Кристина Денисова
Без сахара
Глава 4. Интервью
– Чай, кофе? – администратор взмахивает длинными ресницами и вежливо улыбается.
– Нет, спасибо. Может, просто воды?
– Конечно. Одну минуту, – милая девушка, может, на год-два меня старше, легкой походкой направляется к кулеру. Синий костюм слаженно сидит по фигуре, делая ее обладательницу одновременно деловой и воздушной.
Я сижу в фойе главного офиса Riga Daily в Старом городе, на одной из маленьких улочек. Найти здание было легко, оказывается, я миллион раз его видела, гуляя с друзьями по городу, но никогда не обращала внимания на вывеску. Оно стариное, с роскошными деталями югендстиля, а внутри – современный интерьер. Наверное, здорово здесь работать. Мне нравится, что очень светло – всё в белых и светло-желтых тонах, лампы – с ярким холодным светом. Мягкие удобные кресла, кристально чистая стойка ресепшен. У мягких кресел для гостей на столике лежат рекламные брошюры портала и различных мероприятий, которые они спонсируют. Хочу рассмотреть их поближе, когда слышу цоканье каблучков и вижу, как девушка элегантной ручкой с бежевыми аккуратными ноготками подает мне стакан с водой.
– Спасибо, – едва успеваю поблагодарить, как она зовет меня следовать за ней.
Мы проходим прямо по длинному коридору до одной из шести одинаково серых дверей. Администратор представляет меня молодому человеку, сидящему за компьютерным столом, и неслышно выходит. Я даже не сразу поняла, что ее рядом уже нет. Я удивилась, увидев симпатичного парня, старше меня лет на пять-шесть, наверное. На сайте в разделе контактов были фотографии редакторов, но маленькие, непонятные, там он выглядел совсем по-другому. Я думала, ему лет сорок, в волосах пробивается седина, виднеется пивной животик, двигается он медленно, лениво и смотрит на всех свысока. Почему-то именно такой образ редактора был в моей голове. Поэтому я слегка опешила, увидев молодого человека с темно-русыми волосами, зачесанными наверх ровненько и гладко, как будто он только что вышел из парикмахерской. Пиджак серого костюма открыт, рукава закатаны до локтей, под ним виднеется черная водолазка. Левую руку украшают стильные часы с черным ремешком. Даже через одежду видно, что он в отличной форме.
– Здравствуйте, Дарья. Присаживайтесь, пожалуйста.
Я со стаканом в одной руке и рюкзаком в другой прохожу к стулу напротив Шувалова. Чувствую себя неловко. Совсем неуверенно. Как-то это не очень хорошо для журналиста. Начинает потряхивать. Это я просто разнервничалась или сахар падает? Учитывая ситуацию, наверное, нервы. Надо было в комнате ожидания проверить гликемию, а не интерьер разглядывать. Сейчас-то точно не измеришь. С утра был 5,5, после творога с арахисовой пастой он не должен упасть. А вдруг поднялся?
– Итак? – Глеб внимательно смотрит мне в глаза, и я смущаюсь.
– Да, как я говорила по телефону, я учусь на журфаке. Нам дали задание взять интервью у опытного журналиста на наш выбор. Формат интервью может быть любой. Можно снять видео или записать аудио, но я решила все же выбрать письменный формат. Письмо мне как-то ближе всего.
– Рад помочь. С чего начнем?
– Я подготовила вопросы, – пытаюсь быстро достать блокнот из рюкзака, но он затерялся в диа-принадлежностях – глюкометр, коробочка стрипов, две инсулиновые ручки, запасы сока и конфет – и никак не хочет вылезать. Казалось, каждое мое движение выдает страх и волнение, чувствую себя жутко неуклюжей.
Наконец открываю блокнот, держа в руке ручку, и зачитываю первый вопрос.
– На диктофон не будете записывать? – спрашивает Шувалов.
– Ой, да-да, буду. Сейчас.
Об этом я совсем не подумала. Веди себя как профессионал, говорила я себе. А сама даже диктофон не подготовила. Еще минуту ищу телефон в рюкзаке, пока не вспоминаю, что он лежит в кармане кофты. Разблокировав, начинаю судорожно соображать, где у меня диктофон и есть ли он вообще. Этим телефоном пользуюсь относительно недавно и случая включить диктофон еще не было. Кажется, я копаюсь целую вечность.
