Lars Gert
Записки краеведа Кердика, естествоиспытателя Фантазии
– Я бывал в будущем: женщины в нём расслабились; изнежились, распоясались. Дети, дети напрочь отбились от рук.
Он проследил за моим взглядом; уловил, на что я делаю упор и ориентир.
– Музыкальный проигрыватель? Картина маслом на стене?
Я кивнул – озадаченный, растерянный, но – восхищённый.
– Будучи в параллельном мире, который тамошние жители называют «Земля», я не терял времени зря, впитывая и изучая культуру и искусство, сравнивая с нашим и делая выводы.
Немного помолчав, гений своего времени продолжил:
– Я привёз сюда виниловую пластинку под названием «И справедливость для всех»8, голос и инструменты которой звучали столь искренне, столь правдиво, столь проникновенно, что… Стоило моему народу хоть раз услышать эту мелодию, как она сама начинала навязчиво играть в их головах. А картина «Симфония разрушения»9 была написана столь откровенно, столь явственно показывала всю суть продажных политиканов, куривших фимиам и предающихся разврату и искушениям вроде игральных карт и красивых женщин, вся эта мина на их лицемерных рожах…
Слушая речи этого гнома, я проникся к нему и ко всему его народу сочувствием; мне стало нестерпимо жаль их – больно и обидно, когда тебя притесняют.
Внезапно мой взгляд остановился на огромной чёрной книге, чей переплёт, окаймлённый кроваво-красной рамой, выглядел несколько жутковато. Сама же книга была столь больших размеров, что занимала половину помещения и размещалась на не менее тяжёлой подставке.
– «Некрономикон»? – предположил я.
– Он давно уничтожен, – ответил мне инженер, чьего имени я, наверное, так никогда и не узнаю. – Это – «Pax Magica», антипод «Книги героев»; в этом бесценном фолианте невидимыми чернилами содержится тайное знание. Рагнильда, Олертофикс, Виль д'Э, Магнус/Казаан, Ксандр/Визигот, Рубина/Инзильбет, Колдрон, Аманита, Драко, Бендикс, Вранолис, Груунк, Еттин, Ёллейн, Тхроугхт – все злые волшебники расписывались в ней…
– Как эта книга к тебе попала? И почему она находится здесь?
– Лучше ей быть в надёжных руках – думаю, я достойный хранитель столь древнего писания.
Спорить с гномом-учёным я не стал; между тем, гул снаружи всё нарастал.
– Пойдём, – позвал меня хозяин уникального музея и владелец раритетов и антиквариатов, – по всей видимости, народ мой уже готов восстать с колен; готов оковы сбить и утереть нос захватчикам.
Когда мы вышли в широкий коридор, то взору моему предстала картина, в которой ожесточившие свои сердца и вооружённые до зубов гномы, в полной боевой экипировке (включая нанесённые на руки и лицо руны) выстроились в войско, стучащее по своим щитам рукоятками топориков.
– Джасысыз лазд, джасысыз рэйбд, джасысыз доон! Соу'грим, соу'чру, соу'риэл!10 – Торжественно и грозно рычали гномы-революционеры, гномы-освободители.
– Однажды княжество Хладь отбросило своих захватчиков назад; однажды маленькое, но гордое графство Швиния откололось от вульготона Тиранния, – сурово изрёк вождь низкорослого народа, – теперь и наш черёд воспрянуть духом и восстановить справедливость; низложить организатора набегов и нападок. Во имя великой справедливости, вперёд!!!
Ваш Кердик сразу же понял, о чём идёт речь – вот что пишется о тех событиях в «Хронографе»11:
«Швиния: маленькое горное государство; расположена в так называемой Королевской седловине, разделяющей основной горный массив на две части. Полтора столетия назад уставшая от беспредела Тираннии горстка людей ушла на юг, образовав своё собственное государство. Примкнули к ним немногие, боясь возмездия правящей элиты. Армии, как таковой, нет – против возможных карательных мер швины ведут партизанскую войну. Иногда военную помощь Швинии оказывает соседняя Тезориания…».
