Ксения Пашкова
Случайности между нами
– На них ты тоже не похожа?
– Не-а, но они говорят, что я заблуждаюсь. Потому что есть сходство, которое заметно только со стороны. Например, можно понять, что мы родственники, по тому, как меняется наш взгляд, когда перед нами ставят тарелку с вкусной едой.
– А-а, этот взгляд, – понимающе закивал Федя. – Да, его точно ни с чем не спутать.
– Иди ты. – Вздохнув, я упала на спину и, вперив взгляд в потолок, сказала: – Я все дальше и дальше от своей семьи. Сначала это расстояние было только физическим – нас разделяли сотни километров. А теперь между нами пролегла еще и эмоциональная бездна. Связь, которую я считала прочнее любого металла, начала слабеть.
– Звучит очень грустно. Не знаю, как бы я жил вдали от родителей. Кажется таким естественным заехать к ним в любой момент. Просто, чтобы немного поговорить. И убедиться, что они в порядке.
– Я бы тоже так хотела. Но я не жила дома с тех пор, как уехала учиться. Ездила на пару дней, но, не успев осознать свое нахождение там, возвращалась обратно. А теперь, когда я оставила работу в лаборатории… Не знаю, когда наберусь смелости все им рассказать.
– Боишься их разочаровать? – предположил Федя, нависнув надо мной.
– Возможно. Но хочется верить, что они никогда от меня не отвернутся.
– Что же тебе мешает с ними поговорить?
– Я просто не могу подобрать слов, чтобы выразить все, что чувствую из-за случившегося на работе. Все, во что я верила, ради чего старалась, вдруг стало таким бессмысленным. Как жалкая попытка остановить летящий на планету астероид.
– Когда мы познакомились, ты сказала, что хотела спасти мир, но ничего не вышло. Что же ты пыталась сделать?
– У тебя фантастическая память, ты в курсе? – улыбнулась я, приподнявшись на локтях. – Но лучше оставь это, ладно?
– Зная тебя, предположу, что ты собиралась сотворить нечто невозможное, почему-то решив, что именно тебе это под силу.
– Да ну, я же не мечтательница какая-нибудь. Никаких розовых очков и неоправданных ожиданий. Я всегда была реалисткой и остаюсь ей по сей день.
– Я тоже так думал, когда собирался жениться. Понимал, что все может пойти не по плану. Мы можем поссориться и разойтись еще до свадьбы. Или пожениться, прожить пару лет и развестись. Боялся, что придется делить имущество и решать, с кем будут жить наши дети. Но когда все действительно пошло прахом, я оказался совершенно к этому не готов. Потому что одно дело представлять это, а совсем другое столкнуться с этим лицом к лицу.
– Ты… ты очень точно описал мои чувства. – Поднявшись с кровати, я тряхнула головой. – Видимо, есть вещи, к которым невозможно подготовиться – тебя все равно накроет боль.
Наш разговор прервал приехавший курьер. Поев в тишине пиццу, мы включили первый попавшийся фильм и незаметно уснули. Утром, не сговариваясь, сделали вид, что минувшего вечера не существовало. Больше Федя у меня не оставался.
А теперь он прямо передо мной – лежит на двуспальной кровати, которую обещал не занимать, и спит, смотря (надеюсь) добрые сны. Улыбнувшись, я касаюсь ладонью его предплечья.
– Замерз, мистер полисмен? – шепчу я и, взяв с тумбы пульт, выключаю кондиционер.
Отказавшись от идеи разобрать вещи, я забираюсь на вторую, односпальную кровать и, накрывшись с головой простыней, проваливаюсь в сон вслед за Федей.
6 глава. Алиса
В отличие от меня, мой сосед по номеру и не думает беречь мой чуткий сон. Сначала я просыпаюсь от шума воды в ванной, а через полчаса от звука расстегивающейся молнии на чемодане. Выглянув из-под простыни, я награждаю Федю испепеляющим взглядом, на что он невинно отвечает:
– Искал плавки.
Нащупав на тумбе телефон, смотрю на время, чтобы понять, в каком дне нахожусь.
– А не поздновато для похода на море? – спрашиваю я, снова закрыв глаза. – Уже семь вечера.
– Я ненадолго, – обещает он. – Пойдешь со мной?
– Ни за что.
