Лана Мэй
Стигмат
– Э-э-э, – Влад опешил, – Я думал, вы наградить меня хотите.
– За что? За то, что один из лучших студентов влезает в чужие драки? – ровным, но слегка раздражённым тоном ответил ему декан.
Блондин такого не ожидал. Его лицо переменилось. Место озадаченности на нём заняла льстивая улыбочка. Одна из тех, за которые ему всё спускали с рук.
– Извините, Лев Геннадьевич. Признаю свою ошибку. Впредь такого не повторится.
Декан сузил глаза и пристально вгляделся в смазливое лицо студента. Затем он сложил руки за спиной и ответил как можно более непринуждённо:
– Хорошо. Раз ошибку признаёшь, значит наказывать тебя не будем. К тому же, это первый твой проступок. Иди на занятие. Передай, что опоздал по моей вине.
– Спасибо, – его белозубая улыбка стала ещё шире, – До встречи, Лев Геннадьевич! Хорошего вам дня! – слащаво возвестил он на весь деканат, отчего молоденькие секретарши зарделись.
Перед тем, как выйти из кабинета, блондин одарил Стигмата надменной ухмылкой. Лев Геннадьевич и две преподавательницы, включая историчку, направили строгие взгляды теперь на него. Но волков бояться – в лес не ходить. Студент был готов к любым последствиям не своего проступка.
– Оправдываться будешь? – спросил декан.
– Нет.
– Иди-ка ты, Стигматов, в академический отпуск. Мы, конечно, всё понимаем – больной дедушка, сирота, но оценки за тебя исправить не сможем.
Как же…оценки. Он знал, что главная причина в другом. Если останется – будут разборки с родителями управленцев. Половина института видела их стычку. Хотя это и стычкой-то не назвать: трое на одного, без какого-либо сопротивления. Родители студентов – крупные бизнесмены. У них деньги, а значит и власть. Они не пустят ситуацию на самотёк. Свалят вину на парня, у которого в кармане одни гроши, отпор ведь им всё равно никто не даст. А их детишек в любом случае оправдают. Поэтому иных вариантов у декана нет.
– Успеваемость у тебя и правда так себе, – заметила историчка. – И перестань, наконец, сидеть на занятиях в капюшоне! – Она из тех преподавателей, которые придираются не только к оценкам, но и ко внешнему виду студентов. А Стигмат в их престижной группе один выделялся своими специфическими вкусами в одежде. – Ещё один неуд и вылетишь, как пробка из бутылки!
– Выбирай: исключить тебя или уйдёшь в академ, – сказал декан и поставил жирную интонационную точку.
Спорить с ними бесполезно. Да и, в принципе, Стигмат ничего не терял, кроме года жизни. В армию всё равно не заберут: врождённая аномалия и слабое здоровье в результате частых прогулок под дождём. А других опасностей не предвидится. Зато будет время подтянуть сложные предметы.
– Хорошо, – смиренно опустил голову парень, – я уйду.
– Через год вернись подготовленным, – предупредила преподавательница английского, самая кроткая и мягкая женщина в универе. – Не обижайся на нас, пожалуйста. Мы хотим оградить тебя от…ну, сам понимаешь.
– Марья Евгеньевна! – прикрикнул на неё декан.
– Молчу-молчу, – женщина стушевалась и прикрыла мягкой ладошкой рот. А глаза-то на мокром месте. Когда на неё повышают голос – сразу начинает рыдать. Особенно на занятиях. Бывало, зайдёт декан, чтобы пожурить за ошибку в документе, так потом всей группой её успокаивать приходится. Иногда, когда Стигмат задерживался в универе и видел, как она тихонько плачет в деканате, заходил и просто около часа сидел рядом, поглаживая пухлую белую руку. Мягкая, во всех смыслах. Таким сложно работать с людьми. Но ещё сложнее жить в этом жестоком социуме.
Стигмат её понял. Он обвёл трёх преподавателей тяжёлым взглядом, получил от декана указания по поводу академического отпуска, тихо попрощался и вышел. Ему требовалось вернуться сюда на днях. А после…после он покинет это место на год…или навсегда. Зависит от обстоятельств, и от желания учиться.
Никто из присутствующих в деканате не обратил внимания на его уход. Никто там в принципе внимания на него никогда не обращал. Поступил – пришёл – ушёл. Это не Влад, чтобы ему в рот заглядывать. И даже не управленцы.
