Лариса Джейкман
В тихом омуте…
ГЛАВА 4
Ночи любви. Счастье материнства и очередной обман
Стоял морозный зимний вечер. За окном металась и плакала навзрыд февральская вьюга. Ольга скучала в одиночестве, лежа на диване и читая книгу. Зазвонил телефон.
«Лерка, наверное. Положила Антошку спать и звонит поболтать», – подумала Ольга и взяла трубку.
Лерин голос ворвался в пустоту Олиной квартиры, как набат.
«Телевизор, скорее, вторую программу… быстро…» – говорила она.
Телевизор у Ольги работал, правда звук был убавлен до минимума, и настроен как раз на второй канал. Она взглянула на экран.
Антонио в серебристом с белом одеянии пел красивую песню, демонстрируя миру свои удивительные голосовые данные и настоящую мужскую красоту.
Оля прибавила звук. Она смотрела на поющего мужчину, внутри у нее что-то дрожало, а по щекам текли горячие волнующие слезы, и она не понимала – это слезы радости или отчаяния.
После выступления диктор немного рассказал о певце. Оказалось, что это восходящая звезда американской эстрады, который три года назад приехал из Кубы и сейчас уже завоевал сердца миллионов поклонников. Молод, красив, талантлив. Его ждет большое будущее не только, как певца, но и как артиста, так как он уже получил ряд предложений из Голливуда.
Ольга не верила своим ушам. За эти пять с лишним лет она не продвинулась в своей жизни ни на шаг, не то, что ее друзья: Лера обрела счастье, Михаил карьеру, а Антонио славу.
Это обстоятельство сильно встряхнуло заиндевевшую, совсем почти отстраненную от жизни Ольгу.
«Я найду его! Во что бы то ни стало – найду!» – пронеслось ураганом у нее в голове.
После той удивительной ночи, полной золотого сияния луны, очарования любви и первой близости, Ольга совершенно потеряла себя. Она как бы растворилась в неземном блаженстве и не существовала в обыденной суетной жизни. Это блаженство и ощущение счастья и любви подарил ей Антонио той замечательной ночью. Но потом они расстались, и он увез с собой эту чудесную ауру, обнажив вокруг Ольги обычную земную атмосферу, в которой ей теперь было очень одиноко и неуютно.
Когда они расставались, он ей ничего не обещал, он сказал только:
«Как хорошо, что ты была в моей жизни. Была и есть. Когда мы встретимся следующий раз, я повторю тебе эти слова».
Она всегда помнила эту фразу, но и прекрасно понимала, что следующего раза, скорее всего, не будет. И ее больше нет в его жизни.
Если бы она не увидела его вот так неожиданно, так близко рядом с собой и в то же время так неизмеримо далеко, она бы никогда не приняла решения разыскивать его. Но увидев человека, единственного, которого она любила, молодая женщина вдруг ринулась навстречу своей мечте. Найти его и снова очутиться в его жизни – это явилось теперь основной ее жизненной задачей. Зачем? Этого вопроса Ольга себе не задавала. А если бы и задала, то ответа не нашлось бы.
Ее волновало другое: как его найти? О далекой таинственной Америке она имела весьма смутное представление. Другая страна, другой мир, другой континент. Но ведь ведут же туда какие-то ниточки. Весь мир давно уже общается между собой. А кому, как ни ей, необходимо нащупать эти ниточки. Она решила поговорить с Михаилом.
Лере и Михаилу Ашхабадовым пришлась по душе Ольгина идея разыскать Антонио.
«Вот здорово! Представляете, если мы его найдем? Мишка, ты должен приложить все свои усилия и выйти на него», – говорила Лера, томно глядя на мужа и подмигивая Оле. Та только выжидательно молчала и смотрела на Михаила с надеждой во взгляде.
«Ладно, надо подумать. Дело это не простое, но не безнадежное», – по-деловому ответил он.
Через несколько дней вечером Михаил позвонил Ольге домой и сказал, что у него есть план, который надо обсудить. Естественно, Ольга пригласила его к себе, его и Леру. Но он пришел один.
«Лерка с Антошкой отправились к бабушке Елизавете на выходные, так что я один. Не возражаешь?» – спросил он, появившись у нее на пороге.
