Леси Филеберт
Как призвать Беса. Ассистентка Хозяина нечисти
Глава 6. Приглашение на чай
[тем же вечером, в южном районе Искандера]
По крышам особняка, одиноко стоящего вдали от остальных домов поселения, громко барабанил дождь. Он настойчиво стучал по подоконнику настежь распахнутого окна и так отчаянно стремился залиться в гостиную, будто желал страстного воссоединения с горящим камином. Но людям, сидящим за столиком у камина, было все равно, дождь их не смущал – они вообще его не замечали, будучи полностью поглощенными эмоциональной беседой.
За столиком в гостиной сидели двое: Бестиан Брандт и Лунтьер Брандт.
У Лунтьера были короткие светлые волосы, выразительные зелёные глаза, загадочная полуулыбка. Одетый в белую рубашку с закатанными до локтей рукавами, в темные брюки. Несмотря на порывистый ветер, беспокоящий занавески, и несмотря на холодный пол, Лунтьер все равно сидел с босыми ногами. Он был младшим братом отца Бестиана, дядей вроде как, но из-за небольшой разницы в возрасте мужчины относились друг к другу скорее как к двоюродным братьям. Лунтьер лишь на пару лет был постарше, и молодые волшебники любили проводить время вместе. У Лунтьера имелся в Искандере особняк, в котором ему нравилось отдыхать летом, из-за приятной горной прохлады, всегда свежего воздуха, большого количества зелени и частых дождей. Лунтьер не любил палящее солнце, и Бестиан полностью разделял эту нелюбовь. У них вообще было много общего, поэтому волшебники проводили немало времени вместе.
Этот вечер Бестиан посвятил бесконечным жалобам другу. Не то чтобы за ним водилась привычка ныть и жаловаться, но день сегодня выдался ужасный.
– Я кретин, я провалил задание, – раздражённо произнес Бестиан, с тоской глядя на пляшущие языки пламени.
– Самокритично, – хмыкнул Лунтьер. – Тебе чай? Кофе? Или чего покрепче? – спросил он, подойдя к серванту и задумчиво изучая его содержимое в виде стройного ряда разномастных бутылок.
– Да какой там кофе, меня спасет только огненный эль, – удрученно вздохнул Бестиан. – Эта тварь всё-таки умудрилась укусить меня, дезориентировать буквально на секунду, но этого ей хватило, чтобы сбежать! Укусила меня, представляешь? – возмущенно произнёс Бестиан и вытянул вперед руку, закатав рукав, чтобы видно было место ядовитого укуса. – Благо не успела большую дозу яда в меня впрыснуть, но сам факт! Я ее упустил.
Лунтьер понимающе хмыкнул, покачал головой и достал из серванта самую маленькую бутылочку, внутри которой плескалось нечто красное и тягучее.
– По-моему, «Красные слезы» тебе сейчас подойдут больше огненного эля.
– Ты специально достал малкуна́к с таким названием? Чтобы оно соответствовало моему желанию порыдать?
Лунтьер рассмеялся и поставил перед Бестианом крохотную рюмочку с тягучей жидкостью.
– Мозги прочищает лучше эля, а тебя вроде оно и надо, хм?
Бестиан кивнул, но взгляд его блуждал по стене напротив, мыслями он явно пребывал где-то далеко. Он взял в руки рюмку, покрутил ее за тонкую ножку и поставил обратно на стол, так и не притронувшись.
– Как ловить снова будешь эту скользкую тварь?
– Не знаю, – вздохнул Бестиан. – Не понимаю пока. Она наверняка сейчас сменит личину, заново придется ее искать. Несколько месяцев работы насмарку.
– Да, я помню, каких усилий тебе стоило ее выследить, – кивнул Лунтьер. – И много личин она уже сменить успела?
– Пять за последний год.
Лунтьер присвистнул и покачал головой.
– Бедные люди, не завидую я им, страшная смерть их постигла… Такой участи и врагу не пожелаешь.
Бестиан рассеяно кивнул, и Лунтьер уставился на него с подозрительным прищуром.
