Лариса Черкашина
Романы под царским скипетром
«Принадлежу тебе совсем»
Год 1866-й для венценосной семьи Романовых ознаменован двумя судьбоносными событиями: свадьбой наследника престола великого князя Александра Александровича с датской принцессой Дагмар, в православии – Марией Фёдоровной, и началом второй тайной семьи самодержца и Государя Всероссийского Александра II.
Правда, по времени второе событие предшествовало первому. Летом того же года в одном из уединённых павильонов петергофского парка случилось то, чего так страстно желал император и чему столь долго противилась юная княжна. Тот день, 1 июля 1866 года, когда она стала невенчанной женой одного из самых могущественных владык в мире, Катенька Долгорукова запомнит навсегда.
«Не понимаю, как я могла противиться ему в течение целого года, как не полюбила его раньше?» – спустя годы будет искренне недоумевать она. И ещё в памяти навсегда останутся слова Государя, сказанные ей при первом свидании: «Увы, я сейчас не свободен. Но при первой возможности я женюсь на тебе, ибо отныне и навеки я считаю тебя своей женой перед Богом…»
Так сердце, жертва заблуждений,
Среди порочных упоений
Хранит один святой залог,
Одно божественное чувство…
О встрече с императором в Петергофе, в павильоне, именуемом Берёзовым домиком (то был рубленый деревянный дом в русском стиле, запечатлённый ещё на открытках начала двадцатого века), Екатерина Михайловна вспоминает как о целомудренной, призывая в свидетели… Господа Бога: «А я ещё не знавшая жизни, невинная душой, не понимала, что в подобных обстоятельствах другой мужчина мог бы воспользоваться моей невинностью».
Княжна Екатерина Долгорукова с сеттером Милордом, любимцем императора. Конец 1860-х гг.
То ли стареющей княгине хотелось представить картину интимного свидания именно в таком умилительном ключе, то ли…
Тебе приятен твой позор…
Однако все домыслы по сему поводу разрушает сам Александр: «…Я никогда не ожидал, что такая юная девушка, как ты была тогда, влюбится в меня таким образом, которому ты дала мне доказательства в наш первый тет-а-тет в Берёзовом домике».
Как целомудрием горда —
Ты прелесть нежную стыда
В своём утратила паденье…
Но отчего-то другой день, уже ноябрьский, император считал днём подлинной близости – когда случилось нечто, после чего он заключал: «…Принадлежу тебе совсем».
Те царские слова – больше, чем обычное любовное признание: властелин могучей империи принадлежит (!) Катеньке. Всего лишь одной юной барышне из миллионов его подданных! Ни Отечеству, ни законной супруге, ни наследнику, но только ей одной, и полностью!
Соблазном постланное ложе
Ты отчей сени предпочла,
Тебя старик заворожил
Своими тихими речами…
И всё же 1 июля стало для влюблённых «Днём рождения нашего сердца». Столь поэтически называл тот летний день сам император Александр II. История сохранила его слова, обращённые памятью к первому интимному свиданию: «…Я ваш навсегда, и Вы моя, и мы оба счастливы отдать себя другому на всю жизнь. Да будет так».
Как тут не вспомнить схожую романтическую историю, приключившуюся с Александром Первым! Ведь император встречался с любовницей Софьей Вельо в Баболовском дворце, возведённом в укромном уголке Царскосельского парка, чему свидетельством и пушкинские строки:
Прекрасная! пускай восторгом насладится
В объятиях твоих российский полубог.
Что с участью твоей сравнится?
Весь мир у ног его – здесь у твоих он ног.
И юная княжна Катенька полностью отдалась новому для неё неизведанному чувству, в чём открыто признаётся самодержцу, а он, в свою очередь, приходит в восторг от подобных откровений: «И я был этому счастлив, но тогда ты всё-таки ещё не воображала себе, какое блаженство нас ожидает…»
Подчас императору приходилось довольствоваться блаженством иного рода – так, ему доставляло особую радость облачиться в мундир Екатеринославского полка, ведь на его эполетах золотом сияла буква «Е», и никто из офицеров, печатавших шаг на полковых смотрах, не мог и помыслить, что значит для Государя сей символ! Имя его Екатерины.
Словесный портрет Александра, оставленный в 1867 году французским поэтом-романтиком, побывавшим в России, Пьером Жюлем Готье: «Волосы Государя были коротко острижены и хорошо обрамляли высокий и красивый лоб. Черты лица изумительно правильны и кажутся высеченными художником. Голубые глаза особенно выделяются благодаря коричневому тону лица, обветренного во время долгих путешествий. Очертания рта так тонки и определённы, что напоминают греческую скульптуру. Выражение лица, величественно-спокойное и мягкое, время от времени украшается милостивой улыбкой».
