Кора Рейли
Извращенные эмоции
Мои пальцы соскальзывали с его бицепса, пока я боролась с надвигавшейся панической атакой.
– Смотри на меня! – приказал он. Я не могла этого сделать. – Смотри! – Тихий настойчивый шепот заставил меня встретиться с ним взглядами. Выражение его лица не было злым, скорее оценивающим. Он будто изучал меня. – Это просто танец. Не превращай его во что-то большее. Не давай волю фантазии. – Я на мгновение пришла в ужас. Он очень напоминал Нино. Возможно, за маской порывистого и жестокого лидера он скрывал недюжинный ум. – А теперь сделай вид, что ты счастливая невеста. Это ведь праздник, – добавил он, и губы его сложились в жуткую улыбку.
Я изо всех сил попыталась расслабиться в его объятиях и придать лицу приятное выражение, но не уверена, что мне это удалось. Я отсчитывала секунды до конца песни, но когда она наконец закончилась, рядом с нами вдруг возник дядя Дюрант, и мной овладел ужас из прошлого. Я впилась ногтями в Римо, цепляясь за него и наверняка оставляя на его руках отметины.
– А сейчас и я хотел бы потанцевать со своей племянницей, – сказал дядя Дюрант, обращаясь к Римо, но не сводя с меня глаз, полных осознания произошедшего и триумфа.
Он не прикасался ко мне с тех ночей. Я крепко вцепилась в Римо, глядя на него снизу-вверх. Он взглянул на меня своими темными глазами, слегка прищурившись. Пожалуйста, не позволяй ему со мной танцевать. Я не могла выдавить из себя ни слова. Дюрант потянулся ко мне, но Римо развернулся так, что оказался между мной и моим дядей.
Переведя взгляд на Дюранта, он не стал меня отпускать.
– К сожалению, не могу вам этого позволить. Мой брат хочет, чтобы она вернулась к нему.
– Это – традиция Семьи, – нахмурился дядя Дюрант. – Может, вы у себя в Вегасе и не чтите традиций, но мы им следуем.
Губы Римо растянулись еще шире, и я поняла, что мне он улыбался искренне, а сейчас – лишь из вежливости. В его улыбке было что-то зловещее.
– Мы тоже чтим свои традиции. В Вегасе, например, принято, что я могу отрезать язык тем, кто меня заколебал. Если вы настаиваете на соблюдении ваших традиций, мне придется настаивать и на соблюдении наших. А ваш язык будет прекрасно смотреться в моей коллекции.
Лицо дяди Дюранта покраснело. Он на мгновение задержал на мне сердитый взгляд, и я прижалась к Римо, но дядя отступил.
– Теперь можешь меня отпустить, – пробормотал Римо.
Разжав объятия, я, охваченная стыдом, сделала шаг назад. Римо держал меня за руку, не давая уйти. Он приложил большой палец к моему запястью точно так же, как это делал Нино.
– Что это было? – спросил Римо низким, зловещим голосом.
– Ничего. Он мне не нравится.
– Это была не неприязнь, Киара, – сказал он все тем же жутким голосом. Его пальцы еще сильнее впились в мое запястье. Собравшись с силами, я взглянула на него. Он сощурился, глядя на меня, словно был способен заглянуть в самые глубокие и темные уголки моей души. – Неприязнь не заставила бы тебя искать защиты в моих объятиях, уж поверь.
– Я не…
– Не ври мне. Теперь я – твой Дон.
Ничто не заставило бы меня раскрыть этот секрет: даже грозный хмурый взгляд Римо.
– Я не просила меня защищать, – прошептала я.
Он шагнул ближе, и я съежилась.
– Ты умоляла меня о защите. В отличие от Нино у меня нет проблем с тем, чтобы распознавать эмоции.
Я не совсем понимала, что он имел в виду.
– Ты не был обязан меня защищать. Ты ведь за меня не отвечаешь.
– Теперь ты – Фальконе. Жена моего брата. Ты – в моей власти. Поэтому я должен тебя оберегать.
Он еще крепче сжал мое запястье, не обращая внимания на то, что я вздрогнула, и потащил меня с танцпола в сторону Нино. Тот удивленно вскинул брови, глядя на брата. Римо буквально запихнул меня к нему в объятия. Несмотря на мое напряжение, Нино приобнял меня за талию и не стал убирать рук.
