Лайза Джуэлл
Ночь, когда она исчезла
– Это смотря какой дорогой они пошли. Если бы они пошли по подъездной дорожке, то оказались бы на главной дороге, или в Апли-Фолде, если бы свернули не в ту сторону. Если бы они пошли задней тропинкой, они бы вернулись в Апфилд-Коммон.
– Задней тропинкой?
– Да, – отвечает Скарлетт и неопределенно машет рукой куда-то за спину. – Вон там.
Ким оглядывается через плечо. Ей видны лишь лужайки, клумбы, живые изгороди, гравийные дорожки, изъеденные временем каменные ступени, солнечные часы и беседки.
– Где?
– Там, – говорит Скарлетт. – За домом. Там есть тропинка, которая ведет через лес к дальней части Апфилда. Рядом с Мейполом. Я иногда ходила по ней в школу, когда училась там.
– Как далеко?
– Миля или чуть больше, – вмешивается Джосс. – Но я бы не советовала это делать. Особенно с младенцем. Вы должны хорошо знать дорогу, иначе можно легко заблудиться.
– Таллула знала об этой тропе?
Скарлетт пожимает плечами.
– Вряд ли, – сказала она. – Она ни разу не бывала здесь раньше, поэтому откуда ей это знать?
– А кто еще был здесь прошлой ночью? – продолжает Ким. – Не помните?
– Только мы трое, – отвечает Скарлетт, – и Мими. Лекси Маллиган была здесь перед тем, как они уехали. Она живет в Mейпол-Хаусе. Ее мать там сестра-хозяйка. Вы знаете Керрианну Маллиган?
Ким кивает. Она хорошо знает Керрианну. Все в Апфилде знают Керрианну. Как ее можно не знать?
– Да. Ее дочь. Ей где-то за двадцать. Но она ушла рано. Она была за рулем. И она взяла с собой моего друга Лиама.
– И после этого остались только вы, Таллула, Зак и… Мими?
– Угу.
– А ваши родители?
– Мама была здесь. Она спала. Отец уехал по делам.
Ким поворачивается к Джосс. Та сидит на ступеньках позади нее и прислушивается к разговору.
– У вас ведь есть камеры видеонаблюдения? Где-нибудь на территории?
Джосс кивает.
– Да, повсюду. Но, боюсь, я не имею ни малейшего представления, как ими пользоваться. – Она смотрит на сына. – Рекс? Есть идеи, как посмотреть запись с видеокамер?
Рекс морщит нос.
– Никаких. Знаю только, что в кабинете отца есть что-то вроде главной панели, но я ни разу ею не пользовался.
– Как вы думаете, мы можем попробовать? – спрашивает Ким.
Говоря это, она мгновенно чувствует, как настроение хозяев меняется. До сих пор ее присутствие было для них незначительной помехой, они принимали ее на их собственных условиях. Теперь же она просит их пройти в дом, открыть двери, понять, как работает оборудование.
Она видит, как все трое обмениваются взглядами. Затем Джосс встает, подходит к Ким и говорит:
– Послушайте. Нам незачем всем бродить по кабинету Мартина, я просто попрошу Рекса взглянуть. Пусть он позвонит Мартину и поговорит с ним. У Скарлетт есть ваш номер. Если мы что-то найдем, мы вам позвоним.
У Ким все еще множество вопросов, которые она хочет задать и на которые ей нужны ответы. Она пока не готова уйти.
– Вы сказали, что Таллула ни разу не была здесь раньше? – спрашивает она с ноткой отчаяния в голосе. – А по телефону вы сказали, что вообще не знаете ее. Вы даже не знали, что у нее есть ребенок. Тогда как… я имею в виду, почему она вообще оказалась здесь?
Скарлетт накидывает полотенце на плечи, как мантию, и вытирает уголками уши.
– Иногда мы болтаем, – говорит она, – в колледже. Вчера вечером я увидела ее в пабе, мы немного выпили, и одно повлекло за собой другое.