– Не хотел давить, но ты должна мне одно желание, помнишь?
– И что, потратишь его на пятиминутный поход на пляж?
– Почему бы и нет?
– А ты помнишь, что я говорила о моем настроении сразу после пробуждения?
– Смутно.
– Тебе звиздец, – бормочу я, поднимаясь с постели. – Ты еще пожалеешь, что позвал меня с собой.
– Собираешься меня утопить?
– Это очень мягко сказано. К тому же, ты уснул на большой кровати.
– Да я на минутку прилег, – возражает Федя.
– Ты вырубился на несколько часов.
– Если бы ты не проводила свой душевой ритуал и вышла из ванной пораньше…
– Ну конечно! – эмоционально вскидываю я руки. – Во всем виновата Алиса.
– М-м, кажется, я начинаю понимать, что ты имела в виду. Пожалуй, тебе и правда не стоит ходить на завтрак.
– Боишься, я кого-нибудь убью? Скажем, за классический скрэмбл?
– Вот вообще не удивлюсь такому исходу.
Переодевшись в бриджи и летнюю рубашку, я стягиваю недавно подстриженные до плеч волосы в низкий хвост и, обувшись, выхожу к Феде.
– Идем.
– А ты точно на пляж идешь? Одета как на работу.
– Издевайся, сколько влезет. – Фыркнув, я закрываю номер и прибираю ключ в задний карман.
– Знаешь, я только сейчас понял, что никогда не видел тебя в платье, – замечает Федя, когда мы спускаемся по лестнице.
– Если тебя не устраивает мой гардероб, можешь купить мне новый.
На первом этаже мы встречаемся с Милой – застаем ее за разговором с загорелым блондином, накаченные руки которого напоминают мне о купленной в прошлом году гантели. Вынуждена признать, что я ей так и не воспользовалась.
– Добрый вечер! – приветствует нас администратор. – Как вы устроились? Все хорошо? Ничего не нужно?
– Все хорошо, – отвечает ей Федя.
Он уже собирается уйти, когда я обращаюсь к стоящему напротив нас парню:
– Знаете, вы очень похожи на серфингиста из одного популярного голливудского фильма про акул.
– Оу, спасибо. – Широко улыбнувшись своими восхитительно белыми зубами, он протягивает мне руку. – Влад, владелец этого места.
– Алиса. Одна из многих, за счет кого держится ваша гостиница.
– Но единственная, кто сделала мне такой обезоруживающий комплимент, – парирует он, нежно поглаживая мое запястье.
– Нам пора, – вмешивается Федя. Он берет меня под локоть и ведет к выходу.
– Хорошего вечера! – говорит нам вслед Влад, и я оборачиваюсь, чтобы помахать ему на прощание.
– Ты снова тащишь меня, как какого-то ребенка, – негодую я, когда мы оказываемся на улице.
– Скоро уже стемнеет, нам лучше поторопиться, – неуверенно объясняет Федя, смотря себе под ноги.
– А ты чего такой неразговорчивый? Мог бы и присоединиться к нашей беседе, а не нестись сломя голову на пляж.
– Зачем? Я не собираюсь заводить здесь знакомства.
– Очень зря. Нужно установить контакт с местными, чтобы они помогли нам в поисках.
– И чем тебе поможет этот качок?
– Ты же полицейский и наверняка в курсе, что никогда не знаешь, где появится зацепка.
– Значит, ты заговорила с ним только из корыстных мотивов? – уточняет Федя, уверенно поворачивая направо. Мы выходим на улицу, с двух сторон окруженную сувенирными лавками и различными забегаловками.
– Меня впечатлила его внешность. Не каждый день такую увидишь. – Пожав плечами, я смотрю на окрашенное в ярко-розовый закат небо.
– А мне ты ничего не говорила, – замечает он.
– Что?
– Ну, при знакомстве. Не сделала комплимент. Даже самый маленький. Тебе настолько не понравилась моя внешность?
– Не думаю, что тогда был подходящий для этого момент.
– Но ты и после ничего не сказала.
– Не захотела, вот и не сказала. И вообще, что за допрос?
– Просто стало интересно, что ты подумала обо мне, когда увидела, – объясняет Федя, когда мы подходим к набережной. – Банальное любопытство. Вот и все.