Император Александр II. Конец 1860-х – начало 1870-х гг.
Можно понять и чувства юной княжны, ведь она завоевала сердце красавца-монарха!
Письма к Катеньке донесли сквозь века голос влюблённого Александра: «…Я с такой же неистовой силой, как и Вы, дорогой Ангел, испытываю нравственную муку от разлуки и пустоту существования без Вас».
Как согласно царское откровение с признаниями Пушкина к жене: «Мне без тебя так скучно, так скучно, что не знаю, куда головы преклонить».
И милую Натали поэт тоже называл своим ангелом: «Тебя, мой Ангел, люблю так, что выразить не могу…»
Государь свято веровал, что Катенька для него – ангел-спаситель! Год 1866-й останется в памяти российского императора Александра II не только началом тайного страстного романа, круто изменившего его судьбу. Он будет омрачён ужасным происшествием, заставившим содрогнуться всю Россию: свершилось неслыханное доселе преступление – на царя, Божьего помазанника, дерзнули поднять руку! У входа в Летний сад, 4 апреля, в императора стрелял Дмитрий Каракозов.
То было самым первым из череды покушений на Александра II, и жизнь его словно тогда же начнёт свой обратный отсчёт…
В тот день император прогуливался по аллеям Летнего сада с юной княжной и простился с ней всего лишь за минуты до дерзкого выстрела Дмитрия Каракозова. И полагал, что своим чудесным спасением обязан только ей, а вовсе не мещанину Комиссарову, оттолкнувшего руку безумца.
Но более всего умилило Государя, что следующим апрельским днём его Катенька, не убоявшись сильнейшего ливня, поспешила в Казанский собор и горячо вместе со всеми молилась о чудесном спасении Государя. Александру II о том стало ведомо: «Это доказательство твоего интереса глубоко меня тронуло и было вдобавок ростком симпатии, которую я уже у тебя вызывал».
Княжна Екатерина Долгорукова. Фотография. Конец 1860-х – начало 1870-х гг.
Особому дару Катеньки – хранить его жизнь – Александр изумлялся не единожды. Так было и в Париже в мае 1867-го, когда в Булонском лесу в русского царя целился фанатик-поляк. Княжна Долгорукова тоже в те дни пребывала в Париже, тайно встречаясь с августейшим возлюбленным. Именно её присутствие там, верил Александр, незримо отвело руку убийцы. За день до покушения император, переполненный счастьем, признавался своей Кате: «До этих пор мне всё ещё не верится, что всё, о чём мы так долго мечтали, сбылось теперь наяву и где же? В Париже».
Свой вояж во Францию Александр II совершил с целью посетить Всемирную выставку, что во всю ширь развернулась на знаменитом Марсовом поле. Примерно в пять часов пополудни 25 мая русский император выехал с парижского ипподрома Лоншан (Longchamp – крупнейший ипподром Парижа, занимавший часть Булонского леса), где проходил военный смотр. В дорогом вместительном экипаже восседали августейшие особы: Александр II вместе с французским императором Наполеоном III. Государя сопровождали сыновья: великие князья Александр и Владимир Александровичи. В тот самый час, когда экипаж тронулся от ипподрома, к нему быстрым шагом подошёл неизвестный и разрядил свой пистолет в русского царя.
Один из офицеров царской охраны, мгновенно оценив опасность, резко оттолкнул террориста. Пуля попала в круп лошади, и её кровь, фонтаном брызнувшая из раны, буквально обагрила всех царственных седоков.
Террориста схватили, им оказался поляк Антон Березовский. На допросе он дерзко заявил: «Я сознаюсь, что выстрелил сегодня в императора во время его возвращения со смотра, две недели тому назад у меня родилась мысль цареубийства, впрочем, вернее, я питал эту мысль с тех пор, как начал себя сознавать, имея в виду освобождение родины».