Перестроив себя с курса познавательной географии и всемирной истории Фантазии на диалог с коренастым народом, я со всей присущей мне вежливостью и теплотой выразил солидарность с гномами во всём том, что они делают, во всех их начинаниях – однако участвовать в их национально-освободительном движении наотрез отказался.
– Это не моя война, – понуро потупил я свой взор, горько и протяжно вздыхая, – но я верю, что вы добьётесь на этом поприще успеха; я верю вам и верю в вас.
Мне вернули мои вещи, усадили в арбу, запряжённую уже хорошо отдохнувшими лошадьми и управляемую бессменным кучером, а также дали проводника – дабы не плутать по подгорным тоннелям впустую, но целенаправленно идти в сторону примерного месторасположения замков владений Бург (для этого нам потребовалось под землёй пересечь Поле платиновых клинков, минуя Логнан и далее выйти к Королевской седловине).
Достигнув своей цели, я поразился поредевшим лесам того края: о, Кранн Дарах12! Что сделали они с тобой?!
Ибо я стоял под небом другой страны нордов – страны жестокой, беспощадной; импульсивной, агрессивной.
Под покровом ночи я продолжил свой путь – путь на север, в сторону древней Гномии, в сторону Тираннского горообразования, венцом которому служит гора Тираннберг (известная южанам-амулетинцам как пик Берги Даг ут-Тирани). Продираясь сквозь чащу лесов, представленных буком и ясенем, я не боялся ни тёмных дварфов, ни троллюдей (однажды выведенных в Тронне и размножившихся повсюду), ни скелетонов, ни троллей горных, ни троллей лесных – скорее всего единственный эльф, которого я не так давно видел своими глазами, благословил меня и наделил свойством невидимости, а арбу с кучером и лошадьми, значительно уменьшив в размерах, вложил мне в карман, дабы мне было легче перемещаться в густой, дремучей чащобе.
От тираннского замка Эберн через эйнарские селения Кьоркланн и Виронан, через Гнилые дебри и реку Винешку я направился в Яргард, попутно ведя торговлю – рыбой ли, шкурами ли, клубнями ли. В этот раз мы несколько торопились, ибо защитная аура безымянного эльфа, помогшая мне избежать встреч с одними чудовищами, в эйнарских землях уже не действовала – увы, она иссякла, и я до жути боялся напороться на великанов, кадаверов и зомби. По счастью, их всех я так и не встретил, и поэтому у меня невольно напрашивалась мысль: а существуют ли они? Реальные ли это жители Фантазии, или это выдумки, вымысел людской? Эльфа я видел, гномов – тоже, но этого слишком мало для того, чтобы говорить о том, что волшебство присутствует в действительности, что с течением времён сказка всё ещё не выветрилась. Кому-то такие мои мысли покажутся странными, неясными, непонятными – сущим бредом, одним словом; однако лично мне хочется верить, что Фантазия – это Фантазия, а не скучный, обыденный мир вроде того, который описал мне гном-инженер, и который люди называют «Земля».
«Вот, побывал я и в Эйнаре, и в Ярхейме, – предался размышлениям я, – может, я что-то упустил?».
Отплыв из Яргарда, в котором я за ненадобностью оставил кучера и его повозку, я по Злому морю добрался до острова Мареанн, дабы сделать небольшой однодневный привал в селении Фрумскогур (при этом держась подальше от испаряющей ядовитые миазмы впадины Погань, что в Проклятом месте – иногда очень трудно избежать приступов любопытства и соблазна). Оттуда я всё так же морем прибыл в Абфинстермаусс, в котором держал отчёт пред кронингом о том, где я бывал и что видел. Свободный негоциант – непозволительная роскошь во все времена, ведь ты делаешь всё, что тебе заблагорассудится (разумеется, в рамках закона). Поэтому я не боялся государева гнева относительно того, что я ему ничего не привёз из посещаемых мною ранее земель, потому как у нас был уговор на то, что если я что и найду, то это будет нечто такое, чего у кронинга в сундуках нет.
