Ксения Анатольевна Изотова
Роза и Тень
Глава 4
Художник
Местом для наших тренировок стала площадка за Цирком. Окружённая со всех сторон старым реквизитом и хламом, она не просматривалась с дороги. Циркачи сюда тоже не ходили, так что мы с Арманом были предоставлены сами себе. На первую тренировку Арман принёс несколько видов оружия – копьё, тренировочный меч, кинжалы, лук со стрелами. Я попробовала всё, и лучше всего в руки легли два клинка с изогнутыми лезвиями в локоть длиной. Они напомнили мне цирковые булавы, с которыми я иногда упражнялась. Правда, булавы служили исключительно для развлечения, а эти клинки, пусть и небольшие, были настоящим оружием.
После того как я вдоволь наигралась с клинками, Арман обошёл меня по кругу, ткнул пальцем в бедро и живот.
– Ты не голодаешь? – подозрительно поинтересовался он.
– Нет, – удивилась я. – Мы бедны как крысы, но еды в Цирке всегда вдосталь.
– Мда, – вздохнул Арман. – Ты слишком худая.
Я рассмеялась. Арман был не первым, кто это заметил. В детстве я стремительно вытягивалась в росте, и к тринадцати годам уже была выше и Ноа-Нун, и Ленни. К четырнадцати доросла до дядюшки Призрака и остановилась, к немалому облегчению нашего тогдашнего костюмера. Примерно в том же возрасте у меня появились небольшие выпуклости, которые так и остались небольшими, увы и ах. В Белой Гавани ценились девушки с пышными формами, а я на их фоне смотрелась тощей пигалицей. В итоге я легко носила свои подростковые трико, которые сидели на мне всё так же свободно. С учётом того, что костюмер давно нас покинул, это было очень удачно – не приходилось надставлять или перекраивать наши жалкие наряды.
Арман вышел в центр площадки, выпрямился во весь свой немалый рост и уставился на меня с хитрым прищуром.
– Нападай.
– Ты же безоружен!
– Оружие мне не понадобится, – ухмыльнулся стражник.
Я перехватила клинки поудобнее, слегка пригнулась и начала обходить Армана по кругу. Мужчина стоял на месте, даже не пытаясь удержать зрительный контакт. Такое явное пренебрежение меня задело. Я постаралась двигаться ещё тише, ещё более плавно, словно выполняя акробатический элемент. Оказавшись прямо за спиной Армана, я резко бросилась к нему, но мужчина легко отшагнул в сторону, и я едва не упала, потеряв равновесие. Зашипев от досады, я выпрямилась и вновь шагнула вперёд, направив клинки в грудь своего противника. Я пыталась нанести удар за ударом, но каждый раз Арман успевал сдвинуться – на несколько сантиметров, но этого хватало, чтобы мои атаки оставались бесплодными. Окончательно разозлившись, я собралась с силами и взвилась с места вверх, крутанула клинки в руках и ударила. Приземлилась я жёстко, на пятки. Обернулась, вскинув оружие для защиты. Арман всё так же стоял в центре площадки, совершенно спокойно, только на щеке его медленно набухла красная капля.
Мужчина провёл по щеке ладонью и взглянул на оставшуюся на ней полоску.
– Тощая, но ловкая, – одобрительно усмехнулся он. – Лучше, чем я ожидал.
С этого дня Арман взялся за меня всерьёз. Каждый день по часу, а то и по два мы прыгали по тренировочной площадке. Разумеется, каждый спарринг заканчивался моим позорным поражением. Помимо тренировок с оружием, Арман заставлял меня отжиматься, приседать, бегать по кругу. А ещё были занятия под куполом Цирка, где я крутилась на шнурах как заведённая, а мой мучитель стоял на арене и покрикивал, когда считал, что я недорабатываю.
Я чувствовала, что становлюсь всё сильнее и выносливее. Но тренировки не становились легче – Арман только увеличивал скорость, сложность, количество упражнений. Иногда мне казалось, что я вот-вот умру от усталости… но не умирала. А на следующий день всё повторялось вновь.
– Не пойму, где твои мускулы, – признался как-то раз стражник, когда мы отдыхали после очередного занятия.
