Лена Обухова
Человек за чёрной дверью
И вот сейчас, на мгновение заглянув в зеркало заднего вида, Юля снова заметила в нем проблеск чужого отражения, отчего сердце зашлось в груди. Так не могло продолжаться. Эдак можно и нервное расстройство себе заработать или поехать крышей и разбить вокруг себя все зеркала. Нет, пора было перестать игнорировать проблему, настало время ее решить, понять, в чем дело, что нужно Настасье, и прогнать ее раз и навсегда.
– Игорь, а мы можем заехать в одно место?
Водитель едва заметно повернул голову в ее сторону, но взгляд его остался прикован к дороге.
– Куда?
– В Грибово. В усадьбу.
Будь на его месте кто-то другой, наверняка спросил бы, какого лешего она туда собралась, но Игорь только коротко кивнул, и в Шелково проехал мимо Юлиного дома.
Она не знала, что собирается делать в усадьбе. Пентаграмму давно смыли, и в разрушающемся здании дворца едва ли удастся найти ответы и подсказки, но Юле почему-то казалось, что начать стоит оттуда.
Идея оказалась так себе. Игорь смог подъехать к автобусной остановке, находящейся недалеко от усадьбы, но подойти ближе оказалось проблематично: все засыпало снегом, а дорожки тут, конечно, никто не чистил. И судя по отсутствию протоптанных троп, местные все еще предпочитали держаться от усадьбы подальше.
Юля постояла у края расчищенной площадки, задумчиво глядя на мрачные строения издалека сквозь голые ветки деревьев. Лишь когда где-то громко каркнула ворона, она очнулась и полезла в сумку за смартфоном, чтобы открыть чат с Галкой.
С подругой они весь этот месяц почти не виделись: совместная учеба закончилась, а водоворот дел не оставлял Юле времени на походы в клуб, где раньше они иногда проводили время. Да и, если быть честной с самой собой, ей гораздо больше нравилось проводить время с Владом, а он в клубы не ходил: агрессивная громкая музыка травмировала его чуткий слух, полностью дезориентируя.
Но разбираться с вернувшейся в жизнь Юли утопленницей стоило обязательно вместе с Галкой. Та неплохо разбиралась в подобных вещах, к тому же прекрасно была осведомлена о прежнем появлении призрака. Собственно, с него и началась их дружба.
«Надо встретиться, – написала Юля в чате. – Есть одна тема. Тебе понравится».
Глава 4
31 января 2017 года, 18.30
Несмотря на будний день и еще довольно ранний для вечера час, в «Красном Раке» уже было людно и шумно. Добрая половина столиков оказалась занята, включая самый любимый у Соболева – в уголке рядом с барной стойкой. Свободными оставались лишь те, что стояли по центру небольшого зала, но и это было неплохо.
– Зачем мы сюда пришли? – сдержанно поинтересовался Федоров, но в его голосе все равно со всей очевидностью сквозило удивление.
– А зачем приходят в бар? Здесь лучшее пиво в городе. И лучшие раки. Сейчас сам уви… хм… поймешь.
Соболев помог своему спутнику добраться до нужного столика, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды, которые привлекал к себе мужчина в темных очках и с белой тростью в руках. Пока они шли к выбранному месту, на них обернулись, кажется, все.
– Я ведь не об этом спрашивал, – заметил Федоров, пока Соболев прилаживал его пальто на вешалку рядом со своей курткой. Он сам в этот момент изучал кончиками пальцев поверхность маленького круглого столика, чтобы найти на нем наиболее удобное место для сложенной трости. – Обычно мы с тобой не ходим по барам. Почему тебе вдруг пришло это в голову?
– Да так, – Соболев пожал плечами, хотя понимал, что собеседник этого не увидит. – Просто подумал, что раз уж мы стали так часто пересекаться по делам, почему бы нам не познакомиться поближе, не пообщаться на бытовые темы…
– Ты решил со мной подружиться? – недоверчиво улыбнулся Федоров.
– А ты считаешь, что я недостаточно хорош, чтобы быть твоим другом? – уязвленно уточнил Соболев.
– Нет, почему же? Просто… неожиданно.