Набравшись сил в родных стенах, я снова стремлюсь скорее от них избавиться – но лишь затем, чтобы побродить по белу свету и вернуться обратно. Вот, ваш покорный слуга, ваш Кердик садится на большой торговый корабль, на это морское такси, дабы совершить ещё один круиз – и экипаж судна не в силах противиться моей воле, ибо я действую с позволения самого кронинга!
Прежде, чем плыть по Морю мерзлоты на восток, я, находясь в водах Злого моря, решил взять курс на северо-запад, дабы пересечь Студёный океан и попасть в другое полушарие с севера – попасть в то место, о котором я имел весьма скудную информацию.
Через несколько дней (или недель?) пути я вычислил координаты своего местонахождения: семьдесят градусов северной широты и шестьдесят градусов западной долготы – мы неподалёку от мыса, являющимся северной оконечностью полуострова Вуффэлл (который, в свою очередь, является прародиной йнигг, их одноимённой страной, ныне канувшей в небытие).
Не заходя в воды Северо-Западного моря, корабль продолжил своё плавание; он плыл по волнам так, как плывёт по воздуху пернатый хищник луноед. Однако сколько я ни пытался, я не смог достичь ни Волшебных земель, ни Тёмных земель – стрелка моего компаса крутилась так, будто сошла с ума. Мне не помогли ни смекалка, ни жизненный опыт, ни солнечный камень, ни молитвы – всё без толку; не видать мне, как своих ушей, ни Лиэрских рудников, ни харчевню «Коннахт», ни Мэнн, ни Шеллфолд, ни замок великанши Ёллейн, ни даже гору Энгер! Не увижу я драконов…
Сквозь туман я различил свет и очертания маяка и поплыл к нему – ах, как горестно воздевал я руки немного после! Ибо маяк оказался всего лишь миражом, частью сурового, но удивительного морского пейзажа – равно как и выныривающие время от времени морские коровы, эндемики этого ареала. Воздевая руки, я, находясь в состоянии аффекта, в состоянии отчаяния, разодрал бы и свои одежды – но климат Севера до крайности суров и даже жесток; потому я, поборов свою минутную слабость, вновь обратился в стоика и велел кораблю разворачиваться. Не судьба – значит, не судьба: мы плывём на восток. Что же до Волшебных земель – отныне и вовеки это не сбывшийся сон мечтателя; эти земли словно растворились в пучине, как Нуменор, или недоступны простым смертным, как Валинор.
Так, в компании лишь китов да моржей мы плыли ещё некоторое время, пока по мою правую руку не оказались берега моей родины – северное побережье полуострова Тронн, преисполненное арктических пустынных, тундровых и дерново-грубогумусных почв, характерных для субполярных редколесий и лугов, постепенно скрылось из виду.
Вскоре я уже плыл по Морю нордов, не заходя в Китовую гавань и стараясь не уклоняться к югу, потому что знал, что меня там ждёт: гигантская расселина, пробоина (если такие слова вообще можно применить к гидрографии); адская воронка, водоворот судьбы – рулетка, в которой нет победивших. Ибо ещё никому не удавалось вернуться из Врат смерти, из лап узкого, но коварного залива – узкого перешейка между восточным берегом Стерландии и западным берегом, принадлежащим кронству Сюшер, улусу Вурра и владению Номадистан. Оба этих намеренно безлюдных берега были заброшены много тысячелетий назад; здесь нет ни флоры, ни фауны, ни грибов, ни волшебных созданий. Говорят, что Врата смерти – одно из самых странных мест в моей Фантазии (наравне с Берегом костяных статуй, пустыней Хюм и Руническим морем); многое свидетельствует о том, что когда-то здесь произошла страшная геологическая катастрофа – вплоть до разлома континента пополам. Более экзотические гипотезы строятся на предположении, что это происки Первого среди драконов – того, кого нельзя называть его настоящим именем; дескать, этот сверхгигант грыз Фантазию вдоль и поперёк – оттого она и приняла столь причудливые формы, формы неправильные и донельзя изрезанные.