«Заходи, чего уж там», – ответила Ольга и покраснела, наверное от того, что с того самого последнего объяснения молодые люди никогда не были один на один и не разговаривали ни на какие темы, кроме как семейные, да и то в присутствии Леры.
«Давай, выкладывай свой план, а я пока чайник поставлю», – сказала Оля и направилась было на кухню.
«Оля, а поесть есть чего-нибудь? Я голодный, как волк», – вдруг неожиданно спросил Михаил.
Пришлось приготовить легкий ужин, и когда уселись за стол, Михаил вытащил бутылочку коньяка.
«Давай по чуть-чуть. Хорошая закуска, хорошая выпивка. Сто лет в рот не брал», – безапелляционно заявил Михаил и налил в рюмочки коньяк.
Ольга не стала отказываться. Решался очень важный вопрос ее жизни, и все остальное ушло куда-то на второй план и не волновало ее.
План Михаила по розыску Антонио был довольно прост. Через Институт культуры в Москве, который закончил певец, ему уже удалось разыскать его домашний адрес и даже телефон на Кубе. Он намеревался туда позвонить, переговорить, к примеру, с его родителями и найти координаты Антонио в Америке. А потом либо написать ему туда, либо даже позвонить.
Ольга внимательно выслушала Михаила, который тем не менее не забывал наполнять пустеющие рюмочки, и решила, что план хороший и действенный.
Они позвонили на телефонную станцию и попытались заказать разговор с Кубой. У них взяли номер и просили подождать с полчаса, тогда будет ясно, когда состоится разговор, сегодня или завтра.
Они стали ждать. Что-то тревожило Ольгу. Она не на шутку волновалась и не могла найти себе места.
«Что это со мной? Я как сама не своя. Пьяная что ли?» – спросила она и подошла к окну.
«Нет, просто волнуешься очень. Я тебя понимаю», – Михаил подошел к ней сзади и обнял за плечи.
Через стекло сквозь легкий снег, танцующий в отсветах неяркого фонарного света, на них взирала огромная полная луна, немного расплывчатая, но удивительно красивая, золотистая, отливающая серебром.
Ольга вздрогнула. Она вспомнила вдруг ту удивительную картину волшебного полнолуния, которая обворожила ее однажды, в ту первую и последнюю ночь любви, когда она отдалась единственному в ее жизни мужчине, будучи еще совсем девочкой, робкой и стеснительной, но влюбленной до такой степени, что даже не отдающей себе отчета в том, что совершает неверный шаг.
Хотя, почему неверный? Она верна ему по сей день. Никто и никогда больше не переступил этой черты и не посмел даже прикоснуться к ней, удивительно молодой, удивительно красивой и соблазнительной женщине, полной тайн и загадок, чарующей своей недоступностью.
На минуту ей показалось, что это он, Антонио, стоит у нее за спиной, как и прежде, и обнимает ее нежно и трепетно.
Она повернулась к нему лицом, и ее губы тут же встретились с горячими, жаждущими губами Михаила. Поцелуй был долгим и сладострастным, первый поцелуй в их жизни, о котором никогда не помышляла Ольга, но столько долгих лет мечтал Михаил, мечтал страстно и безнадежно, даже не отдавая себе в этом отчета.
«Оля, любимая моя, я не прошу о многом, но пощади меня, подари минуту счастья. Я так люблю тебя. Я сделаю все, чтобы и ты была счастлива, я знаю, что ты любишь только его, но не отталкивай меня сегодня, это мой единственный шанс…»
Она обняла его за шею, и у нее вдруг закружилась голова.
«Я хочу тебя…» – произнесла она еле слышно, и он тут же поднял ее на руки и унес в спальню.
Все произошло неимоверно быстро. Два разгоряченных тела, две страсти слились воедино, и под отсветом всезнающий луны они совершили свой грех, такой сладкий, такой страстный и такой неповторимый, что позже даже боялись думать о нем, не то, что говорить, чтобы не осквернить и не запятнать его святого таинства.
Грех и святость. Где граница, где раздел? Как осудить себя и как отблагодарить бога за совершенное, недозволенное чудо, дарованное природой? Как скрыть, как умолчать об этом и как не наделать еще большего греха?