Учёба давалась Стигмату тяжело, но всё-таки давалась. Из-за того, что прежде он не покупал курсы по рисованию и посещал самую обычную школу, полезных навыков было маловато. Так, ходил в местный кружок и напросился в ученики к старику, который писал портреты туристов на Арбате. Однако у него от природы был талант к рисованию. Старик это заметил и помог его развить. Поэтому он и сумел пройти все творческие испытания.
Стигмат всё-таки решил остаться на занятия хотя бы сегодня. Слушать молодого препода довольно интересно, у него хорошо выходит увлекать толпу. Да и новые знания никогда не будут лишними.
Когда после пар Стигмат выходил за ворота, вслед из окна второго этажа со всё той же надменной ухмылочкой на него смотрел Влад. Блондин уже обо всём знает. Радуется, гадёныш. Но Стигмат на него не обижался. Он вообще редко на кого-то злился, кроме самого себя. Только вот дедушку жаль. Он много лет копил деньги, чтобы пристроить внука в хороший университет. Неужели все его старания пойдут коту под хвост?
Погружённый в тяжёлые мысли, студент побрёл вдоль забора к метро. На автобусе ехать незачем, ведь больше ему некуда спешить. С первого дня он знал, что в этом вузе ему не прижиться. Знал, но пошёл. Ради дедушки. Ясный день, над головой чистое голубое небо, а в душе парня засела мрачная чёрная туча. Собирался нырнуть в мир любимых треков, но от наушников остался лишь кусок разбитой пластмассы и погнутая проволока. Выкинул их в урну возле остановки. Вспомнил о грабителе и решил пройтись вдоль автострады, там как-то безопаснее, что ли.
Только студент миновал остановку, как перед ним выскочил чёрный комочек шерсти с подбитой левой лапкой. Увидев человека, который его спас, котёнок радостно замяукал. Стигмат остановился.
– Ну что, приятель, теперь мы оба оказались на улице.
Он присел, погладил котёнка и улыбнулся. Лицо болело, поэтому улыбка вышла слегка кривоватой. Зверёк потёрся о его ногу. Замурлыкал.
– Бродяжки друг друга в беде не бросают, – сказал студент, приподнял котёнка и сунул в недавнее укрытие. Тот не сопротивлялся.
Едва они дошли до оживлённого проспекта, как небо заволокли тучи. Солнце спряталось за густыми тёмными облаками, словно кто-то выключил лето и заново врубил дождливый май. Подул сильный ветер. Асфальт окропили первые холодные капли. «Странно, – подумал парень, – вроде бы обещали жару». Дед зорко следил за прогнозом погоды и каждый день сообщал внуку, что ему следует взять с собой: летом – зонт, весной – резиновые сапоги, осенью – зонт и резиновые сапоги, а зимой – шапку и шарф. Но Стигмат никогда не пользовался зонтом. Даже в самый жуткий ливень он снимал капюшон и приходил домой насквозь мокрый. Привычка.
Вот и сейчас парень оказался без зонта. Но в кармане котёнок. А ему болеть нельзя, он ещё слабенький. Тогда Стигмат принял решение свернуть в тот самый переулок, чтобы бежать дворами. Там хотя бы деревья прикроют. Парень прошёл детскую площадку и спрятался под облезлой аркой. С опаской глянул по сторонам, вниз. Следов грабителя не видно.
И только он выдохнул свободно, как краем глаза заметил возле качелей движение. Повернул голову. Одно из сидений мерно покачивалось за пеленой крупных капель дождя. Будто его кто-то случайно задел. Или не случайно? В голову полезли страшные мысли о грабителе, который мог поджидать его на месте несостоявшегося преступления. Но они быстро оборвались, потому что над детской площадкой неожиданно взвился маленький смерч. Он закружил крупицы песка и зелёные листья. Подобные явления в Москве не редкость, но что-то в этом смерче студента напрягло. Он поспешил отсюда убраться и направился к узкому проходу между домами.