– Так, а теперь выкладывай, что еще, помимо этого, случилось. Ты явно недоговариваешь. Уж больно странное настроение у тебя сегодня.
– Да Ангелочек один выбесил, – скривился Бестиан. – Из головы не выходит эта рыжая бестия…
– Выбесила или «так понравилась, что из головы не выходит»? – ехидно уточнил Лунтьер.
– У нее замашки гениального сыщика-инквизитора, она не знает, кто я, она мне угрожала, назвала меня заносчивым типом и предложила лопатой сбить корону с моей головы! – возмущению Бестиана, казалось, не было предела, он активно размахивал руками, пытаясь показать масштаб проблемы. – Нет, ну ты представляешь, как она по моему самолюбию потопталась?! А еще у нее есть хвост, который вцепился в меня и не хотел отпускать! И я пока что понятия не имею, к какой расе принадлежит эта бестия…
Лунтьер задумчиво сделал маленький глоток, не сводя глаз с друга.
– Женись на ней, – коротко посоветовал он.
И на немое возмущение во взгляде Бестиана добавил:
– Ну что ты на меня так смотришь? Я давно говорю, что тебе баба нужна.
Бестиан неприязненно скривил нос.
– Ну ладно, не баба, а девушка, – исправился Лунтьер. – У тебя ж острая нехватка гормона «женская непредсказуемость» в крови. Ну и не только в крови, конечно, – с усмешкой добавил он, многозначительно поигрывая бровями. – Ладно, колись, что там за рыжая бестия на твой след наступила?
Некоторое время Бестиан потратил на эмоциональный рассказ о девушке по имени Ангелина, чей хвост сегодня ввел в ступор Бестиана и порядком сбил с толку. Не говоря уже о дальнейшем ее поведении.
Лунтьер внимательно слушал, ухмылялся и качал головой, а по окончании рассказа спросил:
– И что, ты теперь ее на контроль взять хочешь?
– Ну, надо бы проверить на всякий случай. Мне интересно. Я повесил на нее маячок, когда отдал ей свой платок, позже выйду на ее след.
– Думаешь, она маячок не заметит? – Лунтьер скептично изогнул одну бровь. – Судя по твоим рассказам, эта девчонка не так уж глупа. Что ей стоит избавиться от платка? Не будет же она его хранить как дракон – сокровища. При всем моем уважении, дружище, но ты не настолько звезда, чтобы хранить под подушкой твои платки и панталоны.
Бестиан хохотнул и всё-таки выпил залпом содержимое крохотной рюмочки, на дне которой сверкали алые искорки. С удовольствием причмокнул, наслаждаясь терпкой горечью напитка, и одобрительно кивнул.
– Не будет, конечно. Но это неважно, потому что метка не привязана к платку. Ей достаточно было один раз к платку прикоснуться, чтобы на ней осталась метка. Слезы хаурага́рра, – пояснил Бестиан в ответ на вопросительный взгляд Лунтьера. – Если ими пропитать какую-то ткань и использовать парочку хитрых закрепляющих и отслеживающих чар, то они будут оставлять специфичный энергетический след на всех, кто к этой ткани прикоснется.
– Хитро-о-о, – Лунтьер уважительно покачал головой. – Тогда да, у бедняжки нет шансов устоять перед твоими отслеживающими слезами. Хм, как звучит… Ладно… Расскажешь потом, чем дело закончится?
– Куда я денусь.
– Действительно… У тебя там что-то выпало, кстати.
– М? Ты о чем?
Лунтьер кивнул на клочок бумаги, который валялся на дубовом паркете.
– Из кармана твоего только что вывалилось.
– Что это?
– Ты меня спрашиваешь? – фыркнул Лунтьер. – Твои карманы, не мои.
Бестиан поднял с пола бумажку, развернул ее и в полном недоумении уставился на короткую записку незнакомым почерком. Потом тупо уставился на последние слова записки. Потом глаза его снова забегали от начала, а брови поползли выше, как будто Бестиан не мог поверить прочитанному.
Потом недоумение Бестиана резко сменилось гневом.