– Я бы могла удовлетворить его, но не стану. Банальная вредность. Вот и все.
– Ладно. Не так уж сильно и хотелось.
– Ну, конечно, – усмехаюсь я. – И чего ты ждешь? Почему не бежишь в объятия моря?
– А я никуда не спешу.
– А говорил, что нам лучше поторопиться, – припоминаю я ему, смотря на бушующие волны. – Кажется, будет шторм.
– Похоже на то, – соглашается Федя, снимая футболку.
Внимательно разглядывая его торс, я прихожу к выводу, что некоторые мужчины умело скрывают свои достоинства. Никогда бы не подумала, что у Феди есть пресс. Он, конечно, крепкий и высокий, но совсем не похож на того, кто увлечен спортом.
– Что? – спрашивает он, заметив мой пристальный взгляд. – Я тоже похож на серфингиста из того фильма?
– Тот серфингист хоть и был красавчиком, но его быстро съели акулы, – отвечаю я. – А ты скорее местный рыбак, который спасает всех героев, параллельно влюбляя в себя всю женскую часть аудитории.
– Но я не красавчик? – уточняет Федя, повеселев.
– По сравнению с серфингистом – нет.
– Тогда почему все зрительницы на меня запали?
– Потому что ты обладаешь бешеной харизмой.
– И все? Других достоинств у меня нет?
– Есть, но ты из тех, к кому нужно присмотреться, чтобы их разглядеть.
– Что, настолько незаметные?
– Да, тут без лупы не справиться. – Я наклоняюсь к его лицу и делаю вид, что занята поиском тех самых достоинств.
– Ты даже не представляешь, что я с тобой сделаю, – угрожает Федя, коварно ухмыляясь.
– Что? Неужели бросишь в воду? – Притворно зевнув, я снимаю обувь и погружаю ступни в прохладный песок. – Этот трюк стар, как мир.
– Считаешь меня предсказуемым и не годящимся в подметки красавчику серфингисту, я правильно понял?
Не дождавшись моего ответа, Федя снимает шорты и, оставшись в одних обтягивающих плавках, отдает мне одежду.
– Подержишь? Харизматичный рыбак собирается немного поплавать.
– Удачного заплыва, – выдавливаю я из себя, не в силах оторвать взгляд от ярко-красной ткани, прилегающей к тем частям тела Феди, о которых я прежде не думала.
Мне казалось, что полтора года одиночества укрепили меня в мысли, что не так уж сильно я и нуждаюсь в мужчинах. А теперь, застигнутая врасплох, чувствую, как давно забытые ощущения кружат мне голову, и как я делаюсь податливой и размякшей, точно пластилин на солнце.
Наблюдая за темной макушкой, выглядывающей из воды, я качаю головой, не веря, что ему так легко удалось меня взбудоражить. Соблазн отомстить слишком велик, но, в отличие от Феди, я не собираюсь рисковать, потому что знаю, чем чреваты подобные игры. Как бы весело нам не было сейчас, мы не захотим разбираться с последствиями этого веселья потом. Так что я остаюсь на месте и дожидаюсь, когда он вернется.
– Алиса? – раздается мужской голос сбоку от меня.
– О, это вы. – Искренне удивившись появлению Влада на пляже, я крепче прижимаю к себе вещи Феди, пытаясь сохранить в них тепло.
– Мой друг владеет вон тем рестораном на набережной. – Он указывает на белоснежное здание с широкими панорамными окнами. – Я часто хожу к нему на ужин.
– Везет вам.
– Очень. Хотите присоединиться?
– Не думаю, что это возможно, – отвечаю я, буровя взглядом море, в которое только что нырнул Федя. Каждый раз, когда он так делает, у меня от страха сводит живот. – Точно не сегодня.
– Давайте завтра, – предлагает Влад, не переставая улыбаться. – Какую кухню вы предпочитаете?
– А что, ваш друг изменит концепцию ресторана из-за моих предпочтений? – иронизирую я.
– Сделает все, что сможет, – заверяет он меня.
– Не нужно. Я всеядна.
– Ваш муж? – уточняет Влад, кивнув на выходящего из воды Федю.
– Мы с Федей не состоим в романтических или сексуальных отношениях. Просто друзья.
– Вы невероятно прямолинейная, – смеется он. – Зайду за вами завтра в восемь, хорошо?
