Лариса Петровичева
Принц-ворона
– Господи… – только и смогла прошептать Джемма. Послышался влажный хруст, и дракон с видимым усилием развернул слежавшиеся влажные крылья. Из ноздрей вырвались искры, и дракон вылетел из шкатулки.
Сначала он завалился набок, но потом выровнялся и помчался к окну, мерно взмахивая крыльями. Сова гневно заухала и помчалась за драконом, едва не сбив Джемму с ног. Заметив погоню, дракон прибавил скорость и превратился в золотую точку в небе.
Сова еще энергичнее заработала крыльями. Джемма выглянула в окно и увидела, как она летит в сторону королевского дворца.
– Боже мой… – только и смогла прошептать Джемма. – Я выпустила дракона!
Глава 5
Столицу накрыл ужас.
Потом, вспоминая об этом дне, Дэвин думал, что огромный город стал похож на коробку с кукольным театром, – и ребенок, хозяин коробки, смешал декорации и игрушки. Вот с визгом и криками бегут люди, волокут какой-то немудреный скарб и тотчас же бросают его – надо спасать не вещи, а жизнь. Вот мчатся охранные отряды на черных лошадях – на пиках развеваются алые флажки, на лицах солдат пляшет такой же ужас, как и у обывателей. Они должны спасать и защищать, но понятия не имеют, как это делать. Вот сориентировался полковник Хамин – его люди, вооруженные артефактами, уже несутся в сторону центра, чтобы развернуть магический щит над городом.
Дракон парил над столицей. Огромный и неуклюжий на земле, в небе он выглядел легким и изящным, словно геральдическое чудовище на щите. Он пока не нападал – парил высоко-высоко, примеривался. На его правом крыле Дэвин смог разглядеть алое пятно, и ему захотелось ударить себя по голове, да посильнее.
Идиот. Самонадеянный идиот. Десять лет назад он поймал этого дракона на юге, испепелил и запечатал в ларце, а потом бросил ларец в старой лаборатории и благополучно забыл о нем.
– Молодой человек! – сказал внутренний голос со скрипучими интонациями академика Пейнры-и-Валаскеса, который читал Дэвину лекции об истории магии. – Некоторые драконы способны возрождаться из пепла. От них и пошла легенда об огненном фениксе. Как вы могли забыть об этом, молодой человек, ну как вам не стыдно!
Если бы Дэвин сегодня не отправил Джемму разбирать завалы в старой лаборатории, то дракон просидел бы в ларце еще много лет. Может, и сдох бы там окончательно, а теперь – нет. Теперь он величаво машет крыльями над городом и ловит запахи, что поднимаются над домами, пытаясь вычленить дух королевской крови.
Такова натура драконов. Уничтожить владыку и воссесть на его престоле – именно этого они и добиваются, именно к этому драконов ведет их огненная природа. Что сейчас делает его величество Кормак? Пытается выехать из города или уводит семью в катакомбы под дворцом, куда не проникнет никакое драконье пламя?
Джемма! Жива ли она?
Дэвину не хотелось думать о предсказуемом ответе на свой вопрос. Дракон мог вырасти так быстро и до таких размеров только потому, что поглотил плоть и силу невинной девы. Все кончено. Его величество может быть спокоен.
– Па-аберегись! – услышал Дэвин и, подняв голову, увидел, как над улицами расплывается золотой туман: люди полковника Хамина установили-таки магический щит.
Если дракон выдохнет пламя, то щит отразит его – во всяком случае, Дэвину хотелось верить, что так и будет.
Когда он смог-таки добраться до дворца сквозь давку, толкотню и крики на улицах, дракон нанес первый удар. Дэвин не сразу понял, что случилось: вроде бы он только что вбегал в дворцовые ворота – и вот лежит на земле, воздух такой горячий, что нельзя дышать, а небо почему-то белое. Сквозь шум в ушах прорывался отчаянный звон – по всей столице ревели колокола, призывая божью милость и спасение.
Щита больше не было. Он разлетелся от драконьего пламени, а отдача оглушила всех магов и артефакторов в столице, в том числе и Дэвина.