Еле уклонившись от опасных течений, мы благополучно поплыли дальше, но спустя некоторое время столкнулись с другой напастью: по мере нашего продвижения на восток мы всё чаще стали сталкиваться с плавучими льдами – пока и вовсе не встали, как вкопанные.
Я не досмотрел, я проглядел; я забыл, что уже зима. Я не учёл многих вещей – в том числе и то, что, несмотря на одну и ту же широту (которой мы придерживались непрестанно), долгота имеет здесь куда большее значение! Иными словами, здесь заметно холоднее, хотя это был всё тот же Север. Течения были более холодными, вода являла собой уже сплошной непроходимый лёд… Что мы могли сделать?
Ныне кораблю стоять до самой весны, а я, сойдя на берег, двинулся, куда глаза глядят. Конечно же, у меня имелась при себе карта, но я и так знал, где я примерно нахожусь: это богатая серебром Сиберия, собственной персоной. Некоторые именуют её Вюрценландией, но это не имеет для меня особого значения. Гораздо больше меня занимал тот факт, что именно этими землями некогда управляли одноглазые великаны Севера. Добро пожаловать, Циклоптера! Добро пожаловать, суровый край ледяных дюн…
На сей раз, я был хорошо подготовлен к холодам, поэтому, одиноко ступая сначала по океаническому льду и промёрзшему шельфу, затем – по палевым мерзлотным и мерзлотно-таёжным почвам Сиберии, я без особого труда вышел к приморскому селению Ойгир – благо, циклоны/антициклоны вращались сейчас вдали отсюда. Зато я чувствовал, как меня в кромешной тьме насквозь сверлили мириады светящихся глаз, явно принадлежащих фуриям, бестиям и иной нежити; я натыкался на следы каменных троллей и кефалогигантов.
– Ъ, – радушно поприветствовали меня, едва я заглянул в местную таверну, – только настоящий мужчина может доплыть до Сиберии!
Согревшись у камина и подкрепившись горячим бульоном с загагарой13, я заночевал, а наутро, всё так же пешком я направился в сиберскую столицу – город Клоггенбор.
Пребывая в Сиберии некоторое время, я заметил (хоть и читал об этом ранее), что, в отличие от Тираннии, в которой преобладал гедонизм14, или Тронна с его магократией, по другую сторону Врат смерти в кронствах нордов был распространён культ воды и льда – что есть прямая противоположность Эйнару, где довлел культ огня.
Не сочтите меня вечным кочевником (ибо это не есть образ моей жизни – только временное призвание, зов неведомого духа), но я снова не усидел на одном месте. Я точно юла и егоза, в мои-то лета. И сейчас передо мной, перед Кердиком-непоседой стоял выбор: плыть ли в соседний Свэй морем, или же идти по суше, спустившись с Ледовых холмов.
В раздумьях пребывал я долго: сухопутный путь, несравненно, короче, однако в таком случае мне предстоит преодолеть множество преград в виде всяких узких горных перевалов, а Чёртову гору и вовсе лучше обойти.
Мой разум и моё сердце, посовещавшись некоторое время, пришли к мнению, что морской путь для меня будет более предпочтительным – более того, от Клоггенбора географически рукой подать до прародины всех нордов – издревле закованному в ледяной панцирь острову Амеланд. Одни кличут его Нордикой (отсюда название общего для нас языка), другие ещё более официально – просто Нордландия. Но и Нордландия, насколько мне известно, не является настоящей прародиной моих предков: ходят не беспочвенные слухи, что норды приплыли на тот остров откуда-то с Севера – то ли с полюса, с северной полярной шапки, то ли вовсе с иного полушария, что за ней. Ещё более невероятным является сказ о том, что норды – пришельцы из глубокого космоса, потомки некой высшей цивилизации, а также то, что они появились и в Фантазии, и в параллельном мире, на планете Земля одновременно. Проверить эту теорию я не в силах – не в моей это власти. Да и, честно говоря, подобные кривотолки имеют сомнительный характер – насколько мне известно, первые норды в своём развитии недалеко ушли от пещерного человека – так о какой высшей цивилизации речь? Более того, я обладаю знанием о том, что первую настоящую цивилизацию построили люди Востока – раса желтолицых, раса щелеглазок; эти невысокие, но очень умные люди обладали высоким коэффициентом интеллекта (средний показатель которого варьировался от ста сорока девяти до ста пятидесяти двух), и по количеству изобретений не уступают ни гномам, ни эльфам – раболепия у меня пред ними нет, зато имеется всяческое уважение. Это великие, достойные пракитайцы, заслуживающие пристального внимания. Это в их краях находится Земля вечной молодости! Кто знает – может, мне повезёт? Посчастливится открыть эту страну заново…
Учитывая время года, я не стал нанимать снеккар или кнорр, а пошёл на своих двоих в Нордгард, ориентируясь по карте и полагаясь на удачу; под ногами же моими была уж не земля, но лёд.