Я пожала плечами. Действительно, с того дня, как Арман начал меня гонять, моя фигура ни капли не изменилась. Я была всё такой же высокой и хрупкой – тоненькие запястья, щиколотки, тронь – и переломятся.
– Наверное, это врождённое. Арман, я могу спросить?
– Можешь.
– Почему ты мне так помогаешь?
– Следующий вопрос.
– Ты же сказал, что я могу спросить! – возмутилась я.
– Но не обещал, что отвечу, – ухмыльнулся Арман, но тут же посерьёзнел. – Тебе понадобится уметь защищать себя раньше, чем ты думаешь. И больше я ничего тебе не скажу.
Я уже знала, что выпытывать у Армана ответ бесполезно, так что отступилась. Но этот вопрос продолжал свербеть где-то на грани сознания.
В остальном же жизнь Цирка Огней текла по-прежнему. Пятеро стражников не вмешивались в наши дела. Мы никогда не забывали о их присутствии, но смирились с ним. Прошло два месяца, затем ещё один. Лето сменилось осенью, а затем и осень стала близиться к своему завершению. На носу Самайн – когда-то важный праздник Колеса года, ныне же обычный день. Жрецы Ордена запретили подобные празднования, не подобало это добронравным почитателям Безымянного бога. Но в Цирке мы продолжали отмечать Самайн – потихоньку, втайне от всех. В этом году скрыть наше неповиновение было особенно сложно из-за присутствия стражников, но когда это циркачей пугали трудности?
– Рокабар, вы с Ленни идёте за угощениями, – деловито распоряжались Ноа-Нун. – Купите всего, да побольше. На прошлом выступлении наша Белль де Роз особенно постаралась, благодарные зрители оставили чаевые. Так что не скупитесь.
Рокабар довольно кивнул и размял широкие плечи. Ленни на мгновение прижалась к нему, потёрлась щекой о могучую грудь.
– Я привезу целую телегу припасов на своём ослике, – пропела она высоким голоском, и все рассмеялись.
– Призрак – вино. Тряхни старыми связями и отыщи что-нибудь приличное.
Дядюшка Призрак вздохнул. Уже много лет Орден забирал всё лучшее вино на свои нужды, а оставшееся либо стоило баснословных денег, либо не рекомендовалось к употреблению в принципе.
– Джейя и Эрис займутся украшением арены. Дорогая, твоей магии хватит на один вечер?
– Даже на наряды останется, – улыбнулась я.
– Чудно. Тогда за работу, мои дорогие, за работу. Осталась всего неделя, и нам нужно поторопиться.
– Принимаю заказы на наряды, – влезла я. – Так что подумайте, как следует.
Нарядиться как следует хотели все. Если не считать трико для выступлений, которые мы держали в порядке, остальная наша одежда представляла собой жалкое зрелище. Куда важнее было купить еду, уголь, хоть какое-то мыло. На остальное денег катастрофически не хватало. Поэтому моё предложение создать всем платья было встречено восторгом.
– Мне нужно алое платье вот такой длины, – Ленни провела ребром ладони по ногам, и мои брови полезли на лоб.
– Если ты наклонишься…
– И вот с таким вырезом, – ещё один жест.
– Может просто голая придёшь? – предложила я. – Разница будет невелика.
– Милая, могу я порадоваться жизни хоть раз в году? – вознегодовала Ленни. – Да и тебе работы меньше.
– Ладно, – сдалась я. – Рокабару наряд выбрали?
– Хочу, чтобы он был варваром, – мечтательно вздохнула Ленни. – Волчья шкура вокруг пояса и какое-нибудь ожерелье из клыков.
– И всё?
– Ему хватит, – отмахнулась акробатка.
– А он об этом знает? – усмехнулась я, и Ленни хихикнула. Несмотря ни на что, в этой паре главным был вовсе не массивный силач Рокабар, а его крошка-акробатка. И Рокабара это вполне устраивало.
Ноа-Нун решили нарядиться в свой любимый белый – облегающие платья, расшитые серебряными звёздами, с лёгкими вуалевыми пелеринами. Дядюшка Призрак со свойственной ему эксцентричностью предпочёл жёлтый костюм в чёрную полоску, высоченный цилиндр и трость с золотым набалдашником, что я пообещала ему обеспечить. Только Джейя заявил, что ему абсолютно всё равно. Вообще последнее время фокусник был какой-то рассеянный. Вздрагивал, когда к нему обращались, отвечал невпопад. Я не лезла к нему с вопросами, надеясь, что в итоге Джейя сам расскажет, что его беспокоит. Вот только наша часть подготовки к празднику целиком легла на мои плечи.
