Лариса Петровичева
Срочно требуется жена и мама
Глава 3
Мартин решительно хотел отправиться со мной. Видимо, ректор распорядился не оставлять меня без присмотра. Но человек-шар решительно вскинул руку, приказывая ему остановиться.
– Нет, фринд, при всем уважении это дело людей.
– Я за людей кровь проливал на войне, – важно сообщил Мартин. – И тут мне не велено мейм Лери оставлять одну. Ректор вин дер Моот распорядился.
– И тем не менее, – голос человека-шара сделался жестче. – Думаю, пока вам и мальчикам можно навестить мое кафе. Второй этаж направо, будьте почетными гостями.
Я ждала, что Джейк и Пит обрадуются походу в кафе, но они встревоженно смотрели на меня, и на их личиках не было ни следа радости. Откуда ни возьмись появились двое мордоворотов – я поняла, что это была охрана магазина – и с видом, который советовал не влезать в неприятности, указали Мартину на лестницу.
– Все будет хорошо, – твердо сказала я. – Вы пока отдохните после таких приключений, а я скоро приду.
Пит схватил меня за руку обеими ручонками и попросил:
– Лери, только ты обязательно приди, обязательно! Придешь?
– Конечно, – ответила я. – Конечно, приду. Сразу же, как только вы съедите пирог.
Мальчики и Мартин выглядели так, будто знали, что мне может угрожать опасность, и я решила не расслабляться и быть настороже. Второй охранник стал напирать на голема, направляя его в нужную сторону, и Мартин со вздохом двинулся к лестнице.
– Идемте, – улыбнулся человек-шар.
Я вздохнула и отправилась за ним.
Мы миновали магазин с текстилем для дома, где в витрине красовались легкие шторы, расшитые птицами и цветами, и лежали груды разноцветных мягких подушек, прошли мимо ювелирной лавки, похожей на раскрытый сундук с сокровищами, оставили позади обувной магазин, где на полках приплясывали сапоги и туфли и нырнули в боковой коридор. Там человек-шар открыл дверь, пропуская меня в кабинет, и произнес:
– Прошу! Здесь мы сможем спокойно поговорить.
Это был обычный кабинет дельца – книжные шкафы, заставленные тяжелыми томами и папками для бумаг, большой стол из темного дерева, кресла. Вместо ноутбука, который был бы у бизнесмена в моем мире, здесь на столе красовался дымный золотой шар на подставке. Время от времени он начинал крутиться, и в дыму тогда проступали какие-то лица. Вот мелькнула рассерженная физиономия Шеймуса, и я поняла, что с помощью этого шара владелец магазина наблюдает за продавцами.
– Позвольте представиться: Винсент ван Аббик, хозяин этого магазина и заодно заинтересованный коллекционер, – произнес человек-шар, и я невольно напряглась.
Не хотелось становиться очередным экземпляром в его собрании чудес и диковин. А когда люди говорят о коллекциях таким тоном, то это значит, что они готовы на все ради их пополнения.
– Лери ван Рейн, – представилась я, ненароком решив, что фамилия Рембрандта подойдет. Надо же взять какую-нибудь фамилию.
Винсент ван Аббик улыбнулся.
– Вам уже успели дать фамилию? Настолько быстро?
Я вопросительно подняла бровь. Надо было всеми силами прикидываться, что я местная, а не вывалилась из другого мира в детскую дворца ректора вин дер Моота.
– Понятия не имею, о чем вы.
Улыбка ван Аббика сделалась мягкой и понимающей. Ему бы схуднуть на центнер – и получился бы человек с приятной, вполне располагающей внешностью писателя или ученого. А так даже и не поймешь, сколько ему лет, тридцать или шестьдесят.
– Давайте так: я вам не враг, – произнес ван Аббик. – Я не желаю вам зла и не причиню вреда. В отличие от ректора вин дер Моота.
Я удивленно посмотрела на него. Ван Аббик мягко провел рукой над столом, и из серебристого тумана соткался кофейник и две чашки из тонкого фарфора.
– А при чем здесь ректор вин дер Моот? – поинтересовалась я.