Нажимаю кнопку «Пуск». Надеюсь, что больше ничего не надо делать и запись сохранится.
– Ну вот, теперь можем начать. Расскажите о том, как стали журналистом.
Задаю ряд банальных вопросов о том, где он учился, кем хотел стать в детстве, что нравится в работе и так далее.
Шувалов – главный редактор новостного отдела, посвященного культуре. Начинал он внештатным журналистом, подрабатывая еще в нескольких изданиях и на радио. Писал на разные темы: от обзоров и критики фильмов до политических и социальных статей. На радио вел развлекательную передачу с конкурсами для слушателей. Он посещал много мероприятий, общался с другими журналистами и довольно быстро обзавелся связями. Он легко сходился с людьми. Что не удивительно, – добавила я про себя, – с таким лицом и обаятельной улыбкой. Место редактора он получил также на одном мероприятии – оказался в нужном месте в нужный час.
Мне хочется спросить, занимается ли он спортом и встречается ли с кем-то, но я сдерживаюсь. Мельком глянув на руки, отмечаю, что кольца нет.
– Какие бы вы дали советы новичкам? Студентам, начинающим журналистам?
– Интересный вопрос, надо подумать, – он молчит всего несколько секунд и быстро собирается с мыслями: – Думаю, главное для любого журналиста – это любопытство и любознательность. Ему всё должно быть интересно. Если он будет увлечен тем, что пишет или показывает, то легко сможет донести это до своей аудитории. Ну и, конечно, практика и еще раз практика. Если вы пишете, нужно писать каждый день. Если снимаете видео, снимайте каждый день без выходных. Даже если это никуда не пойдет и вы потом всё удалите, всё равно пишите, снимайте, говорите. Только тяжелой работой можно добиться результатов. Вряд ли я сейчас открыл Америку, но я правда так думаю и живу по этому принципу. Я всегда это знал в теории, но в работе пришел не сразу. Только с годами я понял, что успех – это большая работа над собой. Талант, конечно, поможет, но на одном таланте далеко не уедешь. Только работая и совершенствуясь каждый день, можно чего-то достичь.
Все это были довольно банальные и всем понятные вещи, но в том, как он это говорил, действительно что-то было. Со светящимися глазами, со страстью, вдохновляюще, он правда верил в то, о чем говорит. И мне сразу захотелось быстрее оказаться дома и написать потрясающее интервью.
– Спасибо большое, я думаю, это действительно так.
Мы обмениваемся улыбками.
– Еще у меня есть такой вопрос. Если бы в журналистике не получилось, кем бы вы, думаете, работали?
– В юности я перепробовал много профессий. Даже на стройке поработал. А первая моя работа была летом – продавать мороженое, когда мне было лет пятнадцать. Все это большой опыт, который, я думаю, помог мне стать тем, кто я есть. Мне кажется, даже если бы я сейчас работал в офисе, составлял отчеты, например, то все равно рано или поздно начал писать и ушел бы в СМИ.
– А чем вы занимаетесь в свободное время?
Не знаю, почему я это спросила. У меня не было такого вопроса в списке.
– На выходные стараюсь уехать из города. Море, лес, тишина и покой. С собой я, конечно, беру ноутбук и, даже отдыхая, работаю. Записываю какие-то мысли, идеи. Люблю путешествовать. Несколько раз в неделю посещаю спортзал, бегаю. В общем, ничего необычного, всё как у всех, – он снова мило улыбается, не отрывая взгляда.
– Какую последнюю страну посетили?
– Я был в Эстонии на научной конференции на прошлой неделе. До этого летал в Германию, в Мюнхен. Бывали когда-нибудь?
– Нет, я не очень много путешествовала. Но не потому что не хотела, а особо возможности пока не было, – добавляю я.
– Ничего, всё впереди. Будете в Мюнхене, обязательно посетите остров Пратер. Очень живописное место. Вдохновляет.
– О, я обязательно запомню. Спасибо большое.