Ким снова смотрит на нее, долговязую угловатую девушку, с которой иногда болтала ее дочь. Ее взгляд замечает каждую мелочь: то, как ее пирсинг отражает солнечный свет, татуировку на лопатке, идеально накрашенные ногти на ногах. Затем ее взгляд останавливается на черной отметке на стопе Скарлетт. Это маленькая татуировка, всего пара букв, которые она сначала не может разобрать. Затем она понимает, что это значок ТМ, «торговая марка». Скарлетт опускает руку и быстрым и резким движением, словно прихлопывая муху, прикрывает татуировку. Они на миг встречаются взглядами, и Ким замечает, как на лице Скарлетт мелькает что-то колючее и злое.
Она закидывает на плечо сумку.
– Как вы думаете, – спрашивает она, – нельзя ли поговорить с вашей подругой Мими? У вас есть ее номер?
– Она знает не больше, чем я.
– Пожалуйста.
– Я попрошу ее вам позвонить, – говорит Скарлетт.
Через минуту они уже выкатывают коляску Ноя обратно через кованые ворота во внутренний двор. Джосс стоит под беседкой, увитой пассифлорой, со своим гигантским псом, машет им, и когда они идут к подъездной дорожке, Ким слышит плеск ныряющих в прохладную синь бассейна тел и короткий взрыв смеха.
– 7 –
Август 2018 года
Софи выросла в семье, где любят проводить время на природе. Они отправляются в пешие походы, ходят под парусом, катаются на горных лыжах. Ее отец бегает марафоны, мать играет в гольф и теннис, оба ее брата работают в спортивной индустрии. Сама Софи когда-то была пловчихой. У нее есть медали, кубки и грамоты. Они хранятся в большом ящике на чердаке в доме ее родителей, и она все еще сохраняет хорошую физическую форму, хотя в последнее время почти не плавает. Когда они все были маленькими и действовали матери на нервы, она надевала на них пальто и, заперев дверь, выставляла в сад за домом. Некоторое время они ныли, а потом находили, чем заняться.
Обычно это включало лазание по очень высоким деревьям и раскачивание на ветках, которые не предназначены для подобных игр. Так что Софи нравится находиться на открытом воздухе. Она уверена в своей способности ориентироваться и в одиночку, без посторонней помощи преодолевать препятствия. И поэтому она отправляется в лес, соответствующе одетая, захватив с собой воду, энергетические батончики, зарядное устройство для мобильного телефона, компас, пластыри, солнцезащитный крем, шляпу и пачку ярко-красных пластиковых конусов-маркеров, которые она может через определенные промежутки ронять на лесную подстилку, чтобы найти дорогу назад.
Деревья в лесу огромны, они почти не пропускают бледно-золотистое августовское солнце. Сделав всего несколько шагов, Софи чувствует, как температура начинает падать. Держа в правой руке компас, она следует по тропинке по стрелке, указывающей ей, куда идти. Минут через двадцать густой лес вновь начинает редеть. Между деревьями появляются проложенные пешеходные тропинки и видны следы присутствия человека – кучки мусора, собачий кал в зеленом пластиковом пакете, свисающий с ветки. Ненадолго поймав телефонный сигнал, она вновь проверяет карту и видит, что вот-вот выйдет на тропинку для верховой езды. Затем пальцами перемещает карту по экрану и видит справа от себя линейное изображение большого здания.
В следующий миг перед ее взглядом появляется башня и флюгер. Затем изгиб древней кирпичной стены и полог из ярко-красного виргинского плюща. Софи протискивается сквозь ряд окружающих стену деревьев и оказывается перед ржавой металлической калиткой, на прутьях которой висит сломанный замок, после чего проходит в калитку и попадает в нечто вроде рощи. Впереди виднеется клочок голубого неба, и вскоре она стоит на неухоженной, выгоревшей на солнце лужайке, которая тянется вниз по широким, поросшим чертополохом каменным ступеням к дому, похожему на нечто из фильмов Тима Бартона.