С трудом поднявшись, Дэвин заковылял в сторону дворца. Его обгоняли бегущие люди в красной форме дворцовой стражи – оружие на изготовку, выполнять свой долг до последнего. Кто-то схватил Дэвина за рукав, и он увидел испуганное побелевшее лицо.
– Ваше высочество! Дракон!
Дэвин тряхнул головой, сбрасывая оцепенение. Обернулся – дома у площади превратились в пылающие развалины. Запах горелого мяса забивал ноздри. Дэвин посмотрел вверх – дракон сделался крошечным чернильным росчерком в небе и вдруг выплюнул ярко-красный цветок.
Это было красиво. Огонь медленно-медленно летел к земле, воздух наполнялся гулом, и Дэвин вдруг с невероятным спокойствием подумал, что сейчас все закончится. Для него, для отца, для всех. Дракон будет пировать человеческой плотью, сидя на развалинах.
Он поднял руку и смял цветок в горсти.
Это было больно – так, что на несколько мгновений Дэвин потерял сознание и снова рухнул на землю. Потом, опомнившись, он увидел, что дракон поперхнулся собственным огнем, который Дэвин отправил обратно в его глотку, и начал было заваливаться в сторону, но смог-таки выправиться.
Дэвин сумел отразить еще один удар – третий плевок огня рухнул куда-то за дворцом. Пламя встало до небес, какое-то время в мире не было ничего, кроме огня и боли.
– Ваше высо-о-о…
Человек в красной форме помог Дэвину подняться. Дракон величаво описывал круг над городом и собирал силы для четвертого удара. Земля качалась под ногами, пытаясь стряхнуть с себя горящие дома, от дворца бежали кричащие люди – служанки, письмоносцы, повара, кто-то из помощников государя.
Над городом гремели колокола.
– Королева! – Кто-то, захлебываясь рыданиями и ужасом, схватил Дэвина за рукав. – Там королева горит! И младшие принцы!
Королева горит. Принцы горят.
В следующую минуту Дэвин уже бежал так, как никогда до этого не бегал. Дракон снижался – Дэвин не смотрел в его сторону, но знал, что брюхо зверя сейчас наливается красным огнем, готовится последний, самый страшный удар, который уничтожит весь центр столицы. Какая королевская кровь? Тут и пепла не останется.
Не оборачиваясь, Дэвин вскинул руки и швырнул заклинание – туда, в красное пятно на крыле, и сразу же второе – в брюхо.
Дракон взревел, и Дэвин не почувствовал – понял, что охвачен пламенем.
Боли почему-то не было. Дэвин закрыл лицо ладонями, и драконий огонь стек с него, почти не причинив вреда. А потом земля содрогнулась, и Дэвин не удержался на ногах и покатился по траве.
Мир дрожал и таял в огне. Колокола захлебывались своим голосом, плавились в пламени. Дэвину казалось, что он лишился плоти, – драконье пламя испепелило его тело, оставив лишь обожженную душу.
На какой-то миг лицо Дэвина лизнул свежий воздух, и он снова почувствовал себя и увидел, что бежит – туда, в пятое крыло, за этим сквознячком. Туда, где сейчас горят его мать, братья и сестры.
«Господи, помоги мне», – только и смог подумать Дэвин и простер руки в пламя.
Спустя несколько минут густой, какой-то неправильной тишины, он вдруг почувствовал, что может дышать. В голове было пусто и звонко – направленное заклинание, которое он швырнул перед собой, стряхнуло огонь с этой части здания. Дэвин качнулся, привалился было к стене – и услышал далеко впереди не то стон, не то плач.
Он поковылял вперед – что-то черное и грязное липло к ногам. Обгорелые останки мебели и детских игрушек казались призраками. Дэвин мотнул головой, сбрасывая оцепенение. Надо было идти. Надо было…
Дверь в покои матери. Дэвин толкнул ее и вошел.
Тесс сидела на полу возле распахнутого балкона, привалившись к стене и беспомощно запрокинув голову. Старших принцев не было – должно быть, уехали куда-то с отцом. Анхель и крошка Вера прижались к матери, и Дэвин опустошенно подумал, что все трое мертвы. Но, подойдя ближе, он увидел, что королева еще дышит, – и тогда его повлекла вперед та сила, что, должно быть, и звалась любовью. Он не знал точно.