– При том, мейм Лери, что с редкостями вроде вас он поступает очень просто, – ответил ван Аббик, наливая кофе. – Погружает в смолу и отправляет в запасники академии. Мало ли, когда пригодится на лекциях?
– Отчего же вы решили, что я редкость?
Я взяла чашку кофе, чтобы занять руки, но пить не собиралась. Мало ли, что добавлено в напиток, и кто именно погружает диковинки в смолу.
– Со мной можно не притворяться, я все знаю, и я не причиню вам вреда, – прежним спокойным тоном произнес ван Аббик. – Я знаю еще и то, что вчера во дворце ректора сработал сунтрантан, артефакт, который открывает путь в иные миры. После этого он был безвозвратно разрушен.
Интересно, кто еще в курсе того, что происходит в доме ректора? Кроты? Поросята?
– Понятия не имею, что такое сунтрантан, – непринужденно ответила я.
Ван Аббик понимающе качнул головой. Нет, все-таки ему тридцать, а не шестьдесят. Возможно, он даже учился с Эваном в одной академии.
– То, что выдернуло вас из вашего мира сюда, – сказал он. – Вчера по всей моей коллекции прошла исключительно интересная волна. Я видел такую только один раз, когда в наш мир попал иномирянин. Три с половиной года назад. Вы иномирянка, мейм Лери, не стоит притворяться.
Он сделал паузу и добавил:
– Повторю: вы у друга. Я не причиню вам вреда, в отличие от ректора. А рядом с ним вы как раз в опасности.
***
Некоторое время я сидела молча, прикидывая, что делать.
Могу ли я доверять ректору? Я знаю его меньше суток. Мальчики упомянули о фее в смоле – это не внушало спокойствия и уверенности.
Возможно, он пока просто прикидывает, как меня использовать. Да, Эван успел многое рассказать о своей семье и делах, но это может быть прикрытием.
Вероятно, он пока еще не купил достаточно смолы.
Мы вчера обсуждали наш фиктивный брак – и это ничего не значило. Ровным счетом ничего.
А Винсент ван Аббик? Я его вообще впервые вижу. В отличие от Эвана, он держится спокойно и показывает искреннее дружелюбие, но я давно знала, что не стоит верить всему, что нам показывают.
За неделю до восемнадцати я и подумать не могла, что родители выставят меня из дому. А потом случилось, что случилось.
Нет уж. На всякий случай не буду верить никому. Ни ректору Эвану, ни такому заинтересованному хозяину магазина.
– Почему же вы так уверены, что я в опасности?
– Потому что ректор вин дер Моот и его семья прокляты, – с искренним сочувствием сообщил ван Аббик, и я не могла понять, кому именно он сочувствует, ректору или мне, которая умудрилась так попасть. – Его личные заклинания и чары академии останавливают развитие проклятия, но с каждым днем все хуже.
Он сделал глоток из чашки, и мне почудилось, будто ван Аббик показывает мне, что там нет яда.
– Я знаю, что ректор продолжает искать способ разрушить проклятие, – продолжал он. – Для этого, собственно говоря, и купил сунтрантан. Вдруг в иных мирах найдется то, что ему поможет? Нашлись вы, и я знаю, что он обязательно попробует вас использовать.
– Ну и что? Если есть способ помочь бедным мальчикам, то я готова помогать, – сказала я, и ван Аббик сочувствующе улыбнулся.
– Готовы раствориться в хорнском меду? – поинтересовался он. – Такой мед используют для создания зелий. Помещают туда, допустим, русалку, она тает, отдавая свою силу, а потом зелье исцеляет опухоли.
Я невольно поежилась.
Что, если он прав? Вдруг ректор решит, что для фиктивного брака я не сгожусь, а вот для зелья – вполне?
От волнения у меня заныла голова. Господи, вот бы хоть кому-то здесь поверить!
– Нет. На это – нет, не пойду.
– Вот именно. Но ректор вин дер Моот вас даже спрашивать не будет. Просто возьмет и сделает, что сочтет нужным.
Я вздохнула, сумев, наконец, унять волнение и взять себя в руки.
– Давайте еще раз, сначала. Вы уверены, что Эван хочет меня использовать, чтобы разрушить проклятие. Возможно, он меня убьет и съест.