Заглядываю в блокнот проверить, все ли вопросы заданы. Я всё еще волнуюсь и не могу толком сосредоточиться на чтении, все сливается перед глазами. Кажется, Шувалов меня внимательно разглядывает, и под его взглядом я теряюсь. Прямо как с Арменом.
– Думаю, мне этого хватит для интервью. Спасибо еще раз!
Нажимаю на диктофоне кнопку «Стоп».
– Когда вам сдавать работу?
– На следующей неделе, во вторник.
– Зайдите ко мне, – он заглядывает в ежедневник, – в понедельник. Помогу доработать материал.
– О, это не обязательно. Я собиралась на выходных закончить… не хочу вас отвлекать.
– Мне очень интересно, что из этого выйдет. Приходите, две головы лучше! В четыре будет удобно?
– Да, конечно. Спасибо большое, – в который раз повторяю я.
– Отлично. Буду ждать.
Шувалов протягивает мне руку с вежливой теплой улыбкой. Я пожимаю ее и быстро бегу прочь. Выходя из офиса, всё еще чувствую неловкость. Я вроде бы довольна тем, как прошло интервью, но хочется волноваться поменьше. Боюсь, что произвела неправильное впечатление о себе, где-то сказала лишнее, а где-то не договорила. Хочу быть сильной и уверенной в себе, но вместо этого ощущаю себя неуместной и какой-то растерянной.
Только на остановке вспоминаю, что надо же измерить сахар, но тут подходит мой автобус. Измерю в университете.
Перед лекцией в коридоре – 10,1. Скорее всего, от стресса. Решаю ничего не подкалывать, надеясь, что он сам снизится к обеду.
По пятницам у нас всего одна лекция в двенадцать, так что в два часа дня я уже еду домой. Мне хочется быстрее сесть за интервью. Я вдохновлена примером Шувалова. Вдруг поняла, что очень хочу оказаться на его месте. Иметь постоянную работу в журналистике, работать со страстью и знанием дела, быть погруженной в свою профессию так глубоко, как только можно. И хотя это мой последний семестр и через несколько месяцев будет выпускной, мне еще столькому нужно научиться. Я чувствую себя совсем не подготовленной к журналистской жизни. А найти свое место будет большой удачей. Русские СМИ весьма ограничены, а латышский я хоть и знаю, но не на блестящем уровне. Говорю хорошо, но в письме не могу себя выразить так, как на родном языке. Великий и могучий всегда был мне ближе, хоть я никогда не жила в России, но при этом росла на русской классике и советском кинематографе. Это странное чувство русских прибалтов: кто я, к какой культуре принадлежу, где мое место? Иногда я погружаюсь в эти мысли, как в вязкое болото, поэтому чаще стараюсь не думать. Идти своей дорогой, строя личное счастье, ни от кого не завися и ничего не ожидая.
Придя домой, сразу сажусь за ноутбук, включаю диктофон и начинаю расшифровку. За работой пролетает пара часов. Оторвавшись от ноутбука и посмотрев на время, с удивлением обнаруживаю, что уже половина пятого, а я ничего не ела и не вводила себе инсулин с самого завтрака. А последнее измерение показывало 10. Бегу в коридор за глюкометром, в очередной раз говоря себе, какая же я глупая, нельзя всё пускать на самотек. На глюкометре 12,3. М-да, неприятно. И только увидев плохой сахар, я начинаю чувствовать симптомы гипергликемии. Сухость во рту, жажда, слабость. Раздражение. Хочется кинуть глюкометр, закричать и заплакать. Но я сдерживаюсь.
Надо придумать, что я буду есть на обед. В холодильнике вчерашнее мясо, запеченное в духовке. Ставлю вариться гречку и делаю укол.
Мне написала лучшая подруга Света. Предложила вечером сходить в бар поболтать.
«Сходить в бар поболтать» у нас очень часто заканчивалось шотами текилы и танцами в клубе до утра.
Соглашаюсь.
Поужинать смогла лишь через час. За работу пока больше не садилась, решила ею заняться на выходных. У меня еще висело одно невыполненное задание по копирайтингу, но его тоже пока отложила. Хотелось отдохнуть, и я все время просидела в соцсетях и посмотрела одну серию «Анатомии страсти». Поплакала, как бывает всегда с этим сериалом.