– Это был ее последний танец с кем-то, кроме нас, – заявил Римо. – Мне насрать на их традиции. Теперь она в нашей власти.
Нино прищурился.
– А что случилось?
– Ничего, – ответил Римо. – Но ее родственники начинают меня бесить.
Нино переводил взгляд то на брата, то на меня, но больше ничего не сказал. После этого мне больше ни с кем не пришлось танцевать.
Глава 6
Киара
– Переспи с ней, переспи с ней! – начали они скандировать еще прежде, чем я успела ко всему морально подготовиться. Хотя, наверное, глупо было полагать, что я вообще когда-нибудь буду к этому готова.
Братья моего мужа, Римо и Савио, кричали громче всех, но практически все остальные мужчины вели себя ненамного тише. Самый младший из братьев, Адамо, остался сидеть на своем месте, поджав губы. Он не перебросился со мной и парой слов и не стал танцевать ни со мной, ни с кем-либо еще.
– Переспи с ней, переспи с ней! – крики становились все громче.
Я встретилась глазами с Нино. Кивнув, он поднялся и протянул мне руку. Я взяла ее, потому что не могла отказать ему, когда все на нас смотрели. Сдерживая страх, я встала и последовала за ним мимо рядов гостей, выстроившихся, чтобы нас проводить. Мужчины хлопали Нино по плечам. Женщины, в глазах которых читались жалость и сочувствие, ловили мой взгляд. Джулия, явно встревоженная, прижалась к мужу. Я быстро отвела глаза.
– К неизведанным землям!
– Мы хотим увидеть простыни!
Были и другие комментарии вроде этих, и от них мой желудок стал твердым как камень.
На лице у Нино никак не отражалась его реакция на эти крики. Он крепко сжал мое запястье, и я была этому рада, потому что его руки возвращали меня в реальность, не давали мне потеряться и мысленно провалиться в прошлое.
Римо и Савио держались неподалеку, пока мы шли по длинному коридору. Тому самому, что хранил много детских воспоминаний, в основном плохих. Сегодня ночью этот список пополнится воспоминаниями похуже.
Мы дошли до двери из темного дерева, ведущей в главную спальню. Позади нас столпились десятки мужчин.
– Не стоит трахать свою молодую жену у стены, помнишь? – усмехнулся Римо.
Я вздрогнула, и пульс мой резко подскочил. Нино крепче сжал пальцами мое запястье.
– Римо! – прорычал он, и от его голоса страх пронзил каждую мою клеточку.
– Повеселитесь там! – крикнул Савио, ухмыльнувшись.
Фальконе решат, что их предали. В обмен на перемирие чудовищам из Лас-Вегаса должны были принести в жертву девственницу. Но мне не дали шанса остаться невинной. У меня отняли этот выбор. С болью вырвали.
Страх, пронзительный и грубый, скребся у меня в груди, пока муж вел меня в комнату перед нашей первой ночью, оставляя за закрытой дверью ухмыляющиеся лица своих братьев. Нино меня отпустил, и я сразу же отпрянула от него.
Прошло уже шесть лет, но эти воспоминания все еще будят меня по ночам. Я так боялась близости с мужчиной, с любым мужчиной, но особенно – с этим. С моим мужем.
Остановившись в нескольких шагах от кровати, я окинула взглядом белые простыни. Те самые, на которых утром моя семья захочет увидеть пятна крови.
Только ее там не будет.
Я осторожно подошла ближе. Кровь была в мой первый раз, и во второй, и даже в третий. Боль, ужас и мольбы. Тогда простыни еще не демонстрировали. Наша горничная, которая ни разу не пришла мне на помощь, их уносила.
Сегодня я не буду ни о чем умолять. Много лет назад она не помогла мне остановить моего мучителя. Не остановит она и моего мужа.
Я всякое о нем слышала. И видела его в клетке. Единственным моим утешением было лишь то, что я сомневалась, что ему удастся сломить меня больше, чем ломали все эти годы.
Я не могла оторвать глаз от кипенно-белых простыней, таких же, как мое платье. Символ невинности, который не имел ко мне никакого отношения.
– Это – ваши традиции, не наши, – промолвил Нино спокойно, но достаточно громко, чтобы выдернуть меня из размышлений.