Зазвонил телефон, совсем не вовремя, некстати, но властно и настойчиво. Разговор дали только на завтра, на восемь вечера.
«Ну что ж, придется тебе терпеть меня и еще и завтра», – сказал Михаил, осторожно глядя на Ольгу и гладя ее по волосам.
«Я потерплю, Мишенька, только не оставайся у меня сегодня на ночь, я тебя очень прошу», – ответила Ольга, и теплые струйки слез катились по ее пунцовым красивым щекам.
«Не плачь. Я все понимаю. Я так бесконечно благодарен тебе за эти минуты блаженства, на которые я даже надеяться перестал. Ты ни в чем не виновата, только я, но я люблю тебя, помни об этом».
«Миша, прекрати. Я предала свою лучшую подругу, я ничтожество, да еще такое, о каком ты даже и не догадываешься».
«Глупенькая. Ты самая замечательная на свете, и это не твоя вина, что ты не любишь меня, а моя, наверное. Но все равно, таких женщин, как ты, на свете больше нет. Единственный экземпляр. И я добьюсь того, чтобы ты была рядом с тем, кого достойна и кого любишь. Я имею в виду Антонио. Ну все, я пошел, до завтра».
Он ушел очень быстро, даже не поцеловав ее на прощание, а она вернулась в спальню, свернулась клубочком на кровати и стала подсознательно ждать завтрашнего дня, когда она сможет прикоснуться чуть-чуть к своей заветной мечте за океаном, и когда она вновь окажется в страстных, недозволенных и чарующих объятиях Михаила.
Вторая ночь любви мало, чем отличалась от первой. Ольга и Михаил отдавались блаженству с неистовством и неукротимой энергией. Он, искушенный в делах любви, но впервые в своей жизни обладающий женщиной, которую любит, и она, совершенно неискушенная, хотя от природы страстная, но заколдованная спящая красавица, которая, как в сказке, проснулась вдруг от поцелуя влюбленного в нее принца.
Они любили друг друга всю ночь, и уже каким-то неважным показался им обоим адрес Антонио, который им удалось раздобыть, и чувство вины отступило на второй план. Все притупилось, и только отчаянное желание обладать друг другом наполняло пространство их маленького, сузившегося до размеров Олиной спальни, мира.
Прозрение пришло под утро. Уставшие, умиротворенные молодые любовники крепко спали в нежных объятиях друг друга, когда резко зазвонил будильник.
«Миша, тебе пора! Боже мой, что же ты спишь, как убитый. Просыпайся!»
Оля нежно гладила его и пыталась разбудить. Было воскресенье, Лера собиралась позвонить утром и сказать мужу, когда он должен приехать за ними.
«Я не сплю, я просто пытаюсь продлить миг блаженства. Спасибо, что ты так бережно и нежно будишь меня. Я уйду сейчас…»
И он ушел. Решено было, что первое письмо Антонио пошлет Михаил, вроде как его дальний приятель. Ну так, на всякий случай.
«Знаешь, вдруг он женат или еще что-нибудь. Вдруг заокеанские связи как-то повредят его карьере, тем более связи с женщиной. Я боюсь, одним словом. Ты напиши от себя или от нас от всех, ну а если он ответит, тогда и я найдусь, хорошо?» – попросила Оля, и Михаил согласился, хотя и не понимал Олиной перестраховки.
* * *
Он отправил ему письмо, дружеское, открытое. Напомнил об их встрече и знакомстве в Москве и сообщил, что они, его прошлые друзья, Майкл, Ольга и Валерия видели его по телевизору и очень рады, что он стал так знаменит. На всякий случай Михаил сообщил, что они с Лерой поженились, и у них растет сынишка Антон.
«Антон, Антонио… как-то я раньше не думал об этом. Что это, странное совпадение?» – вдруг подумал Михаил, но тут же отогнал от себя эту мысль.
Ответ пришел через полтора месяца. Стоял погожий апрельский день. Лера хлопотала на кухне, выпекала торт к Антошкиному дню рождения, когда явился Михаил с письмом из Америки.
«Звони Ольге», – сказал он, – «пусть приходит, будем читать».