– Хорошо, – соглашаюсь я. – Это свидание?
– Надеюсь, – отвечает он, наклонившись прямо к моему уху. Его шепот не вызывает во мне ничего, кроме улыбки, да и та возникает скорее из-за того, что мне становится щекотно.
К счастью, Влад уходит до того, как возвращается Федя. Вогнав меня в краску одним лишь взмахом руки, с которой капает морская вода, он задерживает взгляд на моих погруженных в песок ногах.
– Я раньше не замечал, что у тебя есть татуировка на лодыжке.
– Все мои тату в незаметных местах, так что о них знают только избранные.
– Тату? – переспрашивает он, запустив пальцы в мокрые волосы. – И сколько их?
– Ответ можно получить лишь в одном случае, но тебе это не светит. – Заметив, как округлились его глаза, я чувствую приятное удовлетворение.
– Это месть? – догадывается Федя.
– За что? – Изобразив удивление, я возвращаю ему одежду.
– Сама знаешь.
– Понятия не имею.
– Я все видел.
– Ничего ты не видел, у тебя зрение минус два. С таким только мерещиться может всякое.
– Как скажешь, – сдается он, наградив меня снисходительной улыбкой. – Не жалеешь, что не пошла со мной плавать?
– Я и тут отлично провела время.
– Серфингист постарался?
– Ну да, – говорю я, – на свидание позвал.
– Пойдешь?
– Конечно. Раз зовут – нужно идти, – отвечаю я, обуваясь. – Холодно становится, пойдем?
– А ужинать будем?
– Ну а то! Хочу креветок в кляре. Помнишь, мы в самом начале дороги проходили мимо рыбной лавки?
– Что насчет нормальной еды?
– Долбанулся?
– Ты не можешь питаться одними креветками, – строго говорит Федя.
– Могу и буду. И никто меня не остановит.
– Купим печеный картофель и немного куриного шашлыка.
– Кхм-кхм, – выразительно откашливаюсь я.
– И возьмем тебе горсть креветок на десерт.
– Морепродукты не могут быть десертом, балда.
Переглянувшись и обменявшись улыбками, мы синхронно замедляем шаг.
– Ты уже здесь бывал, не так ли? – уточняю я, уже давно заметив, как уверенно он передвигается по здешним улицам.
– Да.
– С невестой?
– Нет, с друзьями из университета. Приезжали сюда на летнюю подработку. Я трудился в парке аттракционов, а другие ребята в столовой. Хорошее было время.
– Вы собирались с Диной приехать сюда после свадьбы? – предполагаю я.
– Это была ее идея, – рассказывает Федя. – Она знала, как сильно я люблю это место, вот и предложила поехать сюда в медовый месяц.
– Скажи честно: тебе неприятно здесь находиться?
– Вовсе нет. Моя любовь к этому месту никуда не делась.
– Какое облегчение. Не хотелось бы уезжать отсюда из-за начавшейся у тебя депрессии.
– Ты бы правда это сделала? – спрашивает он, резко остановившись. – Отказалась бы от поисков платья и уехала со мной?
– Ну да, подождала бы другую зацепку. Хотя, – задумываюсь я, ухмыляясь, – я бы могла посадить тебя на поезд до дома, а сама бы осталась тут.
– Звучит идеально, да? – улыбается Федя. – Никто не запрещает круглый день питаться креветками и не отвлекает от душевых ритуалов.
– Лучше перестань, а не то прямо сейчас двинем на вокзал.
– Ты правда пойдешь на свидание с серфингистом? – вдруг интересуется он.
– Мы действительно будем его так называть?
– Я не запомнил его имени.
– Влад.
– Он тебе нравится?
– Внешне? Конечно.
– И этого достаточно, чтобы провести с ним время?
– А что? Для этого должна быть еще какая-то веская причина?
– Я просто переживаю. Мы ведь совсем его не знаем. Стоит ли так сразу доверяться и идти с ним на встречу?
– Я буду начеку. Заодно спрошу у него про Дину. Вдруг он ее где-то видел.
– Хорошая идея, – соглашается Федя, хотя выражение его лица говорит об обратном. Ничего из того, что я говорю, точно не кажется ему чем-то здравым и правильным.