Я придала лицу невозмутимое выражение.
– Зачем же тогда им следовать? – Я обернулась. Меня выдал голос. Слишком тихий и с нотками ужаса, который, как я надеялась, он принял за страх, нормальный для девственницы.
Он находился совсем не так близко ко мне, как я ожидала. Он даже на меня не смотрел. Стоя возле стола, он читал записку, в которой моя тетя поздравляла нас со свадьбой. Положив ее обратно, он взглянул на меня. В выражении его лица не было ничего, что вселяло бы в меня надежду. Ни доброты, ни жалости. Это был чистый лист. Восхитительно холодный, с пустыми серыми глазами, безукоризненно подстриженной бородкой и зачесанными назад волосами.
Покачав головой, он убил последнюю надежду, которая у меня оставалась.
– Семья хочет крови, и она ее получит.
Он был прав. Именно этого ждала моя семья, и я должна была ей это предоставить, вот только крови она не получит, а мой муж поймет, что его трофей испорчен. Каморра отменит соглашение. Этот брак выведет моего мужа из себя, а я останусь жить изгоем.
Это станет моим крахом. Моя семья от меня отвернется. После этого никто и никогда не захочет на мне жениться, а незамужняя женщина в нашем мире и вовсе обречена.
Он начал расстегивать рубашку: спокойно, аккуратно. Наконец он сбросил ее, обнажив шрамы и татуировки – их было очень много и выглядели они пугающе – и стальные мускулы. Я отвернулась. Сердце у меня колотилось как бешеное. В нем скребся ужас, подобный тому, что я испытала много лет назад. Мне нужно было его обуздать, найти какой-то выход из этого замешательства. Я должна была спастись: не от его притязаний на мое тело, но от потери самообладания.
Я полезла в сумочку, висевшую у меня на плече, и достала из упаковки таблетку. У меня перехватило горло, и я не была уверена, что смогу проглотить ее без воды, но в том состоянии, в котором я сейчас находилась, поход в ванную казался чем-то невозможным. Я не была уверена, что справлюсь, не сорвавшись.
Трясущимися пальцами я поднесла белую таблетку ко рту. Нино остановил меня, обхватив за запястье. Я взглянула в его прищуренные глаза. Я даже не слышала, как он подошел.
– Что это? – жестко спросил он.
Я ничего ему не ответила. Мне было слишком страшно, чтобы подобрать слова. Свободной рукой он залез в мою сумочку и, достав оттуда упаковку, пробежался взглядом по описанию лекарства. Отбросив коробочку в сторону, он взглянул на меня своими серыми глазами и протянул мне ладонь.
– Отдай мне таблетку.
– Ну пожалуйста, – умоляюще прошептала я.
На его красивом, холодном лице не отразилось ни тени эмоций.
– Киара, отдай мне таблетку.
Я бросила лекарство ему в ладонь, и он отшвырнул таблетку в сторону. У меня на глаза навернулись слезы. Как же я смогу обуздать свой страх и приглушить воспоминания, если мне нечем себя успокоить?
– Я не позволю тебе накачивать себя лекарствами, – пробормотал Нино, коснувшись большим пальцем моего запястья. Затем он меня отпустил. Сделав шаг назад, я повернулась лицом к кровати и глубоко вздохнула. Он за мной наблюдал.
Я потянулась, чтобы расстегнуть пуговицы на спине платья. Именно я, а не он, должна была их расстегнуть. Это подарило бы мне ощущение контроля над происходящим, в отличие от прошлого раза, когда с меня сорвали одежду против моей воли. Тогда мое тело было слишком слабым, чтобы бороться.
Я сглотнула подступившую к горлу желчь. Мои пальцы слишком сильно дрожали, чтобы справиться с крошечными пуговками.
– Позволь мне, – хладнокровно произнес мой муж, стоявший позади.
«Нет!» – уже готова была крикнуть я в ответ, но сдержалась.
– Я хочу сделать это сама, – выдавила я почти спокойным голосом.
Он ничего не ответил, и я не решилась взглянуть ему в лицо. Я возилась с пуговицами, и они поддавались мне, одна за другой. Это заняло целую вечность. Он молча ждал. Звуки двух дыханий – его, размеренного, и моего – прерывистого, – наполняли комнату.
