Лада Кутузова
Крылья для героя
Глава пятая. Граница миров
Влад скептически относился к самой инициации: игры для взрослых мальчиков, которым больше нечем заняться. Но когда он перепрыгнул пень, мир раскололся. У Влада возникло чувство, будто он прошел сквозь зеркало, разбив его, и осколки вонзились в тело. Влад оглядел себя: крови нет. Но каждый шаг отдавался болью, словно невидимые лезвия проникли под кожу и уходили все глубже.
Пространство вокруг изменилось. Темные силуэты деревьев проступали на покрасневшем небосклоне, точно театральные декорации. Снег посерел, укутавшись в тени, но холода Влад не ощущал. Он обернулся: пень, друзья, волхв и новоприбывшие мужчины в волчьих шкурах – все исчезли. От земли поднимался дым, но Влад не удивился, откуда взялся туман посреди зимы. Он бездумно шагал, не проваливаясь в снег, будто утратил всякую телесность.
Впереди слегка посветлело, деревья словно расступились перед Владом, и он вышел на небольшую поляну. Посреди нее стояла изба, утопая в снегу по нижний венец. В свете призрачных звезд она казалась состоящей из теней. Тени клубились и шевелились, то расползаясь, то сплетаясь во едино. Странное дело, у избы не было ни единого окна.
Влад приблизился, и тогда загорелись красные огни: вокруг дома были установлены шесты с насаженными на них черепами. Теперь их глазницы вспыхнули, реагируя на движение. Влад сделал шаг, и дом изменился: сруб теперь состоял из пожелтевших костей, в стене проступила дверь – ее наличники были сделаны из человеческих ног, вместо запоров – перекрещенные руки. Под руками болтался замок из челюстей, они громко лязгнули, когда Влад прошел мимо. Под крыльцом валялся каравай, с крыши свисали блины – поминальная еда.
Влад развернулся и двинулся прочь от избы, но она, как зачарованная, снова предстала перед ним. Он предпринял несколько попыток, но удалиться от избы так и не смог, пришлось заходить внутрь. Челюсти клацнули и сомкнулись на кисти, Влад с отвращением стряхнул их и осмотрел руку: крови не было. Скрещенные руки-запоры попытались схватить его, но Влад оторвал их от двери и забросил подальше от дома.
В избе оказалось темно. Пришлось выждать некоторое время, чтобы глаза привыкли к сумраку. Влад обнаружил себя стоящим в тесном помещении с низким потолком. Большую его часть занимала печка, на лежанке кто-то ворочался. Влад прищурился, пытаясь разглядеть обитателя избы, вышло не очень.
Сперва тень приняла обличье гигантской змеи, затем Владу померещилось, что на печи находится огромный козел, затем проступили черты старой женщины. Она лежала на спине, ее крючковатый нос упирался в потолок, левая нога была намного уже правой и больше походила на кость, обтянутую пожелтевшей кожей.
– Бросили меня, – она прошептала чуть слышно, но, благодаря обострившемуся слуху, Влад различил слова, как если бы старуха произнесла их прямо ему в ухо. – Я старая была, куда мне за всеми.
Из обрывочных фраз Влад понял, что давным-давно племя тронулось с одного стойбища на другое, а старуху оставили на прежнем месте, потому что она не могла перенести дорогу. Запас еды был скудный, вскоре пожилая женщина скончалась от голода.
– Никто не умирал от старости, это плохая смерть, неестественная. От болезни, ран, голода… – перечисляла старуха. – Наши дома становились домовинами. Рано ты сюда попал.
Между лопатками Влад ощутил неприятное чувство, будто кто-то подкрадывается со спины. Он резко обернулся – никого.
– Но лучше тебе остаться, – старуха пошевелилась, и дом заходил ходуном. – Потому что твоя жизнь принесет гибель другому.
В следующий момент обнаженный Влад уже возлежал на грубо сколоченном деревянном столе. Доски были не отшлифованы, так что Влад спиной ощущал занозы. Пожилая женщина нависала над ним, и Влад мог разглядеть кожу, покрытую пигментными пятнами, высушенное тело и обвисшие груди, похожие на два кожаных мешка. В руке старухи блеснуло лезвие, и она вспорола Владу живот.
Затем пожилая женщина неспешно вынула кишки, потянула за жилы, перебрала кости. Все это Влад наблюдал отстраненно, словно это происходило не с ним. Старуха прошлась по всему телу Влада, изучая его внутренности. После вставила все обратно и хлопнула Влада по животу. Влад очнулся и обнаружил себя возле порога.