У Софи перехватывает дыхание. Она даже хватается за горло. Она сбегает по ступенчатым лужайкам к дому и видит перед собой бассейн. Он темно-зеленый, наполовину затянутый рваным брезентом. Вокруг него валяются кучи полусгнивших мертвых листьев, оставшихся с прошлой зимы. Пагода на одном конце бассейна исписана яркими граффити. Терраса между бассейном и домом усыпана пустыми банками из-под пива и окурками, мундштуками для курения травки, пакетами от чипсов и контейнерами из-под еды навынос.
Как можно, недоумевает Софи, бросить такой великолепный дом, как этот, не говоря уже о его рыночной стоимости? Почему о нем не заботятся, даже если в нем никто не живет?
Она обходит дом кругом, пытаясь заглянуть в окна через щели в ставнях. Перед домом – причудливый двор, за ним – длинная, усаженная кипарисами подъездная дорога, которая тянется на целую милю, если не больше. Она поворачивается и смотрит на парадную дверь. Над фрамугой, в темной кирпичной кладке, выгравирована дата – 1721 год.
Воздух здесь густой и тихий, больше ничего не видно. Этот дом существует почти на острове. Интересно, задается вопросом Софи, что там с семьей, которая здесь жила? Где этот управляющий хедж-фондом, где его гламурная жена и их талантливая дочь-подросток? Где они сейчас и что, черт возьми, вынудило их покинуть такое место, чтобы оно зарастало бурьяном?
Софи проверяет время на телефоне. Уже почти полдень. Она останавливается в верхней части сада, чтобы еще раз взглянуть на великолепие дома. Делает снимок, затем кладет телефон в рюкзак и направляется обратно по тропинке в лес.
– 8 –
Октябрь 2016 года
– Зак опять звонил.
Таллула смотрит на мать.
– Около часа назад. Спросил, знаю ли я, где ты, потому что ты не отвечаешь на его звонки.
Она пожимает плечами, направляется к «радионяне» на кухонной стойке, прикладывает к ней ухо и прислушивается к звукам сонного дыхания сына.
– Как долго он спит?
– Минут тридцать пять.
Она смотрит на часы. Сейчас полпятого. Ной проголодается с минуты на минуту. У нее есть небольшой промежуток времени, чтобы переодеться, выпить чашку чая и разобраться с домашними заданиями. Она проучилась в колледже четыре недели, и у нее уже сложился твердый распорядок дня.
– Ты собираешься ему позвонить?
– Кому?
– Заку, – нетерпеливо отвечает мать. – Ты собираешься ему позвонить? Ты не можешь вечно его игнорировать.
Таллула кивает.
– Я знаю, – говорит она. – Я знаю.
Она развязывает шнурки на кроссовках и снимает их. Потом вздыхает. Когда Зак приехал в субботу навестить Ноя, он спросил, как она смотрит на то, чтобы им снова быть вместе. Что странно, потому что, когда она была беременна, ей хотелось одного: снова быть вместе с Заком.
Но теперь она мать, теперь она учится в колледже, теперь она уже не тот человек, что раньше, и тот человек, которым она стала, не хочет ни с кем быть. Ей хочется делить свою постель, свое тело лишь с Ноем.
Они с Заком были вместе почти три года, когда она забеременела. Она сказала ему, что беременна, лишь когда была уже на пятом месяце, и он испугался и заявил, что ему нужно время, чтобы понять, что он думает по этому поводу. И вот теперь он знает, что думает по этому поводу, но Таллула больше не уверена в том, что думает она сама.
– Он ведь хороший парень, – продолжает мать.
– Да. Я знаю. – Таллула пытается скрыть раздражение. Она сейчас всем обязана матери и не хочет показаться неблагодарной. – Я просто не знаю, что ему сказать.