В поисках вдохновения для своего образа и для оформления арены я отправилась к морю. Вдоль центральной части набережной, где любили гулять богачи и аристократы, протянулась целая аллея уличных художников. Они могли наскоро нарисовать портрет любого, кто готов за это заплатить, и выставляли уже готовые картины. Мне нравилось не спеша бродить по рядам, разглядывать пейзажи далёких стран, диковинные растения и животных.
У моря было холодно. Я поёжилась, кутаясь плотнее в наколдованную шубку. Мои иллюзии были хороши, но всё же не могли сравниться с реальными вещами. Вот и иллюзорная кроличья шубка смотрелась очень мило, но от холода защищала – чуть. Октябрь в Белой Гавани – почти что зима. Снега ещё нет, но по утрам на лужах хрустит лёд, а ночами в щелях Цирка завывает ледяной ветер. Вот и море уже совсем зимнее – тёмное, капризное, тревожная зыбь в любой момент может превратиться в шторм. И всё же я не могла не залюбоваться, как катятся на гальку высокие валы, как они разбиваются о волнорезы, рассыпаются жемчужной пылью. И воздух – чистый, скрипящий на зубах. Шагая к аллее художников, я глубоко дышала им, наполняясь горько-солёным ароматом моря.
На аллее было пустовато. По-настоящему успешные живописцы выходили на променад только летом, а в непогоду предпочитали сидеть в тёплых и уютных студиях, рисуя портрет очередной капризной богачки. Но, по моему скромному опыту, слава и успех не всегда приходили к самым талантливым. Так что я решительно поправила воротник шубки и не спеша пошла вдоль вывешенных картин, выискивая идеи для Самайна.
Пейзажи: бурные горные речки, заснеженные пики. Натюрморты: лоснящиеся моллюски, огромные терракотово-ржавые тыквы, десятки бутонов и уже распустившихся соцветий. Архитектура невиданных городов… У очередной картины я остановилась. Бальная зала наполнена светом – он дробится в хрустальных люстрах, отражается от зеркал, преломляется в бокалах, искрится в причудливых украшениях дам. Серебро и бархат, узорчатый паркет… На переднем плане картины полулежит на банкетке девушка. Её хрупкое тело облечено в серебристый муар. У девушки яркая, экзотическая внешность – высокие скулы, пухлые губы, точёные черты лица. Она смотрит в сторону, так что глаза невозможно рассмотреть, видно лишь мерцающий в них свет. Я удивлённо втянула в себя холодный воздух. Неудивительно, что девушка кажется мне знакомой. Это же…
– Похоже получилось? – в мужском голосе смешались смущение и законная гордость творца. – С вами здесь пришлось потрудиться. Капризная Красавица никак не хотела ютиться на моей картине.
– Вы мне польстили.
– Ерунда. Не уверен, что я передал хотя бы часть вашего обаяния.
Я наконец оторвалась от картины и посмотрела на того, кто её написал. Художник стоял передо мной, затаив улыбку. Из молодых и бедных, тут же определила я, – одежда потрёпанная, зато в глазах горит азарт. Он был красив классической красотой и сам мог бы стать моделью для картины – чуть выше меня, стройный, медно-рыжие кудри окружают голову пышным ореолом. Художник рассматривал меня не менее внимательно, но не как живого человека, а скорее как объект, который нужно изобразить на холсте.
– Алекс, – после минутной заминки представился художник, – то есть барон Александр Шергардт. – Он неловко потёр нос и развёл руками. – Лучше всё-таки Алекс. Кто вы, я спрашивать не буду, о прекраснейшая Белль де Роз.
Я рассмеялась.
– Вы снова мне льстите.
– Скорее это вы себя недооцениваете. Я никудышный торговец, и мои картины обречены пылиться в мастерской, но я узнаю красоту, когда её вижу.
На лице Алекса было написано искреннее восхищение, и я невольно смутилась. Он стоял так близко, что я чувствовала исходящее от него тепло, но это не вызывало никакой неловкости. С Алексом было легко.
