Кристина Борис
Клуб Благочестивых Дам
Мадам Брёндани
Давящая и назойливая вина не давала мадам Брёндани спокойно выпить чай с небольшой каплей ликера. Блюдечко пыталось выскользнуть из пухленькой ладошки, а зубы так и били барабанную дробь по фарфоровой миниатюрной чашечке. В голове методично, словно удар молотка, стучала по вискам мысль: «Плохая! Плохая! Лгунья!». Всякий раз нечто, похожее на совесть, корило её, растаптывало, но всегда замолкало, когда дело касалось того, чего стоило бы предотвратить.
Вот и сейчас это случилось. Мадам Брёндани понимала это, но ничего не могла предпринять. Она мечтала стать актрисой, но нерешительность и благородное положение семьи не давали ей осуществить такую мечту. Постепенно сожаление о несбывшейся мечте нашло своё иное направление -оно впилось как клещ в жизнь мадам Брёндани. Теперь она постоянно была заложницей своей мечты, вечно играя роль несчастной и больной женщины, если какая-либо жизненная ситуация её не устраивала. Ведь очень удобно сыграть жертву: раз! И все вокруг тебя столпились с намерением позаботиться о тебе! Всего лишь один обморок, и все о тебе заботятся и жалеют!
Мадам Брёндани знала, что не больна, но иной раз, когда женщина слишком увлекалась своей игрой, она чувствовала, как ей казалось, настоящие боли.
Она была счастлива, ведь всё в её жизни было устроено только по её прихотям. Она вышла замуж за симпатичного мужчину, который любил и боготворил. У неё выросли две прелестные дочери. У неё был дом и небольшой коттедж в нескольких километрах от городка, чтобы наслаждаться летними деньками вдали от удушающей атмосферы городка.
Муж не изменял и приезжал домой всегда вовремя, ибо малейшее опоздание заканчивалось для него безупречной сценой мадам Брёндани, пьющую всевозможные травы с мерзким запахом и вкусом, плачем до икоты и холодным компрессом на голове. Муж мадам Брёндани – Франциск Брёндани – действительно любил свою жену и очень переживал по поводу здоровья своей меланхоличной половинки. Ради жены он даже отрёкся от обычного приятного времяпровождения с джентльменами за пинтой пива. Гостей неугодных жене он не водил, табак не курил – всё, лишь бы его жена была здорова и счастлива.
Дом был обставлен по вкусу мадам Брёндани. Всякое иное предложение поменять цвет обоев или поставить сервизный шкаф в другой угол сопровождалось тем, что тот или иной цвет будоражит её нервы, а мебель стоит так, и никак иначе, ибо ей мало света в этой комнате. В другой же комнате света слишком много, и он вызывает головные боли, потому мебель должна стоять именно так.
Девочки Софи и Мари были прилежными и умными мадмуазелями. Они всегда старались учиться хорошо, дабы не расстроить и без того больное сердце матери. Они посещали уроки танцев и игры на арфе. Хотя обе страдали от боли в их недостаточно длинных пальчиках, когда тренировались на этом инструменте. Мадам Брёндани обожала всё, что было связано с Древней Грецией, потому игра на арфе была её личным капризом. Если кто из девушек начинал жаловаться на бесполезные уроки игры на арфе, то мать с грустью в голосе рассказывала истории о девочках– сиротах, которые не могут заработать ни пени, ибо ничему они не научены, и им за счастье было бы получать уроки, чтобы потом они смогли заработать на этом. Но больше всего девочек вводил в тупик и заставлял чувствовать себя последними неблагодарными выродками вопросы леди Брёндани: неужели вы хотели бы стать сиротами? Неужели вы так не любите свою мать, что желаете ей смерти, лишь бы ничего не делать?
Все эти вопросы задавались без повышенных тонов – просто тихий, грустный голос и всхлипы.
Сейчас дочери превратились в прекрасных леди, которые играют маме на арфе, когда той захочется «чего-то греческого». Они всегда были рядом, чтобы выплакать их матери слезки, послушать вместе с ней последние новости, пошить, в общем тогда, когда мадам Брёндани это было нужно.
Но последнее время мадам Брёндани заметила, что её счастье не так уж и безрадостно, как хотелось бы. Началось всё с того, что обе её дочери понравились двум джентльменам. Они незамедлительно отправились к главе семейства за разрешением жениться на девушках. Франциск был рад, к тому же он уже давно разведал, что партии весьма подходящие, да и девушек влекло к своим избранникам.
Однако мадам Брёндани наотрез отказалась выдавать своих дочерей замуж под предлогом того, что стала в последнее время чувствовать, что час её на исходе. После всевозможных манипуляций на чувстве стыда у девушек, было решено, что Софи и Мари выйдут замуж лишь тогда, когда мадам Брёндани покинет этот бренный мир. А так они должны сопровождать свою больную мать всегда и везде, ибо смерть может случиться в любой момент. Даже когда мадам Брёндани была в доме у госпожи Жоанны Морт, то дочери сидели на первом этаже и ждали свою мать.
Естественно мадам Брёндани не собиралась так рано умирать ровно так же, как и отпускать своих дочерей, ведь женщине так хорошо и удобно всегда при себе иметь собеседниц, музыкантов, вышивальщиц, «плечо для плача».