Дом затрясся, словно в лихорадочном приступе, и Влад бросился прочь. Чудилось, он бежит по бесконечному туннелю, петляя в кишках пожравшего его зверя и не ведая, как выбраться наружу. А следом доносилось бормотание психопомпа – проводника между миром живых и мертвых, представшим перед Владом в образе старухи:
«Не ходи, деточка, в темный лес, мир мертвых. Пойдешь, обратно вернёшься не ты. Нежить будет смотреть твоими глазами, говорить твоим ртом, обнимать твоими руками. А ты заблудишься в трёх соснах, заведешь вечный хоровод среди берез, потеряешься среди дорожек. Хе-хе-хе…»
Влад выскочил наружу и обернулся: избушка исчезла. Вместо нее стоял тесный ряд сплотившихся елей, их макушки закрывали небо. Хвоя поблескивала золотом, шафрановым цветом отливал снег и низкое небо. Казалось, Влад попал в Золотое царство, мир мертвых.
«И будем желты, как золото», – в памяти всплыла фраза из учебника истории. Эту клятву давали князья и воины; нарушив ее, они обрекали себя на смерть: ведь желтый – цвет мертвецов.
С ближайшей ели хрипло каркнул ворон, его глаза тоже казались янтарными. Ворон тяжело сорвался с дерева и полетел, Влад последовал за ним. У Влада возникло ощущение, что он отъезжает из этого пространства, падает в бесконечную бездну. Что мир такой тонкий, что скоро прорвется грань, отделяющая от небытия. И психагог-ворон ведет в тридевятое царство, где все умерли давным-давно, но Влад все равно следует за ним.
Качнулась ветка, осыпался снег, и к Владу вышла пропавшая мать. На мгновение Влад остолбенел, но быстро опомнился и бросился навстречу. Как же он соскучился! Как долго ждал ее, прислушиваясь к дверному звонку и телефонному. День за днем, из месяца в месяц, из года в год.
– Ты где была?! – голос сорвался. Влад, не вытирая слез, обнял мать.
Он плакал, вздрагивая телом, а мама гладила Влада по голове, точно маленького, хотя он стал выше ее на голову за то время, на которое она пропала.
– Какой ты, – она немного отстранилась, – красивый.
Мать провела по щеке Владе, задержавшись на щетине:
– И взрослый совсем.
Влад поймал ее руку: не отпустит!
– Мама, – прошептал он. – Я так скучал.
Три года! Три проклятых года без нее. Переезд к дяде, смена школы, окружения… И неизлечимая тоска по матери, когда вздрагиваешь от любого звонка, сотню раз проверяешь почтовый ящик, следишь за новостями в поисковых группах. И ничего, совсем ничего! Никаких следов. И вот теперь Влад встретил ее в лесу. Но как мать тут оказалась? Он отстранился и внимательно всмотрелся в нее: совсем не изменилась, именно такой он ее и запомнил – чуть выше среднего роста, округлых форм и с короткой стрижкой, чтобы не тратить время на укладку.
– Откуда ты здесь? – задал Влад тревожащий его вопрос.
– Откуда ты здесь? – она выделила интонацией местоимение, и кожа Влада покрылась мурашками.
Влада словно холодной водой окатили! Он наморщил лоб, пытаясь восстановить события последних дней: похищение, лесной дом, инициация…
– Это место… – Влад пытался ухватиться за промелькнувшую мысль.
– Иной мир, – мать с грустью поглядела на него, ее голос прошелестел, словно сухие листья, которые гоняет ветер.
Промелькнул отблеск воспоминания: Влад прыгает через пень, а после… Он потер лоб.
– Ты переступил черту, – уголок маминого рта пополз вниз. – Тебе рано сюда.
Он упрямо замотал головой:
– Я не уйду без тебя!
Она обняла его:
– Я очень хочу пойти с тобой. Но не могу. Владик, я умерла три года назад.
И он снова начал плакать. Они стояли целую вечность, а потом мама подтолкнула его:
– Уходи. Тебе пора, Послед, – она дала ему тайное имя.
Влад снова затряс головой: он не готов! Как он оставит ее, когда только вновь обрел?! Это невозможно! И неправильно. Но мама медленно отступала под деревья, а он стоял, не в силах пошевелиться, а затем она исчезла, и тогда с елей с тихим шелестом посыпались желтые иголки. Вдали послышалась знакомая песня:
«Моя мёртвая мамка вчера ко мне пришла,
Всё грозила кулаком, называла дураком.
Предрассветный комар опустился в мой пожар,
Захлебнулся кровью из моего виска».