Устало перебирая ногами, я еле доковылял до ледяного дворца – почти вся территория Нордландии есть сплошной ледник. Едва ступив на эту землю, которая многие тысячи лет находится в условиях вечной мерзлоты, я прекрасно понял Эйнара Мореплавателя, который отплыл из этих богами забытых мест и расселил нордов по всему северу и западу Фантазии.
Что же пишут о Нордландии в «Большой антологии»?
Не узнав ничего нового и захлопнув книгу, я – холодный, голодный – постучал в ворота, но ответа не дождался. Похоже, мне никто не собирался открывать?! Лишь белоснежный герб с перекрещёнными топориками цвета человеческой крови глядел на меня, старика, сверху вниз. Подавленный, всеми забытый я просто упал на ближайший сугроб – который, к несчастью, оказался снежным троллем. Проснувшись и недовольно фыркнув, тот, однако, не стал есть старого дурака, а ретировался куда-то очень далеко.
Что же мне делать? Если так пойдёт и дальше, то я попросту замёрзну; стану падалью и мишенью для гриффона.
Провидению суждено было оставить меня в живых, ибо по истечению некоторого времени врата всё же отомкнулись – не физически, но магически. Оттуда вышли двое привратников, которые отнесли убогого путника, нежданного гостя в Нордгард. Там меня переодели, отогрели, накормили, и спать уложили, а после – младую деву предложили. Я вежливо отказался, поскольку ещё в юности дал обет безбрачия, ибо лишь науки занимали мою душу, а плоть я привык усмирять мыслью и молитвой, аки аббат в монастыре. К тому же я стар и болен, и подобное ночное бдение может стоить мне жизни, ибо сердце может не выдержать нагрузок – дева соблазнительно хороша, юна, горяча, свежа и страстна. Также, я наслышан о пылкости нордландских девиц: они злодремучи, и студёный климат обычно компенсируют близостью, которую требуют от своих партнёров в десятикратном размере (поэтому неизвестно, отчего больше устают их мужья – от битв и сражений, или от аппетитов своих избранниц). Мне самому крайне неприятно об этом упоминать, потому как я человек, весьма далёкий от всего этого, и веду праведный образ жизни (просто как летописец я обязан записывать всё, что видел, слышал, ощущал). Несомненно, что в святости меня уличить трудно, ведь ваш Кердик любит вкусно поесть и… Но пора возвращаться к моему кругосветному путешествию.
Ничего особо сверхъестественного в Норгарде я не узрел – обычный замок далёкого Севера; шкуры, меха, рыба… Скучная жизнь, на мой взгляд.
Одевшись теплее, я отправился в селение Фиргефин-на-Ланна охотиться на рыбу – меня взяли с собой на спортивную рыбалку, и отказаться от сего мероприятия было очень некрасиво.
