Крисия Ковальски
Гитара в руках твоих
– Зелёный чай и больше ничего, – скромно произнесла девушка. Мужчина принёс две кружки зелёного чая.
– Давайте познакомимся, – предложил мужчина, – Меня зовут Павел. Мне двадцать три года.
– Вы выглядите немного старше, – отозвалась девушка, – Наверно, потому что вы серьёзный. У вас взгляд серьёзный, вдумчивый. А меня зовут Лиза.
Девушка стянула с головы вязаную белую шапочку и распушила волосы, которые сразу же огненными змеями упали на плечи и закрыли спину.
– Елизавета, – повторил Павел, – У вас редкий чудесный цвет волос.
– Все так говорят, – равнодушно ответила на комплимент девушка.
– И вы правильно подметили, я очень серьёзный, наверно потому, что очень одинокий.
– Вы одинокий? – удивилась Лиза, – Такой молодой, симпатичный, умный и одинокий?
– Мне тяжело сходиться с людьми, а с вами, почему-то, сразу почувствовал себя легко, такого со мной не бывало. Наверно, всему виной музыка. Ваша чудесная музыка, которую мне выпало счастье услышать.
– Вы говорите очень красиво. Вы романтик, Павел, – улыбнулась девушка, обнаружив, что при встрече с этим странным молодым человеком она забыла о своих проблемах и несчастьях, и обида на себя уже не сжигала её изнутри.
– Я всего лишь бизнесмен, у меня ответственная и скучная работа.
– Вам она не нравится?
– Не знаю. Ничего другого я не знал. Отец надеялся, что я смогу стать его достойным приемником, и я боюсь не оправдать его ожиданий.
– Ваш отец очень влиятельный человек? – догадалась Лиза.
– Да, мой отец владелец очень крупной компании, Левицкий Роман Степанович, «Леспромтрансматериалы», возможно, слышали?
Лиза вздрогнула.
– Да, слышала. Тогда я и вам скажу свою фамилию, – с вызовом произнесла она, внимательно наблюдая за его реакцией, – Костромина Лиза, сестра Костромина Эдуарда.
– Вы его сестра? – спокойно переспросил парень, – Что ж… Мне в любом случае приятно с вами познакомиться независимо ни от каких обстоятельств. Скажите, Лиза, вы где-нибудь выступаете с концертами? Я могу где-нибудь услышать ваше прекрасное исполнение?
– Нет…, – Лиза смутилось, ей почему-то не хотелось говорить о том, что она выступает в ресторане, – Я просто по настроению пою.
– Вам надо заниматься этим профессионально, вы очень талантливы, Лиза. Правда, я в музыке не разбираюсь, но если у меня, такого сдержанного и скупого на чувства человека, начинает болеть душа, когда вы поёте и играете, то это же настоящий талант, правда?
– Вы мне льстите, – улыбнулась Лиза, – К сожалению, мне пора домой. Спасибо за чай.
– Ну что вы, мне бы хотелось дать вам намного больше за то счастье, какое я чувствовал, когда слушал вас. Скажите, Лиза, мы можем увидеться снова? Мы можем с вами снова погулять в этом парке? А если хотите, можем сходить куда-нибудь на концерт или в кино.
– Боюсь, мы не сможем встретиться в ближайшее время, на выходных у меня много работы. Может быть, на следующих выходных, если получится…
– Давайте обменяется номерами телефонов, Лиза, – предложил Павел, – Обещаю, я не буду настойчив. Если у вас появится желание погулять или куда-нибудь сходить, и вам нужна будет компания…
– Конечно, давайте, – согласилась Лиза. Новые знакомства с мужчинами Лизе не хотелось начинать, но этот парень выглядел ненавязчивым и скромным. И ему не хотелось отказывать. К тому же, ведь он может ещё и не позвонить, передумать.
За окном идёт снег крупными хлопьями, в печи потрескивают разгоревшиеся сухие дрова. Печь обычная, какая есть в каждом деревенском доме – кирпичная, известью побеленная. И обстановка небольшой комнаты тоже обычная – старый массивный комод из дерева, покрытый уже местами потрескавшимся лаком, кровать с железной сеткой и металлической спинкой, ковёр, сотканный из кусочков разноцветной ткани, шторы на окнах из белой плотной ткани. Ангелина предпочла бы наличие платяного шкафа с плечиками для одежды и удобную двуспальную кровать с ортопедическим матрасом, но комната для гостей ничего этого не предусматривала.
