Константин Родионович Мазин
Фильтр восприятия
Тишина, разбавляемая стуканьем секретарши по клавиатуре, продолжалась. Девушка редактировала последние слова, в коих допустила ошибку и решила перепроверить написанное. Вскоре и к ней пришло осознание. Студент, разбуженный перепалкой судьи и адвоката, тёр виски и глаза, пытаясь совместить услышанное сейчас с пред сонными возмущениями судьи на нерадивого юнца, забывшего документ об образовании. Сам юнец сидел в телефоне и переписывался с кем-то, постоянно меняя свою улыбку на ухмылку и обратно. В данный момент ему стоило менять стратегию своего иска, пытаться найти правду, наказать виновного, сделать хоть что-то, но нет. Ему же пишет парень или девушка и мысли заняты лишь низменными потребностями глупого юнца.
На отце нет лица. Его жизнь кончена, а мужчина ещё не сталкивался с потерей либидо, не переживал кризис среднего возраста, не держал на руках внуков, хотя последнего очень желал. Ему давно перестали быть интересны низменные потребности, они давно удовлетворились, осталась лишь работа и семья. Семья, которая потеряла мать, а вскоре исчезнет и отец. Сын останется один, если его не упекут в психбольницу или тюрьму, из-за мудака-адвоката. Сын, которому ещё можно помочь. Его слёзы, стекающие по лицу настоящие, он захочет измениться, всё это случайность. Вадим моляще смотрит на всех присутствующих в зале, а они на него. Образуется треугольник между Вадимом, секретаркой и студентом. Паренёк, что сидит вдали кивает, после этот жест повторяет и девушка. В какой-то момент показалось, что и дурачок-обвинитель что-то заподозрил, оглядываясь вокруг. Нет, просто посмотрел, где находится, видимо забыл.
Дверь открывается и входит судья.
– Я признаюсь в совершении убийства! Я убил свою жену.
– Папа.
– Я и только я.
Судья оглядывает зал, видит кивок от студента, от своей помощницы и отца. Видит слёзы мальчика, который наводит ужас. Его мокрое лицо действительно могло причинить вред своей матери? Могло быть лицом, наполненным злостью к своему родителю? Это не может быть правдой…