Ольга только что вернулась от врача. Она лежала на диване и обдумывала ситуацию. Опасения подтвердились, она вновь оказалась в положении, но теперь уже отцом ее будущего ребенка станет Михаил Ашхабадов.
«Да что же это такое? Опять полнолуние, опять любовь, опять беременность. Что это, рок или судьба? Почему все так одинаково?»
Ольга пыталась определить свою позицию. Рожать ребенка она решила однозначно. В конце концов одной не легче, так хоть будет ради кого жить.
«Может зря я Мишке отказала? Может, надо было согласиться на его уговоры и выйти за него?» – думала Ольга, вспоминая свой последний разговор с ним.
Неделю спустя после их встречи у нее дома Михаил подъехал за Ольгой на работу и предложил отвезти ее домой. По дороге он попытался объясниться и доказать несчастной женщине, что их любовная связь была не просто прихотью или соблазном, это было что-то свыше, зов любви, аромат счастья, исполнение мечты – одним словом, нечто дарованное богом.
«Оля, я не могу забыть тебя теперь, совсем не могу. Хочешь, я все объясню Лере и уйду к тебе. Ведь я должен принадлежать тебе, почему ты не хочешь этого понять? Разве ты не любила меня в эти две волшебные ночи? Ну скажи, ведь ты была так искренна. Оля, прошу тебя, подумай».
«Нет, Миша. Об этом не может быть и речи. Не вздумай ничего рассказывать Лере. Я все равно не буду твоей. Только испортишь ей жизнь, себе и Антошке. Пусть все останется как есть. Да, я была искренна, мне хотелось твоей любви, но не навсегда. Прости, но я ничего не могу с собой поделать».
Больше между ними никаких объяснений не было. Все встало на свои места, и Лера ни о чем не догадывалась. Оля была в этом уверенна. Она знала характер своей подруги, та бы ни за что не стала молчать, если бы заподозрила или узнала что-то.
И вот теперь жизнь преподнесла ей очередной сюрприз. И хоть она была рада в глубине души, что у нее будет ребенок, ее волновала мысль о том, как и что она скажет Ашхабадовым. Не выйдет ли из этого скандала и беды. Как объяснить Лере, от кого этот ребенок? А Михаил? Вдруг он не выдержит и начнет настаивать на своем праве на него, что тогда? Бедная Лерка, она этого не переживет!
И тут ее тяжелые мысли прервал телефонный звонок. Это была Лера.
«Олька, танцуй! Тебе письмо от Антонио! Беги скорее к нам, будем читать, мы без тебя не открываем!»
Оля почувствовала легкое головокружение и ощутила сильные горячие толчки, пульсирующие у ее висков. Она положила трубку и села на диван.
«Боже мой, неужели это правда?» – она боялась этому поверить. – «Надо пойти прочитать сначала. Неизвестно еще, что он ответил. Может просто дежурный привет и масса наилучших пожеланий».
Но письмо оказалось очень теплым, большим и подробным. Антонио описал историю его взлета, рассказал о том, какая напряженная, полная событий жизнь у него теперь. И еще очень по-дружески он сообщил своим приятелям, что крайне рад их письму, рад за Майкла и Леру, замечательную пару с его точки зрения, и счастлив, что нашлась Оля, которую он до сих пор не может забыть.
Для Оли в письмо была вложена отдельная открыточка: голубой небесный простор и белый голубок, красиво в этом небе парящий. Внизу надпись «Remember you». Ольга бережно взяла открытку и прочитала:
«Оля, я имею пару недель свободного времени в конце апреля. Хочешь, я приеду в Москву? Очень хочу увидеть тебя. Позвони мне пожалуйста. С любовью, Антонио»
«Ольга, немедленно звони ему, собирайся и езжай. Даже не раздумывай!» – как всегда четко и определенно заявила Лера. Она была очень рада за подругу и желала ей счастья. Михаил поддакнул, и полностью согласился с женой.
Оля ушла к себе и в тот же вечер заказала телефонный разговор с Майями. Разговор дали уже под утро, но Антонио не оказалось на месте. Пришлось перенести на дневное время, чтобы попытаться застать его ночью. Тут ей повезло.