– Ты могла бы так и сказать ему, – предлагает ее мама.
– Да, но вдруг он попытается меня переубедить, а у меня на это просто не хватит сил.
Таллула постоянно валится с ног от усталости. Летом все было хорошо: новорожденный Ной спал большую часть дня, и у нее оставалось достаточно времени, чтобы вздремнуть самой. Но теперь он стал старше и бодрствует и она три раза в неделю по утрам ездит в колледж. Ей нужно делать домашние задания, и дневной сон остался в прошлом.
– Если Зак расплачется или что-то в этом роде, я не выдержу и сдамся. Я это точно знаю.
Мать протягивает ей кружку чая, выдвигает стул и садится напротив.
– Но в чем дело? – начинает она. – В чем ты не уверена?
– Просто я… Я не… – На ее счастье, она избавлена от необходимости подбирать слова, чтобы объяснить то, чего не в силах объяснить… Спасибо кряхтению Ноя, доносящемуся из «радионяни»: ее сын пробуждается от послеобеденного сна. Мать пытается встать, но Таллула хочет сама вынуть своего мальчика с его теплых простыней, взять на руки, прижать его к себе, к своей груди, ощутить сладкое тепло его дыхания на своей ключице. Она ни с кем не хочет делиться этим блаженством.
– Я сама, – говорит она. – Я сама.
На следующий день утром у Таллулы колледж.
Она выходит из дома, а перед ее глазами запечатлелась сцена: Ной на руках у матери, а Райан в школьной форме разогревает в микроволновке для него молоко. А все потому, что она опаздывает и у нее нет времени сделать это самой. Она стоит на автобусной остановке напротив их тупика. Автобус опаздывает. После всей утренней суеты, когда она даже толком не попрощалась с маленьким сыном, Таллула нетерпеливо вздыхает. Внезапно она чувствует рядом с собой еще чье-то присутствие. Она поворачивается и видит Скарлетт Жак, та скользит к ней по пластмассовой скамейке.
– Я его не пропустила? – спрашивает она, запыхавшись.
До Таллулы ни сразу доходит, что Скарлетт обращается к ней, и потому она не отвечает.
– Будем считать, что нет, – констатирует Скарлетт.
– Извини, – говорит Таллула. – Да. В смысле нет. Ты его не пропустила. Он опаздывает.
– Уф, – говорит Скарлетт, вытаскивая наушники из кармана своего мешковатого плаща, и засовывает их в уши. Затем говорит: – Кажется, я тебя знаю. Ты ведь учишься в Мэнтонском колледже, верно?
Таллула кивает.
Скарлетт тоже кивает и говорит:
– Я тебя видела. Ты на каком отделении?
– Социальная помощь. Первый год.
– А, так ты тоже новенькая?
– Да. Всего несколько недель. А ты? – спрашивает Таллула, хотя прекрасно знает, на каком отделении учится Скарлетт.
– Изобразительное искусство. Первый год.
– Это круто, – говорит Таллула и тотчас жалеет о своих словах.
– Вообще-то это полный отстой. Я хотела поступить в художественную школу в Лондоне, но родители уперлись, и ни в какую. Мол, мне незачем мотаться туда-сюда. И тогда я сказала: ладно, тогда снимите мне квартиру. И они сказали, даже не думай, а потом я получила паршивые оценки по рисунку и живописи, с какими не поступить ни в один приличный колледж. Нет, не потому, что искусство – это не мое, а просто я почти ничего не делала из того, что должна была. И вот результат. Так сказать, история моей жизни. Так что я здесь.
Услышав рокот старомодного зеленого автобуса, который курсирует по этому району, обе поворачивают головы. Ага, вот он, на противоположной стороне деревенского луга.
– Значит, ты здесь живешь? – спрашивает Таллула.
– Нет. Вернее, вроде как да. Примерно в двух милях отсюда. Просто я провела ночь со своим парнем. Он учится в Мейполе. – Она пожимает плечами и смотрит в сторону внушительного старого особняка по ту сторону деревенского луга.