Ван Аббик кивнул. Налил еще кофе.
– Съест – это не совсем то, что я имел в виду, но процесс похож.
– И вы хотите мне помочь. Я правильно понимаю?
Хозяин кабинета снова кивнул. Бриллиант в его галстуке сверкнул нестерпимо острым голубым светом.
– Совершенно верно.
– Я вижу, что у вас очень хороший магазин, – сказала я, и ван Аббик с улыбкой качнул головой, принимая комплимент. – Он похож на наши торговые центры. Вы серьезный предприниматель, а такие люди ничего не делают просто так, без выгоды. В чем ваша выгода?
– Вы очаровательная девушка, мейм Лери, – произнес ван Аббик уже без тени улыбки. Просто констатировал факт. – И вы еще и умны. У меня нет выгоды. Но есть мотив.
– Какой же?
– Скажу вам честно: я хочу, чтобы ректора не стало. У меня есть все основания считать, что проклятие разрушит его первым, а потом падет. Мальчики выживут.
По спине пробежал холодок. Ван Аббик говорил с непробиваемым спокойствием человека, который давно принял решение и не собирался от него отступать.
– Разбираетесь в проклятиях? – спросила я, пытаясь снова совладать с волнением.
Ван Аббик кивнул.
– Почему же вы желаете ректору смерти?
Я сомневалась, что он скажет правду. Но не спросить было нельзя.
– Все дело в его жене, Анне. Когда-то я был в нее влюблен, – ответил ван Аббик. – И мой мир рухнул, когда ее не стало.
Я вздохнула.
– А почему вы решили, что это ректор виноват в ее смерти? Женщины часто умирают во время родов. В нашем мире тоже.
Моя однокурсница не умерла во время родов – стала инвалидом. Узнав о том, что с ней случилось, я испытала прилив сокрушающего ужаса.
– Он мог бы помочь Анне. Спасти ее, – неохотно ответил ван Аббик. Было видно, что ему не хочется говорить о том, что все еще причиняет боль, но он не собирался молчать. – Для этого надо было просто быть рядом с ней в последние недели. Но он предпочел отправиться в столицу, выбивать для себя тепленькое местечко в министерстве магии. И вернулся тогда, когда Анне уже ничем нельзя было помочь.
Некоторое время мы молчали. Потом я вернула на стол чашку с нетронутым кофе и сказала:
– У нас тоже многие мужчины занимаются делами, работой и упускают важное. Это бывает. Но… я не хочу, чтобы ректор вин дер Моот умер. И не стану вам помогать с его смертью. Извините.
Ван Аббик понимающе качнул головой.
– Да, я прекрасно вас понимаю, мейм Лери. Но не позволю ректору уничтожить еще одну уникальную женщину.
Пол дрогнул под ногами, ударив в подошвы сапожек. Кресло вдруг расплылось, разрастаясь во все стороны, превращаясь в громадину, и где-то вдалеке послышался густой давящий на уши шум.
Нет – это не кресло стало огромным, а я сделалась маленькой. Лицо ван Аббика проплыло в невообразимой вышине и я услышала:
– Вы у друга, мейм Лери. Прошу, не сомневайтесь!
***
Я окончательно очнулась, когда поняла, что по лицу веет прохладным ветерком.
Веки казались тяжелыми, глаза жгло, но я все-таки смогла открыть их и увидела, что лежу на диване. Сапоги с меня сняли – посмотрев с дивана вниз, я увидела ковер с мягкими домашними туфлями.
Темноту разгонял свет лампы на письменном столе. Чуть поодаль была дверь, и я не сразу поняла, что с ней не так. Потом догадалась – она была нарисована на стене.
Где же это я?
Вспомнилось все, что случилось в магазине: и пожар, который устроили Джейк и Пит, и моя беседа с ван Аббиком, и его последние слова.
Я у друга? Не думаю.
Спустив ноги с дивана, я обулась и отправилась изучать комнату. Все здесь было каким-то странным, неустойчивым – казалось, дунет ветер, и вот этот шкаф улетит прочь, хлопая дверцами, как крыльями.