Он ответил красивым, немного уставшим голосом по-английски. Оля растерялась и не знала, как начать разговор. Он снова что-то спросил, и тут она ответила:
«Антонио, здравствуй. Это Оля. Я получила твою открытку и вот, звоню».
Он помолчал немного, наверное тоже растерялся. Потом вдруг радостно и очень быстро заговорил по-английски, потом засмеялся и перешел на русский, стал красиво говорить со своим неповторимым акцентом:
«Любимая Оля, здравствуй! Девочка моя, как я рад тебя слышать. Какие вы молодцы, что нашли меня. Я никогда тебя не забывал, никогда! Я так хочу нашей встречи. Когда мне приехать?»
«Завтра», – ответила Ольга, и сама не поверила своей такой излишней смелости.
«Хорошо, завтра же я оформлю визу и куплю билет на ближайший рейс в Москву. Дай мне пожалуйста свой телефон, я позвоню тебе и скажу, когда я прилетаю. У тебя не будет трудностей с приездом?» – спросил он, и Ольга молча покачала головой.
«Нет, никаких трудностей у меня не будет. Обещаю, что встречу тебя в аэропорту».
* * *
Антонио прилетел на три дня. Казалось, он был безмерно рад встрече. Он долго целовал Олю, обнимал и постоянно говорил ласковые красивые слова, от которых у нее кружилась голова.
«Ты стала еще красивее. Как ты живешь, почему не замужем?» – спрашивал он, держа ее руку в своей и пытаясь заглянуть в глаза.
«А ты? Ты женат?» – спросила она в ответ.
«Нет, конечно. Я не могу быть женат. Или слава, или семья. Так что пока не до женитьбы», – ответил он беспечно, и Оля почему-то очень расстроилась в душе.
Но Антонио этого не заметил, он был в приподнятом настроении, веселый и озорной. Ему везде были открыты двери, казалось, он вообще не знал трудностей. Его улыбка буквально завораживала всех, и в гостинице «Космос» ему не задали ни одного вопроса по поводу того, кто это с ним в его номере и почему. Это ужасно удивило Ольгу, которая знала местные порядки и была уверена в том, что жить им придется в разных номерах.
Три дня пролетели очень быстро. Они гуляли по Москве, съездили в Измайлово, катались по Москва-реке на пароходике. В Москве стояла чудесная весенняя погода, и они, влюбленные друг в друга, были непомерно счастливы.
Огорчали Олю только ночи. Она почему-то безумно стеснялась Антонио. Он казался ей этаким знаменитым героем-любовником, в ногах у которого валяются звезды и мировые знаменитости, а она, неискушенная в любви провинциалка, что может дать ему, чем увлечь?
Она никогда не раздевалась в его присутствии, стесняясь своего не очень дорого, а потому не очень красивого белья. Ей было безумно стыдно, что она не знает, что сказать в нужную минуту и как повести себя, чтобы выглядеть сексуальной и раскрепощенной, и даже не знала, что отвечать, когда Антонио ласкал ее и говорил удивительно красивые, нежные слова. Она молчала и только чуть-чуть улыбалась, чтобы дать ему понять, как она рада их слышать.
Но он не спрашивал ее ни о чем, он просто наслаждался ее присутствием, ее красотой и ее доступностью и любил ее так страстно и с таким чувством, что небо ей казалось в алмазах, а ощущения близости с ним чем-то волшебным и неповторимым.
Антонио удавалось развеять ее комплексы и чувство неполноценности, и Ольге становилось легче и приятнее. Но тогда страшная неизбежность расставания с ним вдруг подступала и ясно и отчетливо напоминала о себе. Время от времени она вспоминала о своей беременности, которую в этот раз она переносила намного легче. Эти мысли были особенно тягостными, и она гнала их от себя. Но этого она ему не объясняла, а лишь задумывалась часто, поэтому казалась грустной и молчаливой. Антонио, казалось, ее грусти не замечал и лишь повторял слова любви.
«Оля, я очень люблю тебя. Ты моя принцесса, и ты всегда будешь со мной, в моем сердце», – сказал он ей в последний день.
Она грустно улыбнулась и ответила:
«Знаешь, мне этого мало. Я превратилась в ледышку, пока ждала этой встречи с тобой все эти годы. Теперь я снова тебя теряю. Как я теперь буду жить?»