Дело в том, что вспыхнувшее в 1863 году в Польше восстание было подавлено русскими войсками, и отнюдь не мягким способом. Березовским двигало чувство мести: мысль убить царя пришла к нему, когда он стал свидетелем пышной встречи в Париже российского монарха. Спустя несколько дней фанатик обзавёлся двуствольным пистолетом и стал ждать нужного момента. То стало вторым покушением на Александра II…
«Я полон любви и нежности к тебе в эту годовщину, когда Бог сохранил меня для тебя, во второй раз таким чудесным образом, и когда ты была, как 4 апреля, моим ангелом-хранителем», – заверял свою Катю влюблённый венценосец. Царское признание звучит несколько странно – выходит, Бог уберёг Александра от гибели не для России, не для августейшей семьи, но лишь для неё одной: «сохранил меня для тебя»!
Да и княжну не оставляла вера, что рука Всевышнего (и, вне сомнений, через неё!) спасает возлюбленного: «Не знаю, как благодарить Бога, который спас тебя, – пишет она спустя годы, – сегодня уже 8 лет этому – для меня. Его воля на тебе, ты благословен во всём, и ты сохранён от несчастий».
Ах, как глубоко ошибалась молодая экзальтированная дама! Но грядущие дни наглухо сокрыты от влюблённых…
Но от неё сохранена
Ещё убийственная тайна.
Ну, а тогда в Париже, романтической столице мира, оба они – юная княжна и седеющий император – испытали небывалое блаженство. «О, какое безумие нас охватило, и как я люблю вспоминать эти 10 дней счастья!» – признавался Александр II. И среди царских сокровищ, быть может, самым дорогим для императора был подаренный ему молитвенник, где рука его ненаглядной Кати начертала удивительное признание: «От той, которая любит тебя без памяти, день и ночь думает о тебе. Ты знаешь, кто она?»
Покушение в Булонском лесу на Александра II. Литография из парижской газеты. 1867 г.
Годом ранее парижской истории любви, в апреле 1866-го, тотчас после придворного и семейного торжества – празднования серебряной свадьбы с супругой-императрицей Марией Александровной (по словам мемуариста, всё прошло без официальных торжеств, и «только самые близкие люди собрались утром для принесения поздравления», венценосный супруг преподнёс императрице «кольцо, подобное обручальному, с цифрою „XXV“ из бриллиантов и золотое пасхальное яичко с двойным числом помолвки и её 25-летней годовщины; то же число было изображено на браслете с крупной жемчужиной и на портрете Государя в полной парадной форме лейб-гвардии Преображенского полка») – Александр II встретился с юной княжной. Тот знаменательный вечер известен со слов самого императора: «…На самом деле я первый, а не Вы – позволил почувствовать Вам привязанность, которую я испытываю к Вам, когда попросил прийти ко мне 18 апреля. И это Вы, Вы, мой Ангел, Вы всего лишь хотели исцелить ту боль, которую причинили мне своим ответом». И княжна много позже вспоминала о свидании как о «полном безумии» и уж чувствовала, что не может боле противиться чувствам.
…Волнуют, ослепляют страсти.
При встрече император вручил юной княжне свой первый подарок: «браслет с маленьким рубином и маленькими бриллиантами вокруг». С тех давних пор у влюблённых явилась традиция – в этот апрельский день дарить друг другу памятные подарки. И оба – и Александр II, и Катенька Долгорукова – следовали ей долгие годы, и то было величайшей радостью для обоих.
Но куда более драгоценным, чем первый царский подарок, «святой залог любви», явилось для княжны признание августейшего любовника, самого могущественного человека империи: «С тех пор, как я полюбил тебя, другие женщины перестали для меня существовать… В течение целого года, когда ты отталкивала меня, а также и в течение того времени, что ты провела в Неаполе, я не желал и не приблизился ни к одной женщине».
Часовня у Летнего сада на месте покушения на Александра II. Старая почтовая открытка
Да, в своё время, дабы уберечь Катеньку от пагубной страсти, близкие отправили юную барышню в Неаполь в надежде, что южные итальянские красоты исцелят «ужаленное» девичье сердце. Не случилось.
Ключик от счастья
Государь не лукавил – для него более не существовало других женщин, кроме его Кати. И свидетельством тому – великое множество трепетных посланий к княжне, впрочем, как и её, ответных.
…Верь: тебя люблю
Я больше славы, больше власти.
Только представить – пять тысяч писем императора Александра II и Екатерины Долгоруковой хранит лишь один российский архив! А сколько ещё интимных эпистол «осело» в частных собраниях, разбросанных по миру!
Княжна Долгорукова. Конец 1860-х гг.