– Почему здесь нет камина? Почему до сих пор печка, как в старину? – Ангелина садится на край кровати и начинает расчесывать белокурые волосы. Белоснежный кружевной халатик, не скрывающий стройные длинные ноги. Вся беленькая – кожа, волосы, бельё в тонких кружевах, девушка олицетворяет саму нежность. Белоснежка из сказки, только со светлыми волосами.
– Вадим не хочет здесь ничего менять. Его всё устраивает, – Максим снимает с себя свитер, небрежно бросает его на спинку старого деревянного стула и приближается к кровати.
– Но это же старомодно, – Ангелина забавно поморщила носик, – Вот если бы был камин, это выглядело бы стильно.
Максим лёг на кровать, растянулся как большой довольный кот. Сетка под тяжестью его тела скрипнула и прогнулась. Судя по его виду, Максима всё устраивает – и снег хлопьями и потрескивание огня в печи и даже недовольное ворчание Ангелины. Парень протянул руку и дотронулся до мягких девичьих волос.
– Ты такая невероятная… – с восхищением произносит он, – Иди ко мне, детка.
Ангелина откинула расчёску и легла рядом, сразу же оказавшись в крепких объятиях Максима.
– Геля… Давай рванём на море в самом начале лета, – вдруг неожиданно предлагает он.
– Можно, – легко соглашается девушка, – У меня три новых купальника и пять парео.
И недовольно замолкает, заметив насмешку в его глазах и в его улыбке.
– Чего ты? – с обидой спрашивает она и толкает парня бок локтем.
– Вспомнил мультик один. «Простоквашино». Там мама дяди Фёдора поехала на курорт, чтобы надеть три вечерних платья, – охотно поясняет Максим.
– Вот-вот… А я всё думаю, что мне эта деревня напоминает… И этот дом, в частности. Простоквашино и есть! Самая настоящая глухомань! – Ангелина весёлого настроения парня не поддержала.
– Ну тут ты преувеличиваешь, детка, – не согласился Максим, – Здесь очень крупное предприятие, и посёлок – довольно оживлённое место.
– Деревня и есть деревня, – не соглашается Ангелина и возвращает Максима к интересующей её теме, – Так мы едем на море?
– Решено. Едем во Владик на машине, – отвечает он.
– Куда?! – кукольное личико девушки застыло в недоумении, – Ты шутишь, как всегда. Да, Макс?
– Ну почему сразу – шутишь… У меня давно эта идея в голове крутится. Взять машину, палатку, портативную газовую плитку и красивую девушку – и рвануть на Шамору или в Ливадию. Или ещё куда на берег Уссурийского залива. Кстати, ты знаешь, что берег бухты называют Лазурным берегом? Прикольно, да?
– И близко не похоже, – категоричным тоном не согласилась Ангелина, – Не вижу ничего общего.
– Это потому, что ты там никогда не была, – возразил парень, – А вот когда поедем, сама убедишься, что место классное.
– Макс! Я не поеду! Это без меня, – испугалась Ангелина, – Я в Дубай хочу или в Испанию. Владик – это вообще отстой. И почему сразу в такой последовательности – сначала в твоём списке всего необходимого идут палатка и плитка, а уже потом я?
– Ну, детка, это же образно. Ты для меня на первом месте. Всегда, – успокаивающе заверяет Максим и сразу же возражает на предложение Ангелины, – А что делать в Дубае? Сидеть в пятизвёздочном отеле и пить русскую водку? Скучно, Гель… Ну сходим мы на пляж пару раз, обгорим в первый же день. И ты и я светлокожие, альбиносы. А потом будем сидеть в баре или ночном клубе, слушать арабскую музыку и тупо бухать.
– А что делать во Владике? – с ноткой презрения спрашивает Ангелина.
– А во Владике будем рыбачить, плитку портативную для того и возьмём, чтобы рыбу жарить.
– Нет, – резко произнесла Ангелина, отстранилась от парня, поднялась с кровати, встала и встряхнула белокурые волосы, – Я не согласна. Я там со скуки помру. Я в эту богом забытую деревню приехала только потому, что ты мне выбора не оставил. Твой брат мог бы и более комфортно здесь обустроиться. Он же всё-таки самый главный человек здесь, а жилище у него как у простого убогого деревенщины. Ну что это?! – девушка обвела широким взмахом руки окружающее их пространство, – Обычный деревенский дом! Туалет на улице. И это зимой! Ни ванны нет, ни душа хотя бы. Чтобы помыться нужно надевать валенки и топать через весь огород по сугробам, потому что по-другому просто до бани не пройдёшь!