– А я люблю удивлять. Ты какое пиво предпочитаешь?
– Вообще-то, я предпочитаю вино, – хмыкнул Федоров.
– А пиво не пьешь? – удивился Соболев. – Вообще? Даже под хороший футбол и чесночные гренки?
– Я не фанат футбола. И не очень люблю, когда от меня пахнет пивом и чесноком.
– Ты всегда такой сноб и зануда? – вздохнул Соболев.
– Нет, только когда личная жизнь налаживается. Разве твоя девушка не возражает, когда от тебя пахнет пивом и чесноком?
Вопрос застал его врасплох, поэтому Соболев искренне порадовался, что собеседник слеп, иначе тот обязательно заметил бы, как изменилось его лицо, и, возможно, задался бы лишними вопросами, на которые совершенно не хотелось Федорова наводить.
Хотя, конечно, он вряд ли по одному только выражению лица смог бы понять, что у Соболева внезапно завязались совершенно неподобающие отношения с его замужней сестрой.
Все закрутилось еще в конце декабря. До тех пор они с Кристиной не были толком знакомы, лишь однажды разговаривали по телефону, когда Соболев уточнял у нее алиби брата. Встретившись с ней лично, он ее даже не узнал.
Кристина оказалась, безусловно, красива и довольно умна, ей был не чужд дух авантюризма, присущий ее слепому брату, с завидным упорством влезающему в расследования серийных убийств. Впервые увидев ее, Соболев сразу поймал себя на мысли, что такие женщины недосягаемы для мужчины вроде него. Но всего через несколько дней оказался с ней в одной постели.
Это предполагалось как ничего не значащий эпизод. Кристина была замужем, но в тот вечер, когда она пришла к Соболеву, ей управляли страх и алкоголь. По-хорошему ему вообще не стоило с ней спать, но он не устоял.
Она, протрезвев и придя в себя, не закатила ему скандал с заламыванием рук и трагическими восклицаниями в духе: «Как ты мог?» Спокойно оделась, махнула на прощание рукой и упорхнула обратно в свою сытую красивую жизнь к богатому и наверняка влиятельному мужу. Кристина подозревала, что он ей изменяет, и, сравняв счет, вроде как успокоилась.
Однако уже через десять дней приехала снова. На этот раз трезвая, но с бутылкой какого-то ужасно кислого шампанского и красиво упакованной едой из ресторана.
– Подозреваю, что в твоем холодильнике опять мышь повесилась, – заметила она, вручая ему сумку с едой.
Слегка ошалевший от такого поворота событий Соболев не нашел что сказать в ответ, только послушно накрыл стол и даже нашел в шкафу бокалы для вина – обычного, не игристого. Совместный ужин, как и стоило ожидать, закончился бурным сексом, и на этот раз Кристина уехала только утром. А вернулась уже через неделю. И потом приехала снова.
Она никогда не предупреждала заранее, просто появлялась на пороге его квартиры и набирала номер Соболева только в том случае, если его не оказывалось дома. И то ли каждый раз ей удавалось приехать так, что у него была возможность бросить все дела ради встречи с ней, то ли сама Кристина была права, когда сказала, что дело не во времени и не в делах, а в приоритетах. Соболев не знал, как долго продлится эта связь – назвать их отношения «романом» язык как-то не поворачивался, – но не мог позволить себе упустить хотя бы одну возможность провести с ней время. Эта женщина кружила голову и манила к себе, как пламя манит мотылька.
Перспектив здесь не было никаких: наследница огромной империи, какой, по сути, являлся холдинг «Вектор», принадлежащий семье Федоровых, не свяжет свою жизнь с ментом из Шелково, но Соболев убеждал себя, что ему это и не нужно.
И уж, конечно, ему не было нужно, чтобы о происходящем узнал брат Кристины, которого следователь с недавних пор снова подозревал в серийных убийствах, регулярно происходящих в Шелково. Сам Соболев пока до конца не определился, считает ли он версию Велесова жизнеспособной, но на всякий случай решил присмотреться к Федорову поближе.