– Я бы купила эту картину, но у меня нет денег, – честно призналась я.
– А я бы подарил вам её бесплатно, но надеюсь всё-таки продать богатому поклоннику знаменитой Красавицы. И заплатить за уголь хотя бы на пару месяцев вперёд, – сделал в ответ своё признание художник.
Секунду мы смотрели друг на друга, а затем одновременно рассмеялись.
Я склонила голову, в последний раз глядя на картину. Пожалуй, именно эту сцену я воплощу на нашем празднике.
– Слушайте, у меня есть пригоршня меди, – решительно заявил Алекс. – На шикарный ресторан не хватит, но можем купить по пирожку и посидеть в гавани. Не самое привлекательное предложение, знаю, но…
– Да, – улыбнулась я.
– Вы согласны?
Кажется, художник не поверил своим ушам.
– Да, я согласна. Идёмте за вашими пирожками.
Вскоре мы уже сидели на глубоко вдающемся в море пирсе. Над водой низко летали чайки, почти задевая волны своими белыми крыльями. Прибой негромко рокотал, словно большой мурлыкающий кот. Помимо пирожков, мы купили по чашке горячего вина, так что сидеть было почти не холодно. К этому моменту мы уже перешли на ты и начали получать удовольствие от общества друг друга.
– Так как же барон стал нищим художником? – спросила я, делая маленький глоток вина, отдающего пробкой.
– Скучная история. Мои родители не поладили с новой властью.
– Со Святым Орденом?
Александр кивнул. Его взгляд был неотрывно прикован к горизонту, словно за ним – волшебная страна, обещающая исполнение всех желаний.
– Их не казнили, но как-то незаметно богатство и власть утекли из рук семьи. Сейчас Шергардтом управляет Орден. Родителей уже нет в живых, несколько лет назад их унесла лихорадка. А я только и умею, что рисовать. Да и то не слишком хорошо.
– Мне твои картины понравились.
– И я рад этому, – горячо воскликнул Алекс. – Но если бы они нравились кому-то…
– Кому-то побогаче?
– Пожалуй.
Мы переглянулись и невесело улыбнулись.
– Цирк тоже еле сводит концы с концами, – призналась я. – На эту зиму денег хватит, но никто не знает, что будет в следующем году.
– А тебе не предлагали… – Алекс замялся, пытаясь выразиться помягче. – Знаешь… помощь? Богатые мужчины, которым ты приглянулась?
– Не раз, – пожала плечами я. – Именно поэтому я никогда не общаюсь с поклонниками. Только через дядюшку Призрака, он наш импресарио. Конечно, не один богатый похотливый самец хотел сделать меня своей любовницей. Но лучше уж я поголодаю, спасибо.
– Что, золото и шелка не привлекают Белль де Роз?
– Ещё как привлекают, – усмехнулась я. – Если честно, я мечтаю о красивой жизни. Чтобы всё было легко, и не нужно было думать о том, что я буду есть завтра. Но я не продаюсь. Просто не могу. Подумаю об этом – и комок в горле.
Алекс осторожно придвинулся ближе и притянул меня к себе под мышку. Я на секунду замерла, а затем выдохнула. Противно не было, только тепло.
– Ты придёшь ещё?
– Да, – тут же ответила я. – Если ты этого хочешь.
– Больше всего на свете, Красавица, – улыбнулся Алекс.
Глава 5
Роза
Душно. Воздух кажется липким и грязным, пыль липнет к пересохшим губам. За стенкой моей спальни потрескивает огонь в печи. Уголь нужно подкидывать дважды за ночь, все дежурят по очереди. Проспит кто-то, упустит тепло – назавтра Ноа-Нун будут гонять по арене целый час без отдыха. Сами они никогда не пропускают дежурство, да и вообще вся дисциплина в Цирке держится на них.
Я перевернулась с одного бока на другой, уставилась сквозь темноту в зеркало. В нём мерцали два золотых светлячка моих глаз. Вновь поёрзала, но устроиться удобно не получалось. Наконец мне это надоело, и я, набросив на плечи иллюзию халата, на глаза – иллюзию радужек орехового цвета, отправилась бродить по Цирку. Из спальни Рокабара и Ленни слышится громкий храп. За дверью Ноа-Нун тишина, в соседней комнате тихонько посвистывает во сне дядюшка Призрак. А вот и спальня Джейи. Я нахмурилась. Дверь приоткрыта и чуть покачивается на петлях.
