина.
– Тем более непонятно, какая муха этого буку укусила. Может, он одичалый?
– Не похож. В пространстве отлично ориентировался.
– Да-а-а-а-а.
Бывший начальник сделал глоток и отставил чашку в сторону. А затем внезапно задал вопрос, не относившийся к делу:
– Знаешь, в чем беда нынешней граничной полиции?
– В чем? – решив не гадать, поинтересовался я.
– Неправильно вы работаете.
– То есть?
– А вот так. Методические указание при расследовании давно уже устарели. Ты человек, и рассуждаешь ты по-человечески. А нечисть хоть и стала похожа на людей, порой так сильно и не отличишь. Все равно к ней особый подход нужен. Смекаешь? Ну поразмысли: эти существа долгие годы находились в тени, изучая нас, питаясь нашими страхами. И все ради чего? Чтобы жить бок о бок с нами? Так почему тогда раньше не пошли на мировую? Нет, друг мой, тут не все так просто. И если нечисть совершила такое преступление, что ни в одни рамки не лезет, значит, плохо дело. – Бывший полковник придвинулся чуть ближе и тихо прошептал: – Никому из них не доверяю, даже самым безобидным, – и указал на дверь. Помолчал и добавил: – Без агентуры с ними никак не справиться.
Его слова заставили меня задуматься. А пока я размышлял, Виктор Ворсович достал из стола клейкий листок, ручку и мелким, неразборчивым почерком записал адрес.
– Вот, держи.
– Что это? – тут же уточнил я.
– Был у меня один хороший приятель. Бесом кличут.
– Имя такое?
Полковник улыбнулся:
– Скорее разновидность. Шучу. Я на своем веку еще ни разу нежить не встречал.
Недовольно поморщившись, я заставил себя дослушать, а не отказываться от предложенной помощи. Но Виктор Ворсович заметил мою реакцию. И тут же вразумил:
– Зря ты нос воротишь, капитан. Я вот уже смирился, что без них нам никуда. К ним, главное, подход найти.
– Жесткий? – предположил я.
– Правильный.
Покинув свое место, полковник прошелся по каморке: успел сделать четыре широких шага, уперся в стену и, не обернувшись, произнес:
– Знаешь, что я понял, попав на пенсию? Что мы в нечисти напрасно тратим свое время. Пока копаемся в межрасовых скандалах и проявлениях агрессии, наш мир постепенно начинает принадлежать не нам. Они усыпили нашу бдительность. И не спеша захватывают наши территории.
Мне показалось, что полковника понесло куда-то в сторону, но не успел я спросить, как он продолжил:
– Так что не стоит их недооценивать. Хочешь разобраться в этом деле, значит, действуй, в противном случае будет поздно. Повезет, успеешь доказать, что ты не осел. Нет – спишут в утиль и отправят на гражданку уживаться с представителями потустороннего мира. Ладно, заболтался я с тобой. Так что не вороти нос, а отправляйся в Коломну, в Восемнашку, тебе ведь приходилось бывать в этой резервации?
– Нечасто, но бывал.
– Ну, стало быть, дорогу найдешь. Вот и расспроси обо всем Беса. Что знает, он ответит, врать не станет, слово даю. Сплетник он знатный, да и собратьев своих особо недолюбливает, так что прикрывать не станет.
Мне хотелось что-то возразить, хотя стоило просто поблагодарить полковника за наводку. Но вместо этого я как-то неуклюже кивнул, словно согласившись со всем сказанным, и быстро покинул коморку.
Стажер ждал меня возле машины. Руки в брюки, голова опущена – неужели обиделся? – только этого детского сада мне еще не хватало.
– Так, приятель. Вот задание на оставшийся день, – бодро начал я. – Дуй в отдел и начинай зубрить матчасть. Начни с Закона «О Рубежной полиции», а заодно, – немного помедлив, чтобы выдумать что-то еще, я добавил, – и тактико-технические характеристики «СЯ». СЯ – это Сдерживатель Ярыгина, наш основной вид оружия. Ну, все запомнил?