– Верь в меня, ладно? – Подмигнув, я убегаю к рыбной лавке. – А можно креветки?
– Сколько? – уточняет продавец.
– Все, что у вас есть.
– Алиса, ты же это не серьезно? – Качая головой, Федя смотрит, как с каждой секундой горсть креветок в пакете превращается в настоящую гору.
– Ты и глазом не моргнешь, как от них ничего не останется, – уверяю я его.
– Это меня и пугает.
Добравшись до гостиницы, мы устраиваемся за небольшим столиком около нашего номера. Пока Федя раскладывает по тарелкам купленную еду, я прислушиваюсь к играющей вдалеке музыке.
– Похоже, где-то дискотека.
– В той стороне центр поселка. А вниз по дороге парк развлечений.
– Тот, где ты работал?
– Да. Сходим как-нибудь?
– Зачем?
– Прокатимся на чем-нибудь. Любишь американские горки?
– Нет.
– А колесо обозрения? – не сдается Федя.
– Нет.
– Уверена? Все любят колесо обозрения.
– Кроме тех, у кого страх высоты, – замечаю я.
– Ты боишься высоты?
– Нет, но я не горю желанием оказаться на высоте птичьего полета, сидя в хлипкой кабине.
– Ничего она не хлипкая, – возражает Федя, поливая свой шашлык томатным соусом. – Очень даже крепкая.
– Ты что, при увольнении подписал какие-то бумаги, которые запрещают тебе говорить плохо об этих аттракционах?
– Как ты догадалась? – смеется он.
– Это было очевидно. – Набив рот креветками, я откидываюсь на спинку плетеного кресла и закрываю глаза. Если забыть об истинной цели этой поездки, можно представить, что мы и впрямь в отпуске.
– Вкусно?
– Очень, – отвечаю я, прожевав. – Всю жизнь бы так.
– Что? Есть креветки?
– Да. Сидеть на этом балкончике. Чтобы ветерок гулял по ногам. И чтобы ты был рядом.
– Я? – тихо переспрашивает Федя.
– Кто-то же должен выслушивать мои бредни, – говорю я, хотя на самом деле имела в виду совсем другое.
– Точно.
– И эта музыка… слышишь?
– Угу.
– Не хочу, чтобы она стихала. Вообще никогда. Пусть играет вечно.
– У тебя всегда по вечерам такое лиричное настроение?
– Нет, обычно в это время я смотрю дораму или рыдаю в подушку. – Открыв глаза, я тянусь за стаканом с водой, но Федя перехватывает мою ладонь. – Что?
– Почему? – спрашивает он, смотря мне в глаза. – Из-за чего ты плачешь по ночам?
– Да из-за всего подряд. – Неловко улыбнувшись, я высвобождаю ладонь. – Из-за усталости, из-за каких-нибудь воспоминаний, из-за чувства, что я в чем-то ошиблась, из-за мысли, что мне скоро двадцать шесть. И это далеко не все.
– Понятно. Ну, если захочешь поплакать, я могу выйти из номера или наоборот – подставить плечо в качестве подушки для слез.
– Ты до ужаса хороший.
– Не придумывай, – отмахивается он, снимая кожуру с печеного картофеля.
– Нет, правда. Такие люди, как ты, – большая редкость.
– Если не считать твоего отказа от утренних пробежек и совместных походов на завтрак, мне с тобой тоже очень и очень повезло.
– Как долго ты планируешь припоминать мне это?
– Всю оставшуюся жизнь, – обещает Федя.
– М-да. Тяжело мне придется.
Несколькими часами позже я просыпаюсь из-за очередного ночного кошмара и, убедившись, что Федя крепко спит, выхожу из номера. Сморгнув выступившие слезы, забираюсь в плетеное кресло и, поджав колени к груди, устремляю свой взор на улицу. Кажется, с этим местом никогда не случается тишины. Там, откуда вечером раздавалась музыка, гуляет шумная компания. Я слушаю их громкие голоса и понемногу успокаиваюсь, наполняясь кипящей здесь жизнью – единственным лекарством от смерти, с которой мне довелось столкнуться.
7 глава. Алиса
Так и не сумев больше уснуть, я, тем не менее, притворяюсь глубоко спящей, когда Федя поднимается с постели и идет в ванную. Когда же он возвращается, делаю вид, что он снова меня разбудил. Для пущей убедительности даже бросаю в него подушку и кричу:
– Ирод!