В десять вечера встретилась со Светой и другими нашими друзьями в баре в Старой Риге.
Глава 5. Путь к счастью
Такие выходы в свет прекрасны тем, что есть повод накраситься и красиво одеться. В универ я надеваю джинсы и оверсайз свитер. И считаю себя красивой и без ежедневного макияжа. А еще мне просто лень краситься по утрам.
Сейчас надеваю черное платье с кружевным верхом, сверху кожаную куртку, сапоги на маленьком каблуке. Волосы распускаю, приподняв корни и выпрямив концы, крашусь аккуратно и не слишком ярко. Выходя из дома, остаюсь вполне довольна своим видом.
Со Светой встречаемся там, где все всегда встречаются – у часов Laima перед входом в Старую Ригу. Место встреч изменить нельзя, и рядом со счастливым7 памятником шоколада действительно стоят люди в ожидании. Часы не менее известный символ Риги чем Памятник Свободы, расположенный совсем рядом на бульваре Бривибас (Свободы). На площади перед Старым городом всегда шумно, весело, людно. Играют уличные музыканты, подростки занимают все уличные столики Макдональдса. Мощеная дорожка, обрамленная средневековыми домиками, уводит вглубь, увлекая барами и кафе на любой вкус. Летние террасы наполнены посетителями и яркими коктейлями. Старая Рига ловко сочетает в себе старину соборов и церквей в готическом и классическом стилях, зданий модерн, барокко и современность ночной разгульной жизни.
Мы идем к бару, где нас ждут друзья.
Света и я – лучшие подруги с первого класса. Мы сидели за одной партой, смотрели одни и те же мультики и сериалы, читали одни и те же книги, вместе мечтали, вместе взрослели. После школы она пошла учиться на врача, а я – на журналиста. Теперь мы видимся гораздо реже – раньше и дня не могли провести врозь. Я слышала, что люди после школы расходятся, и очень боялась, что это произойдет с нами. Пока мы держимся. Надеюсь, после университета ничего не поменяется, хотя Свете еще долго учиться, это я уже заканчиваю через пару месяцев.
– Как учеба?
Мы идем по брусчатке, и я жалею, что надела каблуки; и так каждый раз.
– Ой, не спрашивай. Мне бы остаться дома и зубрить анатомию, но я так устала. Хочу напиться.
– Когда ты так говоришь, это плохо заканчивается.
Мы смеемся. Хотя так оно и есть.
– Я сегодня брала интервью.
– Да? У кого?
– У одного журналиста. Редактора Riga Daily.
– Ого, класс! Как прошло?
– Вроде нормально. Волновалась сильно, надеюсь, не было заметно.
– По тебе никогда не заметно! Вечно ты говоришь «я так волнуюсь, меня всю трясет», а со стороны выглядишь как скала.
– Надеюсь, так и есть, – я усмехаюсь, – мне хотелось произвести впечатление профессионала.
– В любом случае ты еще учишься. Всё впереди.
– Кстати, их офис находится недалеко отсюда. Надо повернуть на эту улицу, там будет четырехэтажное здание на углу.
– О, давай посмотрим.
– Но бар в другой стороне!
– Пошли пройдемся. Мне интересно, где находится офис Дэйли!
Мне не хочется оказаться там снова, я вновь чувствую утреннее волнение. Но Света хватает меня за руку и тащит за собой.
Через пару минут мы подходим к зданию.
– Вот и оно, – говорю я, и в этот момент дверь открывается. Выходит мужчина в твидовом пальто. Он поворачивается в нашу сторону, и я узнаю в нем Шувалова.
– Добрый вечер, – я неловко улыбаюсь.
– Здравствуй. Гуляете?
– Да, мы тут… гуляем. Это моя подруга Света. А вы так долго работаете?
– Что-то задержался. Последний в офисе, все давно отдыхают. Трудоголик, что делать.
Мне становится немного стыдно, что я тут прохлаждаюсь, вместо того чтобы выполнять задание. Он словно читает мои мысли:
– Как работа над интервью?
– Отлично. Я расшифровала запись, завтра буду приводить в порядок.