Так они и оказались вместе в баре. Соболев любил это место: чистое, красивое, с собственным стилем в оформлении, навевающим мысли о путешествиях, с большим выбором сортов и не слишком замороченным набором закусок, а главное – с вполне умеренными ценами. Здесь никогда не бывало пусто, но всегда было в меру шумно: идеальный баланс, чтобы хорошо провести время после работы или в выходной.
– Моя личная жизнь ограничивается тем, что мне регулярно имеют мозг на службе, – буркнул он и поторопился сменить тему: – Так, значит, пиво ты не будешь?
– Ну почему же? Раз уж оказался здесь, стоит попробовать. Только я не разбираюсь, поэтому закажи мне что-нибудь на свой вкус. И никаких чесночных гренок. Раков тоже не нужно.
Соболев с легкостью согласился: он в своих предпочтениях никогда не сомневался, поэтому заказал обоим свой любимый сорт с картошкой-фри на закуску. Та, по его мнению, была самой нейтральной на вкус и запах.
– Ну давай, – заявил он, поднимая бокал, – за нас с вами и фиг с ними.
С этими словами он чокнулся с бокалом Федорова и сделал большой глоток: первый всегда самый вкусный и освежающий.
– А у тебя, я так понимаю, все сложилось со славной девочкой Юлей? – поинтересовался Соболев следом, пытаясь завязать непринужденный разговор.
Федоров, свой бокал едва пригубивший, снова улыбнулся, но на этот раз как-то совсем иначе. С теплотой – так Соболев описал бы это, если бы ему пришлось искать подходящие слова. Никакого комментария он так и не дождался, но и так все было понятно. Оставалось только завидовать.
– Ясно. Ну, рад за вас. Совет да любовь, как говорится. Одного не понимаю: о чем вы с ней разговариваете? Она же маленькая еще, девчонка совсем. Нет, я в курсе, что ей двадцать один, с точки зрения закона все в порядке. Но у нее глазки такие наивные… Ты у нее, случаем, не первый?
Брови Федорова выразительно приподнялись над темными очками.
– Ты правда думаешь, что я буду с тобой это обсуждать? Вот уж нет. Одно могу сказать: мы не испытываем недостатка в темах для разговора. Она гораздо взрослее, чем кажется. Хоть и сама еще не привыкла к этому. Но мне с ней легко. Надеюсь, ей со мной тоже.
– Хочешь сказать, у вас все серьезно?
– Я пока не загадываю.
В том, как он снова поднял бокал и сделал на этот раз уже более внушительный глоток, Соболеву почудилось что-то странное, нервное, чему он не смог найти объяснение. Казалось, что в чем-то Федоров не уверен. Но вот в чем?
– Да и правильно, – легким тоном заявил Соболев. – Проблемы надо решать по мере их поступления, а не придумывать заранее. По крайней мере, у тебя есть возможность уделять девушке практически любое количество времени. У меня с этим вечные проблемы.
– Мне это знакомо, – заверил Федоров, после чего с разбега угодил в расставленную ловушку: – Но теперь времени у меня действительно предостаточно. Больше, чем нужно.
– Кстати, не в обиду будет сказано, – расслабленно заметил Соболев, делая еще один глоток пива, – но я вообще не представляю, чем ты занимаешься изо дня в день. Правда. Ты мой единственный слепой знакомый. Да и других богачей в моем окружении тоже нет. Тебе не нужно работать, чтобы прокормить себя, у тебя есть помощники на любую твою потребность, но при этом немало ограничений, которые наверняка мешают наслаждаться жизнью и проматывать деньги… Так что же ты делаешь?
Это звучало как пустая болтовня, которая вполне вписывалась в не слишком чуткую манеру полицейского, но на самом деле именно ради этого вопроса Соболев и хотел встретиться с Федоровым в неформальной обстановке. Велесов предположил, что у этого парня расщепление личности и одна из его личностей – серийный маньяк-убийца. Соболев немного почитал на эту тему и уяснил кое-что: человек с таким психическим расстройством до поры до времени может не знать о том, что с ним происходит, но он должен замечать провалы в памяти и во времени. Обнаруживать себя в неизвестных местах, куда не приходил, ловить себя на том, что у него регулярно выпадает несколько часов, в которые он не помнит, чем занимался. Федоров должен замечать за собой подобное.