Потом я вспомнила, что жених должен был разрезать на невесте платье с помощью ножа. Нино, видимо, об этом забыл. В конце концов, это тоже не было его традицией. У меня не хватило смелости ни напомнить ему об этом, ни застегнуть платье, чтобы он мог его разрезать. Тогда бы я и вовсе потеряла самообладание.
Я стянула платье, и оно упало к моим ногам. Теперь на мне оставались лишь бюстгальтер без бретелек и трусики. Я сбросила лифчик, но не могла набраться смелости, чтобы снять и трусики.
Нино смерил меня с ног до головы своими холодными серыми глазами.
– Украшения для волос тоже стоит снять. Тебе, скорее всего, будет с ними неудобно.
Я подавила нервный смешок, но все же попыталась ослабить тонкую золотую нить, находившуюся у меня в волосах. Дрожащие пальцы не позволили мне этого сделать. Нино подошел ближе, и я отпрянула. Его серые глаза встретились с моими.
– Я сниму.
Опустив руки, я кивнула.
Своими длинными пальцами он ловко вытащил из моих локонов украшения, а затем снова сделал шаг назад.
– Спасибо, – промолвила я.
Я заставила себя подойти к кровати и лечь на спину. Пальцами я касалась гладкой ткани одеяла.
Спокойно на меня взглянув, Нино подошел к постели. Высокий, мускулистый и убийственно холодный, он, казалось, совсем не нервничал. Потянувшись к ремню брюк, он его расстегнул. От ужаса у меня перехватило дыхание, и я посмотрела в сторону, стараясь не заплакать. Краем глаза я увидела, как он снимает боксеры и забирается на кровать: голый и решительный. Меня начало трясти. Я не могла с этим справиться.
Он коснулся моей талии, а затем его рука медленно скользнула вверх. Прикосновение было легким. Я отпрянула.
– Не трогай меня.
Он посмотрел на меня сверху вниз, и взгляд его был жестким и холодным.
– Ты же знаешь, что я не могу так поступить. Я не дам твоей семье повода считать Лас-Вегас слабаками, – он сказал это без тени жестокости. Просто констатировал факты.
– Я знаю, – прошептала я. – Просто не трогай меня. Просто делай что должен. – Если бы сейчас что-то предвещало то, что произойдет дальше, то я бы не смогла сдержать ужас.
– Если я тебя не подготовлю, то будет очень больно, – ответил он, впрочем, голос его звучал так, словно ему было все равно. – Будет лучше, если мы тебя расслабим.
Этого не произойдет.
– Просто сделай это, – просила его я. Боль – это нормально. Я могла с ней справиться.
Он еще пару секунд пристально на меня смотрел, а потом убрал руку с моей груди и сел. Пальцами подцепив край моих трусиков, он стянул их вниз. У меня в горле застрял низкий стон.
Поставив колено мне между ног, он раздвинул их, не сводя с меня серых глаз. Он медленно двигался, и мне захотелось, чтобы он прекратил это делать, чтобы перестал на меня смотреть. У меня в груди появилась паника, я попыталась силой подавить ее. Зажмурившись, я постаралась отвлечься от происходящего. Когда он опустился на колени между моих ног, меня сковал абсолютный ужас.
– Если не расслабишься, у тебя будут разрывы.
Я резко открыла глаза, и по моим щекам скатилось несколько слезинок. Он нависал надо мной, опираясь на одну руку. Высокий и сильный. Нет. Нет. Нет. Нет.
– Попытайся расслабиться. – Нино подошел ко всему с таким безразличием. Он взглянул на следы, которые слезы оставили у меня на щеках и шее, и они его совершенно не впечатлили. Я попыталась расслабиться, но это оказалось абсолютно невозможным. Мои мышцы сковал страх. Он едва заметно, почти неодобрительно, покачал головой:
– Не получается. Мне придется сильно надавить, чтобы пробить твои напряженные мышцы и полностью в тебя войти.
В моей голове снова стали проноситься воспоминания из далекого прошлого, и я ощутила, как к горлу подступила горькая желчь.
И тут что-то внутри меня… прорвалось. Что-то мрачное, полное страха и глубоко закопанное. Я уже не могла держать это в себе.