– Я же утром тропинку в огороде до бани расчистил, – возразил Максим, на что девушка даже не отреагировала, а продолжила дальше с всё возрастающим возмущением:
– Нет, я не согласна ещё и лето проводить в таких условиях! Либо едем в Испанию, либо ты едешь во Владик один.
– Один не поеду, – возразил Максим, наблюдая, как девушка снимает с себя кружевной халатик и остаётся в одних крошечных, ничего не прикрывающих трусиках. Её грудь маленькая, Ангелина редко надевает лифчик. Девушка снова ложится рядом и ласково шепчет:
– Макс… Ну, Макс… Не упрямься. Хотя бы на пару дней свози меня в Испанию.
А во Владик можешь с кем-нибудь из своих друзей поехать. Рената возьми.
– Ладно, – миролюбиво соглашается Максим, – Но только три-четыре дня. Больше я не выдержу.
Наряжать ёлку всегда было волнительно, и даже теперь, когда Полина уже не маленькая девочка, волнительности своей это занятие не утратило. Антоша с интересом перебирал и рассматривал игрушки, доставая их из деревянного ящика, в которых когда-то давно отправляли по почте посылки. Но теперь, конечно, таких ящиков больше не встретишь. Да и сами игрушки старинные, раритетные. Таких тоже сейчас не встретишь, в основном сейчас продают разноцветные шары. Это однотипные игрушки, чтобы их изготовлять не нужно фантазии, то ли дело старые игрушки – ни одна из них не похожа на другую, и нет ни одной одинаковой. Вот маленький домик, с заснеженной крышей, вот весёлый зайчик, а вот снеговичок, а это прозрачная с мишурой внутри сосулька, а вот золотая шишка, а это забавная девочка-снегурочка, а вот гномик. Всё это Полина бережно вешала на сосновые ветви, а потом они вместе с Антошей окутывали эти ветви серебристо-снежной мишурой, а потом ещё вырезали много снежинок из цветной бумаги, и клеили их на окна, а потом вместе стряпали имбирное печенье и булочки с корицей, а потом, когда стало уже совсем темно, они вспомнили, что хотели погулять, и вышли во двор, при свете уличного фонаря они лепили снеговика, украшали его. И Антошка не утерпел – откусил кончик морковки, поэтому снеговичок получился с носом, откушенным на самом кончике. И ещё играли в снежки, а потом, когда валенки заиндевели от снега, вернулись домой. Полина затопила печку и развешала мокрые носки и варежки, поставила на припечник валенки для просушки. Антоша, надышавшись свежего морозного воздуха и вдоволь набегавшись, уснул рано. Было только начало десятого, Полина мыла на кухне посуду, погружённая в свои мысли, она вспомнила, что этот день ей и Антоше подарил Максим Левицкий. Если бы не пришёл он сегодня, то ничего бы и не было. Просидела бы Полина в приёмной, промучив и себя, и Антошку.
Неторопливые мысли Полины прервал стук в дверь, и на пороге, не дожидаясь, когда хозяева откроют, появилась Лена Панова, подруга Полины.
– Ой, Лен… Проходи! – оживилась Полина, – Я булочки сегодня пекла, давай чай пить.
– Как я удачно зашла! – засмеялась подруга, отряхивая снег с валенок и снимая шубу, – На улице потеплело, видать к снегу.
– Да, потеплело, – согласилась Полина, достала чашки и разлила в них чай, поставила на стол плетёную соломенную корзинку с булочками, посыпанными корицей, – А мы гуляли с Антошей, теперь он спит.
– А я на работе просидела, даже день нам не сократили! – с досадой произнесла Лена, садясь за стол и отпивая чай из кружки, – Новый начальник не успел приехать, как уже везде свои драконьи порядки установил. Никаких перекуров, перерывов на чай, только работа- работа! Тем, кто возмущался, посоветовал уволиться, главную бухгалтершу и начальников отделов премии лишил. Сказал, что Павел Фёдорович нас распустил.
– Я всего день с ним проработала, но уже чувствую, что не выдержу, – созналась Полина, – Мне каждую минуту кажется, что вот сейчас он к чему-нибудь придерётся и уволит меня.
– Ну… Полин… – примирительно произнесла Лена, – Не накручивай себя. Привыкнешь.