Дэвин упал на колени рядом с матерью и энергично растер ладони. Надо было собраться с силами, которых почти не осталось. По капельке собирая ту магию, которая могла бы вернуть их, Дэвин механически отмечал, что здесь произошло. Когда все загорелось и пламя отсекло им выход на лестницу, Тесс и дети бросились к балкону, но надышались гарью и обмякли на полу без сил.
Над руками поплыли струйки серебристого пара.
– Я знаю, почему так дрожало, – сказал Дэвин и накрыл ладонью посеревшие губы матери, которые никогда не целовали его. – Это дракон упал. Я убил его.
Какое-то время ничего не происходило, но потом Тесс вздрогнула всем телом и выпрямилась. Дэвин отвел руку – последние нити пара скользнули по лицу королевы, и туман в ее глазах начал таять. Анхель и Вера зашевелились, и девочка тотчас же захныкала.
– Я убил дракона, – повторил Дэвин, глядя на мать. – Все хорошо.
Несколько долгих секунд Тесс всматривалась в его лицо, а потом поймала руку Дэвина, прижала к губам и разрыдалась.
За Джеммой приехали вечером. Стоя в гостиной, она смотрела, как испуганный дворецкий впускает в дом офицеров охранного отряда в черных мундирах, и в голове было пусто и звонко.
Потом сквозь этот звон пробилась тоскливая мысль: «Дракон убил Дэвина. И меня возвращают к работорговцам».
– Вы Джемма Эвилет? – уточнил один из офицеров, огненно-рыжий, с осунувшимся лицом, похожим на скорбную маску. Джемма кивнула, и он добавил: – Проследуйте с нами.
Джемма набралась сил, чтобы спросить:
– Что случилось?
«В чем я еще виновата?» – вдруг почти сорвалось с языка, но она больше ничего не сказала.
– Его высочество Дэвин при смерти. – Офицер старался говорить сухо и официально, но в его голосе звенела отдаленная дрожь искреннего горя. – Он хочет проститься с вами.
«При смерти, – повторила Джемма. – Хочет проститься».
Ее вывели из дома, усадили в экипаж, и тогда Джемма словно стряхнула с себя оцепенение. Ей сделалось так страшно, будто эти люди везли ее не к Дэвину, а в тюрьму.
Возможно, так и будет. Вряд ли кто-то пожалеет дурочку, которая собственноручно освободила дракона. Стоя на балконе особняка Дэвина, Джемма видела, как пылает центр столицы. Ветер был тугим и горячим, он нес запах крови, пепла и сгоревшей человеческой плоти – такой жуткий, что волосы на руках поднимались дыбом.
А потом дракон поперхнулся пламенем и рухнул на город – Джемма почувствовала, как дрогнула земля.
– Его высочество убил дракона, да? – осторожно спросила она у рыжего офицера, который сидел напротив.
Он снял фуражку, провел ладонью по лбу и ответил:
– Да. Убил.
– Ранен? – Джемма сама удивилась тому, как вдруг задрожал ее голос.
Офицер кивнул.
– Медикус говорит, отдача магических полей. И он сильно обгорел, когда спасал королеву с детьми.
«Спасал королеву», – повторила Джемма.
Дэвин бросился в огонь к матери, которая отвергла его, ни разу не взяв на руки, – а его при этом называют самым страшным и темным, его именем и делами пугают… Офицер словно прочитал ее мысли, потому что негромко добавил:
– Он герой. Если бы не он, то…
Джемма понимала. Если бы не Дэвин, который встал против дракона, то на месте страны была бы выжженная пустыня. И дракон пировал бы на развалинах, пожирая человечину.
– Патриарх велел служить по его высочеству, как по святому мученику. Спасителю людей, – сказал офицер, и Джемма ахнула:
– Он же еще жив!
Офицер горько усмехнулся.
– Медикус сказал, что он не доживет до утра.