Впереди показался другой двор. Стигмат ускорился. Оставалось преодолеть ещё половину тропинки, как сзади послышались чьи-то быстрые шаги. Хотелось обернуться и посмотреть, кто идёт, но, если это тот, о ком он думал, любое промедление грозило смертью. По лицу и капюшону хлестал дождь, котёнок в кармане надрывно мяукал, а Стигмат бежал. Несмотря на дикую боль, он придерживал маленький комочек одной рукой и бежал. В сердце ещё теплилась надежда, что это не преступник, а обычный прохожий, которого также, как и студента, застиг врасплох летний дождь.
Шаги позади не стихали. С каждой секундой они становились всё ближе и ближе. Преследователь почти настиг парня, когда тот выпрыгнул из ловушки многоэтажек и в несколько секунд пересёк очередной двор. Прыгать через лавочки и карусели с пассажиром в кармане оказалось занятием нелёгким, но он справился. Впереди безлюдный переулок, за ним станция метро. Протянуть бы ещё немного…
Стигмат ускорился. Но быстрые, почти нечеловеческие шаги за спиной сломали его хрупкую надежду. Он жертва. В голове пронеслись воспоминания о родителях. Тупая горечь вывернула мысли наизнанку. Он не жертва – он преступник. И винить здесь можно только себя. Получается – это всего лишь долг, который он не возвращал Богу много-много лет. Грабитель, кирпич на голову или авария – без разницы, исход для парня один. Однако умирать именно сейчас, оставлять деда, друзей и маленький писклявый комочек он не хотел. Поэтому перешёл на спринт. Обхватил котёнка двумя руками и рванул к большой красной букве «М». Это его ориентир. Это его спасение.
Во время бега с головы сорвался капюшон, но поправлять было некогда. Главное – не оборачиваться. Говорят, что в моменты опасности у людей открывается второе дыхание. Оно даёт силы перемахивать через высокие заборы и поднимать двухтонные машины. Такое дыхание открылось и у Стигмата. Он больше не обращал внимания на боль, она исчезла, словно по волшебству.
Не глядя под ноги, парень поскользнулся на недавно взрытой рабочими земле, которая сейчас была горой глины. Предугадав опасность, он успел упасть не на живот, а на колени, выставив вперёд обе руки. Перчатки, неприятно чавкнув, окунулись в бурую жижу. Теперь преследователь стоял у него за спиной. Его шаги стихли всего в паре метров от жертвы. Стигмата охватила паника. Инстинкты кричали встать и бежать, но он понимал, что едва сорвётся с места, как ему в спину вонзится острый нож. Но и сидеть без дела тоже нельзя. Тогда он с плеском стукнул кулаком по луже и выкрикнул:
– Добить пришёл? Не на того напал!
Пусть это будет его последний бой, пусть он проиграет, но больше безропотно никому сдаваться не будет. Грабитель, наверное, забрал не одну жизнь, и не один кошелёк, поэтому забрать его с собой на тот свет казалось неплохой идеей. Стигмат незаметно вытащил котёнка из кармана, резко развернулся и вскочил на ноги. Однако перед собой он увидел совсем не того, кого ожидал.
На парня пронзительным взглядом смотрел молодой мужчина в чёрной кожаной куртке с капюшоном, джинсах и берцах. Синие, с белыми концами длинные волосы, несколько прядей из которых заплетены в косички, почему-то не выглядели мокрыми. Хотя на улице вовсю лил дождь. На висках выбриты волны, а глаза настолько синие, что, кажется, это не их естественный цвет, а хорошие дорогие линзы.
Он собирался напасть. Кулаки сжаты, взгляд направлен на студента. Но чем будет бить? Кулаками? Времени обдумывать не оставалось. Стигмат метнулся в сторону и опрокинул под ноги преследователя огромный мусорный бак. Синеволосый, будто сбежавший с косплей-фестиваля парень, легко его перепрыгнул и рванул за студентом.
Выяснять, чего он к нему прицепился, Стигмат не захотел. Да и если бы попробовал, его бы обязательно подвёл голос. Все силы от второго дыхания ушли на спринт. Он спешил добежать до метро, но перед носом вдруг снова возник слабый вихрь. «Даже природа против меня!», – с досадой подумал парень и попытался обогнуть смесь мусора, песка и листьев. Вопреки его ожиданиям, мини-смерч набирал мощь, превращаясь в настоящее торнадо. Разразилась целая буря. С неба лил дождь, рокотал гром, а землю освещали трескучие ветвистые молнии. Стигмат ощутил, как рюкзак, и его вместе с ним, засасывает в грязно-коричневую воронку. Дождь не мешал этому действу. Он будто подпитывал вихрь. Можно было бы снять рюкзак и оставить на съедение матушке-природе, однако эта вещь была для парня слишком дорога.