– Тебе можно там спать?
– Нет. Определенно нет. Но у меня с сестрой-хозяйкой «особые» отношения. Она обожает меня. И я дружу с ее дочерью, поэтому она закрывает глаза.
Приближается автобус, и они встают. Таллула не знает, что сейчас произойдет. Они сядут вместе? Они продолжат разговор? Но решение принято без нее. Скарлетт видит в задней части автобуса подружку. Она шагает прочь от Таллулы, бросает на сиденье рюкзак, следом плюхается сама. Ее голос звучит громко, едва ли не режет уши, он разносится по проходу к передней части автобуса, где Таллула сидит одна. Но когда Таллула поворачивается, всего лишь один раз, чтобы взглянуть на Скарлетт, она видит, что Скарлетт смотрит прямо на нее.
– 9 –
Июнь 2017 года
Ким раздевается и быстро становится под душ, еще до того, как вода успевает нагреться. Весь этот эпизод в доме Скарлетт заставил ее почувствовать себя грязной и измученной. Она представляет, как мать Скарлетт стоит у входной двери со своей большой пыхтящей собакой и смотрит, как они неуклюже толкают коляску Ноя по гравийной дорожке к воротам.
– Я бы рада вас подвезти, – крикнула она тогда, – но, к сожалению, я уже немного выпила!
К тому времени, когда они вернулись, машина Ким была похожа на раскаленную духовку. Ной устал, проголодался и плакал всю дорогу от подъездной дорожки до парковочного места у дома Ким, после чего сразу уснул. Сейчас Райан сидит с ним в машине. В душе, когда вода течет по ее лицу, Ким ощущает соленый вкус собственного пота.
Каждые несколько секунд она смотрит через щель в занавеске душа на свой телефон. Он рядом, на раковине. Она приставила его к стакану с зубными щетками, чтобы видеть, не пропустила ли она звонок или сообщение. После душа она надевает чистые шорты, свежий бюстгальтер и топ. Все, что было на ней раньше, влажное и провоняло потом. Она бросает грязные вещи в корзину для белья и снова смотрит на свой телефон.
По-прежнему ничего.
Ее нутро снова сжимает страх. Он приходит и уходит волнами. Она сидит на краю кровати и думает про лес за домом Скарлетт. Она пытается представить себе, как Зак и Таллула ждут в темноте такси, но оно так и не приезжает. Спустя некоторое время они сдаются и один из них говорит:
– Этот лес ведет в Апфилд. Можно попробовать пройти через него.
Ночь была теплая. Возможно, это предложение прозвучало даже привлекательно. Возможно, они решили, что свежий воздух поможет Таллуле проветрить голову.
Ким звонит Мэгс.
– Не могла бы ты присмотреть за Ноем, – говорит она, – если я на время оставлю его с тобой? Мне кажется, я знаю, где могут быть Зак и Таллула, и я хочу пойти и посмотреть.
Молчание, затем Мэгс спрашивает:
– Значит, они еще не вернулись?
Ким закрывает глаза. С сыновьями все обстоит иначе, она это знает. И все равно беспечность Мэгс ее расстраивает. Она представляет ее такой, какой видела ее сегодня утром: нежится на солнышке в саду за домом рядом со своим раздражительным мужем – и никаких забот и тревог.
– Нет, – говорит она. – Нет. И ни одна машина из местных таксопарков не забирала их прошлой ночью от дома ее подруги. Поэтому я предполагаю, что они могли заблудиться в лесу за колледжем. Я хочу пойти и посмотреть.
– Понятно, – говорит Мэгс. – Верно. – И тут же добавляет: – Лично мне это кажется маловероятным. Ведь уже почти пять часов. Выходит, они пробыли в этом лесу всю прошлую ночь. Не понимаю, как можно так долго плутать по лесу.