Он кинул обеспокоенный взгляд на часы, показывающие без пяти минут полночь, нахмурился, тихонько зарычал от еле сдерживаемого негодования и яростно ударил кулаком по столу.
– Это не Ангелочек… Это какой-то демон во плоти! – прорычал он, вскакивая на ноги. – Спасибо, дружище, прости, вынужден бежать, потом объясню, – скороговоркой произнес Бестиан, поправляя шляпу-котелок, из-под которой на миг показалась чья-то маленькая черная лапка. – Этот треклятый Ангелочек такое учудила, что я либо найду ее уже мёртвой, либо успею вовремя и тогда сам ее прибью, чтобы она меня больше не выводила из себя…
Он рывком схватил со спинки стула свою мантию, подхватил трость, с грохотом распахнул ногой входную дверь и пулей ринулся в объятья промозглого дождя.
Лунтьер проводил волшебника удивленным взглядом, взял со стола оставленную записку, развернул ее и прочёл написанное корявым почерком, явно впопыхах: «Я знаю, как ее найти. Приглашу ее к себе на чай с листьями карти́ции (ул. Лергова́я, д. 16). Думаю, к полуночи она проявится. Успеешь к нам на чай? Твоя рейна Ангелина».
– Рейна Ангелина? – удивлению Лунтьера не было предела.
Он задумчиво постучал костяшками пальцев по столешнице и тихо пробормотал себе под нос:
– Что ж это за девица такая, что уже одобренной богами невестой Беса сама себя объявляет?..
Глава 7. Ниточка
– Может, вам все-таки вызвать лекарей? – участливо спросила я.
– Нет-нет, ни в коем случае!! Это привлечет слишком много внимания к твоему дому!
Ну, дом – это, конечно, сильно было сказано, учитывая, что моим домом являлась маленькая квартира-студия. Кровать да единственный столик с парочкой стульев, кухонный шкафчик и тумба с небольшой варочной поверхностью, крохотный санузел, отсутствие даже намека на коридор – вот и весь мой домище.
Но я спорить не стала.
– Как скажете, профессор д’Акирова. Еще чаю?
Сабрина охотно кивнула, и я подлила ей ароматный зеленый чай.
Профессор д’Акирова сидела напротив меня, вцепившись в кружку обеими исцарапанными руками. Сабрина вообще выглядела здорово потрепанной, как после короткого, но яростного сражения, какое, собственно, и состоялось между ней и Бестианом Брандтом перед несостоявшейся конференции.
Ну, точнее, она не называла конкретно его имя, и внешность его не помнила вообще (видимо, то существо, стирающее своим ядом память, и ее покусало как следует), Сабрина не могла сказать, кто именно на нее напал. Но по ее рассказам мне было понятно, что это был именно Бестиан Брандт, потому что в памяти Сабрины остались трость и сверкающие синевой глаза волшебника, которыми я и сама сегодня впечатлилась. На кой дилмон он это вообще делал – пока что оставалось для меня загадкой. Хотя и было у меня одно предположение, которое я собиралась позже проверить.
Профессор д’Акирова без конца говорила о сумасшедшем, который напал на нее прямо перед выходом на сцену, и жаловалась на отвратительную охрану конференции. Я поддакивала и возмущенно цокала языком, всем видом демонстрируя возмущение халатностью организаторов мероприятия.
Правда Сабрина еще рассказывала про меч, которым якобы ее пытался пронзить нападающий, на что я тоже только охала и трепетно прижимала ладошки к груди.
Никакого меча я у Бестиана не помнила и, честно говоря, сильно сомневалась, что он у того действительно был в момент их схватки. То ли Сабрина нарочно жути нагоняла, то ли с перепугу трость за меч приняла – этого я знать не могла. Но относилась ко всем словам профессора д’Акировой с большим скептицизмом. И не забывала поддакивать и кивать в нужных местах, ага.