Только теперь Джемма подумала о том, что же будет с ней, когда Дэвин умрет. Куда ей идти? Что делать?
«Я освободила дракона, – с болью и стыдом подумала Джемма. – Это я во всем виновата. Только я одна».
Она опомнилась только тогда, когда экипаж въехал в распахнувшиеся ворота Летнего дома – второй резиденции его величества. Вечерело; вдоль подъездной дороги выстроились слуги, облаченные в траур. От факелов, которые они держали в руках, тянулись растрепанные черные ленты дыма.
«Это все, – подумала Джемма. – Это все».
Ее быстро, почти бегом провели на второй этаж. Мелькнули статуи, колонны, мраморная лестница, устланная пушистым алым ковром, похожим на высунутый язык, – и вот слуга открывает двери покоев. Джемма вошла – медленно, словно ее тянули на ниточке.
Вот белая кровать. Человек, который на ней лежал, казался сломанной куклой – перебинтованные руки поверх одеяла, растрепанные темные волосы, лицо в ссадинах. Возле правого виска танцевал золотой кузнечик-артефакт: то запускал лапки в волосы, то начинал поглаживать лоб. Он лечил, вот только толку от его лечения не было.
Джемма сделала еще шаг, чувствуя, как горло сдавливает спазм.
– Джемма, – услышала она и, почти упав на край кровати, взяла Дэвина за руку.
– Это я, – прошептала Джемма.
Лицо вдруг сделалось мокрым, и она подумала: «Господи, как странно. Вчера я не могла смотреть на него без ужаса, а теперь он умирает и я плачу…»
– Хорошо… – Глаза Дэвина были закрыты, едва слышный шепот летел из потрескавшихся губ, и Джемме казалось, что она говорит с мертвецом. – Сейчас придет… священник.
– Дэвин, – прошептала Джемма и вдруг уткнулась лбом в его руку. – Дэвин, не умирай, пожалуйста…
Она не знала, что еще сказать. Мысли путались. Единственный человек, который был к ней добр после гибели отца, сейчас уходил от нее – Джемма почти видела темную фигуру Принца-вороны, которая неторопливо брела по радужному мосту, что ведет от жизни к смерти и суду божьему.
Не удержать. Не поймать. Еще немного – и она останется совсем одна.
– Мы… поженимся. – Сиплый шепот стал громче. – Он обвенчает нас.
– Дэвин… – только и смогла выдохнуть Джемма.
О чем он говорит? Какое венчание? Как вообще можно венчаться в эту минуту? Это казалось неправильным и диким.
– Не спорь со мной. – Пальцы Дэвина сжались на ее руке, и голос немного окреп. – Ты унаследуешь состояние и имя. И будешь жить дальше…
«Я стану какой-нибудь герцогиней. – Джемма чуть не рассмеялась: настолько нелепой была эта мысль. – Прелестная вдова с состоянием и титулом. Алекс немедленно прибежит свататься».
От мысли о бывшем женихе начинало тошнить.
Она положила руку Дэвина себе на грудь. Как он говорил – сердце к сердцу? Джемме казалось, что комната плывет, что весь мир, пропахший гарью и драконьей вонью, утратил опоры и летит куда-то прочь от нее.
– Моя сила, – сказала она. – Дэвин, возьми мою силу. Пожалуйста.
Лицо Принца-вороны, наполненное восковой безжизненной серостью, дрогнуло, и Джемма почувствовала легкий укол в ключицу – так иногда ударяет сломанный артефакт, если взять его без перчаток. Она услышала, как открылась дверь и кто-то вошел, но не могла обернуться.
Над всклокоченной головой Дэвина проплыло облачко искр. Дрогнули веки; Принц-ворона открыл глаза – темные, мутные, похожие на грязные стекляшки. Джемма чувствовала, как что-то в ней движется к нему – прорывается сквозь кожу, пульсирует в венах, скользит в волосах.
– Дэвин, – услышала она незнакомый мужской голос.
Мертвый взгляд Дэвина прояснялся; рука выскользнула из пальцев Джеммы.
– Ваше величество, – произнес Принц-ворона. – Прошу, не мешайте мне.