Из моего горла вырвалось душераздирающее рыдание, и мне стало больно от воспоминаний, которые оно принесло. Я крепко прижала ладони к лицу, а потом сжала их в кулаки и надавила на закрытые глаза. Стараясь выкинуть воспоминания из головы, я попыталась выцарапать их оттуда, точно так же, как тогда, много лет назад, исцарапала дядю. Но как и в прошлом, сейчас у меня не было выхода.
Я не могла дышать. Не. Могла. Дышать.
И мне хотелось умереть. Мне нужно было избавиться от боли. Я так не хотела снова переживать этот ужас.
Сильные руки обхватили мои запястья и потянули вперед. Я сопротивлялась и вырывалась, но они были непреклонны, пока мои кулаки наконец не оторвались от лица. Я резко распахнула глаза, мое зрение затуманили слезы. Сквозь пелену начала проявляться пара пронзительно глядящих на меня серых глаз, а потом они стали единственным, что я видела. Единственным, что я могла видеть, и всем, что имело для меня значение.
Такой спокойный. Бесстрастный. Холодный.
Именно в чем-то подобном я и нуждалась. На фоне наполненного ужасом ада он напоминал прохладный поток. Блаженно безразличный. Я пристально смотрела ему в глаза, смотрела долго, и он отпустил меня, после чего я впустила в легкие первый вдох. Я снова могла дышать, и лицо моего мужа стало четким, а взгляд его прищуренных глаз показывал, что он слишком много знал.
Опустив взгляд на его подбородок, я потянула руки, чтобы он ослабил хватку на моих запястьях. Он отпустил меня, и я положила ладони на колени. На свои голые колени. Он, тоже абсолютно голый, стоял возле меня. Судя по всему, во время панической атаки он меня усадил.
Да, это была она. Он понял, что со мной что-то точно было не так. Сглотнув слюну, я подтянула колени к груди.
Вот бы он меня сейчас убил. После того, как меня изнасиловал дядя, мне часто хотелось умереть.
– Что с тобой случилось? – без всяких эмоций спросил он меня.
Сначала мне захотелось солгать, но я врала слишком долго. К тому же у меня возникло ощущение, что он и так все понял.
– Мне было тринадцать, – начала я, но не смогла продолжить. Меня снова начало трясти, и он положил руку мне на плечо. На этот раз я от него не отстранилась. Прикосновение было слишком бесстрастным, чтобы вызвать у меня ужас.
– Тебя кто-то изнасиловал.
Это слово заставило меня почувствовать себя крошечной, грязной и никчемной. Я кивнула.
– Твой отец?
Я покачала головой. К тому моменту он уже был мертв, и он бы никогда этого не сделал. Он понимал, что меня бы это погубило. Он бил меня и кричал на меня, но никогда не прикасался ко мне подобным образом. Хотя, может, он бы и сделал это позже, если бы Лука его не убил.
– Значит, кто-то из твоей большой семьи. Такие девушки, как ты, обычно находятся под защитой. Видимо, это был кто-то из твоих родственников. – Я кивнула. – Кто это был? – настаивал он. – Дядя, который тебя воспитывал?
Я облизнула губы.
– Другой дядя.
– Долго? – Я подняла четыре пальца. – Четыре года? – Я покачала головой. – Четыре раза?
Всего четыре ночи, но с тех пор – каждый день. С тех пор.
– Мне каждую ночь это снится, – процедила я. Мне было приятно наконец кому-то об этом рассказать.
В любом случае, я была обречена. Я решила свою судьбу. Ничто больше не имело значения.
Я не осмеливалась поднять глаза, чтобы не увидеть на его лице отвращения и гнева из-за того, что ему отдали в жены кого-то испорченного.
– А знаешь что, – едва слышно добавила я, – добрый человек избавил бы меня от унижения, которым теперь станет встреча с моей семьей и жизнь в позоре, и убил бы меня.
– Добрый, может, и убил бы, – тихо молвил он. Смирившись, я подняла глаза. На лице у Нино заиграла жуткая улыбка. Глаза его оставались спокойными. – Но я найду мужчину, который это с тобой сотворил, и заставлю его ощутить тот же ужас, что ты – в ту ночь, и боль, которую он себе даже не представлял. И в конце концов, после того, как он долго будет молить о пощаде и потеряет всякую надежду, я подарю ему смерть.