Да, я действительно смогла отследить Сабрину по висящему в воздухе следу, который, по моим предположениям, мог ей принадлежать. Я оказалась права, и примерно через полчаса упорных поисков нашла дрожащую от холода и вусмерть уставшую Сабрину на берегу маленькой горной речки. Она сидела на валуне, обхватив себя за плечи и нервно покачиваясь из стороны в сторону. Поначалу она испуганно дернулась при моем появлении, но, увидев всего лишь милую девушку-студентку, быстро расслабилась. А я изобразила крайнее изумление от случайной встречи, охала и причитала, тут же кинулась помогать раненой женщине, чьи руки были исполосованы будто бы острыми когтями, да и одежда больше была похожа на лохмотья.
Я для вида предложила Сабрине обратиться к лекарям, но, к счастью, та и сама активно замотала головой, сказав, что боится официально обращаться к лекарям, потому что уверена, что в лечебнице за ней придет мужчина, который пытался ее убить. Мне это было только на руку, поэтому я скромно предложила Сабрине дойти до моего дома, который тут как раз не очень далеко находился. Чтобы прийти в себя, подлечить раны, привести одежду в порядок, попить что-нибудь горячее и обдумать свои дальнейшие действия.
Так мы и оказались в моей скромной квартирке высотного дома в новом городском квартале. Жила я тут без каких-то изысков, с минимальным комфортом, но это было гораздо лучше, чем общежитие академии магии, где я обучалась. Здесь хотя бы не было издевающихся надо мной сокурсников. Но самое главное: здесь не было Алекса Чейна. После его идиотской выходки, когда Чейн на выходе из моей комнаты в общежитии щедро раскидал бородавочный порошок, и мне потом пришлось неделю лечить свою кожу, я решила съехать хоть куда-нибудь, лишь бы иметь свой более безопасный уголок. Так что львиная доля студенческой стипендии у меня уходила на съем этого хиленького жилья, находящегося в отдалении от академии магии. Телепортироваться я не умела, денег на дорогие телепортационные артефакты у меня не было, сама их делать пока не научилась, так как телепортация в целом была моей слабой стороной. Поэтому мне приходилось вставать на полтора часа раньше обычного, чтобы успеть собраться и добраться до академии пешком, в любую погоду. Но зато здесь я могла спокойно спать, не вздрагивая нервно от каждого шороха, доносящегося из коридора общежития. Можно было бы, конечно, ездить на общественном транспорте, но я предпочитала экономить каждый медяк и использовать деньги в других целях.
В общем, я привела д’Акирову в свою квартирку, помогла ей с оказанием первой помощи как пострадавшей. У волшебницы не было никаких серьезных ран, что вызывало у меня подозрительное недоумение, но я благоразумно помалкивала, потому что мне нужно было расположить к себе Сабрину.
– Спасибо за заботу, Ангелина, – улыбалась мне она.
Она была невысокой пухленькой женщиной, с темными волосами до плеч, с цепким взглядом. Элегантная черная мантия, одетая поверх простого бордового платья, была разодрана так, будто Сабрина не на конференции была, а продиралась через терновые кусты в лесу.
– Ты очень добрая девушка. Настоящий ангелочек!
Я усмехнулась, подумав о том, что уже второй раз за день меня называют ангелочком разные люди. Забавно.
Вспомнив про Бестиана, кинула короткий взгляд на часы. Что ж, пока что всё шло по плану, и у меня еще оставалось время на то, ради чего я всё это вообще затеяла.
– Чем я могу отблагодарить тебя за твою доброту?
О, это она как нельзя кстати спросила. Мне было о чем попросить.
– На самом деле кое-чем вы действительно очень помогли бы мне.
Я вытащила из кармана блокнот, куда была спрятана одна фотография. Осторожно достала ее, с печальной улыбкой проведя большим пальцем по фотокарточке, и протянула ее Сабрине.
– Помните эту женщину? Она раньше работала под вашим руководством в отделе экспериментальных технологий.
Сабрина склонилась над фотографией, внимательно разглядывая изображенную на ней женщину с двумя маленькими девочками, и я даже дыхание задержала в ожидании реакции.
– Светлана Абрамова? – наконец, произнесла Сабрина, и мое сердце тут же радостно пустилось вскачь. – Помню, конечно. Чудесным специалистом была.