Да ведь он игрушечный, этот шкаф! Я открыла его, постучала по стенкам и дверцам – точно. Очень плотный картон, но не дерево.
Я сделалась маленькой, и ван Аббик поместил меня в кукольный дом?
Глупо. Очень глупо. Мартин и дети знают, с кем я пошла и куда. Эван будет меня искать… но вдруг именно на это и рассчитывает ван Аббик? Ректор отправится за иномирянкой и попадет в расставленную для него ловушку…
Звучит логично, особенно если думать, что Эван выхватил меня из моего мира, чтобы разрушить проклятие. Но на самом деле к этому приложили руку дети, которым нужна была мама – и хорошо, что ван Аббик, коллекционер чокнутый, этого не знал.
И это было плохо. Джейк и Пит повиснут на отце, умоляя спасти меня, и Эван все-таки попадет в ловушку.
Я обошла комнату – просторная, квадратная, с нарисованными дверями и без намека на выход. Наверно, ван Аббик снял крышу, чтобы поместить меня сюда.
Он, конечно, рассчитывал, что я, испуганная и несчастная, буду сидеть на месте и лить слезы в ожидании спасителя.
А вот уж дулю ему под ноздрюлю, как выражается фринд Мартин. Не на тех напал.
Я еще раз прошла по комнате, осторожно стуча по стенам. Они тоже были сделаны не из камня или дерева, а из плотного картона – а любой плотный картон можно порвать. Присев на корточки, я осторожно подцепила край серебристых обоев с рисунком из листьев и перьев и потянула вверх.
Отлично. Оторвалось.
На то, чтобы расковырять дыру в стене, у меня ушло примерно полчаса. Я выглянула из нее и разочарованно вздохнула.
Это в самом деле был дом – вот только он состоял из пяти этажей, и я была на пятом.
Прыгать отсюда на стол, на который ван Аббик поставил дом, было бы самоубийством. Тогда он просто выбросит мое тело, которое теперь было размером с пипетку, и Эван никогда меня не найдет.
Все будет напрасно.
Я нырнула обратно в комнату, села на диван и, отдышавшись, решила разбирать не стену, а полы, которые на мое счастье тоже были из картона. Ковер – в сторону. Жаль, конечно, что у меня нет никаких инструментов, но я и голыми руками прокопаюсь на волю.
То ли картон для пола оказался плотнее, то ли я просто устала, но на дыру в полу у меня ушло больше часа. На четвертом этаже кукольного дома тоже горела лампа, и я запоздало подумала: а что именно ван Аббик хранит в своей коллекции?
Но отступать было нельзя. Я не собиралась провести остаток своих дней в кукольном домике на потеху этому шару в деловом костюме.
“Я ваш друг”. Ну да, конечно. В музей таких друзей.
Спустив ноги в дыру в полу, я повисла, держась за обрывки картона. Внизу подо мной была точно такая же комната, с такой же кукольной мебелью, но без постояльца. Ну и хорошо. Отдохну, потом прокопаюсь на третий и второй этаж, а там уже и прыгать можно…
Картон, за который я держалась, оторвался, и я рухнула на диван. По счастью он не сломался под моим весом, но удар получился знатный – несколько минут я просто лежала, пытаясь опомниться и выровнять дыхание, а потом услышала:
– Да, она была здесь. Мы побеседовали о том, что нужно следить за детьми, потом я простил ущерб, и мейм Лери ушла.
Я узнала голос ван Аббика и замерла. Раз он вошел в комнату, то мог увидеть дыру в стене кукольного дома – и это было плохо. Почти хреново.
– Ты врешь, Винс, и я это понимаю, – услышав эти слова, я замерла, беззвучно ахнув. Эван! Эван был здесь! Он пришел, чтобы найти меня! – Рассказывай, куда ты ее законопатил, а я попробую все исправить.
Голос Эвана звучал устало, надтреснуто. Ректор за меня волновался – когда я это поняла, то невольно ощутила прилив сил.
– Да никуда я ее не законопачивал. Нам с тобой нечего делить, Эван. Я давно тебя простил, мстить не собираюсь. Мэйм Лери здесь нет. Хочешь – обыщи весь магазин. Я не знаю, где она.