У меня перехватило дыхание. Я просто уставилась на него. Больше ничего я делать не могла. Он отнесся ко всему так спокойно, но в глубине его глаз было что-то темное и опасное. Не по отношению ко мне. И я даже не смела надеяться, что все это могло быть правдой.
– А что ты сделаешь со мной? Я ведь не то, что тебе пообещали. Я не девственница.
Он взглянул на меня почти так, словно я ляпнула глупость.
– Мне все равно, девственница ты или нет. Это просто маленький кусочек плоти, который совершенно бесполезен. Но я все равно понимаю, какую важную роль он занимает в умах многих, даже в твоем.
– Тогда почему же ты разозлился, если тебя не волнует, что кто-то украл у тебя то, что ты сам хотел заполучить?
– Потому что этот кто-то украл то, что ты не хотела отдавать, – пробормотал он.
Я отвела взгляд, потому что дурацкие слезы навернулись мне на глаза. Мне были непонятны его реакция и он сам, если уж на то пошло. Я была наслышана о Вегасе: о том, как там поступали с женщинами, не отдававшими долг или как-то еще не угодившими Римо Фальконе. Я указала рукой на простыни:
– Это – традиция. Моя семья ожидает увидеть на них кровь. – Я сглотнула. – Если возьмешь меня силой, у меня пойдет кровь?
Он равнодушно кивнул.
– Прошло уже несколько лет, а ты всего несколько раз занималась сексом, поэтому если я приложу достаточно силы, то кровь будет почти наверняка. Мышцы твоей вагины сейчас очень напряжены от страха, и я разорву тебя, когда резко войду до конца.
У меня скрутило живот. Он говорил, словно врач, объяснявший физические последствия своих манипуляций. Я зашевелила губами, пытаясь облечь в слова то, что было у меня на уме.
– Тогда сделай это, чтобы моя семья получила кровь, которой ждут.
Он наклонился вперед, и его красивое, холодное лицо было так близко, что я смогла разглядеть темные крапинки в его серых глазах.
– Кровь они получат, не переживай.
Кивнув, я уже была готова лечь на спину, но он вдруг встал с кровати и надел трусы. Меня охватило замешательство.
– Но я думала, ты…
Натянув брюки, он застегнул ремень, а потом, не произнося ни слова, снова надел свой черный свадебный костюм и пристегнул к нему клинки.
– Я разыщу мужчину, который тебя изнасиловал, и зарежу его, как свинью, на этих простынях. Как думаешь, твоей семье хватит этой крови?
У меня перехватило дыхание, и я прикрыла наготу одеялом, сползая с кровати.
– Это станет началом войны. Лука убьет нас всех.
Нино ничего не ответил, однако подошел ближе. Я напряглась, но не стала отстраняться. Он поднял руку, и я вздрогнула. Меня уже много лет никто не бил, но мое тело все равно среагировало.
– Я не собираюсь тебя бить.
Открыв глаза, я уставилась на его белую рубашку. Он подцепил меня пальцем за подбородок и приподнял его. Его холодное лицо смотрело на меня сверху вниз почти с любопытством, словно я была чем-то, что ему хотелось получше понять.
– Ты хочешь, чтобы твой дядя жил?
– Нет, – призналась я.
Этот ответ решил судьбы всех нас.
Нино
Опустив руку, я подошел к столу, чтобы взять свой мобильный, и поднес его к уху. Римо взял трубку после второго гудка.
– Ты разве не должен быть занят?
– Мне надо, чтобы ты подошел.
– Полагаю, не для того, чтобы помочь тебе трахнуть жену.
– Нет, не для этого.
Повисла пауза.
– Подожди пару минут. Надеюсь, это что-то хорошее, а то я уже приглядел себе одну официантку, с которой хочу перепихнуться.
Он положил трубку и, как и обещал, постучал в дверь через две минуты. Я открыл, и взгляд его темных глаз устремился куда-то мне за спину. Я сделал шаг назад, и Римо вошел. Киара отпрянула назад, все еще прикрывая обнаженное тело одеялом, а на лице у нее были дорожки от слез.
Римо обернулся ко мне, вскинув брови.
– Быстро ты. Ты же понимаешь, что ее уже нельзя вернуть после того, как ты ее распечатал, да?