– Да… Это моя мама, – грустно улыбнулась я. – И рядом с ней стою я, а слева – моя младшая сестра. Несколько лет назад они пропали при загадочных обстоятельствах. Просто исчезли бесследно, будто их и не было вовсе. Вы были последней, кто видел ее в день пропажи. И вы – единственная моя ниточка к разгадке, к возможности найти хоть какие-то зацепки на тему того, как и куда мама пропала, и как я могу ее вернуть.
Когда я вчера узнала, что сама Сабрина д’Акирова, один из ведущих артефакторов магического сообщества, прибудет в нашу область Искандера на магическую конференцию по вопросам безопасности, то чуть с ума не сошла от радости. И подумала: вот он, мой шанс достучаться до самой профессора д’Акировой, человека, который очень тесно работал с моей мамой, видел ее в числе последних в день её пропажи и наверняка может что-то мне поведать! Ну хоть что-нибудь, хоть какую-нибудь подсказку дать!
Потому мне не удалось самой раздобыть хоть сколько-то важную информацию, из-за личности моего высокопоставленного отца дело о пропаже моей мамы и младшей сестрички тщательно скрывалось.
Были у меня некоторые предположения по развитию событий в тот день, но… Но мне нужно было больше информации, улик, и вообще. А то пока что мои домыслы были писаны вилами по воде, а вплотную заниматься расследованием я смогла лишь относительно недавно. Поиски осложнялись моим статусом, конечно. Я только в этом году получила возможность жить отдельно от своего влиятельного отца. Несколько месяцев вела себя идеально, играла роль прилежной дочурки, которая, наконец, «одумалась и встала на путь истинный», и таки я добилась того, что он оставил меня в покое. Едва освободившись от его гнета, я тут же и переезд из общежития организовала, и вплотную занялась расследованием загадочной пропажи моей мамы и сестры. До этого момента просто физически такой возможности не было: отец контролировал буквально каждое мое действие и не давал ни шагу в сторону от академии сделать, везде меня преследовали его люди. Тотальный контроль в круглосуточном режиме, отец буквально помешался на безопасности после пропажи супруги и младшей дочери.
Жаль, что только в этом его отцовский долг и проявлялся. Не говоря уже о хоть каком-то подобии отцовских чувств.
Сабрина задумчиво почесала подбородок, разглядывая фотокарточку.
– А что твой отец? Он пытался их искать?
– С ним… всё сложно, – уклончиво ответила я. – И я уже давно его не видела. Но это совершенно точно не тот человек, на помощь которого мне стоит рассчитывать.
– Я-я-ясно, – со вздохом протянула Сабрина. – Даже не знаю, чем я могу тебе помочь, дорогуша…
Она взяла потрепанную фотографию со стола, потерла ее подушечками пальцев и даже к носу поднесла, с шумом вдыхая запах фотографии.
– Бумага какая-то странная. С нездешним запахом. Да и само фото… Что это за штука? – профессор ткнула пальцем в то, что виднелось за спиной людей на фотографии.
– Самолет, – улыбнулась я. – Там, где я родилась, на таких штуках летают между разными городами и странами. Обыденный транспорт.
– Что-то вроде телепортации?
– Ах если бы, – с улыбкой покачала я головой. – Круче телепортации явно ничего нет во всех мирах вместе взятых! Но там, откуда я родом, магия, ну… Не в ходу, в общем, мягко так говоря.
– Хм, любопытно, – улыбнулась Сабрина, поглядывая на меня с прищуром. – Я никогда не расспрашивала твою маму об этом. Если честно, я жуткий трудоголик, и это фразочка не для красного словца – это мой персональный диагноз. Поэтому жизнь моих подчиненных меня мало волновала. Ну ты понимаешь, да?
Я понимающе покивала и любезно подлила ей в кружку еще ароматного чая.
– Но с чего ты вообще взяла, что я была последним человеком, который видел твою маму перед ее пропажей?