– Ещё отчёт этот… Никак не понимаю, как его делать. Зашла в бухгалтерию к Вере Дмитриевне, она немного объяснила, но я всё равно ничего не поняла, попросила Тоню сделать отчёт, сказала, что заплачу за него, но она отказалась, сказала, что своей работы невпроворот. И теперь я не знаю, что делать… Не смогу я, Лена! Выговор будет мне, или вообще уволит.
– Да перестань, не расстраивайся и не переживай. Объясни ему…
– Ему невозможно ничего объяснить! У него один ответ – зачем мне секретарь, который ничего не умеет делать.
Лена тяжело вздохнула.
– Да… подставил нас всех Павел Фёдорович…
Подруги посидели ещё с полчаса, а потом разошлись. Им обеим нужно было с утра на работу, несмотря на то что завтра наступал последний день уходящего года.
Серый день
Сонные глаза ждут того, кто войдёт
и зажгёт в них свет.
Утро Полины продолжается
сто миллиардов лет.
«Утро Полины» Наутилус Помпилиус
Полина пришла на работу без настроения. Впрочем, теперь каждое утро она приходила без настроения. Некоторое время она просто неподвижно сидела и смотрела в окно. Снегопад уже закончился, но зато вернулась морозная туманная погода. Тонкие ветви деревьев, посеребренные изморосью, одиноко выделялись на фоне серого неба в офисном окне. Бледно-лимонные тучи утреннего рассвета скудно освещали опустевший двор. Полина вздрогнула от неожиданности, когда раздался телефонный звонок, резко прервавший созерцание природы в окне.
– Полина Дмитриевна, зайдите ко мне, – услышала она бархатно-низкий голос начальника в телефонной трубке.
Молодая женщина нехотя поднялась со стула, вошла в кабинет. Вадим Романович, как всегда, в безупречном костюме (сегодня тёмно-серого цвета, бежевая рубашка, светло-голубой галстук), встретил её тёмно-серым взглядом. «Серый костюм, серый день…», – уныло подумала Полина, забыв поздороваться с начальником. Впрочем, он ей тоже не пожелал доброго утра. Его длинные сильные пальцы подхватили со стола бумажку и приподняли её в воздухе.
– Полина Дмитриевна, отчёт готов?
– Нет, – тихо ответила она, – Я же вам уже объяснила, что никогда не делала таких отчётов. Не знаю, как их делать. Я не бухгалтер. Я этого просто не понимаю.
Серые глаза на несколько долгих томительных секунд задержались на её внешне спокойном лице.
– Отчёт не готов. Так я вас понял? – строгий бесстрастный тон, но в нём слышится иронично-издевательская интонация.
Она кивнула.
– Идите и пишите объяснительную, Полина Дмитриевна. И вот ещё… Купите на второе января мне билет на самолёт до Хабаровска, забронируйте одноместный номер в гостинице. И обратно билет на четвёртое число. Возьмите карту, рассчитайтесь по ней. С объяснительной вас жду через десять минут.
Полина взяла осторожно банковскую карту из пальцев мужчины так, чтобы ненароком к ним не прикоснуться, и тихо вышла, бесшумно прикрыв за собой дверь. Так же тихо и медленно она подошла к своему столу, осторожно положила на столешницу банковскую карту, взяла свою сумочку и вышла из кабинета.
Вадим Романович обнаружил отсутствие своей секретарши только тогда, когда рабочий телефон на её столе начал разрываться от звонков. Сначала Вадим не обратил на эти звонки внимания, но уже через минуту ему стало странно, почему на них не отвечает его секретарь. Он вышел из кабинета с явным намерением с раздражением высказать замечание Полине, но увидел, что приёмная пуста, а на столе одиноко лежит его банковская карта. Вадим, всё ещё пребывая в раздраженном состоянии, набрал номер сотового Полины, но услышал только длинные гудки. Она не брала трубку.
К дому Полины он подъехал уже ближе к восьми вечера, раньше освободиться просто не смог несмотря на то, что внутри всё клокотало от возмущения её безответственной выходкой. Взять и уйти, ничего даже не сказав. Бросить его одного разгребаться с делами. И это его секретарь! Правая рука… Именно в этот день Вадим понял, насколько важную работу выполняет его незаметный секретарь – Вадиму пришлось самому отвечать на все звонки, и они забрали львиную долю его рабочего времени, самому искать в компьютере и распечатывать нужные документы, самому несколько раз делать звонки своим сотрудникам. Это всё морально вымотало Вадима, не дав ему сконцентрироваться на действительно важных для него делах.