– Джейя? – прошептала я, заглядывая внутрь.
Никого. Я сощурилась, оглядывая комнату. В ней было темно, но я всегда видела в темноте лучше большинства людей. Вот и сейчас я легко разглядела пустую кровать, аккуратно застеленную тощим покрывалом. На крючках для одежды ничего нет, маленький чемоданчик с нехитрыми пожитками фокусника тоже пропал. Я застыла на пороге, не зная, что делать дальше. Идти к Ноа-Нун, к дядюшке Призраку? Ушёл Джейя по делам или навсегда? Мне вспомнился один из последних наших разговоров и отчаяние, которое я слышала в его речах. Неужели фокусник и в самом деле решился бежать из Империи?
– О, безумец, – прошептала я.
Ступая как можно тише, я вышла из Цирка. Обуться я не успела, и ледяная земля больно кусала за пятки. Я прошла мимо заиндевевших кустов, прокралась вдоль палаток стражников. Из них едва уловимо веяло теплом – вместо печей слуги Ордена обогревались амулетами. Их жрецы раздавали достойным – то есть нам, жалким циркачам, на такую роскошь рассчитывать не стоило.
У палатки Армана я остановилась и прислушалась. Дыхания слышно не было. Я осторожно отодвинула полог и вошла. Вместо ожидаемой темноты меня встретил мягкий полумрак. Армана внутри не было, но в остальном палатка выглядела куда более обжитой, чем комнатушки Цирка. Удобная походная постель с кучей подушек, небольшой стол с кипами бумаг на нём, вместительный сундук, из-под приоткрытой крышки которого и пробивался свет. Воровато оглядевшись, я подкралась поближе и откинула крышку полностью. Одежда, два меча в ножнах, несколько книг. Я запустила руку в сундук и, пошарив, ахнула, когда натолкнулась на что-то острое. В моей ладони оказался кристалл с острыми гранями. Чёрное стекло переливалось, источая слабое сияние. Кромка острая, словно кто-то нарочно его заточил – об неё-то я и порезалась. Несколько капель крови попали на кристалл, и я поспешила протереть их рукавом, чтобы не оставить следов своего присутствия.
Но раньше, чем я успела коснуться кристалла, кровь исчезла, словно впитавшись в него. Сияние стало ярче, в чёрной глубине появились смутные тени – словно движение не то крыльев, не то рук. Кристалл незаметно нагревался, пока не начал обжигать пальцы. Я попыталась отпустить его, но пальцы будто бы прилипли к чёрному стеклу. Темнота. Шорохи. Жгучее антрацитовое пламя, тянущееся к самому сердцу. Кровь зашумела в ушах, в глазах потемнело – я не видела уже ни палатки, ни проклятого кристалла, только густой, пропитанный тенями мрак. А через секунду всё схлынуло, будто и не бывало. Я вновь стояла посреди палатки Армана, держа в руках безобидный кусочек острого стекла, чуть тёплый на ощупь. Стараясь сохранять спокойствие, я сунула кристалл обратно в сундук и поспешила выйти из палатки.
Джейя не появился ни на следующий день, ни потом. Я поделилась с Ноа-Нун своими подозрениями, и они горестно покачали седыми головами.
– Поймают этого дурачка. Помяни наше слово, мы ещё увидим его на главной площади. На костре.
Я поёжилась. Мы не были близки с Джейей так, как с дядюшкой Призраком или с самими Ноа-Нун, да и появился в Цирке он всего четыре года назад, но я не желала даже думать о том, как будет пылать его плоть в костре жрецов Безымянного.
А подготовка к празднику между тем шла полным ходом. Я тренировалась чаровать наряды для циркачей, раз за разом создавала на месте пыльной арены сияющий хрусталём зал – получалось всё лучше. Кладовая наполнилась припасами, запах копчёного мяса заставлял урчать желудок Рокабара. На дальней полке притаились три бутыли в оплётке. А ещё никто не отменял тренировки с Ленни под куполом цирка и бесконечные истязания с Арманом.
