Лайза Фокс
Измена. Видимость семьи
Возвращение в ад
Я так боялась, что не успею на самолёт, что даже предупреждать о внезапном возращении не стала. С азартом гончей рванула с награждения на кулинарном конкурсе в номер за багажом. Уже в такси купила билет на самолёт, и каким-то чудом успела проскочить регистрацию на последней минуте! Я рвалась скорее вернуться к мужу, чтобы отпраздновать с ним победу и у меня всё получилось!
Как я была рада, когда смогла вырваться из командировки пораньше! Едва не подпрыгивая от предвкушения встречи, я вошла в наш дом. Моё лицо светилось радостью, когда я оказалась в просторной светлой прихожей. Долго гадать, вернулся ли муж с корпоратива, не пришлось, потому что прямо посреди прихожей лежал его пиджак.
Значит, напился в дым и раздевался по дороге в спальню. Ну и пусть! Егор сегодня отмечал самую крупную сделку, за всю историю фирмы. Ему сегодня можно всё! Я скинула лодочки и оставила чемодан у дверей. Подняла красивый итальянский пиджак, купленный нами в небольшом магазинчике и идеально севший на спортивную фигуру Егора.
Вдохнула родной запах и двинулась в гостиную. И даже, увидев на полу галстук, только ещё больше разулыбалась. В этом весь Егор. Что бы не происходило, спать будет в супружеской кровати. Верный, до одури. Честный и принципиальный даже в мелочах. Только такой мог стать моим мужем, с которым как за каменной стеной, даже если вокруг пожар.
Разбросанные вещи вели за собой. Напоминали, что в нашей спальне идёт ремонт, чтобы объединить её с будущей детской, и мы временно ночуем в гостевой. Сначала в моих руках оказались пиджак и галстук. Потом рубашка, снятая со спинки кресла. Брюки, валявшиеся возле дивана. И, наконец, боксеры со смешным рисунком с сердечками, лежащие на обеденном столе, на котором мы занимались любовью в день моего отъезда.
Дверь в гостевую спальню была приоткрыта. Я бросила свою сумочку на кресло у выхода из столовой. Туда же положила одежду Егора. Начала расстёгивать пуговки блузки. Потом бесшумно приоткрыла дверь. С улыбкой скользнула взглядом к кровати. Даже в тусклом свете, проникающем из коридора, там было на что посмотреть!
Обнажённый Егор спал на животе лицом в сторону окна. Скомкав одеяло, он словно давал мне налюбоваться своим спортивным телом. Одну ногу полностью выпрямил, а вторую согнул в колене. Мощная рука с татуировкой на плече «правда навсегда» прижимала одеяло. Захотелось прикоснуться ладонями к мощной спине, скользнуть ниже, а потом…
Внезапно я заметила движение над сбившимся пододеяльником, и из-под руки Егора вынырнула женская головка. Это было так нереально, что я застыла на пороге и тупо рассматривала, как блондинка с длинными прямыми волосами соскользнула с постели. Лёгким движением она накинула на своё безупречное обнажённое тело мой шёлковый халат и двинулась навстречу идеально отрепетированной для подиума походкой.
Я вскрикнула и попятилась. Егор спал как убитый и даже не пошевелился. Блондинка рванулась ко мне. Из спальни мы выскочили почти одновременно. Я пыталась застегнуть трясущимися руками блузку, а она, ловко завязывая пояс на моём халате. Пока я рылась трясущимися руками в ворохе одежды Егора в поисках своей сумочки, она молчала. С любопытством смотрела на моё тихое безумие.
А когда я, дёрнув за длинный ремешок и выудила клатч наружу, из-под одежды вылетел надорванный серебристый квадратик фольги с загнутым уголком. Именно так он обычно заворачивал салфетки, визитки и даже официальные документы, если нервничал или отвлекался. И в этот момент я по-настоящему поверила, что Егор мне изменил.
Надорванный квадратик шмякнулся прямо на лежащий сверху пиджак, зияя своим вскрытым нутром. Презерватива в нём не было. Я с ужасом отдёрнула от него руку. Сводная сестра мужа подошла почти вплотную. Алика скрестила руки на груди и спокойно произнесла, – ты должна была когда-то узнать, Даша. У нас с Егором любовь.