– Запомнил, – ответил стажер. – Только я в отдел не поеду. Я с вами. В Коломну.
Вот шельмец, подслушал все-таки. Не зря его полковник за дверь выставил. Надо было еще дальше направить! И проверить, чтобы не терся возле замочной скважины. Ну да ладно, разговор наш слишком уж заумным вышел, так просто не разберешь.
Немного поразмыслив, я посмотрел на часы. Почти пять. Надо бы его все-таки домой спровадить. С другой стороны – какой-никакой, а все-таки свидетель. Мало ли какие сведения я узнаю, всегда подтвердить сможет.
– Точно решил помочь?
Стажер недовольно нахмурил лоб. И тут же ответил:
– Разрешите собственный косяк исправить и оказать посильную помощь! Ведь это все-таки я помешал вам буку задержать.
«Упертый малый, быстро сообразил, куда я клоню. Неплохое качество. Ему бы еще научиться старших по званию слушать, цены не было бы», – подумал я и не раздумывая приказал:
– Прыгай в машину.
Пускай привыкает к тяготам и лишениям нашей службы… Да и в целом, когда с первых дней службы сразу в «бой», – это не так уж и плохо. Практика, она лучше всякой теории будет. И чем раньше он поймет, почем фунт лиха, тем быстрее определится, его это место или нет.
Глава 3. Резервация
Алинка долго не могла уснуть. Сначала просила рассказать сказку, потом устало ворочалась в кроватке – то ей жарко, то холодно. И, наконец, под финал этого бесконечного укладывания попросила покачать. Ольга устало зевнула, но отказать дочери не смогла: всего два годика, ну как тут можно сердиться.
Кроватка была без маятникова механизма, поэтому Ольга просто двигала её туда-сюда, – хорошо хоть колесики есть, все легче, чем пытаться сдвинуть такую бандуру на ножках. Старый паркет приятно поскрипывал в погруженной в легкую дремоту комнате. Туда-сюда, скрип-скрип… тик-так – вторили звуку часы. Однотипные движения заставили забыть об усталости. И Ольга, конечно же, не услышала, как щелкнул замок входной двери.
Темный низкий силуэт проскользнул в коридор и растекся по стене, словно клякса. А в комнату уже пробралось нечто крохотное, не больше взрослого кота. Передвигалось это существо на четырех лапах, крадучись, а потом резко распрямилось, растворившись в полумраке.
Возникло оно уже возле гардероба. Осторожно на кривых ножках пробралось в комнату и поспешило укрыться в ближнем углу за пузатым шифоньером. Между стенкой и креслом имелся небольшой зазор, где царила густая пустота. Из нее в ночи мелькнули два янтарных глаза.
Ничего этого Ольга, конечно же, не видела и видеть не могла. Мурлыча под нос колыбельную, она, кажется, окончательно задремала. Правда, ненадолго. Материнское чутье дало о себе знать в ту самую минуту, когда существо собиралось выбраться наружу из своего мрачного укрытия.
Ольга внезапно дернулась. И проснулась. Сон как рукой сняло. Быстро посмотрела на кроватку. Алинка спала: сбросив с себя одеяло, она раскинула руки и ноги, тихо посапывая маленьким носиком. Чудо, а не ребенок. Настоящий ангел.
Поправив волосы, Ольга не успокоилась. Выпрямив спину, она бегло осмотрела комнату в поисках причины беспокойства. Ничего необычного, все на своих местах. Может быть, отец заглядывал? Из соседней комнаты послышался протяжный храп, опровергая внезапную догадку.
Ольга устало поднялась с кровати и направилась к окну, чтобы пошире открыть створку – осень выдалась теплой, и в комнате было душно.
Не успела она зафиксировать форточку, как беспокойство вернулось. Ольга почувствовала, как задрожали руки, а в груди что-то неприятно заныло. Ее взгляд уткнулся в тусклые огни соседних окон и внезапно встретился со странным уродливым лицом.