– Да ничего такого особенного, – равнодушно пожал плечами тот. По его лицу и так было сложно читать эмоции, а сейчас, когда его частично скрывали темные очки, это и вовсе превращалось в невыполнимую задачу. – Обычная рутина. Я ведь гораздо медленнее делаю обычные для тебя вещи. Так пока встал, позавтракал, побрился и оделся – уже все утро и прошло. Я стараюсь больше гулять, хожу на тренировки, слушаю музыку, радио и аудиокниги. Ищу другие способы убить время.
– Я бы с ума сошел от безделья, – заметил Соболев сочувственно. И это уже не было ловушкой, он сказал это совершенно искренне.
– А я и схожу, – хмыкнул Влад с горечью и одним большим глотком осушил треть бокала. – Иногда ловлю себя на том, что не помню, не только который час, но и который день, число, месяц… Все дни как один. Стыдно признаться, но в глубине души я почти радуюсь вашему маньяку. Потому что попытки помочь его найти придают моей жизни хоть какой-то смысл. У меня появилось какое-то дело. И даже привязка к календарю. И опять же… Юля. Она не появилась бы в моей жизни, если бы не мои рисунки и эти убийства. Это ужасно, я знаю.
– Да нет, – соврал Соболев, чувствуя, как нехорошо засосало под ложечкой. – Тебя можно понять.
Ему удалось скрыть волнение и ощутимое разочарование: слова Федорова отчасти подкрепляли версию следователя. Травма – физическая и психологическая – могла способствовать расщеплению сознания, особенно если это сознание жаждало какой-то движухи, пыталось вернуть себе ощущение собственность значимости, нужности.
Паршиво складывается, подумалось Соболеву. Каким бы классным парнем ни был Федоров, если внутри него, так или иначе, обитает маньяк-убийца, его ждет или тюрьма, или психушка – трудно сказать, что хуже.
– А ты не пробовал вернуться к своим обычным рабочим обязанностям? – неожиданно поинтересовался Соболев. – Я ведь читал про тебя, ты весьма успешно работал в отцовском холдинге вместе со старшим братом. Если при помощи ассистентов ты можешь вести расследования, то почему бы тебе при аналогичной поддержке не вернуться в бизнес?
Федоров ответил не сразу, было похоже, что он всерьез задумался. Потом наконец безразлично пожал плечами.
– Пока я валялся по больницам и реабилитационным центрам, мое место в семейном бизнесе успешно занял Олег… Это муж Кристины. А когда я выбрался из всего этого… оказался уже не нужен. В бизнесе успешен другой типаж. Уверенный в себе сильный харизматичный лидер. Не слепой инвалид.
В последних словах снова отчетливо прозвучала горечь, которую Федоров запил, еще одним большим глотком прикончив бокал пива. Соболев не придумал, что на все это ответить, поэтому только молча поддержал, тем более что в его бокале оставалось уже на донышке.
Ни один из них не успел задаться вслух вопросом: «Повторим?», когда перед их столиком материализовался лично хозяин заведения с двумя бокалами того же пива. Он поставил их перед своими гостями и в ответ на вопросительный взгляд Соболева только махнул рукой и заявил:
– Заведение угощает. Андрей Владимирович, рад снова видеть вас у нас.
Он протянул Соболеву руку и тот с готовностью пожал ее. С Вадимом Пороховым – хозяином «Красного Рака» – он познакомился недавно при не самых приятных для бизнесмена обстоятельствах. Соболев помог ему, как смог, и, конечно, не взял за это никаких денег, хотя Порохов и предлагал «отблагодарить». Зато с тех пор в «Красном Раке» его встречали с распростертыми объятиями, делали скидки и угощали за счет заведения.
Однако на этот раз владелец бара, как оказалось, подошел с угощением не только в благодарность за недавнюю помощь.
– Андрей Владимирович, скажите, что там у вас слышно про этого маньяка? Вы его уже поймали? Или он затаился, поэтому в январе никого не убил?