– Отец сказал, что она отправилась куда-то по вашему приказу, чтобы раздобыть некий редкий ингредиент, необходимый для создания новой партии эксклюзивных артефактов. Мама уехала куда-то по вашему приказу именно в день ее пропажи, и после отъезда ее больше не видели. Эту же информацию мне удалось раздобыть через следственный инквизиционный комитет. Собственно, я и хотела узнать у вас, куда именно вы направляли мою маму, потому что эту информацию мне отказываются выдавать все структуры.
– Тебе солгали, деточка, – тяжело вздохнула д’Акирова, качая головой. – Я не отправляла никуда твою маму в день ее пропажи.
– В смысле?..
– Светлана Абрамова вообще не вышла в тот день на работу. Я потому и запомнила ее так хорошо, что была возмущена до глубины души таким наплевательским отношением к работе: она даже не соизволила предупредить кого-то из своих коллег или моего секретаря о том, что не выйдет в свою смену! Нет, ну ты понимаешь, ну я же не тиран, да, нет, ну я требовательная, конечно, так то в работе, но я же тоже человек, и понимаю, что если у Светочки возникли какие-то проблемы дома, если хворь какая срубила с ног, то вполне можно бы оперативно сообщить об этом, а то у нас работа простаивает, ну что за дела, ну что за наплевательское отношение ко всем вокруг и к моим требованиям в частности, у нас там проект, понимаешь ли, работа кипит, а она не на рабочем месте, ну ты понимаешь, да? Ну и да, конечно, запомнила еще и потому, что потом ко мне заявился сам глава следственного инквизиционного комитета, и как давай меня вопросами закидывать, а я что? Я ничего, я свою работу выполняю! Ну ты понимаешь, да?
Я нахмурилась, а сердце разочарованно ухнуло куда-то в пятки.
– Но…
– Видимо, информация настолько засекречена, что тебе отказываются выдавать правду. Кто, ты сказала, твой отец?
– Высокопоставленное лицо, – сухо ответила я. – Неважно, какое. Имеет значение только то, что из-за его статуса дело о пропаже моей матери не афишируют.
– Что-то я не припоминаю среди чиновников хоть одно высокопоставленное лицо из низшего сословия. А твоя фамилия явно на него указывает.
– У меня фамилия матери, – коротко пояснила я.
Сабрина посмотрела на меня с сочувствием.
– Полукровка, что ли?
Я кивнула, поджав губы.
– Еще и какая-нибудь незаконнорожденная дочь аристократа, небось?
Я снова кивнула, на этот раз менее охотно.
Сабрина неприязненно сморщила носик, но я стоически выдержала ее пренебрежение и резко изменившийся взгляд. Мне не привыкать к подобной реакции.
Полукровок в Искандере не жалуют. Как и незаконнорожденных детей. А прибавьте к этому еще и мой статус «чужака», который попал в этот мир, полный магии и волшебства, из мира технологий и гаджетов, напрочь лишенного магии. Ну или не напрочь, может, какие-то невиданные тварюшки и у нас обитают, этого я знать не могла, – но как минимум у нас маги толпами по улицам не ходят, и волшебства как такового не существует. И вот я, обычная тринадцатилетняя девочка Ангелина, попала в этот пугающий мир, и вынуждена была быстро осваивать все азы волшебства, непрестанно пребывая в шоке от всего происходящего.
Ну как – попала в этот мир… Правильнее будет сказать, что меня сюда затащили когда-то, не спрашивая моего на то разрешения. Внезапно объявившийся отец и затащил, сразу после того инцидента, когда у меня проявились магические способности, хотя до того момента я отца никогда не видела. Затащил в этот мир нас с мамой и сестрой, определил меня в лучшую академию магии Искандера, которую я ненавидела всей душой. Нет, ну академия сама по себе была хороша в плане сильных преподавателей и отличной практики, специалисты из выпускников академии действительно получались отличные. Однако в ней учились сплошные чистокровные аристократы, и это сущий ад для такой внебрачной полукровки, как я. И я бы с удовольствием свалила куда-нибудь прочь из этой академии, бежала бы без оглядки, но…
Неосознанным жестом потерла едва заметный шрам на тыльной стороне ладони, оставшийся после отцовских наказаний за мои попытки забить на учебу или перевестись в другую академию.