Вначале ей показалось, что все дело в ярком свете фонаря, но, сфокусировавшись, женщина резко дернулась и обернулась…
Раньше она никогда не видела домовых в живую. Осознавала, что они существуют, так как часто смотрела криминальные репортажи по телевизору, где их показывали во всей красе, а вот так, чтобы столкнуться нос к носу, не приходилось.
Прилипнув к стене, словно паук, домовой висел вверх ногами. А его лицо по непонятной причине продолжало находиться в правильном положении. Выглядело это настолько жутко, что казалось, будто его тело и голова – разные части одного целого, склеенного кое-как.
Крохотное, с кулачок личико кошмарного пришельца исказилось. Глаза сверкнули злобой, а огромный, от уха до уха, рот расплылся в зловещей ухмылке. Вот тут-то Ольга и поняла, что домовой настроен вовсе не дружелюбно.
А дальше произошло самое страшное: одним прыжком существо миновало несколько метров и оказалось в детской кроватке. Ольга почувствовала, как сердце ушло в пятки. Что эта тварь могла сделать с её дочкой?!
Протянув руку, та отчаянно вскрикнула, словно пытаясь остановить само время. Как в замедленной съемке, домовой повернул голову, а девочка, потирая глаза, уставилась на жуткую физиономию. В темноте не было видно детских слез. Но Ольга понимала, что Алинка держалась из последних сил.
Женская рука замерла у бортика кровати и обессиленно опустилась.
Послышалось неприятное цоканье. Домовой, который ростом был чуть выше двухлетнего ребенка, продемонстрировал длинный кривой палец с грязным когтем. Острие оказалось в опасной близости от шеи Алинки.
Дыхание Ольги участилось и внезапно оборвалось.
Всем своим видом мерзкий карлик просил ее воздержаться от всякого рода глупостей. Его кривой нос принялся нервно нюхать воздух. Делал он это по-звериному, выставив на показ острые зубы, словно крыса.
Ольга ждала, мысленно умоляя дочку не кричать. И, не дай бог, пытаться вырваться!
Наконец, домовой что-то учуял. Ехидная улыбка тут же возникла на его волосатом лице. Он слегка отстранил девочку в сторону. Затем повернул голову – туда, где возвышалась старая радиола. Раритет, накрытый белой скатеркой, уже давно исполнял роль обычной полки: сверху находился горшок с фикусом и стопка старых пластинок возле ножек.
Ловко выбравшись из детской кровати, карлик приблизился к радиоприемнику. Его рука осторожно прикоснулась к круглой ручке, покрутила ее, пытаясь настроить на нужную волну. Вначале была тишина, но вскоре аппарат откликнулся оглушающим треском. Домовой деловито упер руки в бока.
В этот самый момент на пороге возник высокий, слегка сгорбленный человек и раздался глубокий протяжный кашель…
***
Одна из резерваций, как в простонародье было принято называть поселения нечистой силы, располагалась недалеко от Коломны. Обычная заброшенная деревня, таких на карте нашей необъятной родины располагается превеликое множество – практически половина из них отдана на откуп нечистой силе. В отдалении от городской среды и дачных поселков – никаких забот и хлопот. Одно плохо, когда понадобится – не доберешься.
Мы съехали с трассы на проселочную дорогу, которая тянулась вдоль заброшенных полей. Наверняка колхозные, а все травой поросли. В таких местах пшеницу не сеют. Запрещено на законодательном уровне. Хотя земля вроде бы хорошая, не тамбовский чернозем, конечно, но все-таки. Да и деревенские сюда не захаживают, они ведь ребята суеверные, и пограничные земли для них сродни неуспокоенному кладбищу.
Удивительно, столько лет на селе люди бок о бок с нечистой силой уживались, а теперь нос воротят. Впрочем, в последнее время кое-что стало меняться в лучшую сторону, например появились аграрные симбиозы. Фермеры, те, что посмекалистее, начали нанимать к себе леших и полевых. Трудоспособность-то у них выше, чем у человека, да и водку хоть и «трескают», а все-таки не в таких количествах, как наша «сельская интеллигенция». Таким образом, в заброшенные деревни и колхозы вернулась жизнь. Кому расскажешь – не поверят. Хотя городским ведь все равно, кто урожай собирает. Главное, чтобы в магазинах больше натурального продукта было, а остальное неважно.