Джемма обернулась. Возле кровати стоял священник – кругленький, румяный, испуганный. Ларец со святыми дарами в его руках заметно подрагивал: святой отец волновался. У дверей Джемма увидела того человека, которого восставшие собирались повесить, – его величество Кормак сейчас казался мрачным памятником самому себе.
От его взгляда Джемме одновременно сделалось холодно и жарко. Она смотрела на короля, не в силах отвести взгляда. Человек, который приказал убить отца и сделать ее рабыней, – вот он стоит, смотрит горестно и с какой-то привычной усталостью, словно не ожидая ничего другого.
– Я сделаю так, как сочту… нужным, – отчетливо проговорил Дэвин.
Джемма сидела, боясь шевельнуться. Но король лишь вздохнул и ответил:
– Главное выживи. Хорошо?
Глава 6
Дэвин проснулся от того, что на подоконник села птица и негромко чирикнула. Хохлатая красногрудка – ее величество их любила и всячески привечала, устраивая в саду кормушки и домики для птиц.
Он открыл глаза – в самом деле, красногрудка. Птица заметила, что Дэвин смотрит, снова чирикнула и была такова.
«Я жив», – устало подумал Дэвин. Тело казалось чужим – неповоротливым, тяжелым, наполненным болью. Вчерашний день был далеким, похожим на сон. В воздухе плавали царапающие нотки гари.
«Я жив», – повторил Дэвин, перевел взгляд на кресло. Джемма спала, свернувшись в нем калачиком, кто-то из слуг заботливо прикрыл ее тонким одеялом.
Странно, Дэвин был уверен, что его величество выволочет Джемму из комнаты за волосы. Но Кормак лишь встал в стороне и махнул рукой священнику: начинайте, время дорого.
– Мы собрались здесь пред лицом Господа и при достойном свидетеле. – Священник испуганно кашлянул, покосился на государя; Кормак стоял, словно памятник самому себе, смотрел во тьму в распахнутом окне. Священник снова кашлянул и продолжил: – Чтобы сочетать законным браком этого мужчину и эту женщину.
Должно быть, государь просто не стал спорить с последней волей умирающего героя. Если человек убил дракона и спас столицу от разрушения, а людей – от мучительной гибели, то он имеет право жениться на ком угодно. После похорон Джемму, конечно, не примут при дворе, но и не лишат состояния и имени. Вдова героя есть вдова героя – народ не поймет, если ее выбросят на улицу в рубище. И Джемму сошлют куда-нибудь в резиденцию в Западных землях, будет там жить потихоньку…
Дэвину хотелось напоследок сделать что-то хорошее. Остаться в чьей-то памяти не чудовищем, а спасителем.
– И я спрашиваю тебя… – священник покосился на Джемму, она прошептала свое имя, – Джемма из семьи Эвилет. Согласна ли ты взять в мужья этого мужчину, любить его, разделять с ним счастье и невзгоды, пока не разлучит вас Господь?
Лицо Джеммы дрогнуло, и по щеке пробежала слезинка. Пальцы, сжимавшие руку Дэвина, стиснулись сильнее.
– Да, я согласна.
Священник кивнул, посмотрел на Дэвина.
– Тогда я спрашиваю тебя, Дэвин из семьи Иглангаров. Согласен ли ты взять в жены эту женщину, любить ее, разделять с ней счастье и невзгоды, пока не разлучит вас Господь?
«Должно быть, это будет самый короткий брак в истории», – подумал Дэвин и прохрипел:
– Да, я согласен.
Священник вздохнул, понимая, что через несколько часов будет доставать в этой комнате святые дары и отпевать мертвеца.
– Тогда, дети мои, я объявляю вас мужем и женой, – с искренним теплом промолвил он. – Любите друг друга, живите счастливо. Пусть Господь даст вам долгие дни и наполнит светом и надеждой.
Джемма всхлипнула. Кормак кивнул и бесшумно покинул комнату.
Скрипнула дверь, и Дэвин услышал опасливый шепот:
– Еще спят, ваше величество. Но он жив, хвала Господу!