– Это хорошо.
– Может, вы хотите к нам присоединиться? Мы идем в один бар неподалеку, – весело лепечет Света. Я бросаю на нее свирепый взгляд. Будь я Суперменом, из моих глаз вылетели бы лазеры.
– О, спасибо за приглашение, но я, пожалуй, откажусь. Мне завтра рано вставать. А вам хорошего вечера!
– Спасибо. До свидания, – я хватаю Свету, пока она еще чего-нибудь не ляпнула.
– А ты не сказала, что он красавчик! – шепчет она, когда мы достаточно отходим.
– А ты не спрашивала. И не нужно было его звать, что на тебя нашло?
– Почему нет? Чем больше народу, тем веселее!
Я не стала спорить, тем более мы уже пришли к бару. Друзья нас заждались.
– Где вас носит? Вы пропустили всё веселье!
Пока наш друг Сашка пересказывает нам все шутки, я думаю о том, как бы мне провести этот вечер наилучшим образом. Я люблю отдыхать с друзьями и танцевать, но на вечеринках тяжело следить за сахаром. Разный алкоголь по-разному влияет на уровень сахара, что-то повышает, что-то понижает. У ребят на столе стоит тарелка с закусками, девочки пьют сладкие коктейли, парни – пиво. Я решаю заказать мой любимый напиток – белое сухое вино, оно не повышает сахар. Правда, может понизить, особенно с гуляниями и танцами. Поэтому буду есть всё, что захочется, без подколок. Надо только не забыть ввести длинный инсулин. Смотрю на время: без десяти десять. Да, можно ввести прямо сейчас.
И хоть я и делаю уколы в общественных местах, все-таки в такой большой компании среди всей этой музыки, смеха, криков мне некомфортно, да и сижу я на самом краю диванчика, у прохода. Поэтому иду в туалет, где можно спокойно измерить сахар и сделать укол в уединении. В женский, конечно же, большая очередь. Минут пять стою и рассматриваю картины на стенах бара в стиле пин-ап. Веселые компании громко смеются, чокаются стаканами; вокруг царит всеобщее веселье, и, кажется, что я часть этого общего праздника, хотя и не знаю этих людей, но сегодня мы объединены местом и желанием расслабиться и выпустить накопленный стресс.
Сахар – 5,4. Очень хорошо, но боюсь, что может упасть ночью. Решаю на ночь ввести поменьше продленного инсулина. Все-таки, если он поднимется, будет не так страшно, чем не почувствовать гипогликемию из-за алкоголя и впасть в гипокому.
Вернувшись к нашему столику, вижу, что вино уже принесли, а к нам присоединилась еще парочка знакомых. Делаю большой глоток. Теперь можно отдохнуть.
Как я и предполагала, через час мы перешли на шоты. И когда стало совсем весело, пошли в клуб танцевать. В туалете клуба я сделала замер сахара, глюкометр показал 11,6. Поднялся от еды. Я ничего не делала, потому что собиралась танцевать так долго, насколько хватит сил. Мы со Светой танцевали всю ночь, приглашая наших друзей присоединиться. Кто-то танцевал одну песню и потом садился, кто-то совсем не двигался, а только пил коктейли, кто-то вообще исчез.
Я обожаю танцевать и даже в детстве занималась танцами. Еще до диабета. Для веселых танцев мне не обязательно пить, я могу и дома включить любимые песни и скакать по дивану. Но уж если в ход идет текила, то меня точно не остановить всю ночь. Очень хотелось пить, и я покупала то воду, то шоты. О сахаре я больше не думала. Да вообще ни о чем не думала. Отдыхала от учебы и работы, глюкометра и инсулина, контрольных работ и текстов. В этот момент я чувствовала себя свободной и счастливой. Под громкие звуки хитов и дымно-алкогольные ароматы.
До дома мы добрались без приключений. Это вообще была очень хорошая ночь. Я соскучилась по Свете, до этого мы виделись больше месяца назад (пили кофе около часа), а тусили ночью уже даже и не помню когда. Было здорово снова с ней поговорить по душам, обнять ее и посмеяться над всякими глупостями. Не с каждым человеком легко быть собой. Не думать о том, что сказать и как выглядишь. Дурачиться, кривляться, хохотать до болей в животе и улыбаться пока не сведет скулы. Такая дружба самая ценная, она переживет абсолютно всё.