И во мне что-то сломалось. Я провалилась в чёрное, беспросветное отчаянье. Мой мир был разрушен до основания.
Доброе утро
Как я добралась до маминой квартиры, почти не помню. Перед глазами вспышками появлялись картинки возвращения домой. Боксеры мужа на обеденном столе. Обнажённый Егор в постели с Аликой. Она в моём халате идущая навстречу. Брендовый женский плащ в прихожей. Как я не заметила его когда входила? Порванная упаковка презерватива. Чемодан. Такси. Испуганное лицо мамы.
А потом темнота. Не та, что снаружи обступает тебя в подземных пещерах. А та, которая пропитывает насквозь. Затапливает сердце и лёгкие, не даёт вздохнуть. Погружает сознание в чёрную липкую субстанцию безнадёжности между сном и явью. В место, из которого невозможно вырваться и приходится тонуть заживо в беспросветном отчаянье.
Как. Он. Мог? Самый честный человек! Самый надёжный! Принципиальный даже в мелочах. Человек, отец которого изменял жене так нагло, что было непонятно, чья семья основная. Мужчина, который поклялся не повторять его ошибок и беспрекословно выполнявший обещание. Если мы куда-то выходили вдвоём, он был рядом. И ни разу не повернул голову в сторону чужих прелестей. Ни. Одного. Раза.
Когда свекровь повторно вышла замуж, у неё появилась падчерица. Алика всегда была влюблена в Егора. Вешалась на него при каждом удобном случае. А когда расцвела и стала работать моделью на показах мод и позировать для глянцевых журналов, усилила натиск. Даже на нашей свадьбе была в голом платье, которого словно вовсе и не было.
Но мой муж всегда относился к ней ровно. Никогда не выделял. Не оказывал лишних знаков внимания. Выполнял только необходимые между воспитанными людьми ритуалы. Открывал дверь, выводил из машины, отодвигал стул. Никаких поцелуйчиков, объятий, перемигиваний. Всё очень официально и бесполо, что ли. Как мне всегда казалось. Казалось!
Тут же перед глазами вставало выныривающее из-под одеяла накрытого рукой Егора стройное идеальное, голое тело Алики. Муж всегда беспокойно спал. Но как бы ни ворочался в постели, всегда накрывал меня одеялом и придавливал сверху рукой. Оказывается, не только меня.
И теперь я лежала не шелохнувшись, под тяжестью предательства и даже заплакать не могла. Понимание того, что Егор спал с Аликой, полностью разрушило мой привычный мир. От любви, уважения и мечты о ребёнке именно от этого мужчины остались только острые, жалящие осколки. Это не было болью. Это было концом.
В моём отчаянье к утру не осталось ничего. Только комната, в которой я выросла, свет из окна, и я сама, хоть и значительно повзрослевшая за прошедшую ночь. Егор всегда шутил, что с таким надёжным мужем как он, можно и состариться девочкой до старости. Ведь он сбережёт ото всех превратностей судьбы, закроет своей крепкой грудью. Не сберёг.
Очнулась я только когда телефон дзынькнул входящим сообщением. Автоматически взяла его в руки и обмерла. В мессенджере появились несколько входящих одно за другим.
– Доброе утро!
– Целую тебя в ушко, мой самый сладкий кондитер.
– Прилетай скорее, у меня для тебя новости.
Все входящие были от Егора. Они напоминали приветы из прошлой жизни. Именно такие сообщения мы писали друг другу по утрам. И раньше они воспринимались, как радостные вести, а сегодня, как плевок в лицо. Особенно сердечки и смайлики с поцелуйчиками, которыми заканчивалось каждое предложение.
Я перечитала сообщения. Повертела телефон в руках, и с внезапно навалившейся усталостью ответила.
– Я подаю на развод. Вещи заберу, когда будет время.
После чего поставила пользователя «Егор=муж» на беззвучный режим и переименовала в «Морозов Егор». Вот это честно. Остальное – ложь.
Побольше работы
Что бы не происходило в жизни, я усвоила всего три правила, которые помогали мне выжить в любой ситуации. Первое гласило «Не оправдывайся». Если что-то произошло и тебя обвиняют, нет смысла объяснять свою позицию. Во-первых, человек останется при своём мнении. А, во-вторых, если я начинала что-то лепетать в своё оправдание, отчим всегда говорил: «Значит, виновата».