– Я собираюсь кое-кого убить и хотел тебя честно об этом предупредить.
Кривая ухмылка сползла с его лица. Римо наклонил голову.
– Значит, ты не спрашиваешь моего разрешения.
– Нет, не в этот раз. Я убью этого человека, и меня ничто не остановит.
Римо взглянул на Киару, и она залилась краской, стараясь казаться еще более незаметной. Она втянула плечи, еще туже обернув одеяло вокруг тела.
– Кто-то добрался до нее раньше тебя? Ты хочешь все отменить?
– Кто-то изнасиловал ее, когда она была ребенком. – Я сделал паузу, глядя на жену, которая дрожала, уставившись в пол. – И она поедет со мной в Лас-Вегас.
Киара удивленно подняла глаза.
– Ее насильник – среди гостей. Он – муж тети Луки, Криминеллы, подручный мафии Питтсбурга, – сообщил я. Римо должен был знать масштаб наших проблем.
– Я в курсе.
Я вскинул брови.
– Ты знал?
Он пожал плечами, а потом, потянувшись, хрустнул шеей.
– В таком случае мне лучше наточить ножи и зарядить пистолеты.
– Мы могли бы предотвратить войну, если бы предупредили обо всем Луку.
– Ты хочешь спросить у него разрешения, чтобы отомстить тому, кто напал на то, что принадлежит нам? – прорычал он. – Он и так дал нам меньше, чем обещал, а мы еще ему что-то должны?
– Не спрашивать, а предупредить, – поправил его я, а потом обернулся к Киаре, которую выпад Римо заставил прижаться к стене. – Одевайся.
Ее взгляд начал метаться между Римо и дверью ванной, возле которой он стоял.
Римо считал выражение ее лица быстрее, чем я. Он направился ко мне, отойдя от входа в ванную. Схватив свою сумочку, Киара помчалась туда.
Я приподнял брови, взглянув на него.
– Она боялась мимо меня идти, – пожимая плечами, ответил Римо.
– Она вообще пугливая.
– А разве они не все такие? – Он достал телефон. – Хочу позвонить Фабиано. Савио лучше побыть с Адамо, пока мальчишка себя не убил.
– Пошли. – Я вывел его в коридор. Там никого не было.
Фабиано пришел через несколько минут.
– Только не говори мне, что ты убил эту девушку, – прищурился он.
Я приподнял бровь.
– В отличие от Римо я не склонен к эмоциональным всплескам.
– Возможно, все это время ты просто слишком хорошо скрывал свои эмоции, – пробормотал Фабиано.
– Неправда. Нет, Киара жива и здорова, если учесть все, что с ней произошло.
Фабиано бросил взгляд на Римо.
– Нино хочет пролить кровь ее дяди. Тот трахнул ее, когда она была ребенком, – сообщил мой брат.
Фабиано скривился, как мне показалось, от отвращения.
– Убийство члена семьи Луки не сойдет нам с рук.
– Лука убил бы его, даже если бы он не был членом семьи. Я видел, как он смотрел на этого старого ублюдка. И он ведь даже не кровный родственник Луки. Он женат на его тете.
– Он – один из его людей. Лука будет настаивать на том, чтобы собственноручно его наказать.
– Нет, – бросил я. – Он наказал двоюродного брата Арии за то, что тот пялился на нее на территории Филиала. Он поймет, что я должен сам убить его дядю.
Фабиано обдумал мои слова.
– Возможно. Но это все равно не лучшее начало для нашего союза. – Он пристально на меня взглянул. – Но я вижу, что ты это сделаешь, что бы я тебе ни сказал. Так что пойду поищу Луку и попытаюсь исправить ситуацию. Может, он еще не уехал в свой особняк. – Фабиано сделал паузу. – А куда ты собираешься отвезти этого ублюдка?
– Я расправлюсь с ним на свадебных простынях, – сказал я, и мои губы растянулись в улыбке.
Вздохнув, Фабиано развернулся на каблуках и отправился на поиски Дона Семьи.
– Готов отправиться на свидание со своим спутником? – усмехнувшись, спросил меня Римо. Я попытался понять, что он имеет в виду.
– Полагаю, ты собираешься трахнуть его своим ножом.
Уставившись на лезвие в ножнах, я медленно кивнул.