Навигатор завис в самый неподходящий момент. Не критично, но все же, ведь на проселочной легко c пути сбиться, тут одних тропинок и разъездов больше десятка.
Так, если не ошибаюсь, здесь направо. Точно, вон и поляна c остроконечным колышком границы.
За последний год мне трижды приходилось бывать в резервации «Заря», которую полковник назвал Восемнашкой – депортировал отсюда несколько упырей в Крайний мир. Они по зиме в Коломну повадились, и ладно бы просто пугали, так ведь нет, грабежами промышлять стали. Полиция сначала местных уголовников трясла, пока наш отдел не подключили, а мы, в свою очередь, уже этих упырей и сыскали.
GPS вернул стрелку на маршрут, но тут же замерцал экран. А это уже особенности нечистой силы: техника в их присутствии очень чувствительной становится и часто из строя выходит. В зависимости от существа, конечно. Низшие, например, могут лишь помехи в радиоэфире создать, а если ведьму или навь взять – рядом с такими даже микроволновки взрываются. Вот почему я кнопочный телефон с собой таскаю, а заодно и ручку с блокнотом, никаких планшетов и прочих гаджетов. В моей работе это лишний риск потерять информацию. Между прочим, подобные вещи даже в Уставе граничной службы прописаны, просто не все его внимательно читают.
– Скажите, а что за странное отчество у вашего бывшего начальника, Ворсович? – с очередным глупым вопросом обратился ко мне стажер. – Оно вообще хоть что-нибудь значит?
Всю дорогу молчал, и как было хорошо, а теперь на подъезде решил почесать языками. А я уж думал, он стал исправляться.
– Это сокращение от Ворошиловского стрелка, – ответил я. – Во времена империи было принято детям давать имена в честь великих побед и достижений.
– Ворошиловский?
Дорога внезапно ушла вправо, и мне пришлось резко дернуть рулем. Стажер вцепился в потолочную ручку над дверью.
– И чему тебя только в твоем ПТУ учили. Неужели истории не было? – недовольно пробурчал я.
– Зря вы так. Что была такая каста воинов, я безусловно знаю, – тут же поправился собеседник.
– Каста… воинов?! – довольно странное определение вызвало у меня нервную усмешку. – Да ты в своем уме? Я все понимаю, но каста… Нет, брат, индийская культура тут ни при чем и шестирукие божества тоже…
– Да я просто думал.
– Неужели не читал?
Стажер пожал плечами:
– Ну просто названия больно схожие… Ну там вайши, брахмы, ворошилы.
– Хорошо, слушай, – не стал я разводить полемику, а просто рассказал: – Во время Второй мировой войны, когда она была, ты, надеюсь, знаешь? Ну вот, нашим бойцам вручали такой нагрудный знак отличия. Им награждались меткие стрелки. Понял? А ты говоришь, каста воинов.
– А-а-а-а… – протянул парень. – Теперь ясно. Помню, про подвиг такого стрелка даже фильм сняли.
Ну что тут сказать. Разница в десять лет, а между нами будто целая пропасть. Ну нельзя же быть таким необразованным. Стоп! И когда это я успел превратиться в брюзгу? Чего пристал к парню?! Сам ведь, пока в колледж не попал, ни одной книги не прочел, даже из школьной программы. А когда за профессиональную скамью сел, на фантастику подсел, и понеслось… Оказалось, что несерьезная литература фундамент новой науки заложила. Именно смелые идеи Уэллса и Верна легли в основу антифизики. «Чертова дюжина предсказаний» – кажется, именно с этого и началось открытие Крайнего мира.
Машина осторожно перебралась через хлипкий мосток и покатилась под горку. Граница зоны отчуждения была пройдена.
Заглушив двигатель, я выбрался наружу и внимательно огляделся.