Дэвин перевел взгляд в сторону дверей и увидел испуганное личико служанки. За испугом крылось любопытство. Ох, сколько же сплетен сегодня поползло из дворца по столице! Самый страшный темный маг убил дракона и женился на бывшей невольнице и дочери бунтовщика! Взял в законные супруги ту, которую позавчера привез с аукциона невольников! Разговоров хватит на год, не меньше.
Служанка нырнула в коридор, уступая место, и в комнату заглянула Тесс – живая, здоровая, встревоженная. Дэвин с искренним удивлением обнаружил, что эта тревога – о нем. Это было настолько странно и непривычно, что он ощутил знобящее беспокойство.
– Ваше величество… – прохрипел Дэвин, и Тесс скользнула в комнату и махнула рукой.
– Молчи, тебе нельзя разговаривать.
Джемма шевельнулась в кресле, просыпаясь, и тотчас же села, не сводя с государыни испуганного взгляда. Должно быть, она и в страшном сне не могла представить, кто однажды станет ее свекровью. «Такой муж, как я, наверное, еще страшнее», – подумал Дэвин и сказал:
– Мне уже легче.
Некоторое время Тесс смотрела на него, и Дэвин чувствовал, что мать растеряна и потрясена. Возможно, впервые в жизни она по-настоящему не знает, что делать. Когда-то долг и семейная честь приказали ей отречься от старшего сына и вычеркнуть его из жизни – и вот он спас ее и младших детей от неминуемой гибели, он убил дракона и стал героем, и Тесс понятия не имела, как ей теперь себя вести.
– Слава богу, – ответила она. – Я рада, что ты жив… Дэвин.
– Как вы себя чувствуете? – спросил Дэвин.
В горле заскреблись невидимые когти. Тесс улыбнулась: это был обычный вопрос, и можно было вести себя привычно, по-светски.
– О, прекрасно! – ответила она. – Никто из королевской семьи не погиб, старшие дети были с отцом в Северном дворце. – Тесс сделала паузу и добавила уже другим тоном, намного искреннее: – Все очень благодарны тебе. Вся столица молится за твое выздоровление.
Дэвину удалось улыбнуться. Те люди, которые осеняли лица знаком круга и едва не мочились в штаны от страха при его появлении, теперь бьют поклоны в храмах – и это тоже совершенно искренне. Как переменчиво людское мнение, надо же. Для этого надо всего лишь убить дракона.
– Надеюсь, что оно будет скорым, – произнес Дэвин и понял, что на сегодня с него хватит разговоров: вместо голоса вырвался сип. Перед глазами все поплыло, и он откинулся на подушку.
– О, разумеется! – преувеличенно весело откликнулась Тесс. – Его величество сегодня отправит тебя с супругой в Элонгар. Говорят, что тамошний климат целителен для волшебников.
Дэвину захотелось рассмеяться. Быстро же действует государь. Очень быстро.
– Благодарю за заботу, ваше величество, – прошептал он и закрыл глаза.
Кормак нашел выход, который устроит всех, и его самого в первую очередь. Элонгар был страшной глушью, которая поглотит всю память о неудавшемся сыне. Государь был на диво предусмотрителен. Сегодня народ молится за здравие героя и спасителя, а завтра начнет задавать вопросы о том, почему бы не вернуть этого героя в очередь на престол. По праву рождения и по воле народной – была такая старая формула, почти забытая, но не отмененная.
И то, что жена этого героя – дочь казненного мятежника, тоже придется людям по нраву. А вот его величеству – нет. Поэтому героя отправят на край света. Пусть поправляет здоровье и не высовывается. Скоро все обо всем забудут под грузом насущных проблем.
Он не услышал, как подошла Джемма, – почувствовал, как его взяли за руку.
– Как я и обещал, – произнес Дэвин. – Мы отправляемся в изгнание.
Стараниями дворцовых врачей уже к обеду Дэвин мог сидеть, на его лице появился румянец, а взгляд прояснился – этого было достаточно, чтобы к трем часам пополудни его и Джемму доставили на вокзал и погрузили в специальный поезд. Один из вагонов был превращен в уютную спальню; когда слуги устроили Дэвина в кровати, то Джемма заметила на столике свежую газету – передовица сообщала о том, что героический победитель дракона отправляется на Дальний Север, поправлять здоровье в исконно магических землях.