«Милая моя, Оленька. Я обязательно буду приезжать, я подумываю о турне по Союзу, когда это станет возможным. Я же здесь учился, надеюсь, мне удастся это организовать. Вот тогда ты можешь быть со мной постоянно, везде. Москва, Ленинград, Рига, Вильнюс, Таллин – это мой план концертов. Примерно, недели три. Ты сможешь, ведь правда?»
«Я не знаю, Антонио. Это не так просто, как тебе кажется. За мной, наверное, и сейчас следят и уже выясняют, кто я и откуда. Ты ведь знаешь наши порядки».
«Ну а можно я буду тебе писать и звонить? Это ведь, надеюсь, не навредит тебе или твоему отцу?»
«Мне нет, а отцу не знаю. Скоро станет ясно. Но ты не переживай. Я тоже очень люблю тебя и не хочу отказываться от счастья быть с тобой рядом только потому, что это не нравится кому-то».
Он обнял ее и сказал: «Закрой глаза».
Она выполнила его просьбу и ощутила у себя на шее что-то тяжелое и холодное. Он осторожно приподнял ее и подвел к трюмо со словами: «Теперь смотри».
Ольга открыла глаза и глянула в огромное сверкающее зеркало. На ее голой, длинной и красивой шее красовалось колье с крупным сапфиром в центре и россыпью бриллиантиков по бокам.
«Ты с ума сошел! Это настоящие?!» – спросила наивно Ольга и уставилась на него своими огромными сапфировыми глазами.
«Ну может, не такие настоящие, как твои драгоценные глаза, но очень похожи. Посмотри, цвет один к одному. Я специально выбрал сапфир, я помнил цвет твоих глаз».
«А я тебе матрешку купила в подарок, теперь и дарить как-то неудобно», – сказала Ольга и покраснела.
«Ну что ты. Вот тульский самовар было бы неудобно, его везти сложно, а матрешка в самый раз. Я свои уже все раздарил, они очень популярны в Америке. У меня ни одной не осталось, а самовар есть. Давай ее сюда, отличный подарок!»
Матрешка и вправду была замечательная, двадцать четыре куколки были изумительно разрисованы и настолько красочны! А первая и последняя изумляли своими размерами: одна размером с графин для воды, а вторая с арбузное зернышко.
«Оля, я знаю, что это очень дорогая вещь, но теперь ей вообще цены нет, потому что она от тебя. Спасибо. Ты правильно угадала».
Он подошел, обнял ее и нежно поцеловал, а затем сказал:
«Не грусти, хорошо. Я буду помнить о тебе всегда. Ты очень красивая, я таких больше не видел, и ты обязательно будешь счастлива, а я нет, так как не смогу быть с тобой. И это единственная и самая большая потеря в моей жизни, так как остальное мне все доступно».
Ольга не понимала, почему она не доступна ему.
«Мог бы, мог бы, если бы хотел», – думала она, но вслух сказала: – «И ты самая большая моя потеря. Я почему-то не могу больше полюбить никого, и мне никто не интересен. Плохо, правда?»
«Хорошо, почему же плохо? Но я не эгоист, Оленька. Я счастлив, что ты тоже любишь меня, но пойми, тебе нужна пара в жизни. Я не вариант, я пропащий в семейном плане человек и где-то несчастный, но мое несчастье не должно отражаться и на тебе. Ты достойна самого большого счастья. В Америке тебе проходу бы не дали, куда здесь мужчины смотрят?»
«Мужчины смотрят на тех, кто на них смотрит, а я для них пустое место, как и они для меня. Вот и весь секрет».
Антонио этого не понимал. Он знал, как легко и совершенно просто завоевать женщину, практически любую. К Оле он относился по-особому. Его трогала ее чистота, наивность и невинность. Он прекрасно понимал, какую замечательную пару она могла бы составить ему, будь все немного проще в его жизни.
Но сейчас он думал и мечтал только о славе, а слава и семья – вещи несовместимые. Он хотел быть звездой, недосягаемой и неповторимой, а для такого имиджа бытовые семейные устои большая помеха. Звезду должны любить все, и все должны ей поклоняться, а если у звезды есть половина, то это намного роняет кумира в глазах поклонников, так как в этом случае это уже не звезда, а самый обыкновенный простой семейный человек, который просто хорошо поет в перерывах между своими семейными заботами.