Придя домой, сразу ложусь спать. Надо было бы измерить сахар, но у меня нет ни сил, ни трезвых мыслей.
Просыпаться не хочется, но сквозь сон я чувствую ее. Трясучку. Я вся мокрая от холодного пота. Пытаюсь встать, но в голове гудит и стреляет, так что ложусь обратно на мягкую подушку. Рот пересушен, тошнит. На секунду кажется, что я отделяюсь от своего трясущегося тела и взлетаю вверх над кроватью, к белому, одновременно близкому и далекому, потолку.
Беру себя в руки и тянусь к тумбочке за глюкометром, но его там нет. Странно. Приходится собрать все силы и встать наконец. Покачиваясь и пытаясь разлепить глаза, плетусь в коридор, слегка пошатываясь. Долго не могу найти рюкзак. Обыскиваю весь коридор, перебираю всё в комнате, проверяю под кроватью, под столом, на стуле, в одежде, в шкафу… нигде нет. Тут я начинаю нервничать. Неужели потеряла? Глюкометр, инсулин, запас иголочек, телефон… Самое страшное было бы потерять глюкометр, так как дома запасного нет. Придется покупать. А я и так слишком много трачу денег в последнее время, а стабильного дохода нет. Новый глюкометр может выдать эндокринолог, но я недавно у нее была и теперь записана через два с половиной месяца. Только если звонить ей на мобильный, объяснять сложившуюся ситуацию… но это слишком стыдно. Я напилась и потеряла сумку. Идиотка. К тому же попасть к врачу – большая проблема. На одно место претендуют сразу несколько пациентов, нужно записываться за два-три месяца, а получить оплачиваемое государством время – удача. Чаще приходиться платить, и если нет страховки, то это ощутимо бьет по бюджету.
Я храню ключи от квартиры в кармане рюкзака, а раз я как-то попала домой, значит, он должен быть где-то здесь. Меня трясет еще сильнее, голова совсем затуманилась, появляются черные пятна перед глазами, и мне даже кажется, что еще чуть-чуть и упаду в обморок. Давно бы уже что-нибудь съела вместо этих бессмысленных поисков! Все мысли путаются, и тяжело собрать их вместе.
Бегу на кухню в поисках чего-нибудь сладкого – пачка сока осталась в потерянном рюкзаке. В шкафу стоит банка с медом – спасибо маме! Заглатываю две ложки. Кашляю. Пью два стакана воды. Сильно тошнит, к горлу поднимается ком и кружится голова. Кое-как ковыляю до кровати и плюхаюсь без сил.
Как же трясет. Надо найти рюкзак. Потом. Чуть позже.
Сон прошел, хочется, чтобы и трясучка тоже. Бегу на кухню и съедаю еще ложку меда. Запиваю водой. Чуть не стошнило, но держусь. Пока пила, заметила рюкзак на кухонном диванчике.
Сахар – 4,0. Значит, поднимается. Ставлю чайник и завариваю мятный чай.
В рюкзаке находится и телефон. Время почти восемь утра; спала часа два. Надо бы еще лечь поспать, но симптомы гипогликемии меня не отпускают. Организм испытывает сильнейший стресс, борется за выживание. Ни о каком сне тут не может быть и речи.
Снова ложусь на кровать с телефоном в руках. Света успела мне скинуть фотки, наверное, еще пока ехала в такси. В начале вечера мы были сногсшибательными красотками, а вот ближе к утру уже больше похожи на помятых шальных императриц.
Голова гудит, подташнивает. Зато трясучка вроде проходит.
Вспоминаю, как мы встретили Шувалова. Хорошо, что в самом начале, и он не видел нас в конце ночи. Но мне все равно стыдно.
Решаю пробить его имя в соцсети. Просто посмотреть, чем он живет, что постит. На главной фотографии – его портрет, явно сделанный в студии профессиональным фотографом. Серьезный задумчивый вид, официальный костюм, безупречная прическа. Друзей больше тысячи… а у меня около ста, в основном люди со школы и универа, еще родственники. В его ленте мало постов, только фотографии природы, фотографии с какого-то праздника, похоже, что корпоратива, ссылка на политическую статью, еще фотографии. Он довольно фотогеничен, отмечаю я с интересом.