Воронка слишком быстро выросла. Она оторвала Стигмата от земли и поднимала всё выше. Он испуганно вскрикнул и начал судорожно осматриваться, надеясь отыскать что-то или кого-то, кто смог бы его спасти. Но точно не Влада.
Преследователь стоял внизу и с ядовитой усмешкой наблюдал, как жертву утягивает вихрь. В глаза Стигмату попал песок, они заслезились. Острые ветки и мусор иглами пронзали одежду, нос забила пыль. Он зажмурился, потёр глаза тыльной стороной перчаток. Не особо помогло. Ещё немного и какая-нибудь случайная склянка лишит его жизни. «Нужно отсюда выбираться», – подумал парень, силясь раскрыть хотя бы один глаз. Когда ему наконец-то удалось это сделать, песчаный смерч уже поднял его достаточно высоко над землёй, где-то на уровень третьего этажа.
Из окон окрестных домов высунулись люди. С ужасом на лицах они смотрели, как человек кружит над землёй. Вряд ли они такое когда-либо видели не по телевизору. Кто-то стоял с телефоном, наверное, звонил в МЧС. Но пока спасатели доедут, будет уже поздно. Помимо встревоженных людей Стигмат заметил длинный сук дерева, которое росло за мусоркой в нескольких метрах от него. Он вытянул руки, чтобы его схватить. Но длины рук оказалось мало. Тогда парень снял рюкзак, открепил лямку и бросил его в сторону дерева. С первой попытки не получилось. Он выждал ещё немного, а затем попытался кинуть вновь.
Провал. Ещё раз.
Круг за кругом, он поднимался выше и вскоре понял, что следующая попытка должна стать последней. Дальше его ждёт только одно – небо. В прямом смысле. Он, как мог, прицелился одним глазом, настроился на победу и кинул…Рюкзак пролетел всего в нескольких сантиметрах от ветки. Треск грома и молний заглушал остальные звуки. Если смерч наберёт ещё немного мощи, то Стигмат столкнётся с мусором покрупнее. В ход пойдёт всё: мелкие деревца, баки, куски выброшенного дивана, запчасти от бытовой техники и стекло. Глядя на то, как поднимаются ввысь пакеты с мусором, и каждый из них разрывает на мелкие кусочки, парень мысленно попрощался с жизнью. В воздухе встретились диван и части старинного зеркала. Осколки взметнулись к небу, чтобы смешаться с песком и деревьями. Парень прикрыл глаза, покрываясь каплями пота, стиснул зубы. И всё же…умирать страшно.
Чертовски страшно.
Неожиданно треск молний разрезал ещё более неприятный звук – мигалки спасателей. И смерч ослабил хватку. Парень ощутил, как его мощь немного угасла, мусор потихоньку начал спускаться вниз. А вместе с мусором и Стигмат. Он открыл оба глаза и увидел, что находится прямо напротив высокого дуба. Прицелился, бросил рюкзак. Попал! Вещь угодила между мелкой и большой веткой. Стигмат с трудом подтянулся к дереву. Несколько мгновений, и он уже висел на суку, уцепившись за него двумя руками. Спасатели подоспели вовремя. Они увидели человека, который свисал с дуба, и растянули под ним специальное полотно.
Раздался сильнейший раскат грома. Почти сразу за ним небо над Москвой озарила ветвистая змейка из молний. Одна из этих электрических гадин с треском долбанула в дерево, на котором висел Стигмат. Зелёная крона вспыхнула, ствол разбило напополам. Дуб изнутри охватило алое пламя. Теперь он тлел, как палочка благовоний. Парень с тревогой опустил глаза – спасатели махали ему и кричали, чтобы немедленно прыгал. Сорвав с горящих ветвей рюкзак, он разжал онемевшие пальцы, зажмурился и полетел вниз.
Это был короткий полёт. Полотно прогнулось под тяжестью человеческого тела. Когда студент открыл глаза, он увидел над собой зелёный факел и листья, которые медленно падали, сгорая на лету. Дождь прекратился, а вместе с ним и нежданная гроза. Сквозь тёмные тучи пробились первые солнечные лучи. С веток и деревянных кормушек слетела стая голубей. Где-то громко каркнул ворон. Всё закончилось также внезапно, как и началось. Над парнем столпились спасатели, из домов высыпали встревоженные люди.