За два дня до Самайна Арман на тренировке был особенно придирчив. После того как я третий раз подряд шлёпнулась на покрытую ледком землю, получив мечом по мягкому месту, Арман угрожающе навис надо мной. Как всегда, у меня дыхание перехватило в груди от ощущения угрозы. Сколько времени мы ни проводили наедине, страх никуда не девался. Он становился то сильнее, то слабее, но окончательно не исчезал никогда, затаиваясь скользкой змеёй на краю сознания. Мужчина медленно провёл ладонью по моей щеке, глядя прямо в глаза.
– Сними морок, – не то попросил, не то приказал он.
Секунда, и я встретила его взгляд двумя озёрами расплавленного золота.
– Ты стала сильнее, – хрипло проговорил Арман. – Но это наружное. Ты мягка внутри, Красавица. И эта мягкость может тебя погубить.
– Я вовсе не нежная фиалка, – попыталась поспорить я, но голос меня не слушался. От близости этой огромной горы мышц было не по себе. Мурашки пробежали по рукам, поднимая дыбом крошечные волоски.
– Нет, – недобро хохотнул мужчина. – Ты прекрасная роза, да, Белль де Роз? У роз тоже есть шипы, и ты отрастишь свои, когда придёт время.
Арман придвинулся ещё ближе, почти касаясь меня. Он был так близко, что наверняка слышал лихорадочный стук моего сердца.
– Завтра я приду на представление, – шепнул он. – Выступи для меня, как в последний раз.
Не доверяя своему голосу, я нервно дёрнула головой. Мужчина усмехнулся и через секунду уже зашагал прочь, оставив меня ошеломлённо смотреть ему вслед.
На это шоу планировал прийти не только Арман. Барон Шергардт тоже смог наскрести несколько медяков на входную плату, о чём радостно объявил на очередной нашей встрече. Или свидании? С учётом того, что Алекс притащил с собой три печально поникших цветка, это уже вполне могло считаться свиданием. Когда в разговоре возникала пауза и Алекс смотрел вдаль, я невольно косилась на его губы. Меня ещё ни разу не целовали и было интересно узнать, каково это. При мысли о том, что Алекс меня поцелует, в животе рождался трепет – волнующий и приятный.
Во время прошлой прогулки художник словно невзначай взял меня за руку. Наши пальцы переплелись, словно это было для них естественно. Я покосилась на сплетённые руки, затем на лукавое лицо Алекса и улыбнулась.
– Самая яркая и волшебная! Самая прекрасная и чарующая! Наша Красавица, наша Белль де Роз!
Дядюшка Призрак триумфально дёрнул за шнур, и занавес разъехался, открывая меня восхищённым взглядам зрителей. Я стояла перед ними в полупрозрачном платье, скрывающем самое главное, но всё равно волнующем воображение. Вокруг меня кружились снежинки – огромные, с кулак размером, хрупкие ледяные звёзды. Я медленно шла к центру арены, снежинки быстрей и быстрей вращались в танце, поднимались под самый купол волшебным вихрем. Невидимая для толпы Ленни скинула с потолка длинный шнур, под мороком выглядевший как тонкая лента молочного кружева. Я обернула ленту вокруг руки и взмыла вверх. Под самым куполом я скользнула по шнуру, на этот раз оплетая его вокруг левой лодыжки и стремительно полетела к полу. Там, навстречу мне, уже разворачивала свои лепестки гигантская белая роза. Под оглушительные крики я остановилась у самого пола и затанцевала, поднимая снежно-звёздную пыль. Наконец я легко пробежала по лепесткам и встала в сердцевинке цветка. Лепестки закрылись и открылись вновь, оставив меня стоящей перед зрителями почти обнажённой, прикрытой лишь мерцающими сгустками снега. Несколько секунд я постояла неподвижно, а затем скрылась в поднятой метели и ушла со сцены.
– Эрис, это было потрясающе! – воскликнула Ленни, целуя меня в обе щёки.
Я улыбнулась, принимая комплименты, но на душе было тревожно. Стоя на арене, я чувствовала на себе два взгляда – восхищённый и тёплый Александра, и взгляд Армана, который я не могла понять, и который пугал меня, как я ни пыталась убедить себя в том, что бояться нечего.