Второе правило гласило «Не проси». Это было унизительно на всех этапах: и когда просила, и когда отказывали. Но и это было лучше того, когда давали, а потом годами попрекали презентом. Куклу, подаренную мне на Новый год в возрасте 6 лет, мне вспоминали прямо до развода в 10.
Из этого я вывела третье правило «Что бы ни произошло – иди работать». Из-за сложной обстановки в семье мне пришлось рано понять, что на свои хотелки я должна находить деньги сама. С 12 лет я начала подрабатывать, а с 16 уже полностью себя обеспечивала. Это дало уверенность, что со всем в своей жизни я смогу справиться сама.
Работа помогала оплачивать счета и наполняла жизнь смыслом. Я и с мужем познакомилась на работе. Егор был приглашённым спикером в сфере нанотехнологических инноваций. А я работала на фудкорте. Он сразу обратил на меня внимание. Представился. Узнал график работы и больше не отпускал.
И вот теперь мне надо было снова погрузиться в работу, чтобы выгрузиться из жизни. Я поехала в кондитерский цех своего наставника и пахала, не поднимая головы, до вечера. Маме сказала, что ушла от Егора. Она охнула, но расспрашивать не стала, зная мой характер.
Владелец производства вызвал меня к себе после обеда. Кольцов был когда-то моим преподавателем в кулинарном техникуме. Потом стал настоящим наставником в конкурсах. Ну и на работу позвал, когда стал предпринимателем. Мы знали друг друга, как облупленные. Он начал, не отрываясь от разложенных на столу документов, без долгих прелюдий.
– Привет, Даш. Видел новый табель работы. Ты решила убиться на производстве по какой-то причине или ошиблась, заполняя график?
– Добрый день, Игорь. У меня сложная ситуация. Я ушла от Егора. Теперь и время надо куда-то девать и деньги где-то брать на жизнь.
Кольцов поднял взгляд от бумаг. Снял очки в тонкой модной оправе и кивнул на ближайший стул.
– Ты же только сегодня ночью прилетела из Екатеринбурга. Что могло случиться за несколько часов?
Говорить не хотелось. На душе было гадко, но Игорь стал мне почти отцом. Помогал такое количество раз, что всего не упомнишь. И научил всему. Из-за него я стала кондитером по-настоящему. Поэтому сказала честно.
– Я ушла из дома. Подаю на развод.
Кольцов повертел дужку очков, отложил их в сторону. Почему-то без них он не выглядел трогательнее или беззащитнее. У Игоря был обратный эффект. Без очков он смотрелся как человек, приготовившийся к драке.
– Так может, ещё помиритесь? У вас хорошая пара. Всякое в жизни бывает. В пылу ссоры можно много лишнего друг другу наговорить. Он тебя обидел?
– Он мне изменил.
– Ну, Даш, это ерунда! – Игорь снова водрузил очки на нос и стал мягким интеллигентом. – Мало ли что люди болтают. Морозов мог сотворить что угодно, но изменить? Глупости! Он бы сначала развёлся. А разве с такой красавицей, как ты, можно развестись? Он умный мужик. Он тебя выбрал навсегда, смирись.
– Он мне изменил. Я застала их в нашей постели. Я не прощу.
– Даже так.
– Да.
– Тогда будем использовать все шансы этой жизни. Ты там собиралась рожать, поэтому я не предлагал. А сейчас свободна, поэтому можешь проявить себя на Всероссийском конкурсе. У тебя есть шанс выступить с эксклюзивной программой десертов. Требования я вышлю, взнос оплачу. Сам не прохожу по возрасту, но тебя подготовлю. Что скажешь?
– Отличная мысль! Подавай заявку.
Ты мне изменил
После работы я задержалась, чтобы обсудить варианты конкурсного десерта. Кольцов уже забыл, что привело меня на конкурсный путь. Как одержимый гений он уже видел рецепты и способы, варианты и технологические карты. Сел на любимого конька и тащил меня невзирая на усталость и переживания. Он был настолько увлечён, что и на ночь бы остался в цеху, если бы его не утащила на концерт жена. Она меня недолюбливала, но сейчас я ей была благодарна.