Вторая страница была посвящена тому, как тушу дракона разделывают для Министерства магии. На последней краткая заметка сообщала о бракосочетании его высочества Дэвина и Джеммы Эвилет – рядом со статьей о том, что в Абервилле состоится выставка знаменитого художника Матиаса Штрубе, который уже несколько месяцев работает на севере.
Джемме сделалось противно. Устроившись в маленьком кресле в углу, она смотрела, как вокруг Дэвина суетятся слуги, и думала о том, как ее жизнь в очередной раз изменилась. Несколько дней назад она была рабыней. А сейчас – ее светлость, супруга принца. Крошечную заметку о ее свадьбе все знакомые зачитают до дыр. Бывшие подруги и бывший жених, которых волшебное яблочко изваляло в конском навозе и грязи, мигом забудут все свои обиды и сделают все, чтобы вернуть дружбу.
Дэвин теперь был народным героем. Семья такого человека способна поднять до недосягаемых высот.
– Все готово, ваша светлость.
Джемма сперва не поняла, к кому слуга обращается с таким почтением. Дэвин задремал в кровати, поезд готов был отправляться на Дальний Север. Из уроков географии Джемма помнила, что Элонгар, старинная королевская резиденция, находится в такой дикой глуши, которая способна похоронить любого героя и любую историю.
«Хорошо, что нас ссылают. А могли бы и подушкой придушить и сказать, что герой и спаситель скончался от ран, – подумала Джемма и сразу же поняла: – «Ваша светлость» – это теперь я».
Ей сделалось как-то неловко. Слуга по-прежнему смотрел на нее, почтительно склонив голову.
– Спасибо, – кивнула Джемма. – Когда отправление?
– Через пять минут, ваша светлость, – ответил слуга с тем же искренним уважением.
Джемма подумала, что к их семье действительно будут относиться с пиететом. Убийца дракона, который сочетался законным браком с дочерью бунтаря, что отдал жизнь за народное счастье. Поэтому их и ссылают.
– Благодарю вас, – сказала Джемма. – Если что-то понадобится, я позову.
Слуга поклонился и вышел.
Джемма посмотрела в окно: перрон был пуст, если не считать нескольких вокзальных служащих, занятых таблицей с расписанием. Вроде бы никто не пришел проводить изгнанников, но Джемма понимала, что за королевским поездом сейчас следит множество глаз. Скоро его величеству Кормаку доложат, что сын, угроза для его престола, наконец-то отправился прочь из столицы, и королевская семья вздохнет с облегчением.
Вагон мягко вздрогнул, качнулся и едва заметно отплыл от вокзала. Джемма смотрела, вспоминая, как давно, в детстве, они с мамой уезжали на юг – отец провожал их, шел по перрону и мягко махал рукой. Воспоминание было похоже на сон – добрый, тихий, который давно забылся, а теперь вдруг вспомнился…
Поезд набирал скорость. Дэвин спал. В дверь легонько постучали, и слуга вкатил столик с накрытым обедом. Только теперь, посмотрев на фарфоровую супницу с ароматным свекольником и большое блюдо с жареной курицей в окружении овощей, Джемма поняла, насколько проголодалась.
– Дэвин, – негромко позвала она, – будешь обедать?
Он не откликнулся. Во сне его лицо по-прежнему было усталым и строгим, и Джемма вдруг подумала о своем новоиспеченном муже с искренней жалостью и пониманием. Он рисковал жизнью, чтобы спасти город, – а его вышвырнули, едва он пришел в себя. Он сделал своей законной женой девчонку, которую знал всего пару дней, – и поступил так, чтобы защитить ее.
Джемме захотелось плакать.
– Что там? – услышала она шепот.
Дэвин открыл глаза, и его взгляд был спокойным и живым.
– Свекольник и курица, – ответила Джемма. – Как ты себя чувствуешь?
– Лучше, – улыбнулся Дэвин и попробовал сесть. Джемма бросилась было ему на помощь, но он остановил ее предупреждающим жестом.