У самой дороги стояла небольшая покосившаяся сторожка. Окна были завешаны какими-то старыми лохмотьями, которые, по всей видимости, раньше служили телогрейкой. Порожек сгнил и ушел в землю, стены поросли мхом – единственная странность среди общего запустения; трава вокруг строения была аккуратно скошена. Значит, мы на месте. Нечисть хоть и копирует человека, а далеко не во всем. Ей, в отличие от нас, комфорт ни к чему, поэтому и жить может хоть в подвале, хоть на крыше или под открытым небом.
Пригнув голову, чтобы не удариться о низкую крышу над крыльцом, я несколько раз постучал в дверь. Никто не ответил. Повторно извещать о своем присутствии я не стал, а просто вернулся к машине и стал ждать.
– Может, мы зря сюда приехали? Нет тут никого, – предположил стажер, с опаской поглядывая на заброшенную хибару.
– Дай время, сейчас появятся. Они ребята небыстрые.
– А может, не услышали или спят? – продолжил гадать стажер.
– Запомни, у нечисти нюх лучше, чем у собаки. Они нас еще за версту учуяли. Но чужаков для начала изучить надо. Затаиться и понаблюдать.
– Понятно, – сказал юноша и сладко зевнул во весь рот.
Комендантский час в резервации заканчивался около двенадцати, а потом нечисти было позволено покидать свои дома и схроны. Но я был уверен, режим соблюдали единицы. Да и какой здесь контроль. Тем более, когда имеется приусадебное хозяйство. А если быть до конца честным, представители Крайнего мира на закрытой территории, как в киселе, ничем не отличаются от наших сельчан, по крайней мере, тех, кто, надышавшись свежего воздуха, был способен лишь глушить самогон и рассуждать о вечном.
– Смотрите, – внезапно прохрипел стажер.
Кривая дверь приоткрылась настолько, что можно было различить спрятавшегося внутри челове… или кого-то похожего на представителя людского рода.
– Пограничная полиция, – спокойно сказал я.
Обычно такого представления вполне достаточно: нечисть не любит ссориться с законом. А точнее, делать это открыто. Существа вроде банника или болотного будут смотреть тебе в глаза, изображая щенячью преданность, а вслед нашепчут кучу проклятий, некоторые из которых обязательно сбудутся.
– Ну, долго нам ждать? Выходи, живо! – мой голос стал более требовательным.
Дверь заскрипела, и на крыльцо выбрался невысокий, худощавый мужичок. В дранных брюках, подвернутых до колена, и широкой, алого цвета рубашке со спутанными волосами. Ну вылитый цыган. Даже что-то вроде нательного креста имеется. Висит прямо на шее, сверкая дорогим металлом.
Шмыгнув носом, мужичок деловито оглядел нас с ног до головы и поинтересовался:
– Власть, ты что здесь забыла? Чего надобно?
– Ты – Зрячий3?
– Ну, а коли и я, так что?.. – Еще больше выпятив грудь, мужичок сплюнул мне прямо на мысок ботинка.
Вот как у них так получается: ничего из себя не представляет, а вид такой, словно гарем блудниц в наследство получил. Если бы я такого «красавца» в городе повстречал, то решил бы, что побирушка, а здесь среди вольных полей это существо занимало почетную должность председателя – надзирало за собратьями.
– Слушай сюда, бабай. Ты сейчас приведешь себя в подобающий вид и проведешь нам с коллегой короткую экскурсию по вашему скромному заповеднику. Все понял? – попытался я поставить его на место.
Мужичок достал папироску, закурил. Я заметил на тыльной стороне его ладони странную татуировку – что-то вроде перевернутой буквы «Р» – и исходящие во все стороны лучи солнца. Привычку разрисовывать свое тело, кстати, нечисть переняла от нас, людей. Мне попадались банники4, которые были разукрашены, как говорится, «под хохлому», то есть с головы до самых пят.
– Ну, чего стоим? – внезапно возмутился стажер. – Или хочешь, чтобы мы с ЦОР5 сюда заявились?! Хочешь, чтобы они тебя попросили, клянусь родом, сейчас устроим!
Интересно, чего это он: решил подыграть или разнервничался? Впрочем, на войне все средства хороши. И самое удивительное, что угрозы подействовали.