Когда Кольцов умчался на ходу фонтанируя идеями, я, обессилев, рухнула на стул в раздевалке. Отдышалась, как после марафонского бега и переоделась из форменного кондитерского костюма. Волосы, собранные в хвост, распускать не стала. Егору так не нравилось, но теперь это больше не имело значения. Подхватила сумку и, простившись с охранником, вышла на тёмную улицу.
Не успела я сделать и 10 шагов, как от лавочки у входа отделилась огромная тень. Я и пикнуть не успела, как меня схватил Морозов.
– Ну, наконец-то! Думал, что тебя волки сожрали! Дашка, как же ты меня напугала!
– Егор, отпусти!
– Ты знаешь, что кто-то с твоего телефона отправил мне сообщение, что ты подаёшь на развод? Думал, что тебя твой Игорёша соблазнил. Хотел ему морду бить, а его жена уволокла.
Он прижал меня сильнее и поцеловал в макушку. Я старалась вырваться на свободу. Получалось плохо.
– Отпусти, Егор. Это я отправила сообщение.
– Да? Решила проверить как отреагирует муж на неожиданную дичь? Я провалил испытание. У тебя 800 звонков и столько же сообщений. Когда узнал, что ты уже прилетела, рванул сюда, караулил Кольцова для серьёзного разговора.
– Отпусти меня! Сейчас же! Морозов!
Обращение по фамилии Егора отрезвило. Он разжал руки, и я отскочила на безопасное расстояние.
– Даш, ты как-то неадекватно себя ведёшь. Случилось что-то или ПМС накрыл? У тебя же только что были месячные, с чего такие выкрутасы?
– С того, что мы разводимся!
Егор скрестил руки на груди и устало покачал головой.
– Если это какая-то проверка, давай её заканчивать. Я упахался, как конь. Надо сказать, что я тебя люблю? Люблю. Такая глупая проверка чувств не может стать основанием для развода.
– А измена может? – вырвалось у меня в звенящей тишине улицы.
Егор огляделся по сторонам. Никакой скрытой камеры и группы поддержки не увидел. Снова оглядел меня с ног до головы.
– И с кем ты мне изменила? С Кольцовым? Но он же не ездил на конкурс? С членом команды? С представителем принимающей стороны? С кем?
Теперь руки на груди скрестила я. Меня било крупной дрожью от ярости. Как же так? Как мы дошли до этих разборок?
– Морозов, прекращая ломать комедию! Это ты мне изменил!
– Я? Тебе? Изменил? – Егор расхохотался. – Тебе фотку с танцем прислали с корпоратива? Так это даже не женщина! Это Тёмыч переодетый в платье! Присмотрись внимательно! Это конкурс такой был. Давай я тебе видео покажу!
Он полез в карман пиджака. Того самого, который я поднимала ночью на пороге нашего дома. И меня накрыло отчаянье.
– Не надо мне ничего показывать! Ни танцев, ни Тёмыча! Ты мне сегодня ночью уже сам всё показал!
– В смысле? – нахмурился Егор.
– Трусы свисли!
– Да ты толком можешь сказать, что произошло? Без частушек на улице!
– Могу, Морозов. Я теперь всё могу! Вот тебе спокойно. Я прилетела сегодня ночью и застала тебя и Алику голыми в нашей постели.
– Че-го-о-о?
– Что слышал!
– Это какое-то недоразумение, Даш.
– Это правда, Егор. Я видела вас в объятиях собственными глазами. – У меня разом закончились все силы.
– И ты что? Решила, что я тебе изменил?
– Морозов, это не я так решила! Это. Ты! Мне! Изменил!
– Не пори горячку.
– Не делай из меня дуру! Ещё начни утверждать, что в постели были не вы, а ваши полные физические двойники. Не надо мне внушать то, чего не было! И твою татуировку «правда навсегда» я видела вполне чётко! Отойди в сторону, дай мне пройти!
Морозов перегородил мне путь, уперев руки в бока.
– Только один вопрос, Даша, и я тебя отпущу.
– Валяй.
– И ты серьёзно решила, что я тебе изменил?