– Собираюсь без лишней спешки сломить его тело и разум.
– Надеюсь, ты и мне позволишь повеселиться.
Я опустил голову. Было бы неразумно не разрешать Римо во всем поучаствовать. Я знал каждую точку на теле, способную вызвать у человека агонию, а Римо умел ломать людей с помощью игр разума. Оба приема работали эффективнее, когда использовались в комбинации.
– Пошли, – кивнул я, и Римо позволил мне идти впереди.
Не привлекая к себе внимания, мы наконец обнаружили Дюранта в саду в компании супруги. Он громко хохотал, сжимая в руке бокал вина.
– Надеюсь, он не пьян, – пробурчал Римо. – Не хочу, чтобы он пропустил главную ночь в своей жизни.
– Мы его отрезвим, – тихо произнес я, разглядывая его. Он был высоким, широкоплечим мужчиной, впрочем, у него был животик, что говорило о том, что он уже давно по-настоящему не дрался. Но какое это имело значение.
Римо усмехнулся.
– Трахать ребенка. От этого даже у меня мурашки по коже. Надеюсь, он не из тех, кто быстро вырубается.
– Мы позаботимся о том, чтобы он оставался в сознании. – Мне хотелось, чтобы он насладился каждым мгновением последних часов своей жизни.
Фабиано стоял в стороне, рядом с буфетной стойкой, вместе с Лукой. Эмоции Дона было нетрудно распознать. Он был в ярости.
– Погнали, – сказал я Римо. – Давай схватим Дюранта.
Мне не пришлось больше ничего говорить. Я сжал охотничий нож, обхватив пальцами его гладкую деревянную рукоятку, и мы с Римо двинулись вперед, в стороне от оставшихся на вечеринке гостей, большинство из которых уже были в стельку пьяными. Заметив нас с братом, Дюрант выпучил глаза. Отшвырнув бокал и развернувшись, он помчался прочь с вечеринки, оставив свою жену стоять с ошеломленным выражением лица.
Римо вздохнул.
– Почему они всегда думают, что смогут сбежать?
Побежав за Дюрантом, я заметил, как он, спотыкаясь, стал спускаться по склону, ведущему к воде. Видимо, надеялся, что сможет добраться до одной из лодок и сбежать. Добравшись до подходящей точки, я остановился и метнул нож. Лезвие из дамасской стали величественно блеснуло в лунном свете прежде, чем вонзиться в икру Дюранта. Его пронзительный крик стал прекрасным началом вечера. Сегодня ночью – никаких стонов удовольствия. Только агония.
Дюрант упал на колени, схватившись за ногу.
– Отлично, – отметил Римо, остановившись рядом со мной. Пока мы медленно спускались с холма, Дюрант, поднявшись на ноги, попытался доковылять до ближайшей лодки, но не мог наступать на раненую ногу.
Ему стоило вытащить нож. Это либо помогло бы ему двигаться быстрее, либо заставило бы его быстро истечь кровью. Оба варианта были лучше, чем то, что ожидало его в наших с Римо руках.
Мы догнали Дюранта, и Римо обошел его, чтобы взглянуть ему в лицо.
– А почему ты уходишь? Веселье только начинается.
Дюрант сделал шаг назад. Я пнул его по ногам, и он упал на колени. Схватившись за нож, я прокрутил его в ране. Дюрант закричал, бросив на меня дикий взгляд.
– Что бы эта мелкая шлюшка тебе ни рассказала, она соврала.
– Откуда ты знаешь, что речь о Киаре? – тихо спросил Римо. – Может, меня просто бесит твое лицо. Мы с Нино убивали людей и не за такое.
Дюрант переводил взгляд с меня на моего брата, и дыхание его участилось. Казалось, ужас разливается по его венам, словно яд. Я знал, как он проявляется. И это было только начало.
Я наклонился к нему, скривив губы.
– Ты довольно скоро во всем признаешься и еще до того, как взойдет солнце, начнешь молить Киару о прощении, уж поверь мне. – Снова повернув лезвие, я оставил его у него в ноге, после чего дал Римо знак, и мы подняли Дюранта, схватив его за плечи.
Пока мы тащили его обратно, в сторону дома, нам преградили путь Лука и Фабиано. Лука взглянул на своего дядю без каких-либо эмоций.