Соболев в ответ уставился на него удивленно и немного обиженно, как бы говоря взглядом: «Разве я могу такое обсуждать?»
– Да ладно вам, – снова махнул рукой Порохов. – Весь город об этом уже говорит, все напуганы, потому что слухи жуткие ходят. По дружбе сказали бы, стоит ли действительно так бояться. Я вот думаю, может, жену с детьми пока к матери в Саратов отправить, чтобы не дай бог, как говорится. Как думаете?
– Не могу ничего посоветовать, – сдержанно процедил Соболев.
– А что говорят в городе об этом? – поинтересовался Влад. – Я ничего не слышал.
– Ну как же? – как будто даже обиделся хозяин. – Говорят, что завелся у нас тут душегуб. И не простой, а с чертовщинкой. То ли сатанист, то ли колдун, даже говорят. Мол, призраков всяких будит, чуть ли не конец света устроить решил.
– Вадим Николаевич, вы же образованный человек, – с укоризной протянул Соболев. – Ну как вы можете такое повторять?
– Так я бы и не повторял, – заметил Порохов с готовностью, – но тут мне жена рассказала, что полиция пригласила для помощи чуть ли не охотников за привидениями.
– Каких еще охотников за привидениями? – удивился Федоров и даже повернул голову так, словно пытался вопросительно посмотреть на Соболева.
Тот недовольно скрипнул зубами.
– С чего она это взяла?
– О, ну так у нее своя система оповещения – школьный родительский чат, – хмыкнул Порохов. – Тут ведь ничего не скроешь, город маленький. И вот кто-то слил информацию о том, что к вам приехал консультант из какого-то Института исследования необъяснимого. Но жена говорит, что они охотники за нечистью. Она их в каком-то шоу видела. Значит, и убийца этот – нечисть?
Примерно в середине тирады Соболев попытался подать владельцу бара знак замолчать, не развивать тему, но тот то ли не заметил его, то ли проигнорировал. И Федоров, конечно, услышал достаточно, чтобы выяснить все, что ему захочется, по собственным каналам. Чертовы родительские чаты!
– Я ничего не могу сказать по этому поводу, – настойчиво повторил Соболев, выразительно глядя на Порохова.
Тот укоризненно покачал головой, печально вздохнул и наконец удалился, пожелав им напоследок приятного отдыха и забрав опустевшие бокалы.
– Что это за консультант? – естественно, жадно поинтересовался Федоров, едва они снова остались вдвоем.
Соболев пододвинул к себе бокал пива и даже повернулся к собеседнику боком, как делал всегда, когда не хотел продолжать разговор. Однако Федоров этот маневр вряд ли уловил.
– Без комментариев. Влад, сам понимаешь. Тайна следствия, все такое…
– Значит, как у меня спрашивать, не нарисовал ли я чего, – так это нормально. А как я о чем-то спрашиваю, так сразу – тайна следствия? – возмутился Федоров.
– С твоей стороны – это помощь полиции. Законопослушные граждане, имеющие информацию о преступлении, должны помогать полиции. Но полиция не должна при этом отчитываться перед гражданами о ходе расследования.
Федоров в ответ промолчал. Обиделся, наверное, решил Соболев. Или, может, пиво пьет?
Он обернулся, желая посмотреть и узнать наверняка, и с удивлением обнаружил, что Федоров успел откуда-то достать небольшой блокнот и теперь с отрешенным видом рисует в нем. Соболев снова повернулся к нему всем корпусом, внимательно наблюдая за тем, как именно он это делает.
Очки, конечно, скрывали глаза Федорова, но даже если он на самом деле сейчас что-то видел, то едва ли смотрел: его голова была повернута так, что лист блокнота не попадал в поле его зрения.
Наконец карандаш замер, но Федоров так ничего и не сказал, поэтому Соболев заговорил сам:
– Что это?
– М? Где?
– У тебя в блокноте.
Брови Федорова вновь на секунду показались над стеклами очков, он зашевелил пальцами, в которых сжимал карандаш, как будто не помнил, как взял его в руку.
– Что я нарисовал? – взволнованно поинтересовался он, позволяя Соболеву забрать блокнот.