– А я думаю, что знаешь. Среди твоих игрушек, правда?
Дом вдруг качнулся, пол опасно наклонился в сторону, и вместе с диваном я полетела в стену, чудом не попав под рухнувшие вещи. Должно быть, Эван взял кукольный дом в руки и рассыпал всю мебель.
Послышалось недовольное ворчание, и в комнате сделалось светлее, словно лампа, которая вместе со мной улетела в стену, вспыхнула в десять раз сильнее.
Мир шевельнулся, задрожал, потек во все стороны.
Я обернулась к источнику света и запоздало спросила еще раз: что же Винсент ван Аббик хранил в своей коллекции?
***
Свет, который я сначала приняла за усиленный огонь лампы, истекал от уродливой морды существа, которое чем-то напоминало летучую мышь. Сморщенную физиономию будто бы кто-то сжал и сплющил. Тонкие кожистые крылья распахнулись надо мной, и чудовище взревело.
Радость пробилась сквозь страх. Отлично. Реви во всю глотку, показывай, что из коллекции сбежали. Пусть Эван меня услышит.
В следующий миг летучая мышь прянула ко мне, схватила зубами за плечо и забросила себе на спину. Задыхаясь от страха, я вцепилась в густую шерсть, и мышь взвыла, исторгая пламя.
Да это не просто летучая мышь, это целый мышедракон!
– Так! – закричала я. – Давай все тут сожжем!
Картонные стены кукольного домика вспыхнули, и мы полетели сквозь пламя. В лицо ударил жар и сразу же сменился прохладой, как только мы оказались снаружи, в просторной комнате, ярко озаренной светом ламп.
Эван! Я сразу же увидела его – он был громадиной, великаном, и этот великан выглядел разгневанным. Готовым сокрушить все вокруг.
Ох, хотелось надеяться, что этот гнев не от того, что мое исчезновение спутало его планы. Сейчас бы ректору заниматься работой или быть с сыновьями, но он пришел сюда, спасать иномирянку.
– Что это?! – проревел голос Эвана, и у меня сразу же заложило уши.
Летучая мышь рванула под потолок. Судорожно схватившись за шерсть и молясь лишь о том, чтобы не разжать пальцы, я обернулась и увидела Эвана, который выбросил в мою сторону громадную руку.
Да такая сомнет и не заметит!
Но страшнее всего было то, что сейчас поднималось за спиной Эвана. Облик Винсента ван Аббика раздувался, растягивался во все стороны. Что-то прорывалось сквозь его оболочку, которая уже утратила всякое сходство с человеком. Я видела сотни разъяренных глаз и извивающиеся туманные пряди тьмы, которые текли к ректору.
– Эван! – закричала я. – Сзади! Берегись!
Для него мой вопль во всю глотку был тише мышиного писка. Гора мрака, которая возникла на месте ван Аббика, готова была поглотить его, утянуть в свою дымную сердцевину, в которой просвечивал далекий огонь.
– Сзади! – крикнула я.
Не глядя, Эван что-то швырнул себе за спину, и тьма содрогнулась, как от тяжелого удара. Летучая мышь сделала круг по комнате и, пролетев над головой ректора, выплюнула пламя в сторону того, что совсем недавно было ван Аббиком. Струя огня ударила в один из глаз, и чудовище взвыло.
– Умница! – радостно похвалила я. – Если выживем, дам тебе вкусняшек!
Летучая мышь торжествующе взвизгнула и пошла на новый заход. Еще один плевок огнем – и очередной глаз закрылся. Хотелось надеяться, что навсегда.
Эван наконец-то обернулся к тьме, встал с ней лицом к лицу. Он смотрел со спокойным, даже презрительным выражением, словно дымящийся чернотой ужас был чем-то вроде лишайного кота.
– Я так и подумал, – пророкотал великан. – Дунд-навайне.
Я понятия не имела, что это: название чудовища или очередное заклинание. Летучая мышь шарахнулась в сторону и улетела в другой конец комнаты, отказываясь атаковать. А Эван небрежно провел рукой по воздуху, словно стирал тряпкой надпись с доски.