В то время как другие студенты расстраивались, когда получали неудовлетворительные отметки, я была в панике, когда получала не отличную, а просто хорошую оценку: за недостаточно хорошую учебу меня наказывали, причем так, что отличные оценки стали для меня вопросом жизни и смерти в прямом смысле того слова. Я не понимала, на кой дилмон отцу сдалась именно эта академия магии, и почему его так волнуют мои оценки, если он в позитивном смысле никак не участвовал в моей жизни, но была вынуждена временно принять правила этой дурной игры. Чтобы хотя бы побои прекратились.
Последний год, Ангелина… Потерпи этот последний год, и ты свалишь из этой академии, и никакой тиран-отец тебя уже не остановит.
С тоской поглядела на слегка проявившуюся от моего прикосновения руну на запястье – знак нерушимой магической клятвы. Мне запрещено было кому-либо рассказывать подробности о своем отце, который смертельно боялся, что общественность узнает о его незаконнорождённой дочери-полукровке. Неудивительно: учитывая его персону, скандал будет такой, что должности он лишится в одночасье, а только об этом отец и волновался по-настоящему. Только ректор общалась с ним лично несколько раз, а вот мои сокурсники не знали, чья я дочь. И это создавало для меня определённые проблемы, но сделать с этим я ничего не могла, будучи скованной магической клятвой.
Я бы вообще давно уже уехала из этого ненавистного местечка, если бы не пропавшие мама с сестрёнкой. За территорию Искандера они точно не выезжали, и я была уверена, что они находятся все еще в этом мире: между мной и мамой всегда была особо сильная энергетическая связь, и я чувствовала, что мама жива, и мое чутьё говорило о том, что искать надо здесь же, в Искандере. Но нашей связи было недостаточно для того, чтобы я могла пройти по ней, как по яркому энергетическому следу.
Меланхолично потеребила в руках свою серебряную цепочку и сжала в руке кулончик с подвеской в виде синего камешка. Именно этот кулончик и давал знать мне о том, что моя мама жива: в противном случае его синий огонек погас бы вместе с жизнью мамы, у которой была такая же подвеска. И даже если бы подвеска не была сейчас конкретно на маме, то реагировать сменой цвета она не перестала бы, так как это был непростой связной артефакт. Мама сама его сделала для нас с сестрой и подарила мне его незадолго до своей пропажи. Словно предчувствовала свое скорое исчезновение… Или не предчувствовала, а знала о нем?
Не знаю, где ты сейчас, мама, но я обязательно найду тебя! И мою любимую сестричку Улю найду. Чего бы мне это ни стоило.
– Так что там насчет моей мамы? – поторопила я, кинув нервный взгляд на часы, так как опасалась не успеть выяснить нужную информацию к определённому времени. – Может, вы расскажете, были ли у Светланы Абрамовой какие-то враги и недоброжелатели на работе? Этого мне тоже выяснить толком не удалось. Следственный инквизиционный комитет говорит, что якобы все были допрошены, и ничего подозрительного выявлено не было, но я знаю всё это исключительно с их слов, без каких-либо доказательств. Меня к делу не пускают.
Сабрина шумно отхлебнула чай, помолчала немного и медленно произнесла:
– Твоя мама была прекрасным специалистом… Настолько хорошим, что ее не раз пытались перетянуть на свою сторону мои конкуренты. Ты не думала в этом направлении? Напомни, когда именно Светлана пропала? Сколько лет прошло?
– Это было четыре года назад.
– Хм… Интересно… Очень интересно…
В глазах Сабрины появился огонек понимания.
– Что именно кажется вам любопытным? – подалась я вперед, готовая внимать каждому слову.
– Примерно в тот же промежуток времени, незадолго до пропажи твоей матери, в мире появился профессор Дарбет. Слышала о таком?
– О нем говорят как о гениальном профессоре, который изобрел защитные артефакты нового поколения. Собственно, в честь него сегодня и должна была состояться большая конференция.