Нет, Антонио не хотел уз, ему нужен простор, свобода, полет. Ничего приземленного, обыденного и общедоступного. Любить всех и никого, приближать к себе избранных и отталкивать их по собственному желанию, быть неповторимым, единственным, недосягаемым! Вот его жизненные устремления, и Оля никак не вписывалась в этот звездный круг, хотя он нежно и трогательно любил ее, эту синеглазую, доверчивую, искреннюю девочку. И это тоже его тайна, его достояние, которое больше не доступно никому.
Они расстались в очередной раз. Оля горько плакала в аэропорту и просила не оставлять ее, она умоляла Антонио остаться с ней, хотя прекрасно понимала, что это совершенно невозможно, она теряла чувство реальности и спрашивала, где здесь касса, чтобы купить билет в Америку. Ей было плохо, очень плохо, и она не знала, как с этим справляться.
Антонио волновался за нее. Он бережно гладил ее, вытирал слезы, целовал ее огромные испуганные глаза и повторял:
«Оля, я не умираю, я просто уезжаю, на время. Прошу тебя, не плачь. Девочка моя синеглазая, ты должна научиться расставаться со мной, нам это придется делать еще не один раз».
Ему удалось ее успокоить немного, и тут объявили регистрацию и посадку. Он ушел, растворился в толпе и опять исчез из ее жизни, такой любимый, красивый, недосягаемый.
Оля тут же пришла в себя, взяла себя в руки. Она оглянулась по сторонам, тяжело вздохнула и покинула место расставания со странным чувством облегчения на душе, как будто как раз этого только ей и не доставало.
Дома в аэропорту ее встретили Ашхабадовы. Антошка радостно запрыгал вокруг нее, и тут Ольга заметила поразительное сходство Антошки с Антонио. У нее заныло сердце. Первый раз за все это время она ощутила страшный прилив чувств к этому ребенку, своему ребенку. Она схватила его на руки и стала крепко целовать, совсем по-матерински, как никогда.
Лера сразу смекнула что к чему и, забрав у подруги сынишку, спросила: «Ну как, все в порядке?»
Ольга ничего не ответила, лишь взглянула на Леру с тоской и тревогой и тут же опустила глаза.
«Ну что, пошли в машину? Давай сумку», – сказал подошедший Михаил и уверенной походкой направился в сторону выхода.
«Ну ладно, потом расскажешь. Красив, наверное, как Аполлон», – сказала Лера и, взяв Олю под руку, пошла вслед за мужем.
* * *
«Т-а-а-к, вот это класс!! Высший пилотаж! Ну и любовник у тебя, Олька! Опять ребенка подарил. Да что же это такое? Мы с Мишкой уже сколько лет вместе, я ребенка от него хочу, не могу, и черта с два, ничего не получается. А вы с Антонио прямо как созданы для этого. Чик-чирик, и бэби!»
«Прекрати свои дурацкие пошлости. Во-первых, не чик-чирик, у нас с ним любовь. А во-вторых, лучше бы посоветовала, что теперь делать, говорить ему или нет? Рожать я буду, это однозначно, но как быть с Антонио?»
«Ты что, больная что ли?! Неужели этот вопрос может стоять на повестке дня? У ребенка есть отец, который, как ты утверждаешь, любит мать этого ребенка. Какие могут быть вопросы? Он озолотит его, а ты что? Сироту казанскую на свет произведешь и будешь гордо кормить его манной кашей всю жизнь?»
«Я не нищая, к твоему сведению. И смогу достойно вырастить и воспитать своего ребенка…»
«Ну да, совсем так же, как ты бы это сделала с его отцом, мировой знаменитостью. А ребенок тебе потом спасибо скажет, что ты ему свою родину выбрала местом проживания, а не папину».
«Папина родина, между прочим, нищая запердяевка, если ты еще помнишь об этом. И не ровен час, папа сам там окажется. Минуты славы коротки, и звездные часы порой бывают совсем недолги».