В комнате поднялась такая вонь, что я почти потеряла сознание. Летучая мышь запищала – завалилась набок, заскользила вниз, упала в кресло, которое теперь было размером со стадион. Я сползла с нее, и летучая мышь толкнула меня головой в плечо.
А тьма начала таять. Невидимый ветер рванул к ней, сдувая клочья черноты, развеивая их по комнате. Вскоре Эван нагнулся, что-то подхватил с пола и, вынув из кармана сюртука пузырек с деревянной пробкой, отправил находку внутрь, в золотистую жидкость.
Наверно это был тот самый мед, в котором смолят фей. Не хотелось проверять.
Потом он убрал добычу в карман и обернулся к нам с летучей мышью. Сейчас в его взгляде не было ничего, кроме усталости и пустоты, словно я умудрилась очень сильно его разочаровать.
Мне сделалось не по себе. Я старательно отогнала это чувство – в конце концов, я ни в чем не виновата, и все это время пыталась сбежать из плена. Сам бы пообдирал этот дурацкий картон, пробираясь на свободу.
Ректор прошел к нам, присел на корточки рядом с креслом, и я с ужасом вспомнила, как в сказках говорили про “на одну ладонь посажу, второй прихлопну”. Но великан лишь вздохнул, простер ко мне руку и произнес:
– Фиранто!
Мир содрогнулся от его голоса и заструился прочь. Вещи в комнате зашевелились, потекли вниз и в стороны – они становились маленькими, а я росла. Вскоре комната приняла обычные размеры, а я увидела Эвана не великаном, а обычным человеком нормального человеческого роста.
Все кончилось.
Некоторое время я могла только дышать и смотреть на ректора. Его лицо, разгоряченное сражением с чудовищем, постепенно приобретало привычное ледяное выражение.
Ректор был раздражен.
Ректор был зол, и он злился на меня.
– Почему с вами одни проблемы, мейм Лери? – холодно осведомился Эван. – Как вы умудряетесь влезать в неприятности вот так, налегке?
***
Первым, что я ощутила, была обида. Очень острая обида ребенка, которого ни за что ни про что ранит взрослый.
Я не искала приключений на свою голову! Я просто пришла в магазин с детьми и Мартином! Для того, кстати, чтобы купить ректору беспростудное зелье.
Наверно, Эван ждал, что я стану оправдываться. Что вид у меня сделается несчастный и жалкий, словно у студентки, которая завалила все пересдачи и теперь была на волоске от отчисления.
Ну пусть ждет. Не дождется.
– Вижу, у вас получилось их решить, – таким же ледяным тоном ответила я. – Замечательно. Смею напомнить, что это у меня проблемы из-за вас и вашего семейства. Это ваши дети вырвали меня из родного мира. Они в порядке, кстати?
Нет, он точно ждал, что я буду лепетать и просить прощения! Когда я заговорила с ректором так же, как он говорил со мной, ему сделалось не по себе!
Ну, то есть лицо едва заметно дрогнуло. Самую капельку.
Но этого было достаточно.
– В порядке, – пробормотал Эван. – Очень волнуются за вас. Вы ушли с ван Аббиком и пропали. Мартин ждал вас, потом пошел спрашивать. Ван Аббик сказал, что вы уже ушли, и Мартин вызвал меня.
Он прошел по комнате туда-сюда.
– Я испугался. Решил, что с детьми что-то случилось!
– А если со мной? – не выдержала я. – Или это так, пустяки?
– Я не говорил, что это пустяки! – вспыхнул ректор. – Но вам надо быть осторожнее! Не искать приключений на свою пустую голову!
– Что? – я тоже вспыхнула. Поднялась с кресла, сложила руки на груди, уставилась на Эвана с такой злостью, что виски заныли. – Это у меня пустая голова?!
– А какая еще? – Эван нервным движением запустил руку в волосы, провел по голове. – Вы влезли в гнездо сумарнского паука! Какой идиоткой надо быть, чтобы это сделать!
Вот вам здравствуйте. Теперь я еще и идиотка.