Влад медленно опустился на землю, бессмысленно взирая прямо перед собой. Значит, мама не вернется. Никогда. И что же теперь делать? Что?! Все-таки он надеялся, что когда-нибудь она позвонит в дверь и больше никуда не исчезнет. Ну, бывает же, что люди теряют память и скитаются по стране, забыв о предыдущей жизни…
Влад поднялся: нужно возвращаться. Ведь он-то живой, и его место среди людей, а не в мире мертвых. С елей продолжала осыпаться хвоя, покрывая землю золотистым ковром. Влад огляделся: куда ему? Направо или назад? Он не помнил. Сперва он пошел вперед, затем засомневался и повернул обратно, выйдя на небольшую поляну.
Внезапно послышалось тихое всхрапывание, и от неожиданности Влад вздрогнул. На лужайку, кося кровавым глазом, вышел мертвый конь. Из перерезанного горла уже не сочилась кровь, но бока ввалились, из морды вытекала мутная пена. Конь подошел к Владу и опустился перед ним. «Садись на меня», – промолвил конь, и Влад совсем не удивился, что обрел способность понимать животных. Он помедлил мгновение, а после забрался на коня, обхватив того за шею. Конь поднялся и медленно побрел, пробираясь сквозь ельник.
Глава шестая. Новости
Борислав не знал: то ли ехать на поиски племянника, то ли оставаться на месте и ждать новостей? Полчаса назад позвонил Добрав и сообщил, что Влад пропал. Всем испытуемым перед началом обряда в одежду вшивался датчик, передающий координаты и основные параметры жизнедеятельности, что позволяло отследить местонахождение инициируемых и прийти вовремя на помощь.
Но в какой-то момент сигнал Влада исчез и больше не появлялся. Волхв Велеса вместо того, чтобы действовать немедленно, решил подождать в надежде, что произошел технический сбой, и Влад сам выйдет к лагерю, как только действие психоделического напитка пройдет. Но похоже, племянник вляпался в серьезные неприятности.
Борислав с силой провел руками по лицу: как же он устал. Великий князь что-то затеял, и пока никак не удается узнать, что именно, а тут еще и это. Три года назад пропала Ольга, а теперь что-то случилось с ее приемным сыном. Борислав не был особо близок с двоюродной сестрой, так, поддерживали видимость родственных связей: поздравления с праздниками, редкие встречи.
Ольга была старше на десять лет. Замуж она не вышла, собственными детьми не обзавелась. В чем причина, Борислав не допытывался – не те отношения, но решение сестры усыновить ребенка поддержал: они были последними в роду.
Род Луготиницых был не таким древним и родовитым, как у Рюриковых, он вел свои корни от жителей Великого Новгорода, почти полностью истребленных во время завоевания их Московским государством. Уцелела лишь малая часть, но теперь она зачахла и грозилась кануть в небытие. Сам Борислав выбрал жребий волхва Ящера, обрекая себя на безбрачие. Не об этом мечтал он в молодости, но… что свершилось, того уже не исправить.
Ольга усыновила Влада и дала ему свою фамилию – Луготиниц, взяв этим в свой род. Борислав особо не общался с мальчиком, ограничиваясь тем, что передавала Ольга. А потом она бесследно исчезла, пропав в командировке, и Влад переехал к Бориславу. Затем последовало несколько сложных месяцев, когда они притирались друг к другу: растерянный подросток и выбитый из колеи взрослый.
И вроде все более-менее нормализовалось, как случилась инициация. Борислав был в курсе, что племянник не горит желанием проходить обряд, но настоял: без инициации многие дороги перед Владом будут закрыты. Теперь же верховный волхв винил себя: если что произойдет с Владом, вина неподъемным камнем ляжет на душу – не уберег последнего родного человека. А ведь Борислав успел привязаться к племяннику, хотя и давал себе зарок никого больше не любить с тех пор, как… Он снова с усилием провел рукой по лицу, словно стирая воспоминания.
Борислав мерил шагами кабинет, мечась, как загнанный за флажки волк. Его разрывало изнутри из-за невозможности сделать что-то самому: пользы от Борислава никакой, остается только ждать, что поисковый отряд найдет Влада. Борислав понимал, что время работает против племянника – на дворе не травник-месяц.
Прохождение инициации зимой связано не с тем, чтобы испытуемые прошли через множество трудностей, связанных с холодом. Просто зимой спала лесная нечисть – леший, кикиморы и русалки. Уж лучше мороз, чем столкнуться с кем-то из них; но несмотря на все защитные меры, каждый год среди парней и девушек случались невозвратные потери – право считаться взрослым давалось нелегко.