Суть спортивной рыбалки заключалась в том, что все – заядлые рыбаки со стажем, рыбаки-любители – собирались вместе для своеобразного соревнования: они строили палатки прямо на морском льду и сверлили лунки; мальков отпускали, зачем-то целуя их в уста, а крупную рыбу ловили на самые различные приспособления: учиться никогда не поздно, и меня в мои года ознакомили с такими словами, как поклёвка, мормышка и прочая. Я видел азарт в их глазах, я наблюдал за их счастливыми лицами – но до конца понять так и не смог. Огромный плюс состоял в том, что люди находились на природе, дышали свежим воздухом; дикостью же я считал собственно ловлю – если бы вы только знали, как замирало моё сердце, как наворачивались на глаза слёзы, когда я видел бьющуюся в агонии умирающую рыбу, которой не хватало воздуха. Лёжа на снегу, пойманная, коварно обманутая, она подпрыгивала, напрягая все мышцы своего хвоста… Я не выдержал и отвернулся; я поднялся, отряхнулся и ушёл, не в силах лицезреть убийство, которое происходит на моих глазах. Одно дело – когда рыба в твоей тарелке, и ты с превеликим удовольствием уминаешь её за обе щёки, и совсем другое – когда она мучается и страдает, ещё живая. Меня раздирало надвое: в моей душе происходило противоборство, противостояние между Кердиком-животным и Кердиком-человеком, между Кердиком-едоком и Кердиком-ботаником.
Назад я брёл угрюмо, про себя рассуждая о смысле жизни.
«Ничего необычного в Нордландии нет, – заключил я, – всё примерно то же самое; всё видел я».
Тёмным морем я поплёлся в Варвиккен – самый восточный из замков Свэя. Вскоре его воды плавно перетекли в воды Рунического моря – я почувствовал это сразу, когда обратил своё внимание на необычайный блеск льда в некоторых местах – согласно легенде, некто начертал руны прямо на дне глубокого моря, а они, обладая волшебным свойством, светили и ярко, и мощно – прямо как далёкие, мерцающие звёзды ночного неба.
Мне не хватало знаний для того, чтобы расшифровать эти таинственные знаки, эти магические символы – сколько бы я ни вглядывался, прочесть это было решительно невозможно. Увидев же сквозь зеркальную гладь призрачного господина, лежащего с открытыми глазами и вытянутыми вдоль тела руками, я…
Совладав с собой и напомнив самому себе, что Виля д'Э больше нет в мире живых, я, Кедик-зануда прибавил шаг и таки добрался до Варвиккена – я различил город издали по характерному гербу замка (шесть очень красивых снежинок на вечернем небе) и флагу кронства (голубоватый перекрёсток на снежном поле). Не останавливаясь, я прошёл мимо всех семи благородных домов (включая Хэмс и Снээт), пока не дошёл до стен Ввотрикса – столицы северного кронства Свэй и по совместительству самого снежного города Фантазии; Ввотрикс примечателен тем, что на его главной площади высится огромная белокаменная статуя Свэйи – богини зимы и Снежной королевы, которая покровительствует стране и дала ей название. Также, через Ввотрикс проходит нулевой меридиан, делящий Фантазию на Запад и Восток.
Здесь, в Свэе было намного теплее (по сравнению с Тронном, Сиберией и Нордландией), а климат способствовал постоянному наращиванию снежной массы на суше, ибо осадки в виде мягких, пушистых снежных хлопьев тут шли практически ежедневно (что есть несомненное раздолье для свэиков-младших и головная боль для свэиков-старших).
Исследовав Свэй и не найдя ничего волшебного и в нём, я с прискорбием заторопился на юго-запад, в земли кронства Сюшер – однако я сомневаюсь, Сюшер ли это, поскольку точное произношение того названия ныне позабыто.
Плутая по Берёзовой роще (которую иные называют Берёзовой пущей, Берёзовой гущей, Берёзовой чащей и т.д.), я вышел на опушку и неожиданно наткнулся на ведмедя15 – который, сонно хлопая глазками, лениво развалился, опираясь спиной о ствол дерева. Это было странно – видеть это грузное животное не спящим в разгар зимы. Ах, если бы у меня было лукошко с кореньями, или кадка с мёдом! Люблю я зверей, и вместо того, чтобы идти на ведмедя с рогатиной, я лучше накормлю его и приласкаю – и я знаю, что он не причинит мне вреда, ибо это уже проверено за всю мою жизнь неоднократно.