Тот с нетерпением уставился на сплетение штрихов и недоуменно протянул:
– Коридор какой-то. И дверь.
– Знаешь, где это?
– Понятия не имею. Это может быть где угодно. Здесь ничего непонятно.
– Черт, – пробормотал Федоров, как показалось, искренне огорчившись. – Но хоть что-то вокруг видно? Это дверь в квартире? Или это дверь шкафа?
– Нет, это… Да, пожалуй, это какое-то нежилое помещение…
– Уже что-то, – вздохнул Федоров.
Соболев только невнятно промычал что-то в знак согласия, фотографируя рисунок. Для него это могло стать дополнительной подсказкой, которая вполне укладывалась в версию с полузаброшенной промзоной, выдвинутой Нурейтдиновым.
Но Федорову об этом знать необязательно.
Глава 5
31 января 2017 года, 19:05
На сообщение в чате Галка отозвалась далеко не сразу, но Юля этому только обрадовалась. За это время она вернулась домой, попрощалась с Игорем и попросила его не говорить Владу о том, что они заезжали в Грибово. Игорь в ответ только усмехнулся, а его взгляд, казалось, язвил: «Даже не знаю, как смогу смолчать, я ведь такой болтун». Но потом он едва заметно кивнул, давая понять, что распространяться об этом действительно не собирается.
Дома Юля успела перекусить и пару раз пройтись по записанным на занятии испанским словам и фразам, прежде чем от Галки наконец пришло ответное сообщение, лаконично предлагавшее заглянуть в «Кактус», – любимый клуб небогатой молодежи Шелково, – если нужно поговорить. Туда Юля и направилась, конечно, не тревожа Игоря.
На улице уже совсем стемнело, но в клубе пока было довольно тихо и безлюдно. Кроме Галки, одиноко катавшей шары на бильярдном столе, в большом зале за столиком сидели три девушки, непринужденно болтающие под сэндвичи с пивом. Музыка пока звучала фоном, не грохотала, оглушая и дезориентируя, а бармен коротал время, болтая со скучающей официанткой.
Заметив Юлю, Галка приветственно кивнула, но от своей игры не оторвалась. Пришлось излагать суть дела под мерное перестукивание шаров после относительно мощных, но обычно неточных ударов. Лишь когда от подробностей нападения Татьяны Юля перешла к рассказу о странных отражениях в зеркалах, Галка заинтересованно выпрямилась, забыв об игре.
– Хм, я не знала всех этих подробностей, – заметила она с укоризненными нотками в голосе. – Почему раньше не рассказала?
– Да как-то все времени не было, – ляпнула Юля, но тут же поняла, что это неверный ответ: Галка не любила, когда у других людей обнаруживались дела поважнее общения с ней. Поэтому она тут же исправилась: – Или мне хотелось так думать… Если честно, я просто пыталась игнорировать происходящее. Надеялась, что это… не знаю… Игра воображения на почве пережитого стресса. Кажется, так говорят?
Выражение лица Галки смягчилось. Она снова наклонилась к столу, примеряясь для нового удара, но тему обсуждать продолжила:
– Теперь, как я понимаю, ты решила, что в игноре нет смысла?
– Я хочу понять, что Настасье от меня нужно. Почему она не ушла, когда мы ее отпустили. И что именно было нужно Татьяне. Как узнать об этом больше? О силе ведьмы? Ты что-нибудь слышала?
– Да ничего конкретного, – пожала плечами Галка. – Ну, вроде как ведьма не умирает, пока свою силу и знания преемнице не передаст. Но это явно не наш случай. Если хочешь знать мотивы Татьяны, есть только один способ их выяснить.
– Какой? – настороженно поинтересовалась Юля, поскольку подруга взяла драматическую паузу. И это очень напрягало.
Галка выпрямилась и выразительно уставилась на нее, опираясь на бильярдный кий.
– Спросить у нее самой.
– Ее убили, – напомнила Юля, почувствовав, как от промелькнувшего в голове воспоминания по телу прокатилась дрожь.
– Я в курсе. Но именно для таких случаев и придумали спиритические сеансы.
– Допрашивать призрака? – с сомнением переспросила Юля. – Такая себе затея.