– Его артефакты поражают своей непробиваемостью, – кивнула Сабрина. – Они славятся абсолютными защитными куполами, за счёт чего в сотрудничестве с профессором Дарбетом мгновенно заинтересовались инквизиционные отделы и правители разных стран. Но он ни с кем не делится своими наработками, абсолютно секретные формулы. Он вообще не выходит на публику, и лично общается только с особо высокопоставленными лицами, вроде министра магии Искандера, главами различных гильдий… Ну ты поняла, да? – скривилась Сабрина. – Хорошо, что хоть все крупные, средние и мелкие фирмы он отсекает, оставляя их нам, настоящим артефакторам, зарекомендовавшим себя уже много лет, а не каким-то выскочкам! А с какими словами отсекает, ты слышала, а? Потому что – подумать только, какая неслыханная наглость! – потому что он «не хочет размениваться на мелочи», это он даже про крупнейшую искандерскую лабораторию лекарей так высказался, ну ты понимаешь, да?
В ее голосе я отчётливо услышала горечь. И – зависть. Профессиональную такую зависть человека, которого гложила одна только мысль о том, что кто-то здорово обскакал его на профессиональном поприще.
– Мерзкий, гадкий Дарбет, ненавижу этого выскочку! – неожиданно зло воскликнула Сабрина, так резко стукнув кулаком по столу, что я аж подпрыгнула на месте. – Что он только себе позволяет? Кем он себе возомнил?
Она прямо-таки вспыхнула негативными эмоциями, и на миг, на один только короткий миг ее ногти удлинились, став более острыми, хищными.
Сабрина это осознала, мгновенно заткнулась и с испуганным напряжением глянула на меня, ожидая реакции.
Я сделала вид, что ничего не заметила, хотя сердце мое забилось быстрее в преддверии часа «икс».
Снова бросила короткий взгляд на настенные часы.
И поторопилась продолжить тему как ни в чем не бывало:
– А профессор Дарбет вообще был на конференции сегодня? Я так и не поняла. На сцену-то просто никого не успели вызвать, там только ведущий вещал. А что насчет закулисья? Вы там были. Общались с профессором?
– Я его не видела, – пожала плечами Сабрина. – Хотя, может, и видела, но не могла знать его внешность, потому что она же никому не известна. Ну, кроме организаторов конференции. Его фотографий же нигде не печатали, ну ты понимаешь, да? Гадкий пижон! Нарочно возводит вокруг себя ореол таинственности, чтобы привлечь к себе еще больше внимания, какой дешевый ход!
Сабрина вновь раздраженно стукнула кулаком по столу и с грохотом поставила на стол пустую кружку.
– Да вы не волнуйтесь так, лучше еще вкусный чаек попейте, – любезно произнесла я, подливая Сабрине чай. – Мама всегда говорила, что он благотворно влияет на нервную систему. А вы и так сегодня изрядно понервничали.
Сабрина вымученно улыбнулась, кивнула, шумно отхлебнула из кружки. Сказала:
– В общем… Как раз на этой конференции и должна была раскрыться личность профессора Дарбета, потому она и вызвала такой ажиотаж и привлекла так много статусных людей. Думаю, Дарбет отсиживался до последнего в одной из гримерок, а потом успел скрыться из конференц-зала, как только началась заварушка, ну ты понимаешь, да?
– Полагаете, Дарбет может быть как-то связан с пропажей моей мамы? – я покачала головой. – Вряд ли. Маме нравилось с вами работать, она была хорошим специалистом, но всё-таки не ведущим артефактором, как вы. Да и у Дарбета явно есть своя крутая команда специалистов, раз он так быстро добился больших высот в своем деле. Нужен ли ему еще кто-то – большой вопрос.
– Я бы все-таки не упускала его из виду, – возразила д’Акирова. – По той простой причине, что за несколько месяцев до пропажи твоей матери она получала от профессора Дарбета письмо с официальным приглашением перейти в его штат.
Я удивленно вскинула брови.
– Серьезно? Она не говорила мне об этом.