– Да, Морозов. Только формулировка другая. Это не я так решила, а ты мне изменил! Анекдот, про то, как муж застаёт жену с любовником, а та утверждает, что просто лежала с голым мужиком в постели, я знаю. Его вывод «и снова эта проклятая неизвестность!» мне не подходит! Я не собираюсь жить с человеком, который меня предал. Ни одного дня!
Я обошла Егора по дуге и, стараясь не переходить на бег, прошагала к остановке трамвая. И пока я добиралась домой, боялась всего двух вещей. 1 – что Егор за мной пойдёт. 2 – что он за мной не пойдёт. Случилось последнее.
Две новости
Следующий месяц я измывалась над собой по полной. Работала каждый день без единого выходного. Задерживалась на разработку конкурсного десерта. А дома снова становилась к плите и до поздней ночи отрабатывала приёмы кулинарного мастерства.
С бывшим мужем, как я уже начала называть гора, у меня не было ни единой встречи. Он должен был ехать в командировку, но о её сроках мне не было известно. Сначала я озиралась, выходя на улицу утром и после работы, а потом осмелела и перестала реагировать на резко затормозивший рядом со мной автомобиль, или толкнувшего в автобусе мужика.
Всё было как я и планировала. Я начала падать от усталости, а не от душевных терзаний, хотя чувствовала себя выпотрошенной рыбиной с торчащими во все стороны рёбрами и трепещущем где-то в глубине влажным страдающим сердцем.
А ещё я видела сны. В них я была с Егором в постели, он ласкал меня, гладил, целовал и заполнял до искр в глазах. Позы были разными, но всегда, ровно перед тем, как я успевала получить удовольствие, приходила Алика. Она брала Егора за руку и смеясь, уводила прочь. Я просыпалась в холодном поту и слезах.
Надежда на то, что физическое перенапряжение поможет не чувствовать боль от предательства, не оправдалась. Я уже готова была пересмотреть график работы и сделать его более щадящим, когда свалилась в обморок прямо на работе. Девчонки вокруг загомонили и, не слушая мои оправдания, притащили в цех Кольцова.
Тот выругался сквозь зубы и сначала вынес меня на руках в свой кабинет. А потом, договорившись со знакомым доктором, отвёз на своей машине в частную клинику. Я пробовала спорить и сопротивляться, но как была в кондитерской форме, так и отправилась на обследование. Терапевт что-то уколола от низкого давления и отправила на анализы.
Кровь надо было сдавать исключительно натощак, поэтому меня хотели пригласить в лабораторию утром. А когда я призналась, что ещё ничего не ела, взяли всё и сразу, обругав за нарушение режима питания. Мне было уже всё равно. Я пообещала вовремя есть и попросила вручить результаты Кольцову. Самой на следующий день ехать в эту часть города мне было не по пути.
Мама, увидев меня дома раньше времени, запричитала, как старушка. Носилась со сладким чаем, бутербродами, варила суп и взбивала миксером творог. Мне не нравилось всё. Еда была пресной. Чай слишком насыщенным. Но чтобы не тревожить маму я всё пила, ела и снова пила. Потом, видимо от переедания, меня стошнило. Но маме я в этом не призналась. Потому что она начала бы продуктовое издевательство по второму кругу.
На следующее утро у меня был щадящий график работы и завтрак на рабочем месте. Кольцов позаботился и об обеде. А на ужин пригласил меня в кафе недалеко от моего дома. Я пробовала отбрыкаться, но с моим начальником спорить не получалось. Поэтому я предупредила маму и поехала после работы на встречу с Кольцовым.
Игорь сидел в дальнем углу. Его было хорошо видно от входа. Он прекрасно выглядел в дорогом костюме. В свои 35 Кольцов был привлекательным мужчиной. В него не раз влюблялись ученицы и сотрудницы. Но то, что было между нами, даже дружбой нельзя было назвать. Это было чистой воды наставничество.
Он видел во мне перспективного кондитера для достижения новых вершин. Относился по-доброму, но немного отстранённо. Так же как и я. Но сегодня, в Лице Игоря было что-то запредельное. Что-то похожее было во взгляде Егора, когда он признавался мне в любви и звал замуж. Поэтому я напряглась, когда Кольцов, едва я устроилась напротив него, придвинул ко мне два сложенных листка и произнёс хриплым голосом, – открой сама.