– Я понятия не имею, что такое этот ваш сумарнский паук, – отчеканила я. – В моем мире нет подобных тварей. А вам следовало заранее предупредить меня об опасностях. А не орать теперь, словно вас за задницу укусили!
Эван остановился. Посмотрел на меня – во взгляде проплыло запоздалое сожаление.
Понял. Прекрасно.
– Был неправ, – нехотя произнес он. – Простите. Сумарнский паук это наша местная нечисть. Пробирается в дома, замещает собой хозяина, потом пожирает семью.
Я так и ахнула.
– То есть, он сожрал ван Аббика?!
Эван скривился.
– Надо будет сейчас посмотреть здесь в кладовой. Он наверняка там, в паутине. Возможно, еще жив.
Ну слава Богу. Получается, все отделались легким испугом.
– А вас он зачем заманивал? – спросила я. – Ему ведь была нужна приманка, он затем меня и схватил.
– Затем, что если сумарнский паук сумеет сожрать сильного и опытного мага, то его силы увеличатся во много раз, – устало объяснил Эван и прошел к одной из дверей. Толкнул ее и понимающе кивнул.
– Там, да? – спросила я.
– Да, – вздохнул Эван, присел на корточки и, судя по движениям его рук, начал что-то разрезать.
Я подошла поближе: ректор склонился над коконом из паутины, и над его пальцами сверкали мелкие молнии, расправляясь с нитями. Вскоре из кокона проступило бледное лицо настоящего ван Аббика. Под глазами залегли тени, лоб был покрыт крупными каплями пота. Увидев ректора, ван Аббик вздохнул и пробормотал:
– Что случилось?
– Сумарнскому пауку попалась крупная муха, – ответил Эван. – Голова болит?
Ван Аббик печально усмехнулся.
– Еще как. Все живы?
– Да. Я сейчас вызову врача, тебя отвезут в госпиталь.
Мне сделалось не по себе. Эван окончательно расправился с нитями, помог ван Аббику подняться и провел его в комнату – усадил в кресло и сказал:
– Тебе будет хотеться пить, но пить нельзя, пока весь яд не выведется.
Ван Аббик устало кивнул.
– Хорошо. О, вижу, тот домишко сгорел. Жаль.
Летучая мышь, которая успела перебраться на мое плечо и теперь сидела, вцепившись лапками в платье, фыркнула, выплюнув несколько мелких искр. Теперь, после того, что мы с ней пережили, она больше не казалась мне уродливой. Вполне милое существо.
– Я сидела там вместе с этой мышью, – сказала я.
Ректор одарил меня очень недовольным взглядом, словно мне следовало стоять, не раскрывая рта лишний раз. Но надо же, он извинился передо мной! Не думала, что такие вот люди, ледяные гордецы, способны признавать свои ошибки.
Он очень испугался за меня – потому и кричал, чтобы выплеснуть этот страх.
Как только я это поняла, мне стало легче.
– Это не мышь, – откликнулся ван Аббик. – Это сумеречник, они часто пробираются в здания. Вы ему понравились, как видно.
Я улыбнулась.
– Возьму его себе. Он так решительно меня спасал. Простите мое любопытство, но что именно вы коллекционируете?
Ван Аббик улыбнулся в ответ. На мгновение мне стало жаль его – особенно, когда я вспомнила, как паук рассказывал о любви к Анне. Не придумал же он это все, явно позаимствовал чужие воспоминания.
– Дома и здания, – произнес он. – Их маленькие копии. В соседней комнате есть целый город.
Я понимающе кивнула, и жалость моя усилилась. Наверно, он очень одинок, раз посвятил себя такому увлечению.
Снаружи послышались шаги, и в комнату вошел человек в пальто, накинутом поверх темно-зеленого мешковатого костюма – по всей видимости, врач. В руке он держал саквояж с зеленым полумесяцем на боку.
– Здесь был паук? – заинтересованно спросил он. – Вы убили его?
Эван вынул из кармана пузырек и показал его врачу. Тот понимающе кивнул.
– Отлично. Еще один подвиг в вашу копилку, правда?
Эван усмехнулся и вздохнул.
– Лучше бы их не было, этих подвигов. Ладно, нам пора.