Помню, как кручинился некогда барон Эдуард Фальц-Фейн, что не сумел однажды выкупить с аукциона хотя бы несколько царских писем. И то чувство сожаления не отпускало его многие-многие годы. Но тогда он был молод и беден. «На моей памяти, – рассказывал барон, – состоялось несколько аукционов, на которых продавались личные вещи княгини Юрьевской, её архив, переписка с царём. Аукцион в Париже в отеле „Drouot“, который состоялся в 1931 году, проходил в полупустом зале, там продавались и письма… В конце аукциона вынесли маленький ключик от тайной квартиры Кати в Зимнем дворце».
Ключ от тайного дворцового покоя, этот ключик от счастья, – верно, княгиня Юрьевская так дорожила им, что не забыла захватить заветный амулет с собой в долгие странствия…
Эдуард Александрович хранил каталог иного аукциона, что прошёл летом 1941-го в отеле «Savoy» в Ницце. Тогда с молотка пошли двести любовных писем Александра II и редкие фотографии. Русские эмигранты, в большинстве своём обнищавшие аристократы, заполнившие зал, лишь горестно усмехались – увы, они ничего не могли приобрести.
Эпистолярное наследие досталось богатому французу – так, за каждое письмо императора (а первоначальная стоимость одного послания равнялась всего трём франкам!) он заплатил по сто франков, а уникальную фотографию княжны Кати в декольтированном белом атласном платье выкупил за пятьсот. Лишь одно письмо императора княжне, начинавшееся со слов «Я в отчаянии и люблю тебя до безумия», было продано за тысячу триста франков. Да ещё «Новый Завет», принадлежавший Александру II, ушёл с молотка за четыреста франков.
Все те сокровища безымянный француз позднее с большой выгодой перепродал коллекционеру-американцу. Правда, тот позволил биографу княгини, эмигранту из Тифлиса и бывшему гардемарину Морского кадетского корпуса, снять копии с оригиналов, а затем опубликовать отрывки из писем в его бестселлере «Katia: Wife Before God».
Книга Александра Тарсаидзе «Катя: жена перед Богом» вышла на английском. Однако потребовался бережный перевод писем, ведь любовная переписка меж царём и княжной велась исключительно на французском языке.
…Писем много. Иногда за день курьер доставлял княжне Долгоруковой одно царское послание за другим, дожидаясь её ответа. Быть может, это самая полная и откровенная история любви, когда-либо поведанная в письмах.
Историкам ничего не нужно домысливать: Александр II имел смелость исповедаться перед грядущими поколениями. И хотя его интимные письма предназначались одной лишь Катеньке, но в грядущих веках царские послания обратились бесценным наследием.
Одно из писем Александра II княжне Долгоруковой. 1868 г.
Поистине письма имеют бóльшую силу, чем исторические мемуары – на пожелтевших их страницах запеклась кровь событий, тревог и раздумий. И лишь им подвластно в иных столетиях свершить чудо: оживить запечатлённые на бумажных листах чувства и хоть на мгновение содеять невозможное – остановить безудержный поток времени. Так, что голоса давно покинувших мир людей вновь начинают звучать с былой силой и страстью.
…Утром 1 октября 1868 года Екатерина Долгорукова распечатывает письмо Александра II: «После возвращения с утренней прогулки по парку я, переполненный счастьем, занялся своим любимым занятием – чтением твоего письма. <…> Мы двое жаждущих, которые не могут дождаться момента соединения один с другим, и мы неразлучны навсегда, чувствуя счастье быть мужем и женой перед Богом».
Днём любимой летит новое послание: «Несмотря на то, что я дышу только в объятьях моего любимого Ангела, я пользуюсь первой свободной минутой с утра, чтобы тебе написать несколько слов. <…> Я принадлежу тебе и только тобой дышу. Ты знаешь, что твоё внимание – единственное желание моего сердца, и я не буду не благодарен. Спасибо тебе за добрые слова, которые ты пишешь своему мужу. На этом заканчиваю. У меня много дел».
Тем же вечером влюблённый Государь вновь берётся за перо: «О, мой Ангел, я вспоминаю нашу близость и то, как мы сходили с ума от наслаждения, будучи мужем и женой. <…>
О! Спасибо, спасибо, дорогой Ангел, за все эти нежные воспоминания, которые принесли мне столько удовольствия, как и всё, что мне приносит моя сладкая женушка, которая является центром моей жизни. И я счастлив и горд быть её мужем перед Богом. Не мы виноваты, что упустили своё счастье. Нашему счастью ничто не может помешать. Я так люблю счастливые воспоминания, которые ты даришь мне. Я не могу найти подобное в жизни с Марией, хотя, возможно, я забыл про них в нашем гнёздышке. <…> Обнимаю тебя, душа моя Катя, и счастлив, что я твой навсегда».