– Может, они попали в аварию? Упали в… Не знаю, в старый колодец или что-то в этом роде. Ладно, как бы там ни было, я сейчас привезу к вам Ноя. До скорого.
Не дожидаясь, что еще ей может сказать Мэгс, она заканчивает разговор.
Ким и Райан два часа рыщут по лесу, но никого не находят. Никаких колодцев. Никаких ям. Никаких капканов. Никаких следов или подсказок. Ничего. Они проходят мимо жилого корпуса на территории школы Мейпол-Хаус, и Ким смотрит на окна.
Она вспоминает слова Скарлетт о том, что дочь Керрианны Маллиган была с ними прошлой ночью. Лекси, так, кажется, ее зовут. Они с Райаном направляются к воротам и нажимают на кнопку с надписью «Комендант общежития». Им отвечает женский голос.
– Алло. Это Керрианна?
– Да, слушаю.
– Здравствуйте, это Ким Нокс. Я живу по ту сторону луга. Если не ошибаюсь, моя мама ухаживала за вашей мамой, когда та была в Спрингдейле, верно?
– Да, да. Я знаю вас. И я помню вашу маму. Она приносила в комнату моей мамы ямайский имбирный пирог, когда я приезжала к ней на чай. Пола, если не ошибаюсь, так ее звали?
Услышав имя матери, Ким улыбается.
– Да! Верно. А вашу маму звали Ванда?
– Да! Верно. Приятно, что вы ее помните. Как ваши дела? Вы хотите войти?
– Да, спасибо. Со мной сын.
– Прекрасно, – говорит Керрианна. – Второй этаж, комната 205.
В квартире Керрианны пахнет едой, что-то кипит на плите. На угловом диване напротив террасы с видом на лес, который Ким только что прочесала в поисках дочери и ее парня, сидит молодая женщина.
– Входите! – говорит Керрианна. – Входите. Это моя дочь, Лекси, она гостит у меня несколько дней. Лекси, это Ким, она дочь одной из сиделок бабушки в Спрингдейле. Кстати, как там ваша мама? Она?..
Ким качает головой.
– Нет. Она умерла два года назад.
– О, мне печально это слышать. Должно быть, она была еще молода?
– Шестьдесят два, – отвечает Ким.
– О нет! О боже. Ненамного старше меня. Мои соболезнования.
– Спасибо. А ваша мама? Она?..
– Умерла четыре года назад. Но ей было восемьдесят восемь. Так что мне грех жаловаться. Но она любила вашу маму. Любила всей душой.
С минуту они грустно улыбаются друг другу, думая о своих бедных покойных матерях, но затем Керрианна берет себя в руки и говорит:
– Так чем я могу вам помочь?
– Вообще-то, – говорит Ким, – я хотела бы поговорить с Лекси.
При звуке своего имени Лекси оборачивается.
– Что? – спрашивает она.
Лекси – симпатичная молодая женщина с бордовыми волосами. У нее короткая стрижка с тупой челкой, на носу большие очки для чтения в черной оправе. Сама она в узеньких джинсах и искусственно состаренной футболке.
– Вы были в доме Скарлетт прошлой ночью?
– Да! – бодро отвечает она. – Как вы узнали?
– Потому что моя дочь тоже была там. Таллула. И ее парень Зак. Дело в том, что Таллула и Зак не вернулись домой. По всей видимости, они ушли оттуда в три часа ночи. Мы только что были в лесу за домом. – Ким жестом указывает на раздвижную стеклянную дверь. – Я подумала, вдруг они заблудились, возвращаясь, но их там не было. И я знаю, вы ушли рано, но мне просто интересно, вдруг вы что-то заметили. Или что-то знали. Или видели. Потому что я не знаю, что мне думать!
Она пытается не сорваться на крик, пытается сохранить нормальный тон, но как только она приходит к своему выводу, ее голос предательски дрожит и она обнаруживает, что плачет. Керрианна спешит на кухню, чтобы принести ей салфетку. Лекси смотрит на нее с искренним беспокойством.