Статистика занижала процент несчастных случаев и смертей в результате инициации: великий князь и совет волхвов считали ненужным тревожить население – обычаи важнее. Конечно, находились умники, подозревающие об истинном положении вещей, но им легко было заткнуть рот, а обычный народ верил всему, что лилось из официальных источников. Есть незыблемые вещи, отступать от которых считалось неприличным – боги не поймут. И сейчас, по иронии судьбы, Борислав мог оказаться в шкуре родителей, чей ребенок не вернулся после обряда живым и здоровым.
Без стука вошел Пострел – принес двойной эспрессо и бутерброд с творожным сыром и красной рыбой. Есть не хотелось, но Борислав сделал усилие – надо быть в форме.
– Подняли всех поисковиков, – сообщил помощник. – Ждем.
Борислав ценил в «правой руке» его понятливость: Пострел не лез со словами утешения, зато многое взял на себя – держал связь с поисковыми отрядами и руководством лагеря, исключив верховного волхва из этой цепочки. Сухощавый красавец-блондин с длинными волосами и выбритыми висками, Пострел обращал на себя внимание женщин, но пока так и не обзавелся постоянной подругой. Хотя он и являлся помощником Борислава, волхвом Пострел не стремился стать, его устраивала обычная жизнь.
Позвонила Милена:
– Бор, – она звала его кратко, – есть новости?
– Пока нет, – он хотел бы сказать совсем другое.
Милена, как он знал, не приветствовала, что Дара и Влад дружат. Причина крылась, как подозревал верховный волхв, в том, что Милена считала – Борислав прочит Влада себе в преемники. Но это было не так, точнее, не совсем так. Борислав хотел, чтобы Влад пошел по его стопам, но заставлять не стал бы – чтобы стать волхвом, нужно впустить бога в себя, а это невозможно при внутреннем отторжении.
– Я мысленно с тобой, – в голосе жрицы Рожаниц послышалась теплота.
– Напишу, как будут новости, – пообещал Борислав и отключился.
Под вечер он был готов лезть на стену, не помогла даже полуторачасовая тренировка в качалке, расположенной в доме на первом этаже, мысли сбивались на одно: что с Владом? Шансы, что племянника обнаружат живым, таяли. Борислав поймал себя на том, что, как в детстве, грызет ногти. И вот когда он решил, что больше не в состоянии ждать и лучше поехать на место, позвонил Пострел:
– Нашли.
Влада доставили ближе к полуночи. Борислав уже связался с ним и немного успокоился. Медосмотр ничего страшного не обнаружил: ни следов обморожения, ни других увечий. На все вопросы поисковиков Влад отвечал скупо: мол, ничего не помнит, так что причину, почему отключился чип, не нашли. Впрочем, чип заработал, после того как племянник объявился.
Когда Влад вышел из спецтранспорта, Борислав не сдержал чувств, шагнул к нему и крепко обнял:
– Я с ума сходил, – признался он.
Влад сдержанно кивнул, а после добавил:
– Знаю.
Лишь дома, после того как навернул тарелку супа, купленного в супермаркете, сообщил:
– Я маму видел.
Борислав вздрогнул от неожиданности:
– В смысле?
– Она умерла, – Влад все рассказал.
Влад уже спал, а Борислав все сидел на кухне в полном одиночестве. Мысли крутились в голове, точно надоедливые мухи, от которых не отмахнуться. Влад побывал в ином мире – событие нерядовое, потому системы слежения его и потеряли. Борислав был уверен, что это не случайно, но об этом можно подумать позже. А вот Ольга… Значит, сестра умерла, и даже не так – убита, скорее всего, раз застряла на границе миров. Нужно провести обряд, чтобы Ольга перешла в ирий, а не маялась бесплотной тенью, став посредником между двумя мирами.
Зря ее родители дали Ольге имя со скандинавскими корнями… Во-первых, это не очень принято. Во-вторых, Борислав верил, такое имя способно притянуть беду: ты выпадаешь из эгрегора родных богов и остаешься без защиты. В итоге, именно это с сестрой и произошло. И следов не сыскать! Борислав залпом выпил янтарный напиток, извлеченный из бара, пытаясь снять напряжение. Такое ощущение, что расследование специально тормозится. Верховный волхв не удивился бы, что за нерасторопностью спецслужб стоит великий князь, который ждет, когда Борислав придет к нему на поклон.