«Оля, не будь дурой. Хочешь, я сама ему скажу? А я так и сделаю. Если ты не скажешь, я попрошу Мишку, мы сами ему позвоним и обо всем расскажем. Скажем, что ты сама стесняешься».
«Этого еще только не хватало, и думать забудь. Если ты вмешаешься, я с тобой разругаюсь и расстанусь навсегда, запомни».
«Да у тебя на это силенок моральных не хватит. Тоже мне, гордая и неподкупная, мать-героиня. Не о себе думай, а о ребенке в первую очередь. И ты, между прочим, не имеешь права лишать Антонио свободы выбора относительно его собственного ребенка. Это ему решать, что делать дальше, а не тебе, кстати. Звони и говори. Даю тебе неделю, дальше буду действовать сама!»
«Если бы ты знала, чей это действительно ребенок», – горестно подумала Ольга, и ей стало жалко Леру.
Она знала, что ее подруга ничуть не счастливее ее, нелюбимая, бездетная и, в сущности, одинокая женщина, которая прикрылась личиной семейного счастья и благополучия и изо всех сил старается достойно играть свою роль, не рассчитывая на особые почести и бурные аплодисменты.
* * *
Ольге не спалось. Она из всех сил пыталась забыться и выкинуть из головы навязчивые мысли, но это ей не удавалось. Антонио, Антошка, Лера, Михаил, ее ребеночек – все это прокручивалось постоянно в ее голове и доводило до дрожи. Она не знала, как сопоставить всех вместе, как расставить всех по своим местам и понимала, что у нее ничего не выйдет. Ей снова придется лгать, обманывать всех без исключения и еще больше запутывать этот и без того давно не распутываемый клубок.
Зазвонил телефон. «Не поздновато-ли», – подумала Ольга и взяла трубку, в которой тут же зазвучал знакомый голос:
«Я не могу без тебя, я женюсь на тебе беременной, я буду любить чужого ребенка, я даже разрешу тебе встречаться со своим любимым, когда захочешь, только скажи „да“, Ольга. Прости меня, я пьян, но трезвый бы не решился».
Михаил еле выговаривал слова. Ольга не на шутку испугалась.
«Ты откуда звонишь? Что с тобой? Ты не дома что ли?» – спрашивала Ольга в полной растерянности.
«Нет, я не дома, я жду, когда ты меня позовешь. А если нет, то тогда я пойду домой, но я все скажу Лерке сегодня же ночью. Зачем мне такая жизнь, Оля? Ты спала когда-нибудь пять лет с нелюбимым человеком, который каждый божий день требует от тебя любовных утех? Я что, железный что ли, бездушный? Я не могу больше, я сломался, все!»
«Миша, ну подожди, не горячись. Ну ты пьян, устал, навыдумывал всякой ерунды. Все образуется, успокойся только. С тобой рядом человек, который безумно любит тебя. Зачем тебе женщина, которая вообще любить не умеет? Я не сделаю тебя счастливее, не обольщайся. А больше всех пострадает твой сын. Миша, я прошу тебя, подумай об Антошке, не ломай семью ради собственной похоти», – Ольга пыталась говорить спокойно и вразумительно, и это ей наверное удалось, так как Михаил замолчал на какое-время, а потом сказал:
«Ну да, я дурак и негодяй. А ты святая, Лерка – великомученица, и все мы вместе неразрешимый треугольник, об углы которого я уже себе весь лоб расшиб. Господи, как я устал, Оля, если бы ты знала».
«Мне не легче. Я тоже в трудной ситуации, если тебя это успокоит. Иди домой и не делай глупостей. Антошка ни в чем не виноват, и ему нужен папа. Это твой крест, смирись с этим».
Ольга положила трубку, но она стала ужасно переживать, не наделает ли Михаил глупостей. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
«Бедная Лерка, зачем она ввязала себя в эту кошмарную жизненную ситуацию? Хотя, она считает, что Михаил уже давно полюбил ее, и они счастливы. Пусть будет, что будет. Лерка не слабачок, она своего просто так не отпустит. Только как она ко мне отнесется, если узнает о моих отношениях с Мишкой? Убьет, наверное. Ну и слава богу, так мне и надо», – подумала Ольга и забылась тяжелым неспокойным сном.