– О боже, сочувствую. Какой ужас. Представляю, как вы переживаете.
Ким кивает, берет у Керрианны бумажный носовой платок и вытирает им щеки.
– Нет-нет, – говорит она, – я уверена, что ничего страшного не случилось. Я уверена, что они просто… они ведь дети и просто… – Но она умолкает, так как не верит ни одному своему слову. Единственное, в чем у нее нет сомнений, так это в том, что Таллула никогда намеренно не бросит Ноя и что с ней, должно быть, случилось что-то ужасное.
Керрианна ведет Ким и Райана к большому дивану и предлагает им сесть.
– Честно говоря, – начинает Лекси, – мне бы очень хотелось что-то вам рассказать. Но рассказать мне нечего. Я была в пабе «Лебедь и утки» со старой школьной подругой. Там была эта компания, помоложе, лет двадцати, и они были довольно шумными. Я узнала одну из них, Скарлетт. Раньше она здесь училась. Мы с ней были дружны. Я пошла поздороваться, и не успела я сообразить, как меня затащили в их тесную компанию, что было довольно странно, потому что я все же старше их. Плюс я была трезва. В отличие от них.
– И Таллула тоже была с ними?
– Да. Она сидела с парнем… кажется, со своим парнем?
Ким кивает.
– Сначала оба сидели тихо, как будто слегка оробев. Я это заметила. Но потом Скарлетт заказала для всего стола напитки, затем еще раз, по второму кругу, и постепенно все сделались шумными, а затем объявили, что паб закрывается, и кто-то предложил пойти через лес домой к Скарлетт, и я подумала, что они ищут на свою голову приключений. Поэтому предложила отвезти их туда.
– Всех?
– Нет, не всех, только пятерых. Они набились на заднее сиденье, что не совсем законно, но я подумала, что так все равно безопаснее, чем выпивши идти в темноте через лес.
– И что было, когда вы приехали туда?
– Как вы знаете, прошлая ночь была теплой. Возле бассейна горел свет, и они все просто разделись и прыгнули в воду.
– Включая Таллулу?
– Да. Она прыгнула в топике и джинсах. Она явно стеснялась.
– Да, она все еще не сбросила вес после родов.
– У нее есть ребенок? – Лекси выглядит искренне удивленной.
– Да. Сын. Ной. Ему год.
– Но она на вид такая юная.
– Это правда. – Ким сдерживает очередной приступ рыданий и заставляет себя улыбнуться. – Значит, они все прыгнули в бассейн. И что потом?
– Да… и в этот момент я решила, что за ними нужен надзор. Я это к тому, что мать Скарлетт была где-то внутри, наверно уже спала, и я поняла, что я единственный трезвый человек в их компании, поэтому должна следить за всеми. Я оставалась там примерно до часа ночи.
К тому времени все уже вылезли из бассейна, и там была… – она краем глаза косится на Ким, – …«травка». Немного водки. Музыка. Но в целом уже не так шумно. Таллула и ее парень вошли в дом. Затем Мими тоже вошла в дом. А я решила вернуться. Этот парень, Лиам, напросился поехать вместе со мной, потому что он работает здесь, в школе. Вот и все.
– Лиам? – осторожно переспрашивает Ким. – Кто такой Лиам?
– Он здесь помощник учителя. Живет в квартире над нами. Он раньше встречался со Скарлетт, но они до сих пор друзья.
– Он… я имею в виду, он не?.. – Ким не может подобрать нужные слова.
Лекси качает головой.
– Нет, – говорит она, – нет. Боже, нет, вам не нужно переживать из-за Лиама. Это самый милый парень в целом мире. Честное слово.
Ким осторожно кивает.
– А было ли прошлой ночью, – осторожно спрашивает она, – что-то такое под поверхностью веселья? Некое ощущение, что происходит что-то нехорошее?