Бабай затушил папироску, посмотрел куда-то вдаль, где сквозь рваные облака проступила острая грань зарождающегося месяца, и сказал:
– Лады, господа хорошие, идемте. Проведу я вас без всяких бумаг.
Протянув стажеру фонарик, что работал от тепла человеческой руки (одна из немногих полезных изобретений человека), я показал ему большой палец – хорошо сработал! Пусть и спонтанно, но хорошо.
Мы прошли старую ржавую вертушку и вывеску с агитационным посланием «Слава труду!». В голове возникло неприятное покалывание. Ничего удивительного – такое скопление нечисти на один квадратный километр не каждый нормальный человек выдержит. Вот если бы они окольцованные были, как в городе, так точно не фонило бы.
Я слегка сбавил шаг и кинул беглый взгляд на правую ногу бабая. Так я и думал, никакой метки, стало быть, неучтенный. Конечно, не такое серьезное правонарушение, но на заметку взять можно. Там, где процветает свобода, закон подобен пустому звуку. В столице все иначе. Службы контроля и граничные ведомства работают четко. Прошел через Кордон – получи «мартина»6, кольцо из интеллектуального (не вяжется семантически) материала, способного не только сдерживать серые волны, исходящие от потусторонних, но и отслеживать местонахождение особи.
Хотя чего я хочу. Последнее время нечисти через Кордон столько прется, прям ужас. Так что столица захлебывается – если быть до конца честным, контроль осуществляется только в пределах МКАДа, – а за ним кто во что горазд! Города-миллионники еще как-то пытаются угнаться за московской или питерской системами взаимодействия, а вот деревни, села и прочие поселки городского типа уже давно превратились в рассадник нечистой силы. Всю жизнь будешь работать рядом с водяным или лешим и не почувствуешь.
Мы двигались вдоль улицы заброшенных деревенских домов. От дороги здесь осталось одно название. Были видны две вытоптанные гряды, да и те уже давно травой поросли. С домами еще хуже: ни одного целого. Среди зарослей кустарников торчали темные остовы крыш, полуразрушенные стены и темные глазницы окон, а где-то и вовсе стена из бревен.
– И как они здесь живут? – озираясь по сторонам, произнес стажер.
– Кстати, очень даже неплохо, – внезапно откликнулся бабай. – Всяк лучше, чем на той стороне.
Мы прошли длинную улицу и свернули направо. Здесь, на углу, возвышался трактор с перекошенным ковшом. Крыша была слегка приплюснута, дверь болталась на одной петле. Я пригляделся к кабине. Внутри кто-то копошился: невысокий, горбатый. Оторвавшись от своего занятия, нечисть зыркнула на нас недобрым взглядом. Ярко-белые глаза отразили свет наших фонарей.
– Привет, Игнат! – сказал бабай и помахал рукой.
Кабина закачалась – изнутри послышалось неприятное чавканье.
– Очень уж у нас Игнат до грызунов охоч, – пояснил наш проводник.
Я ощутил прерывистое дыхание стажера. Парень практически вплотную приблизился ко мне и тихо прошептал:
– Что это за тварь?
– Анчутка, – спокойно разъяснил я.
Мелкий водяной чертенок с незапамятных времен любил селиться возле болот. Если мне не изменяла память, его название даже переводилось как «маленькая утка».
– Он безобидный? – тут же попытался уточнить тот.
– Скажешь тоже – безобидный, он же нечисть, – удивился я.
Наш проводник хихикнул. И, сплюнув, покосился на юношу.
– Прав твой начальник: от нас добра не жди. Мы себя, как вы, люди, любите выражаться, не контролируем, любую подлость бездумно сотворим и забудем.
Дальше мы прошли еще несколько домов и вышли на торговую площадь. А большая здесь резервация, особей на триста-четыреста потянет.
– А тут у вас что? – Я указал на здание бывшего клуба. Сохранилось оно очень даже неплохо. В темноте было не разглядеть, но мне показалось, что стены выкрашены в новый яркий цвет, а на крыше имелись совсем свежие заплатки черепицы.