– Потерпи, сейчас подъедет скорая, – сказал один из спасателей, подавая руку жертве стихии.
– Нет-нет, я в порядке. Не надо скорой, – хрипло ответил Стигмат. Он поднялся на ноги, быстро забрал рюкзак и, пошатываясь, направился к метро.
Из толпы выступила боевая на вид старушка с клюкой.
– Ты себя видел? Едва жив остался, лицо всё в синяках, а ещё куда-то рвётся.
Люди обступили парня со всех сторон. Но не для того, чтобы избить или отругать. Они интересовались, как он себя чувствует, и в один голос советовали дождаться врачей. Человек десять набежало. Не только старики. Взрослые, дети…«Целая толпа так переживает за какого-то незнакомца?» – удивился студент. Раньше с ним такого не случалось. Далеко не каждому взбредёт в голову безвозмездно помогать ближнему.
Но от помощи Стигмат всё равно отказался.
– Я правда в порядке. Но спасибо за сочувствие, – говорил он, улыбаясь и поднимая руки, чтобы люди ему поверили.
Тогда добрые люди перестали переубеждать парня и переключились на горящее дерево. МЧСники уже тащили шланг, чтобы его потушить. Когда толпа немного расступилась, Стигмат из неё вынырнул и побрёл к букве «М», до которой так долго не мог дойти. Остановился. Вспомнил о странном парне, что хотел на него напасть. Осмотрелся, но косплейщика нигде не было.
Несмотря на это, задерживаться нельзя. Вдруг он ещё где-то поблизости. Когда парень оказался возле метро, к нему, прихрамывая на одну лапку, выбежал чёрный котёнок. Собрат по несчастью по-прежнему жалобно мяукал, просил, чтобы человек не оставлял его в беде. Он и правда не смог. Как оставить такую кроху? Да ещё с подбитой лапкой? Подхватил комочек на руки и спрятал в карман. «Я сегодня прямо кенгуриха», – мысленно усмехнулся парень и забежал в подземку.
Проездной, что лежал в кармане джинсов, потрепался, но всё ещё действовал. На эскалаторе Стигмат постоянно оборачивался и внимательно смотрел по сторонам, пряча мокрую голову под настолько же мокрым капюшоном. Впереди парень в куртке с надписью «Источник окситоцина», сзади растрёпанная и заплаканная девушка – никаких следов преследователя. «Вряд ли он станет нападать в метро», – с облегчением подумал Стигмат и сошёл с эскалатора. Котёнок больше не пищал, а точнее, не издавал вообще никаких звуков. Уснул, бедняжка. Понимая, что к себе он взять его не может, студент соображал, куда бы его лучше пристроить. Где он будет по-настоящему счастлив?
Ноги предательски подкосились, как только он зашёл в вагон. Второе дыхание покинуло, стоило лишь чуть-чуть расслабиться. Вовремя ухватившись за блестящий поручень, парень заметил свободное местечко. Двинулся к нему. Но, словно из-под земли, перед ним вырос бородатый старичок с пухлой сумкой на колёсиках. Выдавив слабую улыбку, Стигмат жестом указал на место, которое пустовало. Старичок довольно улыбнулся ему в ответ и присел. Тогда на полусогнутых ногах студент двинулся к стоячим местам у электронной карты метрополитена. Но и они уже были заняты. Пришлось собрать всю волю в кулак и, крепко сжав зубы и поручень, стоять возле дверей. Наверное, люди в вагоне принимали его за бомжа или пьяницу. Об этом красноречиво говорили их косые взгляды. Подбитый глаз, грязные чёрные шмотки и кровоподтёки на губах – явно не признаки прилежного студента. Если увидят менты – сразу загребут в участок. И доказывай потом, что три раза был жертвой. За один день! Либо это судьба, либо роковая случайность. К тому же, мотивы преследователя с синей шевелюрой для него оставались загадкой. Было не похоже, что он обычный грабитель, как тот, в переулке. Скорее это какой-то неформал, который горит желанием истребить других неформалов. Думая обо всём этом, Стигмат благополучно добрался до своей станции. Час пик давно прошёл, поэтому не пришлось дышать кому-то в спину или жаться к стене. Славно.