Первый был упакован в красивый прозрачный конверт. Я достала плотную бумагу. На листе благородными перьевыми росчерками с вензелями было написано, что я получила приглашение на закрытый международный конкурс кондитеров. Это было наше общее достижение! Столик был крохотный и Игорь, сжав мои руки своими, тряс их с радостью тренера, чей ученик вышел в финал.
– Даша, это космос! Это настоящий прорыв. Я тебе говорил, что у тебя золотые ручки, но сегодня я их готов расцеловать!
Кольцов так на самом деле поднял и поцеловал мои ладони, словно они были чем-то волшебным.
– Игорь, не надо меня смущать. Мастерству учишь меня ты, но, так и знай, твои руки я целовать не буду!
– И не надо! Потому что все конкурсы мира мы выиграем твоими руками!
Мы рассмеялись, и Кольцов двинул по столу второй листок в мою сторону. Обычную белую бумагу из принтера, обрезанную посередине. На внутренней стороне была напечатана таблица. В шапке – мои данные Морозова Дарья Александровна, 22 года, адрес. А потом какие-то колонки цифр.
– Я ничего не поняла. Что такое ХГ? Почему МЕ? 200 000 это хорошо? Ты мне что-то можешь объяснить?
Во взгляде Кольцова снова появилось что-то пронзительное. Мне казалось, что он, совершенно несентиментальный человек, готов был расплакаться.
– Да, я могу. – Игорь снова взял мои руки в свои. Это не было интимным. Это было дружески. – Это самый важный анализ в твоей жизни. Сейчас я тебя скажу, что он означает, а ты, когда придёшь в себя, поделишься этой информацией с миром.
– Со всем миром? – Мне было неловко от его тона и оттого, что я не понимала, что происходит. Но и волшебство момента я чувствовала кожей.
– Даша, слова, которые я тебе скажу сейчас, я мечтал услышать всю жизнь. – Он посмотрел мне прямо в душу. – Ты ждёшь ребёнка.
Мне казалось, что во время беременности я буду чувствовать, что во мне зарождается жизнь с самой первой секунды. Но мой последний секс с Егором был почти 2 месяца назад, а я ничего особенного не чувствовала. Просто жила себе, и всё.
– Даша, ты меня понимаешь? Ты беременна. У тебя будет малыш. Ты станешь мамой. Понимаешь?
От нереальности происходящего я, глядя, как заворожённая на Игоря, отрицательно помотала головой. Как же так? Ведь мы с Егором так хотели ребёнка. Так ждали моей беременности, так о ней мечтали. А что делать теперь, когда я осталась одна? Когда Егор меня предал.
– Тебе сейчас надо прийти в себя. Осознать эту радость. – Голос Игоря дрогнул. – Ты знаешь, как я сейчас за тебя рад. Мы с Аллой не можем иметь детей. А ты уже в обморок падаешь от переработок, поэтому мы решили тебе немного помочь материально. Ты приходи в себя тихонько. И не бойся. Если что – поможем встать тебе на ноги. Ребёнок, это главное сейчас.
Он положил на стол поверх листка с анализами несколько крупных купюр, поцеловал меня в лоб и тихонько ушёл. Я видела, как у Кольцова наворачивались на глаза слёзы. Знала, что он бесплоден и мечтал о ребёнке. Поэтому проводила взглядом его поспешное бегство на летнюю террасу с благодарностью.
Как бы ни было тяжело Кольцову, он мне и с обследованием помог, и про беременность рассказал. А когда сам о ней узнал, договорился с Аллой, которая его ко всем ревнует, чтобы выделить мне денег на адаптацию. Это было так ценно, так по-человечески!
Я сидела с глазами, которые щипало от слёз. Сжимала дрожащими руками анализ с какими-то бешеными тысячами каких-то непонятных букв и деньги, которые оставил Кольцов и улыбалась. Как дура. Обалдевшая от новостей дура!
Чтобы не расплакаться я начала часто моргать и подняла взгляд выше. Лучше бы я этого не делала! Прямо передо мной стоял разъярённый Егор. Те, кто его плохо знает, решили бы, что он совершенно спокоен. Но по сжатым в нитку губам, бледным щекам и взгляду, которым можно убить, я безошибочно поняла, что он в ярости.
