Леонтий Петрович Фомин
Убийство. Возрождение
– А я сам не знаю, каким был человеком, хорошим или плохим.
– Хорошо, мы пока будем проверять в архивах то, что ты творил, какие злодеяния и добродетели совершал, а ты посмотри на то, что делают с тобой, на твою физическую оболочку. Её уже опознали, ты уже денёк полежал дома, сегодня же твои похороны.
Я успел только моргнуть глазами, как родственники, друзья и стулья испарились. Открылись старые деревянные двери, со скрипом. За ними должен был быть коридор по школе, но вместо него там был яркий, слепящий, белый свет. Ничего делать больше не оставалось, и я пошёл в него. После света меня встретила зелёная лужайка, как из голливудских фильмов, ненатуральная. Это была маленькая лужайка, а вместо края были облака, а наверху их не было. Я подошёл к краю и увидел свой дом. Ого, так близко, я думал он будет как точка среди таких же бетонных коробок. У моего подъезда стояла труповозка.
Как же это странно…смотреть на свои же похороны. Сидели два мужика во дворе на скамейке, и пили водку. И вот умер я, а ничего не поменялось: водка не превратилась в обычную воду, а алкоголики не стали обычными людьми. Снег такой же белый или грязный, лёд такой же хрупкий, дома всё такие же серый. Так зачем люди совершают суицид? Только умерев понимаю, что это…просто глупая затея, и я сам погиб…по такой глупой причине…деньги не отдал гопникам…
Вдруг из дома выбежал мужик в комбинезоне и начал широко держать дверь, чтобы та не раскрылась. И из подъезда начал выходить второй грузчик, задом, держа…да-да, деревянный гроб, цвета дубовых досок с железными ручками. Сама же коробка была закрыта. Ну и хорошо, а то видеть самого себя…ух. Потом вышел третий, и они положили гроб в машину. Следом вышел отец, в форме, при параде. Твоя форма меня и погубила. Никогда поэтому и не любил её. После него-мама. Она рыдала навзрыд и её держали бабули. Дед же сзади них шёл и утирал слёзы рукавом своего старенького, советского ещё, пиджака. Эх, интересно, сколько это ещё продлится?