Где живёт Полина пришлось узнавать у уборщицы бабы Стаси, которая в полшестого пришла мыть полы в приёмной.
– Да недалеко тута, сразу за поворотом улица, как с леспромхоза выезжать. Вот по этой улице и едьте, пока до конца не доедете. Там по левую сторону будет дом стоять светло-голубой.
Маленький деревянный домишко, когда-то в лучшие годы покрашенный светло-голубой краской, теперь уже местами облупившейся и облезлой, нашёлся быстро. Калитку оказалось достаточно просто легонько задеть, чтобы она сразу же распахнулась, жалобно скрипнув при этом рассохшимися досками. Узенькая дорожка к дому оказалась аккуратно выметена, на крыльце Вадима встретил то ли кот, то ли кошка, рыже-белая морда и лохматое буро-рыжее тело с поднятым вверх хвостом. Кот (или всё-таки кошка) проворно выбежал вперёд и сразу же протиснулся в едва открывшуюся дверь.
Вадим оглядел небольшой коридор-веранду, с огромным массивным шифоньером у стены и старым диванчиком возле заиндевевшего окна. В дом вела ещё одна дверь. Кот уже тёрся боком по деревянной двери, прося открыть и её. Вадим открыл дверь и сразу же оказался на кухне. Возле порога на домотканом половике стояли три пары валенок, простая вешалка с крючками для одежды на стене, посередине кухни топится печка, за столом сидят три женщины, которые сразу же одновременно повернулись в его сторону. Полина в домашнем халатике сидит возле окна, рядом с ней её подружка Лена в узком свитере и джинсах, а напротив – пожилая полная женщина в пушистой вязаной кофте, длинной цветастой юбке и вязаных носках. На столе возвышается на одну четверть пустая бутылка водки, в глубокой миске дымится вареный картофель, а на маленькой тарелочке аккуратно разложены маринованные помидоры.
– Ириска пришла, нагулялась, – произнесла пожилая женщина, обратив внимание сначала на кошку, а потом уже на вошедшего мужчину.
Вадим проследил взглядом за кошкой (всё-таки кошкой…), плавно и бесшумно направляющейся к печке и затем растягивающейся возле раскалённой дверцы.
Полина же не сказала ничего, молча опустила взгляд, щёки её при этом мгновенно зарделись.
– Что празднуем? – произнёс Вадим, бросая выразительный взгляд на бутылку.
– Так у Поленьки день рождения, – ничуть не смутившись отвечает женщина в пушистой кофте, – Я баба Тоня, Антонина Николаевна, то есть… Поленька, да ты ещё тарелку доставай, накладывай гостю поесть.
Полина поднялась из-за стола, всё так же молча прошла к старому буфету, достала тарелку, рюмку, прошла к печке, где на плите подогревалась чугунная сковорода с котлетами.
– Спасибо, не надо. Я ненадолго, – начал Вадим, но баба Тоня его возмущённо перебила.
– Как это «ненадолго»? Проходите, раздевайтесь, садитесь за стол вместе с нами! У нас всё по-скромному, уж не побрезгуйте. Мы вас от души приглашаем.
«От души», – усмехнулся Вадим, снимая пальто и вешая его на медный крючок вешалки, – «Особенно Полина – от души».
Он наблюдал, как молодая женщина положила в тарелку котлету, картофель и наставила тарелку на стол. Лена тоже смущённо молчала. И Вадим почувствовал, что невовремя он пришёл, некстати, помешал им. И только баба Тоня громко распоряжалась за столом:
– Присаживайтесь! Поужинайте с нами. Вы же после работы голодный. Леночка, наливай всем по рюмашке.
Вадим огляделся, рассматривая помещение, и увидел, что дверь в соседнюю комнату приоткрыта и там на диване сидит мальчик и что-то увлечённо лепит из пластилина. В комнате было тихо, даже телевизор не работал. И мальчик сидел один, сидел тихо и спокойно, не требуя к себе внимания, как уверенно требовали внимания дети его знакомых, когда ему случалось бывать в гостях с застольями. Дети его знакомых постоянно прибегали к столу, требовали постоянного внимания, жаловались друг на дружку и чего-то постоянно требовали. Что-то кольнуло Вадима в сердце, но что, он не мог понять, что-то неуловимое, мимолётное.
Он сел за стол, перед ним уже стояла доверху наполненная водкой рюмка.
– Ну, за именинницу, – смущённо произнесла Лена.
Они выпили. Вадим заметил, как Полина поморщилась и прикрыла лицо руками.