Спать совсем не хочется, но и вставать сил нет. Включаю сериал и «залипаю» на несколько часов.
Около полудня достаю глюкометр. 4,1. Потряхивает, но не сильно. Может опять снизиться. Да, после ночи с алкоголем сахар всегда низковат и часто падает. Съесть бы сейчас чего-нибудь сладенького. Или бургер, или пиццу. Вечно после таких ночей хочется чего-нибудь вредного, запрещенного, жирного и максимально неполезного. Проверяю баланс карты и остаюсь недовольна. Вчера я потратила больше, чем могу себе позволить. Нужно будет взять побольше статей на этой неделе. Пока завариваю чай с сахаром, заказываю пиццу.
В ожидании курьера смотрю еще две серии. Света спрашивает, как у меня дела и как я себя чувствую. Она тоже хорошо. Тоже валяется без дела, вместо того чтобы учиться.
Услышав звонок, бегу к двери, мельком замечая себя в зеркало. Волосы торчат во все стороны, на лице остатки вчерашнего макияжа. Останавливаюсь и быстро приглаживаю пряди, вытираю пальцем тушь под глазами. Курьером оказывается симпатичный парень, конечно же, так что мне неловко от своего вида. Благодарю и оставляю чаевые.
Быстрым движением делаю укол инсулина в живот и открываю коробку. Вдыхаю ароматы сыра, ветчины и ананасов. Нужна пауза, но я такая голодная, а остывшая пицца совсем невкусная.
После пиццы все еще хочется сладкого. Нет, я, конечно, наелась. Но сладкого хочется. Пытаюсь отвлечься, читаю новости, листаю видео в поисках чего-нибудь «залипательного». Но то и дело в мои мысли вторгается еда. Иду на кухню просто посмотреть. Ничего сладкого, конечно, нет. Внимательно осматриваю холодильник: хмм, у меня нет яиц. Надо сходить за яйцами, заодно куплю что-нибудь вкусненькое. И прогуляюсь. После пиццы полезно пройтись.
Накидываю спортивный костюм и солнечные очки, убираю волосы в высокий хвост. Перед выходом замеряю сахар. 8,2. Решаю пройтись до магазина в двадцати минутах ходьбы от дома. Туда-обратно сорок минут + ходьба по магазину = отличное кардио для сахара.
Легкий ветерок обдувает свежестью. Погода не перестает радовать, даже страшно сглазить. Кто-то уже разгуливает в майке, а другие не торопятся снять пальто. На улице полно семей с детьми на велосипедах, беговелах и самокатах, все детские площадки переполнены, повсюду крики, смех, плач, мимо проходят хозяева с собачками разных пород: от маленьких чихуахуа и шпицев до больших доберманов и овчарок.
Проходя по парку, слышу то ли пение, то ли завывание пьяного мужичка. Он то замолкает ненадолго, то начинает снова с большим рвением, пытаясь взять высокие ноты. Наверное, это песня, но, как я ни пытаюсь, не могу разобрать ни слова. Даже не удается понять, на каком языке воет этот певец. Не у меня одной была веселенькая ночка, правда, похоже, у кого-то она до сих пор продолжается.
В магазине зато тихо и пусто, никаких очередей. Кидаю в корзинку яйца, творог и останавливаюсь в отделе сладостей. Как же хочется сникерс. Или баунти. Или любую другую шоколадку. Просто съесть и ни о чем не думать. Не считать углеводы, не держать паузу после введения точно рассчитанной дозы инсулина, не мониторить сахар каждый час, потому что шоколад может поднять его и через три-четыре или даже шесть часов. Просто быть обычным человеком.
Раньше я жила на срывах. Ела всё, что хотела. Не следила за сахаром. Колола инсулин наугад или вообще не колола. Постоянно набивала себя едой как в последний раз. Как я вообще выжила? Как до сих пор вижу, хожу, дышу? Это чудо. Настоящее чудо, потому что я себя совсем не берегла.