Опять её мнимые болезни сделали своё дело – мадам Брёндани добилась своего! Но почему-то от этого она не чувствовала себя счастливой. Женщина видела грустные НАСТОЯЩИЕ лица своих дочерей. Они несчастны! Они хотят свободы! Они хотят замуж! А их собственная мать препятствует их же счастью! Мать счастлива тогда, когда её дитя счастливо, а тут! …
Такие мысли обуревали мадам Брёндани. Она была настоящим тираном. Тихий диктатор, который ни разу в жизни не повысил голос и не прибег к физической силе, не лишал и не наказывал. И женщина это понимала, но ничего не меняла, ведь ей было так удобно.
Вскоре пришёл с работы Франциск и застал свою жену плачущей за столом. На столе было блюдце с мятным мармеладом, который намок от почти настоящих слёз страдалицы. Франциск подбежал к женщине и встал на колени:
– Любовь моя, чем Вы расстроены?
– Франциск! Я..я..
– Что? Кто-то Вас обидел?
– Нет! Я..я..чудовище!
– О нет! Ну что вы! Кто Вам такое сказал. – Франциск чмокнул ручку жены. – Вы прекрасны!
– Я чудовище!
– Да нет же! Как Вам доказать это? Как мне Вас убедить в обратном?
– Купите мне билет на представление Доктора Аарона Гаулза. – на этой фразе голос мадам Брёндани стал ровным, а слёзы мгновенно перестали литься.
– Но..но..зачем?
– О, мой дорогой Франциск, вы знали, что там выступают калеки?
– Да. Сегодня видел афишу. Безобразие! Каким можно быть человеком, чтобы глумиться над тем, кого судьба не одарила всеми благами? – брезгливо поморщился Франциск.
– Вот. А вдруг он морит их голодом. Представьте же, о мой супруг, а если билеты не выкупятся, вдруг он их избивает плетьми? Я хочу видеть их. Дать им денег или же напутственное слово, что они могут бежать от этого чудовища, использовать наш дом как временное убежище… – мадам Брёндани начала всхлипывать.
– О, моя дорогая! Конечно! Вы так добры и милосердны! – Франциск снова чмокнул руку жены. – Чем я обязан судьбе за то, что мне досталась такая благодетельная и самоотверженная жена! Мы пойдём вместе!
– И дочек возьмём!
– Правильно! Пусть учатся от матери, какими женами им надо быть!
– Да..женами..как только меня не станет. – и тут мадам Брёндани заплакала настоящими слезами.
Леди Мауэр
Леди Мауэр стояла у окна и ела засахаренные каштаны. Когда она уезжала от госпожи Жоанны Морт, то встретила приятного вида пухловатую женщину, которая торговала кулёчками с десертом. Такой кулёчек сладкого лакомства достался бесплатно, так как продавщица узнала в ней благодетельницу, которая помогала дому престарелых починить прохудившуюся крышу.
В том доме лежит дедушка продавщицы, который в порыве своего старческого безумия устроил пожар. Хорошо, что тогда никого в доме не было, да и сам дом мало как пострадал. Но решение было принято мгновенно – нужно отдать дедушку в дом престарелых, ибо никто не может сидеть дома и ухаживать за стариком – семья нуждается в деньгах, а, следовательно, и в работе.
С наступлением сырости посетители и жильцы дома престарелых обнаружили, что крыша покрыта грибком и в некоторых местах уже даже вздулась. Необходимо было немедленно починить крышу до наступления настоящих холодов, но денег, как всегда, на важные и не особо прибыльные вещи у мэрии не было.
Тогда начали поступать письма к леди Мауэр, как великой благодетельнице, с просьбой в оказании помощи собрать нужные средства для починки крыши. Вдовствующее положение этой женщины, создавала ореол самопожертвенности. Она принялась за это дело мгновенно, и уже спустя месяц дом престарелых украшала новая крыша.
Об этом писали в местной газете, восхваляя талант леди Мауэр собирать деньги на нужды и направлять их в нужное русло. Кто ж знал, что таланты её намного больше! Да, она действительно выуживала деньги с разных уголков города, устраивая ярмарки, на которых деньги должны были уходить не в карманы торговцев, а на руки честных работяг и бедняков.
Но есть одно большое НО. Только часть денег доставалась беднякам. Остальные средства леди Мауэр забирала себе и хранила лучше любого стража. И это был не единичный случай. Скорее, единичными были те случаи, когда она ничего не брала для себя. Из денег, собранных на крышу, она не только собрала дешёвые материалы и рабочую силу, но и купила роскошную брошь в виде четырехлистного клевера, украшенного изумрудами – знак удачи.
Никто не был в её доме, потому внутренняя роскошь убранства была незаметна за скромным фасадом домика. Частенько леди Мауэр делала вылазки в другие города для заседаний, посвящённых теме искоренения бедности. Они были, да! Но не так часто. И не в других странах. И не в роскошных отелях. И не за столом, покрытым зелёным сукном.
Леди Мауэр имела безумную страсть к карточным играм. Ей всегда везло. Лишь незначительные, по её меркам, суммы утекали как вода из её рук. Вот такие таланты на самом деле имела леди Мауэр!