– Прости, пожалуйста, – извиняется он так жалобно, что мне становится стыдно за устроенный спектакль.
– Да ничего, я уже не очень крепко спала.
– Пойдешь со мной на пробежку?
– Я со времен универа не бегала.
– Можешь просто погулять вдоль берега, – предлагает Федя.
– Ладно, идем.
– Даже не пришлось уговаривать… Ты хорошо себя чувствуешь?
– Хочешь, чтобы я передумала?
– Ни в коем случае. – Подняв руки, он уходит собираться.
Как мы и предполагали накануне, ночью на побережье обрушился шторм. Проходя мимо выброшенных на песок медуз и водорослей, я вспоминаю, как однажды отказалась от поездки на море в конце лета, чтобы подготовиться к четвертому курсу универа. Узнав, что между отдыхом и конспектированием еще неизученных тем, я выбрала второе, Дийя назвала меня ненормальной. Я и правда была такой – фанатичной и до ужаса дотошной – но только когда дело касалось учебы. Моим главным трофеем после выпуска стала стопка разноцветных папок, за которую во время экзаменов меня могли запросто убить – настолько высоко она ценилась среди студентов-химиков. Купив в книжном новенькую папку, упаковку белой бумаги и пачку файлов, я шла домой, сгорая от нетерпения, когда смогу вернуться к учебе. Так что пока родители наслаждались морским воздухом, я листала учебник и заводила карточки на каждую группу химических соединений. Теперь эти папки, которые всегда вызывали во мне необъяснимый приступ любви к своей профессии, пылятся в комоде, который я предпочитаю больше не открывать.
– Ну, как ты? – спрашивает Федя, вернувшись из своего забега.
– Ты убежал так далеко, что я перестала тебя видеть. Ты к олимпиаде что ли готовишься? Носишься, как угорелый.
– Я не преследую какую-то цель. Просто мне это нравится.
– М-да. Вот я и встретила человека, который любит бег. Не думала, что это случится так скоро.
– А что, это плохо?
– Я, знаешь ли, держусь подальше от всего, что связано со спортом. И меня до усрачки пугают люди, которые говорят, что движение – это жизнь.
– Но это же правда.
– Эта правда оскорбляет чувства всех работников, вынужденных вести сидячий образ жизни. Никто из них не откажется от девятичасовой прогулки по живописному парку, но вместо этого они сидят на полуразвалившихся стульях и сводят дебет с кредитом. А потом приходят бегуны вроде тебя и говорят им, что у них и не жизнь вовсе, раз они не двигаются большую часть дня.
– Ого, – улыбается Федя. – Ты превзошла саму себя. Кто-то просто обязан дать тебе ученую степень по утрированию, иначе зачем все это.
– Я не утрировала, – возражаю я, но тут же уступаю. – Только если самую малость. Короче, не говори мне ничего про силу активного образа жизни, если не хочешь огрести.
– Ты в курсе, что раз за разом угрожаешь сотруднику правоохранительных органов?
– Ты не при исполнении, так что не считается.
– Вообще-то… – пытается он поспорить, но я прикладываю ладонь к его губам.
– Помолчи немного. – Дождавшись его растерянного кивка, я убираю руку от его лица, и говорю: – В день нашего знакомства ты показался мне довольно милым, что совсем не вязалось с образом человека, от которого сбежала невеста. Вообще-то, я не очень хорошо разбираюсь в людях, так что запросто могла пойти в ресторан с каким-нибудь маньяком. Но когда мы, сидя за столом, разговорились, я поняла, что интуиция не врет – ты и правда хороший. Так что я расслабилась и начала есть, как в последний раз. Знаю, ты спрашивал не об этом, но я тогда совсем не обратила внимания на то, как ты выглядишь. Куда важнее было то, что внутри.
Явно озадаченный услышанным, Федя наклоняется, чтобы поправить шнурки на своих беговых черных кроссовках.
– Я ведь не сказала что-то гадкое или обидное? – уточняю я, опустившись на корточки. Наши взгляды встречаются, и он улыбается.
– Да нет, это было… довольно мило.
– А чего ты ожидал? Что я назову тебя умопомрачительным красавчиком?