Солнце немного подсушило толстовку и волосы. Тело заныло с новой, ещё более чудовищной силой. Казалось, мышцы рвутся, а кости дробятся на тысячи мелких осколков. Боль пульсировала в губе и под глазом, саднила щека. Несмотря на это, Стигмат хотел скорее вернуться домой. Его там ждут.
Терпеливо переставляя налитые свинцом ноги, парень брёл по тротуару. Мимо пролетали самокатчики и ребята из доставки, катились на скейтах школьники, петляли молодые мамы с колясками, тащили из «Пятёрочки» тяжёлые сумки бабули. Жизнь шла своим чередом. Но в этой череде Стигмат чувствовал себя лишним. Его снова перестали замечать. Не обходили стороной, а чуть ли не сбивали, при этом недовольно что-то ворча и цокая языком.
В палисаднике копошились соседки. Сажали экзотические цветы. «Зачем? Дом от этого краше не станет», – каждый раз удивлялся Стигмат, обегая взглядом облупленную штукатурку и ржавые прутья балконов, которые уныло смотрели во двор. Он незаметно заскочил в подъезд и вызвал лифт. Голова кружилась, во рту появился привкус желчи, смешанной с кровью. А лифт всё не ехал. Парень снова нажал на кнопку, и только сейчас до него дошло, что огонёчек на ней не горит с самого утра. Лифт сломался. Третий раз за неделю. «Когда он не нужен – работает, а как только понадобился – вырубается. Закон подлости», – мысленно проклинал железную коробку студент. Подтянул рюкзак. Шестой этаж – не десятый, и без лифта подняться можно.
Так он считал, пока не дошёл до третьего. Ноги сделались ватными, в голове зашумело. Стигмат опёрся на перила, чтобы немного отдохнуть. Как только перевёл дыхание, двинулся дальше. На пятом этаже почти лоб в лоб столкнулся с соседом, который бодро бежал вниз, как обычно, в неизменном костюме с иголочки. В руке уже был кейс, а не чемодан. Увидев парня, мужчина остановился. Всмотрелся в его покрытое ссадинами и синяками лицо.
– Кто это тебя так? Дай посмотрю, – он приблизился и с беспокойством протянул руку, чтобы ощупать лицо парня, но тот отшатнулся и зашипел.
– Дядь, не надо! Всё нормально.
– Ерошка, мне-то не завирай, – устало вздохнул мужчина и прилизал каштановые волосы, из которых выбилась седая прядь. Пока одна. Стигмат ещё в детстве её приметил. С тех пор седых прядей на голове дядьки не прибавилось. Молодой ещё, всего 43 года.
– Не называй меня Ерошкой, мне не пять лет, – как можно твёрже попросил парень и втянул сквозь зубы воздух, как только пальцы дядьки коснулись свежей ссадины на его щеке.
– Согласен. И не десять. Но ведёшь ты себя, как пятилетка. А потому буду называть тебя соответственно, пока не подрастёшь.
– Дядь Вальт, я всего лишь помог этому зверёнышу, – как только он упомянул спасённый комочек меха, тот зашевелился у него в кармане и тихо мяукнул.
Мужчина удивлённо перевёл взгляд на карман. Оттуда высунулась чёрная грязная голова. Серые глазки посмотрели на дядьку, и котёнок тут же спрятался обратно.
– Ему сегодня досталось. Вот и боится, – улыбнулся студент.
– Себе возьмёшь? Не думаю, что твоему дедушке это понравится.
– Нет, конечно. Отдам бабе Гале.
– Да ты всё предусмотрел, – мужчина тоже улыбнулся. – Придёшь домой – обработай раны перекисью. И йодом помажь, на всякий случай. Увидимся!
Стигмат кивнул, а сосед уже спешил вниз по лестнице. В кармане тренькнул телефон: «телега» шлёт сообщения. Писали одногруппники. Открыл общий чат: мало ли там что-то срочное.
«Прикиньте, нашего чмыря исключили!»
«Да ладно?»
«Какого из?»
«Ну, тот, тихий, в чёрном балахоне ходит»
«А, неформал?»