– Я сам, – сказал Дэвин и, сумев-таки сесть, откинулся на подушку. – Давно мы едем?
– Четверть часа. – Джемма подкатила к кровати столик с едой и спросила: – Что будешь?
Дэвин попросил супа и резко отказался от предложения Джеммы покормить его. Она налила свекольника в глубокую тарелку и сказала:
– Я понимаю, что твоя гордость не велит тебе чувствовать слабость. Но сейчас не тот момент, чтобы быть таким упрямым.
Дэвин посмотрел на нее и вдруг рассмеялся так, словно Джемма сказала ему что-то уморительное.
– Это не гордость, – ответил он на ее вопросительный взгляд. – Это желание скорее подняться на ноги. А значит, не надо жалеть себя и давать спуску.
Джемма решила не спорить.
На обед ушло чуть больше часа – за это время поезд успел покинуть равнинную часть страны, и нить железной дороги потекла среди лесов, озер и болот. Солнце дотрагивалось до верхушек сосен, в кронах деревьев перепархивали с ветки на ветку птахи, а однажды Джемма заметила огромного лося с разлапистой короной рогов, который вышел посмотреть, может ли поезд стать его соперником на время гона.
– Я читала, что там красивая природа, – сказала она, когда Дэвин отодвинул тарелку и устало откинулся на подушки.
– Да, – ответил он. – Я был там в детстве. Леса, реки, животные… Однажды я вышел из дома и увидел на крыльце медведя.
Джемма ахнула удивленно и испуганно.
– Медведя?
– Ну да, – улыбнулся Дэвин. – Они очень любопытны. Вот и тот медведь решил посмотреть, что у людей и как. А потом…
Он не договорил, снова задремав. Слуга заглянул в дверь, вывез столик с посудой и негромко спросил у Джеммы:
– Что-то еще, ваша светлость?
– Нет, спасибо, – ответила Джемма, и дверь за слугой закрылась.
Несколько часов до заката она провела в кресле у окна – сначала читала о том, как ученые маги разделывают дракона, потом просто смотрела на болота за окном. Постепенно солнце скрылось за деревьями, вагон наполнили сиреневые сумерки, и в углах ожили золотые колибри – замахали крылышками, наполнив спальню приятным тихим светом.
Джемма вдруг подумала о том, что сейчас кто-то древний и могущественный смотрит на поезд со стороны болот, и свет в окне влечет его, как того медведя. Она задернула шторы и услышала голос Дэвина:
– Ложись спать. Ты устала.
Джемма обернулась на него, вздрогнув не то от страха, не то от какого-то неудобства, что ли.
«Чего бояться? – ожил внутренний голос. – Все девушки ложатся в постель с мужьями».
– Я… – начала было Джемма и поняла, что не знает, что и как сказать, чтобы не обидеть Дэвина. – Я пока не хочу.
Дэвин усмехнулся. Пожал плечами.
– Ну смотри. Болотник тебя увидит и захочет сцапать. А тут – их вотчина.
– Болотник?! – переспросила Джемма.
Казалось, Дэвин прочитал ее недавние испуганные мысли о таинственных обитателях здешних краев.
– Да, болотные бесы, – ответил Дэвин. – Их тут полчища, я уверен. Вынюхивают неспящих, навевают на них лихорадку.
– Ты надо мной смеешься! – обиженно воскликнула Джемма.
Дэвин улыбнулся так, словно она раскрыла все его замыслы.
– Ложись, – сказал он. – Спи и ничего не бойся.
Услышав слово «спи», двое из четырех колибри сложили крылышки, и сумрак в вагоне сделался еще гуще. Стараясь не смотреть в сторону Дэвина, Джемма быстро вынырнула из платья и скользнула под одеяло. Постель была мягкой, белье – прохладным, и, свернувшись калачиком, Джемма почувствовала, как утекает ее усталость.
Прикосновение чужих пальцев к коже под ключицей пришло к ней в тот миг, когда она почти провалилась в сон.
– Я возьму самую малость, – услышала Джемма негромкий голос. – Спи.