– Да нет, меня все устраивает, – смеется он, закончив с кроссовками. – Мне и довольно милым неплохо живется.
– Язва, – резюмирую я, поднимаясь.
– Пойдем обратно. Время завтрака.
– И чем завтракают язвы? – издеваюсь я, следуя за ним по мокрому песку.
Продолжая уже дошедшую до абсурда полемику, мы заваливаемся в гостиницу и тут же натыкаемся на Влада. Склонившись над планшетом, он сидит за столиком на первом этаже и потягивает что-то из белоснежной чашки.
– Доброе утро, – вежливо здоровается резко посерьезневший Федя.
– Ого, а вы ранние пташки, – говорит Влад, подняв голову. – Куда ходили?
– Исследовали окрестности, – отвечает Федя.
– Уже можно идти на завтрак? – уточняю я.
– Конечно, поднимайтесь. Приятного аппетита!
– Спасибо, – благодарим мы с Федей одновременно.
Поднявшись на второй этаж, где находится терраса со столиками для постояльцев, я беру поднос и подхожу к Феде, уже выбирающему еду.
– Ты так сосредоточен, – замечаю я, улыбнувшись. – Если что, тут нет правильного варианта. Можешь выбрать что угодно.
– Шведский стол – это зло воплоти, – объясняет он свой ступор. – Хочется все и сразу.
– Да? – Я окидываю взглядом стоящие передо мной блюда. – А, по-моему, все проще простого.
Закинув на тарелку пару бутербродов с сыром, я беру первый попавшийся чайный пакетик и, бросив его в чашку, ухожу выбирать столик. Федя присоединяется ко мне только через пять минут, когда от моего завтрака остаются только крошки.
– Яичница, овсянка, овощная нарезка, – перечисляю я увиденное на его подносе. – А это что?
– Творожная запеканка.
– Ого. Ты и правда в курсе про важность первого приема пищи.
– Поделиться с тобой чем-нибудь? – спрашивает он, удрученно смотря на мою пустую тарелку.
– Нет, спасибо. Я наелась.
– Ну, а на обед ты хотя бы пойдешь?
– Конечно, люблю обеденную болтовню.
– Прости, что? – Нахмурившись, Федя перекладывает овощи к яичнице. – Ты что, ходишь на обед только затем, чтобы с кем-нибудь поболтать?
– А ты – нет? – удивляюсь я.
– Нет. Я обедаю в тишине. Никаких разговоров.
– Вообще никаких?
– Никаких.
– Как странно. В сериалах полицейские такие балагуры и сплетники. Собираются в одной и той же забегаловке, где их знают все повара и официанты, и давай болтать без умолку.
– Уверен, что ученые в сериалах тоже совсем не такие, как ты.
– А вот и нет, – возражаю я, стащив у него из-под носа огуречный кругляш. – Нас постоянно выставляют безумцами, готовыми буквально на все ради какого-нибудь научного открытия.
– И что, ты правда такая или просто пытаешься соответствовать навязанному образу из сборной солянки различных кинокартин?
– Пожалуй, и то, и другое, – отвечаю я, немного подумав.
– Как бы там ни было, у тебя получается. Иногда даже в дрожь бросает от твоих выходок. – Улыбнувшись, Федя отрезает кусок запеканки и перекладывает его на мою тарелку.
– Я съем ее, но только потому, что она чересчур аппетитная.
– Договорились.
– И, Федя, – зову я его.
– Да?
– Это первый и последний завтрак, на который я пришла.
Усмехнувшись, он возвращается к трапезе. Покончив с (черт возьми, очень вкусной) запеканкой, я приступаю к детальному изучению остальных постояльцев.
– Мне нравится вон та компания, – говорю я, указывая на старушек-подружек. – Если разругаемся, я попрошусь к ним в номер.
– Как будто они тебя примут. Им и без тебя неплохо.
– Спорим, ты моргнуть не успеешь, как мы с ними станем лучшими друзьями.
– Мне не нужны конкуренты. Эта должность моя.
– Не ревнуй, меня на всех моих друзей хватит.
– Что насчет серфингиста? – спрашивает Федя, как-то неуклюже дернув плечами.
– А что с ним?
– Ты причисляешь его к категории «друзья» или скорее к «потенциальные любовники»?