По весне, продолжая вести неспешную, безмятежную торговлю, я осторожно плавал вдоль зимней линии айсбергов16 от одного берега Сюшера, на котором стоят замки Лиддауданс и Брисеад, к берегу другому, где высится сюшерова столица – замок Сюрхомм (иначе Сюшерхаус).
Я зафиксировал в Сюрхомме вечный, густой, влажный, прямо мокрый туман, висящий, словно смог – такова его отличительная особенность; данному климатическому явлению способствует столкновение двух мощных течений – тёплого и холодного.
Зная о том, что весной в Хладь мне не пробраться ввиду половодья на Снегозёрье и Страшной трясине (по аналогии с Талой низменностью и Остаточными озёрами Стерландии), я решил доплыть до самой Китовой гавани – заливу, омывающему юго-западное побережье Тронна.
Мне представилась уникальная возможность вернуться к себе домой – на всех парах, вне себя от счастья я летел, я мчался через всё своё кронство в Абфинстермаусс, дабы доложить кронингу о своём прибытии, а после – принять горячую ванну, как следует выспаться, набраться сил, насытиться тремя завтраками и хорошенько отдохнуть, ибо уже летом я всенепременно посещу новые земли – все те, которые я отметил у себя галочкой.
3. СОКРОВИЩА НУМИЗАНДА
Еще, будучи маленьким ребенком, я был наслышан о несметных богатствах империи Нумизанд – теперь я, Кердик-иностранец, Кердик-чужестранец, иду туда сам в надежде, что всё впитанное мною в детстве есть сущая правда. Но для того, чтобы попасть в эту протоиндийскую колыбель цивилизации, мне предстоит пересечь все Срединные земли, а на это могут уйти месяцы.
Для начала я сушей прибыл в уже знакомую мне Китовую гавань, затем сел на корабль в Сюрхомме и, переплыв Море нордов, уже из Лиддауданса пешком направился в стольный город Златоград – столицу кронства Хладь, на территории которого когда-то располагалось государство Ведмедистан, населённое ведмедями обычными и ведмедями капюшонными.
Копошась в своё время в архивах, я долго не мог взять в толк, отчего Хладь зовётся именно так – те же Сиберия, Нордландия и Тронн куда северней и холодней! Позже я выяснил, что так это княжество (всё верно – в ту пору, в начале девятого века именно княжество) назвали пришлые номадины – они посчитали, что добрались до самой холодной части Фантазии. Эти захватчики остановились в этих краях и поработили их, а город, для начала сровняв с землёй, переименовали в Морозабад, а само княжество – в Хладистан; были изменены флаг и герб…
То было Смутное время17, и с тех пор много утекло воды. Сейчас, как я погляжу, давно отстроенный город – город ста золотых ворот – так и переливается на Солнце, ибо Солнцу поклоняются здесь (до такой степени, что царевичи носят на шее талисман с изображением дневного светила).
Всё очень просто: Солнце – редкий гость в этих краях; любимая же присказка хладичей: «И стало теплее…» (ибо даже выглянувший из-за хмурых туч лучик радует их глаз).
Что же до формы правления, то Хладь являет собой уникальный пример эксперимента с властью в отдельно взятой стране: когда-то это была диархия – правили князь Древомир и его брат; после Древомир сместил родного брата и княжить стал единолично, единовластно. В Смутное время самодержавие сменилось на плутократию, ибо страна, находясь в руинах, заполонялась мародёрами. Одновременно с этим бежавший на север Древомир стал управлять остатками своих земель, остатками своей разбитой наголо армии посредством анализа снов – очевидно, сомнократию трусливый князь перенял от некоторых властителей дальнего Востока. И снова двоевластие: племянник Древомира, ставленник номадинов Вранолис Сребролюб вернулся к магократии, творя беспрецедентные вещи. Так продолжалось до тех пор, пока не восстал на троне хранитель руин Годомир Лютояр…
Вдоволь налюбовавшись Златоградом, я, не доходя до Бездонной впадины, посетил замок Ветроград и деревню Новофеевку. Будучи в последней, я, к своему изумлению, застал всех жителей несколько… В общем, единственным трезвым человеком в этой деревне оказался друид – он и опоил своих односельчан дурманящим зельем потехи ради.