«Да, он самый»
«А я слышал, что его не исключили, а отправили в академ»
«Хз, может быть»
«Верните мне мой 2007 хахах»
«Лол, ребят, он всё ещё здесь»
В следующую секунду староста группы исключил его из общего чата. Как будто и не было там студента под ником «Стигмат». Логично. Из всего института он поддерживал связь только с…несколькими преподавателями. И то, потому что они его жалели. Остальные лишь презирали нищего, по меркам этого вуза, студента, и всячески от него открещивались. Как говорит дядя Вальт: «Бизнес – это игра в шашки. Не сожрёшь ты – сожрут тебя». Тоже самое касается учёбы в вузе, где тебе не место. Был бы Стигмат жестоким и безбашенным – парни бы так просто не ушли. Но он предпочитал молчать и не высовываться.
Перед тем, как пойти домой, он постучал в дверь соседки, которая жила через стенку от них. Открыла старушка – божий одуванчик. Низенькая и сухая, она действительно походила на цветок, а шапка пушистых седых волос только дополняла образ.
– Ерофей! – радостно воскликнула старушка, но её добрая улыбка тут же сникла, как только она увидела раны у него на лице. – Батюшки, что случилось? Сильно болит? Да ты заходи, не стой на пороге, – бабуля отошла и жестом пригласила его к себе.
– Нет, баб Галь, – уверенно ответил парень. – Я домой. Только хотел сделать вам небольшой подарок. К юбилею.
На мутно-голубых глазах старушки выступили слёзы, но она их сдержала, с теплотой глядя на юношу.
– Не думала, что кто-то вспомнит о моём юбилее. Восьмой десяток уж. С каждым годом всё трудней не думать о смерти.
– Типун вам на язык, баб Галь! Вы ещё меня переживёте, – Стигмат широко улыбнулся и принялся вытаскивать что-то из кармана.
В следующий миг он уже держал в руках чёрного котёнка с белыми грязными лапками. Старушка ахнула, хлопнула в ладоши и принялась полными восторга глазами рассматривать сие чудо природы.
– Нашёл у института. Ректор животных запретил, а мне его жалко стало. С юбилеем, Галина Ивановна! – и он торжественно вручил котёнка старушке.
Тот сначала уходить не хотел, поэтому больно цеплялся за толстовку и руки парня, но как только бабуля его приняла и погладила, затих. Животина добрых людей сразу чует.
– Спасибо тебе, мальчик мой, – сказала новая хозяйка. – Будет хоть с кем поговорить. Ты, когда я помру, возьми его себе. Он без хозяина не выживет.
– Что вы всё помру да помру? – недовольно ответил Стигмат. – Живите, пока живётся. Как назовёте? – спросил он, глядя на котёнка, чтобы увести её от неприятной темы.
Старушка призадумалась.
– Роня, – выдала она, с улыбкой поглаживая жёсткую шёрстку питомца.
– Почему? – удивился студент.
– Больно на тебя похож. А глазёнки-то какие…большие, серые. Зеленью отливают. Прямо как у тебя. И волос чёрный.
Стигмат взглянул на котёнка. И правда. Раньше он как-то об этом не думал. Выходит, они похожи не только судьбой, но и внешностью. Как бы в подтверждение слов хозяйки, Роня громко мяукнул.
– Надеюсь, вы о нём позаботитесь, – сказал Стигмат и погладил тёзку по голове. – Он многое пережил.
– Как и ты, милый мальчик, – с грустью ответила баба Галя. – Ступай. Дедушка, небось, уж заждался.
Попрощавшись, старушка захлопнула дверь и унесла Роню в новую, счастливую и сытую жизнь. А Стигмат вернулся туда, откуда пришёл. Домой. Он снял кроссовки, без сил опустился на табуретку возле вешалки и приложился макушкой к стене. Голова уже не кружилась. Осталась только лёгкая тошнота и боль. В комнате деда орал телевизор.
Немного передохнув, парень с трудом поднялся и поплёлся сообщить, что он дома. По «Первому» крутили новости. Дед лежал на широкой кровати с дырявым постельным бельём. Комната отдавала нафталином и хорошим индийским чаем. Родители купили его незадолго до трагедии, когда ездили в Индию отмечать годовщину свадьбы. Теперь упаковка стояла на бабушкином комоде, как неприкосновенная реликвия.
– Де, – привлёк к себе внимание внук, – твой прогноз сегодня оказался неверным.