– Что-о-о? – протягиваю я, удивившись его прямоте. – Ты никогда не был таким дерзким. Кажется, здешний воздух оказывает на тебя благотворный эффект.
– Ага, точно. Ну, так что? – не унимается он.
– Я еще не решила.
– Скажешь, как определишься?
– Обязательно. Тут ведь только ты. Больше мне не с кем посплетничать, ведь ты не отпускаешь меня к моим старушкам-подружкам.
– Думаю, тебе и правда стоит с ними познакомиться. – Рассмеявшись, Федя ставит наши пустые тарелки и чашки на поднос и, встав из-за стола, добавляет: – Я не ревную, если что. Просто не хочу, чтобы ты пострадала. Хотя… это звучит, как какая-то ужасная манипуляция. Хм-м, да, пожалуй, мне лучше заткнуться.
– Спасибо, что беспокоишься обо мне, – говорю я, догнав его уже у номера. – Но я помню, зачем мы здесь. Кстати, об этом, есть новости от твоего знакомого?
– Я… как раз собирался ему позвонить.
– Супер! Иди. Подожду тебя здесь. – Устроившись в плетеном кресле у номера, я невольно вспоминаю о своих ночных кошмарах и вновь корю себя за то, что продала платье.
Когда допускаешь ошибку во время эксперимента, делаешь соответствующую запись в рабочем документе и пробуешь снова. И так раз за разом, пока не добьешься желаемого результата. Но, допустив ошибку в жизни, ты теряешься, потому что под рукой нет методички с четким алгоритмом действий. Никто не говорит, что нельзя спешить, потому что у тебя может не оказаться второго шанса. Никто не предупреждает о последствиях твоих необдуманных решений. И никто не хватает тебя за руку, когда ты спотыкаешься и падаешь.
– Не дозвонился, – говорит Федя, выйдя из номера. – Попробую позже.
– Ладно. Чем займемся?
– Я собирался сходить на пляж. Присоединишься?
– Наверное, мне лучше поспрашивать местных торговцев про Дину.
– Я с тобой, – вызывается он, даже не раздумывая.
– Хорошо, но не надейся, что в знак благодарности я передумаю и пойду с тобой на море.
– Ты всегда так мыслишь?
– Как?
– Смотришь на человека и представляешь все самое худшее.
– Ну да. Я же по себе сужу. От меня чего угодно можно ожидать. Значит, и от других людей тоже.
– Логично. И в то же время очень спорно.
– Почему это?
– Потому что у каждого есть хотя бы один человек, в котором он уверен.
– На все сто процентов?
– Конечно.
– Я в это не верю, – заключаю я, выбираясь из кресла. – Люди – крайне непредсказуемые создания. И ты должен был убедиться в этом на своем горьком опыте, уж прости, что напоминаю об этом.
– И что, мне разочароваться в людях? Перестать доверять всем близким? Видеть в каждом угрозу?
– Думаешь сможешь забрать мою ученую степень по утрированию? Не выйдет.
– Нет. Думал, что ты поймешь, к чему я клоню. – Разочарованно покачав головой, Федя заходит в номер.
– К чему? – спрашиваю я, последовав за ним. – Пытаешься сказать, что я могу тебе доверять без тени сомнений?
– Нет. Я пытался сказать, что ты тот человек, в котором я уверен на все сто процентов, – отвечает Федя, перебирая футболки, по-прежнему лежащие в его чемодане.
– Правда?
– Конечно.
– Я разве дала повод так думать?
– Ага. Ты искренна абсолютно во всем. Никогда не промолчишь и не станешь ничего таить. За исключением истории про свадебное платье, конечно. Но и у этой тайны рано или поздно выйдет срок хранения.
– Ладно, пусть будет по-твоему. – Сдавшись, я выуживаю из кучи одежды лазурную рубашку с кокосами и протягиваю ее Феде. – Вот классная.
– Спасибо. – Улыбнувшись, он начинает переодеваться.
– Эй! Ты еще не на пляже. Не свети передо мной своими телесами.
– Я тебя смущаю?
– Вот еще! Просто напоминаю о приличиях.
– Видишь? Никогда не промолчишь. Такая уж ты.
– Такая уж я, – повторяю я за ним, стараясь не думать о том, какая я на самом деле.