Диагноз мне поставили в девять лет. До этого у меня было обычное счастливое детство: любящие родители, нормальная школа, друзья. Помню себя, пятилетнюю, с двумя тоненькими косичками, в розовом платье. Я бегала по даче, было лето, солнце жарило, пели птицы, и вдалеке слышался голос мамы. Она о чем-то говорила с бабушкой. Они смеялись, то и дело покрикивая на меня: «Не несись так! Осторожно, не упади!.. И откуда у нее столько энергии?» У меня и правда было беззаботное детство и энергии хоть отбавляй. Но потом что-то щелкнуло. Сломалось. За несколько месяцев я исхудала до неузнаваемости: одни кости, щеки впали, со стороны казалось, я вот-вот рассыплюсь, как песочная фигурка. Я была похожа на анорексичку, хотя сама этого не замечала. Я всё время хотела пить, язык постоянно был противно-шершавым, и сколько бы я ни выпила, чувство жажды не покидало ни на секунду. Конечно, и в туалет бегала по сто раз за сутки – каждую перемену, да еще и на уроках отпрашивалась, во время прогулок еле добегала до дома, ночью по несколько раз вставала и, как в бреду, брела в туалет. Иногда у меня болела голова, иногда живот. Иногда тошнило, а иногда невыносимо сильно хотелось есть. Иногда у меня не было сил что-либо делать. И все время хотелось спать.
Я никому не жаловалась и не задавалась вопросом «почему?». Я привыкла. Не обращала внимания на боль, неудобства и всё остальное. Странно, но мне ни разу не пришло в голову, что со мной может быть что-то не так. Что я могу быть больна. Родители, вероятно, видели, что что-то происходит, но так как я никогда не жаловалась, на все вопросы отвечала «всё хорошо», не было причин для сильных волнений. А еще я занималась танцами. И быть худой было вполне нормально.
А потом меня везла скорая в предкоматозном состоянии. Сквозь полусон я видела, как мама плачет, и спросила: «Меня будут оперировать?» – «Нет», – ответила она грустно. Я обрадовалась, потому что ужасно боялась операции, как будто это было самым страшным. Но лучше бы я пережила одну операцию, аппендицит, например, и обо всем забыла… Когда мне стало лучше, у нас был серьезный разговор с врачом. Сахарный диабет первого типа. Для меня это были просто слова. Я никогда ничего не слышала об этом и не знала, что есть люди, которым нужно постоянно делать уколы и следить за сахаром. И не подозревала, что на пороге десятилетия мне придется стать одной из них. «Диабет – это стиль жизни», – любят кричать рекламные слоганы и умные книжки. Стиль жизни. Быть профессиональным спортсменом – это стиль жизни. Работать фрилансером. Быть вегетарианцем. Стиль жизни выбираешь ты сам. А диабет никто не выбирает.
Мне было очень страшно, до дрожи в коленях. Уколы? Делать самой? Это вряд ли… Но врач сказала: если не научишься делать сама, домой не поедешь. В тот же день я сделала свой первый укол. Оказалось, это совсем не страшно. Меня научили считать хлебные единицы, объяснили, как важно вести дневник самоконтроля и каждые три месяца приходить к эндокринологу на прием. Мама сильно не вмешивалась, позволила мне следить самой. Я же большая и умная девочка, всё знаю и сама справлюсь. Пришлось взрослеть.
Вначале старалась, следила, считала, записывала… а в какой-то момент перестала. Начала есть сладкое, никому не говоря, – в школе, на прогулках с подружками. Записывала в дневник придуманные сахара, обманывала родных и врачей. Этому я научилась в больнице, когда на следующий год легла на плановое обследование. Другие девочки постарше все так делали. Прятали конфеты и печеньки, подъедая втихаря от врачей и медсестер. Одна девочка, Лена, мне рассказала, что капельку крови можно разбавить водой и тогда сахара на экране будут меньше. Какие же дети изобретательные! Лене и ее подружкам было уже по шестнадцать-семнадцать лет, совсем взрослые, как казалось десятилетней мне. И если они так могут и живут себе прекрасно, почему я нет? Зачем себя ограничивать? Зачем следить, зачем соблюдать правила?