Настоящий дневник любовной энергетики, страсти, что бушует в душе Александра II. Его Вселенная, «центр жизни» да и сама жизнь – княжна Екатерина Долгорукова!
И она, как мантру, не устаёт повторять августейшему возлюбленному:
«Мы созданы, чтобы составить священное исключение»;
«Мы единственная пара, которая любит с такой страстью, как мы, и кто знает радость культа, который нам внушён Богом»;
«Мы одни понимаем вполне всю святость этого чувства, которым мы счастливы и гордимся».
А вот и сам Александр спешит признаться любимой:
«Я получил твоё дорогое письмо… и чувствую себя озарённым нашим солнцем»;
«Обнимаю тебя от души и счастлив тем, что ты моя, а я Твой на всегда»;
«Я чувствую, как никогда, что наша жизнь сосредоточена в дорогих моментах, которые мы проводим вместе. Всё меркнет и исчезает для нас перед сокровищем, которым мы владеем, т. е. перед священным культом, который внушил нам Бог и за который мы не перестаём благодарить Его. Пусть он не откажет нам в единственном счастье, которого нам не хватает и которое составляет нашу мечту».
Вот уж поистине ревностные служители некоего, ведомого лишь им двоим, культа! Даже в письмах они не разделяют себя, оба – единое целое, и оба веруют в исключительность любви, внушённой им самим Господом Богом. И невероятно тем счастливы.
Напутствие великого сказочника
Год 1866-й после стольких страданий принесёт счастье датской принцессе – Дагмар вновь станет невестой. И женихом будет наречён брат её незабвенного Никса – великий князь Александр Александрович.
И Александр, поначалу так скептически воспринявший любовные восторги старшего брата, сам не избежал чар обворожительной принцессы.
Копенгаген. Отсюда лежал путь на корабле принцессы Дагмар в Россию. Фотография Л.А. Черкашиной. 2004 г.
Ясным сентябрьским днём датская принцесса покидала своё королевство. На набережной в Копенгагене, в старом порту, где близ причала покачивались на морских волнах датский корабль «Шлезвиг» и русская яхта «Штандарт», пришли проводить красавицу-невесту тысячи горожан, и среди них был великий сказочник Ханс Кристиан Андерсен. Принцесса узнала его, остановилась и протянула доброму волшебнику свою изящную царственную ручку.
Из старого лебединого гнезда между Балтийским и Северным морями, что зовётся Данией, выпорхнул лебедь со славным именем…
Цесаревна Мария Фёдоровна. Фотография. Конец 1860-х гг.
У Андерсена на глаза навернулись слёзы, и он горестно вздохнул о судьбе юной принцессы, ведь та ехала в неведомую ей страну:
«Вчера на пристани, проходя мимо меня, она остановилась и протянула мне руку… Бедное дитя! Всевышний, будь милостив и милосерден к ней!
Говорят, в Петербурге блестящий Двор и прекрасная царская семья, но ведь она едет в чужую страну, где другой народ и религия, и с ней не будет никого, кто окружал её раньше…»
Под раскаты салюта военной императорской эскадры Россия встречала свою будущую императрицу. Не пройдёт и года, как в мае 1868-го небо над Петербургом и Царским Селом вновь озарится вспышками праздничных фейерверков – у великой княгини Марии Фёдоровны, принявшей новое имя вместе с православной верой, родится сын, продолжатель царской династии, наречённый Николаем. Никакого другого имени у августейшего малютки и быть не могло, – память о почившем в Ницце цесаревиче была ещё так свежа и болезненна…
Венчание великого князя Александра Александровича с Марией Фёдоровной. (Справа от священника – Александр II с супругой Марией Александровной). Художник М. Зичи. 1867 г.
Великий князь Александр Александрович нарёк сына в честь старшего брата, которого любил, по собственному его признанию, «больше всего на свете». Невероятное совпадение: царственный младенец станет полным тёзкой своего несчастного дяди – Николаем Александровичем Романовым. И даже в будущем присовокупит к монаршему титулу и его, несостоявшийся, – Николай Второй.
1866-й – пролог встречи двух восемнадцатилетних красавиц: Марии и Екатерины. Именно с этого года, желали они того или нет, жизненные пути их будут тесно соприкасаться, и всякий раз подобные «сближения» станут наносить каждой из них новые сердечные раны.