– Но в прошлый раз у колодца получилось весьма неплохо. Забыла уже?
Она, конечно, помнила ту авантюрную вылазку. Очерченный солью круг, огонек свечи, трепещущий на ветру, отражающуюся в зеркале тень, шепот в ушах, следы босых ног на снегу… И панический ужас, который она испытала, когда услышала, как чудовище, сотканное из страхов, полезло из колодца к ним. Как они тогда бежали! Юля такой результат никогда раньше не показывала и едва ли когда-нибудь сможет повторить.
– Я к колодцу больше не пойду, – уверенно заявила она. – Должен быть другой способ.
Галка улыбнулась, и улыбка эта не предвещала ничего хорошего.
– Тебе повезло, что я этот способ знаю.
* * *
Этим «другим способом» оказалась спиритическая доска.
– У меня есть такая, – радостно заявила подруга, без сожалений бросая недоигранную партию. – Только моя маман уже наверняка вернулась, так что спокойно провести ритуал нам не дадут. У тебя дома как? Кроме мелкого есть кто?
Когда Юля уходила, дома как раз никого не было, даже «мелкого», то есть младшего брата. Но теперь время подбиралось к семи, рабочий день ее мамы тоже давно закончился, и, хотя той еще нужно было забрать Семку от бабушки с дедушкой, она наверняка или уже была дома, или могла прийти с минуты на минуту.
– Можно попробовать провести ритуал у Влада, – предложила Юля. – Он собирался сегодня на встречу с Соболевым. Скорее всего, уже ушел и едва ли быстро вернется. У него нам никто не помешает.
Галке идея пришлась по душе, оставалось только взять доску. Та в реальности оказалась листом плотного картона, сложенным вчетверо, и напоминала обычное игровое поле практически любой настолки. В местах, где она складывалась, образовались заломы, и Юля подозревала, что бегунок будет о них спотыкаться. Но в остальном доска Уиджи выглядела весьма нарядно и была похожа на ту, что использовали в одноименном ужастике, который они как-то смотрели вместе.
– А эта штука точно работает? – скептически поинтересовалась Юля, вертя картонку в руках. – Разве эта доска не должна быть деревянной?
– За деревянную пришлось бы отвалить тыщи три, – фыркнула Галка, забрав «доску» у Юли. – А эта обошлась мне всего в пятьсот рублей. Но если сомневаешься в ней, можем раскрутить твоего дружка на настоящую. Для него это не деньги, а так… Один раз поесть.
Юля торопливо заверила, что ее вполне устраивает и такая. «Раскручивать» Влада на подарки она не собиралась, даже если эти подарки для него ничего не стоили. Мама растила ее практически в одиночку, поэтому с детства приучила не клянчить ни игрушки, ни одежду, а радоваться тому, что дают. Юля выросла с мыслью, что просить о чем-то – ужасно стыдно.
К тому же, несмотря на все пережитое за последние несколько месяцев, она все еще с сомнением относилась ко всяким магическим штукам, поэтому в деревянной доске сомневалась бы не меньше, чем в картонной.
Галку ее решение как будто даже немного огорчило. Судя по всему, она уже успела понадеяться на появление в ее жизни «настоящей» спиритической доски. Однако такая ерунда не могла ее остановить. Подруга все с тем же энтузиазмом разложила картонку на полу, поставила рядом толстую свечу (Юля настояла на подставке в виде кофейного блюдца, хотя Галка и заверила ее, что такие свечи не текут) и погасила свет и в комнате, и в прихожей, чтобы стало по-настоящему темно. Конечно, ей не удалось добиться кромешной темноты: в гостиной здесь висели полупрозрачные занавески, которые пропускали свет уличных фонарей, даже когда полностью закрывали окно. Но Юле все равно стало немножко не по себе.
Чиркнув зажигалкой, Галка поднесла вспыхнувший огонек к фитилю свечи. Крошечный язычок пламени перескочил, дрогнул, едва не погас, но через мгновение все-таки разгорелся, освещая лица склонившихся над доской девушек. Они сидели друг напротив друга, поэтому буквы алфавита Юля видела вверх ногами.