Старик с небольшой щетиной на впалых щеках, пивным животом и редкими седыми волосами отвлёкся от телевизора и посмотрел на мокрого парня. Глаза его сделались круглыми.
– Дождь? Не передавали. Синоптики никогда не врут.
– Гроза со смерчем, – поправил его Стигмат, стягивая сырую толстовку.
– Смерч? – дедушка ещё больше удивился, аж с кровати поднялся. – В Москве? Ни в одной новости об этом не слыхал.
– Там репортёров не было. Зато был я.
– Это тебя так ураганом потрепало? – дед обул тапочки и шаркающей походкой подошёл к внуку, рассматривая его подбитое лицо.
– Да, – соврал тот. Ему не хотелось тревожить дедушку. Особенно по таким пустякам, как побои или академический отпуск. Жив, и ладно.
Когда дед вернулся на кровать, внук прошёл в маленькую, но уютную кухню. Там не было ничего лишнего. Всё довольно минималистично: стол у стенки, три стула и кухонный гарнитур цвета тёмного дерева. На вытяжке, холодильнике и столе ярко-жёлтые стикеры с надписями крупными буквами: «ПЛИТУ НЕ ВКЛЮЧАТЬ!», «ПОСТАВЬ ТАРЕЛКУ В МИКРОВОЛНОВКУ И ПОКРУТИ РУКОЯТКУ ДО ОТМЕТКИ 2» «ТАБЛЕТКИ ПИТЬ УТРОМ (9:00), ДНËМ (14:00) И ВЕЧЕРОМ (21:00)». Стигмат заглянул в кастрюлю, которую перед уходом оставил на плите: внутри заветренная овсянка с перемороженной сливой. Соседка в прошлом году с дачи привезла, угостила бедолаг. Какие-никакие витамины. Он разогрел, наложил себе тарелку и собирался садиться. К обеду желудок урчал китом, потому что утром позавтракать парень не успел. Но тут на глаза попалась прозрачная длинная коробочка, которая всегда лежала на самом видном месте.
– Де, опять таблетки выпить забыл? – гаркнул он, стараясь перекричать телевизор.
– Ничего я не забыл…
Бухтит – значит точно забыл. Спустя пару минут на кухне появился дедушка. У него был слегка виноватый вид.
– А это что? – внук взял со стола таблетницу и демонстративно потряс ею в воздухе. Послышался характерный стук. – Я для кого всё это покупаю и трачу последние копейки?
– Не дави на жалость. Лучше об экзаменах думай, – проворчал дед и пошаркал обратно в комнату. – Таблетки выпью позже. Обедал недавно, а врач их только через полчаса разрешил.
Стигмат заглянул в холодильник и обнаружил там нетронутый вчерашний борщ, слипшиеся макароны и дубовую котлету. Вздохнул.
– У меня только ты остался. О ком мне еще думать?
– Девчонку что ль завел бы, – дед снова зашел на кухню, налил стакан воды и отобрал у внука таблетницу. Открыл одним щелчком и мигом заглотил три цветных пилюли. – Уже двадцать, а не помню, чтобы хоть раз привел кого-нибудь домой.
– Кого мне приводить? Сам знаешь, каким меня считают. Странным. Нелюдимый, прокаженный, интроверт, социопат. Мне продолжить?
Он знал, что спорить с дедом нельзя. Но почему-то всё равно спорил. Его точила обида за то, что единственный живой родственник не может понять боль мальчика, который целых двадцать лет терпел насмешки.
– А как же моя Лизонька? Она тебя любит, в рот смотрит, как дитю малому. Бери её в жены, Антон! Мы с Валькой внуков заждались, а вы всё не телитесь.
Глаза деда остекленели, затем взгляд стал рассеянным. Как будто он был уже не здесь. Он здесь и не был. Старик разговаривал со своим зятем, который погиб много лет назад. Стигмат был сильно похож на своего отца, поэтому во время припадков дед его не узнавал. Старческий мозг, изъеденный ядом болезни, воспроизводил лишь смутные образы из прошлого. От этого у Стигмата щемило сердце, а на глаза наворачивались слезы. Ему тоже сильно не хватало отца. Временами дед видел в нем и свою дочь, когда та была еще студенткой. Это особенно сильно тревожило душу Стигмата, который потерял обоих родителей, когда ему было всего 8 лет.