– Поля, закусывай, – посоветовала баба Тоня и обратилась уже к Вадиму, – Поля не пьёт у нас, вы не подумайте. Это я настояла, чтобы собрались. Говорю, давай быстро на скорую руку стол накроем, подружку свою позови, бутылочку выпьем. Они с Леночкой скромные девчата, не подумайте ничего плохого.
– Не знал, что у Полины день рождения, – произнёс в ответ Вадим, а про себя подумал: «Ну, конечно, не знал! Личное дело Полины на столе лежит, а он не знал! Заглянуть поленился…»
Полина вдруг стремительно поднялась, поправила подол халатика.
– Пора Антошу спать укладывать. Уже половина девятого. Извините, – и быстро прошла в комнату, плотно закрыла за собой двери. На кухне ощутимо повисло неловкое молчание, и даже дрова в печке, догорая, перестали трещать.
Но баба Тоня быстро спохватилась:
– А уж снегопад какой был намедни! И дорогу расчистить некому.
Вадим слушал рассеянно, обводя взглядом обстановку маленькой кухоньки. Всё здесь было старое – деревянный буфет, стол, стулья, полы, давно некрашеные, посуда дешёвая, рукомойник за печкой, ведро под ним… И только в эту минуту Вадим понял, что Полина живёт одна, без мужа и даже без родственников. Он смотрел на скудный праздничный ужин: на вареную картошку, домашней заготовки помидоры, котлеты, наполовину приготовленные из хлеба, и невольно вспоминал богато накрытый стол в ресторане «Седьмое небо», когда день рождения было у него самого полтора месяца назад. Чего только на том столе не было – морепродукты из Португалии, креветки, омары, лососевая икра, рыба разных сортов, салат из камчатского краба с грейпфрутом, печеное мясо с прованскими травами и сыром пармезан, мясо-гриль, стейк Рибай, ростбиф, паста с говядиной, салат баварский с ветчиной, салат с индейкой, десерты из самой модной в городе кондитерской «Венские пекарни» – чизкейки, панна котта, тирамису, эклеры, крем-брюле с апельсинами, макаронсы, брауни, печенье савоярди с нежнейшим кофейным кремом, песочные корзинки, профитроли и, конечно же, большой многослойный торт «Клубничный бархат», визитная карточка «Венских пекарен», а так же всевозможные миксы из фруктов, обширная карта вин, в которой была представлена целая коллекция игристых вин из Аргентины. Даже половину всего этого многочисленные гости тогда не осилили съесть.
Вадим молча доел скромную котлету из хлеба и куриного фарша и поднялся из-за стола.
– Уже уходите? Так быстро? – спрашивает Лена, но в голосе её звучит скрываемое облегчение. В его присутствии им тягостно, неловко. Да и ему самому неловко.
– Да, дела. Извините. Передайте Полине спасибо за угощение. Неудобно получилось, что я без подарка.
– Ой, да это ничего! – поторопилась успокоить баба Тоня, – Вы пришли, а это уже для нас радость.
Вадим надел пальто и перед тем, как выйти, обернулся.
– Дорогу почистят уже завтра. Я распоряжусь. Техника есть.
– Ой, спасибо! А то мы и в поссовет звонили и в ЖКХ. Везде говорят, что техника сломана…
– В леспромхозе техника есть. Всё сделаем. До свидания, – Вадим вышел во двор и сделал глубокий вдох полной грудью. Морозный воздух обжёг и взбодрил. Никогда раньше не приходилось пробовать дешёвой водки, впрочем, как и котлет с хлебом. Молодой мужчина быстро пошёл по дорожке к своей «тойоте лэнд крузер». Но в машину не сел, встал у забора, достал из кармана пальто ключи, бросил взгляд на проселочную дорогу. Всего две продавленных машинами колеи, и всё засыпано мокрым рыхлым снегом. Разглядывая в темноте, лишь при тусклом свете редких фонарей, заснеженную дорогу, Вадим с горечью подумал: « День рождение без подарков, вкусных сладостей, хорошего вина, весёлых танцев, красивого платья… А ещё с утра я так по-хамски обошёлся с ней… И ведь эта баба Тоня искренне подумала, что я пришёл сюда поздравить Полину… Ей и в голову не пришло, что я шёл сюда, чтобы устроить Полине разнос по-полной…»
На душе было как-то скверно, непривычно тоскливо, так, как будто он совершил что-то подлое тем, кто ему искренне доверял.