Лекси легонько выпячивает нижнюю губу и медленно качает головой.
– Нет.
– А когда вы уехали, кто все еще оставался там?
– Таллула. Ее парень. Скарлетт и Мими.
– Что ж, – говорит Ким, вставая на ноги. – Большое спасибо, Лекси. Я очень ценю ваше время, и большое вам спасибо за то, что поехали с ними вчера вечером, за то, что опекали их. Пьяные дети в бассейнах. Страшно подумать, чем такое может закончиться.
– Именно, – говорит Лекси. – Потому я и осталась с ними.
– Что ж, спасибо вам. А этот Лиам? Как вы думаете, с ним стоит поговорить? Может, у него есть какие-то идеи?
– Сомневаюсь, – виновато отвечает Лекси. – Он видел не больше, чем я.
Ким смотрит на часы в телефоне. Почти шесть. Она поворачивается к Керрианне.
– Как вы думаете, мне следует позвонить в полицию? – мягко спрашивает она. – Прошло пятнадцать часов. Что бы вы сделали на моем месте?
Керрианна вздыхает.
– Со мной все иначе. В некотором роде я выполняю здесь роль родителя, и если бы вдруг пропал ученик, я бы немедленно сообщила в полицию. Кстати, такое один раз было, и я через несколько часов вызвала поисково-спасательную службу. Но как мать? – Она на миг умолкает. – Не знаю. Ведь Таллула и Зак фактически взрослые люди. Они пили, принимали наркотики, плюс у них есть обязанности, выходящие за рамки обязанностей обычных подростков. У меня возник бы соблазн взглянуть на картину шире. Что, если они просто сбежали? Что, если им в голову внезапно пришла такая безумная идея?
Ким закрывает глаза и пытается взять себя в руки.
– Нет, – говорит она. – Нет. Точно нет.
– А что между ними как парой? Вдруг там что-то было? Может, они поссорились? Может, что-то случилось?
И вот оно, то, что грызло ей голову весь день: маленькая коробочка, которую она нашла в кармане пиджака Зака накануне, когда искала запасные ключи от двери, которые одолжила ему. Коробочка, а в ней кольцо с маленьким бриллиантом в золотой оправе. Она ожидала, что вчера вечером они вернутся из паба помолвленными. Она не знала, что ей думать по этому поводу. Они ведь так молоды, и она не уверена, что Таллула полностью предана Заку.
Но она была к этому готова. Была готова изобразить изумление и восторг, обнять их обоих, сказать, что она безумно рада за них, сфотографировать их вместе и отправить фото отцу Таллулы, разместить на Фейсбуке и все такое прочее. Она была к этому готова. Даже если она считала, что это неправильно. Потому что так принято. Не так ли? Когда у девушки есть ребенок. Когда у нее есть мужчина, который ее любит. Они должны пожениться.
Но затем Ким думает о том, сколько времени потребовалось Таллуле, чтобы согласиться вновь сойтись с Заком после рождения Ноя. Она вспоминает, как Таллула сбрасывает с плеча руку Зака, как иногда закатывает глаза за его спиной. Ким уже несколько недель хотела поговорить с Таллулой, хотела проверить, убедиться, что ее дочь не жалеет, что приняла Зака назад. Но так и не поговорила. А потом они решили вместе выбраться в паб, и Ким увидела в этом знак того, что отношения между ними улучшились. А потом нашла кольцо.
Что, если, думает она, Зак предложил Таллуле руку и сердце, а Таллула сказала «нет»? Потому что Зак хороший парень, но у него вспыльчивый характер. Время от времени она видела, как он психует, когда смотрит по телевизору спортивные передачи, или что-то роняет, или вдруг ударяется обо что-то, или когда кто-то подрезает его, когда он за рулем.
Мог ли отказ Таллулы выйти за него замуж спровоцировать вспышку гнева? Как он среагировал бы на это?