– Значит так, – начала Галка, беря в руки бегунок. – Алгоритм действий очень простой. Эту штуку кладем сюда, – она положила его на центр доски, – потом кладем на него обе руки. Неважно, сколько пальцев будет задействовано, можно хоть одним касаться, но важно, чтобы бегунка касались обе руки. Поняла?
Юля молча кивнула.
– Сначала проведем его несколько раз по кругу, чтобы он почувствовал нас, а мы его, и в этот же момент нужно звать Татьяну.
– Как в том кино? – предположила Юля и процитировала: – «Наш круг друзей един с тобой, заблудший дух, прерви покой»?
Галка посмотрела на нее как на недоразвитую и сокрушенно покачала головой.
– Нет, ну если хотим посмешить духов и позвать непонятно кого, то можно, конечно. Но лучше просто звать по имени. Как там фамилия у этой Татьяны?
– Гусарова.
– Ну вот, так и будем звать: «Дух Татьяны Гусаровой, явись и поговори с нами». Поняла?
Юля снова кивнула, чувствуя себя немного неловко.
– А нам не нужно снова создать защитный соляной круг? Как в прошлый раз? – все же уточнила она, хоть ей и не хотелось снова ловить снисходительный Галкин взгляд.
– Нет, главное – не отпускать бегунок, пока кто-нибудь из нас не скажет: «Дух, уходи!» И бегунок в этот момент нужно перевести сюда. – Галка указала на надпись: «Прощай», выведенную под алфавитом. Кроме нее, на доске были еще надписи: «Да» и «Нет». – Готова?
Юля глубоко вдохнула и с силой вытолкнула воздух из легких, пытаясь сбросить накативший вдруг мандраж, но стало только хуже: от потока воздуха нервно заплясало пламя, отчего сердце в груди тоже дрогнуло. Тем не менее она кивнула в третий раз и коснулась кончиками пальцев бегунка.
Галка сделала то же самое и толкнула бегунок по кругу, велев:
– Давай вместе. Дух Татьяны Гусаровой, явись и поговори с нами!
Юля успела подключиться и проговорить призыв вместе с подругой. Перемещая бегунок по кругу, они повторили простенькую фразу трижды, после чего замерли, вернув бегунок на центр доски.
– Дух, ты здесь? – тихо спросила Галка.
Они обе уставились на бегунок, их пальцы, касающиеся дешевого пластика, слегка подрагивали от напряжения. Юля снова шумно выдохнула, слегка устав от напряженного ожидания, но ничего так и не произошло.
– Давай еще раз, – велела не желавшая сдаваться Галка.
Они снова прогнали бегунок по кругу, повторили призыв, замерли, спросили дух, пришел ли он, но результат оказался тем же.
– Не работает, – разочарованно вздохнула Юля.
– Может быть, ты плохо стараешься? – недовольно покосилась на нее Галка. – Или слишком скептично настроена?
– Стараюсь ничуть не меньше, чем старалась у колодца! – огрызнулась Юля, обиженная тем, что подруга пытается спихнуть неудачу на нее.
– Тогда давай попробуем еще раз.
Юля не возражала, но ни третья, ни четвертая, ни пятая попытки не увенчались успехом.
– Вредничает дух, – хмыкнула Галка, отпустила бегунок и резво вскочила на ноги. – Пойду пописаю, чтобы меня потребности бренного тела не отвлекали.
Она выскочила из комнаты быстрее, чем Юля успела изменить позу, чтобы немного размять затекшие ноги.
В тишине квартиры было отчетливо слышно, как щелкнул замок, запирающий дверь туалета. Юля провела пальцами над огоньком свечи, на мгновения касаясь пламени и думая о том, что все это ужасно глупо: и картонная спиритическая доска, и попытки воззвать к духу, и свеча эта на блюдце. Лучше бы она посидела и позубрила испанский к занятию в четверг. И чего черт ее дернул заняться этой ерундой именно сейчас? Жила себе спокойно месяц и горя не знала. Подумаешь, в зеркальном отражении кто-то рядом ходит. Не в реальности же! Но тут словно кто-то нашептал…