– Тяжек мой путь, – изъяснялся на славице18 отшельник, маг и волшебник, – но иногда я себя так развлекаю.
Друид насыпал мне в карман несколько драгоценных камней и пробирок с жидкостями, разглядев во мне собирателя не только всего духовного, но и материального; теперь в моей коллекции помимо уже имеющегося вечнолёда будут такие металлы и неметаллы, как слюда, элизиум, магнезия, бетоний, чугуний, магистерий19, мор, поганец, обсидиан, драконит, метеорит, красная ртуть, мифрил, тантрил и наноксил. В другой мой карман аскет вложил немного целебных кустрав – а именно свежесобранные цветки сивача и мелиссы лекарственной.
Вскоре я покинул хладские земли, двинувшись на юго-запад, в сторону пустыни Номадистан – да, так же называется и владение кочевников в том регионе. Однако, выбрав кратчайший путь, я выбрал путь наитруднейший: вот, под пронизывающим меня насквозь холодным ветром я плетусь по каменистой пустыне, где не растёт ни единого цветка, а мои сбитые в кровь ноги уже не слушаются меня – и мне ничего не остаётся, кроме как сделать привал, рискуя простудиться, ибо Солнце ещё не прогрело эти богом забытые камни. Камни, камни, камни… Тысячи их! Самые разные, от мелкой гальки (что говорило в пользу того, что некогда тут плескалось море или был какой другой водоём) до гигантских валунов. И лишь ветер, ветер был единственным их каменотёсом; единственным брадобреем и парикмахером. Некоторые из этих камней были гладкими, как локоть человека; другие – ужасно изрезанными, с многочисленными трещинами в них. И вот: не трещины уже это, но глубокие морщины, ибо камни эти видели то, чего не видели даже самые первые люди Фантазии…
Впереди, где-то там горизонте маячил силуэт Ордабада – колоссальных размеров каменного городища… Который, к моему удивлению, оказался столь же одиноким, как и я – сия крепость была давно заброшена, разрушена, разграблена! Я стоял, глядя на всё это и не веря своим глазам, а мимо меня очень низко и очень быстро проносились тучи. И вот: уже не тучи, но целые эпохи проносятся мимо меня! А сам я, сделавшись очень маленьким, смотрю на этот дивный мир с очень большой высоты, но вижу всё отчётливо, и даже без очков…
Оставив Ордабад далеко позади, у Поющего бархана я повстречал одного очень набожного дервиша, который дал мне инструкции по нанесению физического и ментального урона всевозможным големам, дэвам и дивам – и если первые являлись своего рода ожившим песком, управляемым специально обученными колдунами и чародеями, то последние два подвида единого зла являлись родственниками циклопов. Но если «наши» великаны были, как правило, глупы и даже обладали ярко выраженной деменцией, скудоумием, то и дэвы, и дивы были не так просты, а ещё – ужасно хитры. Как говориться, их не обдуришь! Но про себя я надеялся, что уж с ними-то не встречусь никогда. На кой я им сдался-то? Кожа да кости. Это раньше я, разжирев на казённых харчах, не влезал ни в одни двери – но после первого же моего путешествия…
И тут я вдруг прикрыл себе рот: какими бы ни были мои мысли, но я пришёл к выводу, что мой идеальный литературный язык несколько выветрился! Слишком часто я стал прибегать к жаргону, к сленгу – что не есть хорошо (особенно для такого учёного мужа, как я). Вот что значит, всю жизнь читать книги, а потом раз – и очутиться среди простых смертных, которые… Ну да ладно.
Не имея намерения оставаться в унылых, ничем не примечательных землях улуса Вурра, разве что преисполненных серых лесных почв широколиственных и мелколиственных континентальных лесов и лесостепей, я уверенным шагом шёл в мирный Нумизанд, чей владыка посылает свои торговые караваны во все стороны света, во все части Фантазии, и чьи земли издавна принадлежали светлым эльфам, эльванам, и назывались Ланни.