Хотя не факт… Если Ольгу принесли в жертву, следы отыскать трудно, почти невозможно. Официально жертвоприношения запретили двадцать лет назад, нынешняя молодежь не помнит, как это было. Но в провинции, нет-нет, да исчезали случайные путники и заезжие гости – чужих не жалко. Ольга отправилась в командировку, два дня была на связи, а после пропала. Даже записку сестра не утрудилась оставить и Владу ничего не сказала, что куда-то собирается.
Напиток плохо помогал. Впрочем, ничего удивительного: когда Борислав психовал, нужно было выпить дозу побольше, чтобы успокоиться. Волхв открыл бар и заглянул в него, затем посмотрел на часы – уже два ночи. Он закрыл бар: надо быть в форме. Борислав набрал в мессенджере сообщение Пострелу, чтобы тот с утра связался со служителями Велеса – волхвы бога подземного мира могли помочь Ольге уйти в ирий. Несмотря на поздний час, Пострел не спал – ответ пришел немедленно. Не зря Борислав выбрал именно его в помощники – человека, далекого от служения богам: лучшего администратора он не знал.
– Мальчишку нашли, – Зимородок вырос за спиной великого князя бесшумно, и Ярослав вздрогнул от неожиданности.
– Что с ним?
Зимородок пожал плечами:
– Все в порядке. Где-то пропадал, потом сам вышел к лагерю.
– Столько времени на морозе? – Ярослав посмотрел секретарю прямо в глаза. – Когда действие препарата давно закончилось?
Зимородок развел руками:
– Пока больше ничего, Ярослав Святославович. Что там было, никто не знает. Это же обряд.
– Что обряд – без тебя знаю, – великий князь повысил голос. – Борислав всех на уши поставил, несколько отрядов поисковиков из Москвы выехало… Почему он не погиб? – Ярослав задал вопрос самому себе. – Не нравится мне это.
Зимородок деликатно промолчал: он знал, что в некоторые моменты князя лучше не беспокоить.
– У меня нет наследника, – безэмоционально произнес Ярослав. – Несправедливо, что у Луготиница – есть.
– Он не родной, – напомнил Зимородок.
– Ты веришь? – недобро прищурившись, спросил князь. – Что его сестра усыновила мальчишку как раз через девять месяцев после Ярилиного дня, в котором Борислав принимал участие? Наверняка, мальчишка – его сын.
– Мы не можем этого знать, – лицо Зимородка лучилось добродушием.
– А знать надо бы, – с нажимом сказал Ярослав: – обет безбрачия.
– Обеты он принял позже, – Зимородок не спорил, лишь указывал на обстоятельства, но великий князь перебил: – У волхва Ящера детей быть не может, а значит… – он не договорил, мысль и так была ясна: под этим предлогом можно сместить Борислава.
– Сведения о генетическом коде… – намекнул секретарь.
В восемнадцать лет Ярилины дети узнавали, кто их родные отцы и матери, а также братья и сестры. Это делалось с простой целью: не допустить близкородственных связей. Родители могли отказаться от знакомства, но обычно родственники соглашались на встречу – это ни к чему не обязывало, хотя большинство после поддерживало отношения – у многих были родные и приемные родители.
– Осенью выборы, – князь хлопнул ладонью по столу. – Мне надо раньше.
С этим было сложнее – даже князь не имел нужного доступа: сведения хранились у жриц Рожаниц, да и то в зашифрованном виде. И только при наступлении совершеннолетия Ярилиного ребенка код попадал в общую базу, но получить расшифровку и данные о близких родственниках мог только его владелец.
– Милена дружит с Бориславом, – Зимородок, как и князь, знал: она откажет.
– Значит, начинать надо с нее, – князь откинулся на спинку кресла, всем видом давая понять, что разговор окончен. – Думаю, среди ее коллег есть более лояльные.
Зимородок кивнул: мысль Ярослава была яснее солнечного дня – сперва убрать Милену с поста старшей жрицы Рожаниц, затем на ее место поставить кого-то из помощниц. Раздобыть нужные сведения, а после… Бориславу будет нелегко выкрутиться из этой ситуации, если, конечно, Влад на самом деле его сын. Зимородок был в этом совсем не уверен, но возражать князю – себе дороже. Он сдержанно поклонился и вышел из кабинета, Ярослав остался один.
Сзади послушался шорох и тихий звук – будто прошлепали детские ножки. Ярослав усилием воли погасил желание обернуться и посмотреть: кто там? Он и так знал – опять кикимора проказничает, какая-то из детских душ так и не упокоилась. Надо бы обратиться к волхвам Велеса, чтобы помогли душе уйти, но меньше всего великий князь хотел о чем-либо просить волхвов.
