Левсет Насурович Дарчев
«Афганец»: оставшийся в прошлом
Направление в Афганистан
Сегодня, после получения дипломов об окончания училища Семен вместе с несколькими сокурсниками во второй раз оказался в кабинете начальника училища, а первый раз он был здесь год назад, когда женился и получал ключи от семейного общежития.
Старый полковник долго молчал – видно, ему было тяжело об этом говорить. Его глаза были почти сомкнуты, изучая документ, который лежал перед ним на широком столе.
– Вы сегодня получаете дипломы и подъемные, и я вас отпускаю на полную свободу на один месяц – отдыхайте и наслаждайтесь жизнью, – по тону было понятно, что он не договаривает что-то главное, – но через месяц вас ожидает спецподготовка в Москве, – он встал из-за стола, его лампасы засверкали. – Вы мои лучшие выпускники, и я вас посылаю, – он запнулся, дойдя до дверей и затягивая с разворотом, затем сунул руку в карман, достал носовой платок и слегка шмыгнул носом – что стесняться: все они годились ему в сыновья, – он развернулся, его старческая фигура неплохо вписывалась в угол кабинета на фоне алого Знамени части и портрета Суворова. – В наше мирное время, когда нет никакой угрозы Родине, я вас посылаю в Афганистан, на войну.
Это произвело эффект молнии и грома – никто и подумать не мог о таком распределении. Наступившая тишина стала враждебной. Полковник специально тянул, чтобы курсантов отпустило после шока.
– У меня только одно пожелание, сыны мои, – скорбно произнес он, – чтобы вы все вернулись живыми и здоровыми. В добрый путь и прошу простить меня, если что-то было не так за пять лет вашей учебы.
На выпускном вечере у Семена на душе скребли кошки: он всеми силами старался не выпустить наружу то, что мучило его внутри. Легкий хмель от шампанского помогал ему завесой от мысли о тяжелом и неизбежном расставании с любимой. «Я при ней никогда не произнесу слово «война»», – решил он для себя.
Они вернулись домой и зашли в комнату, включили свет. Простой студенческий быт: диван-кровать, торшер, письменный стол, одним словом, уголок жизни. Света была довольна вечеринкой, она сегодня много шутила, смеялась и выглядела самой красивой в платье, которое он купил ей накануне.
Она плюхнулась на диван.
– Здорово! Что еще надо в жизни! – она повернулась к Семену и тут же похолодела, увидев на его лице напряженность: – Что с тобой, дорогой?
– Извини, Света, я просто устал, – сказал Семен, состроив на лице поддельную улыбку. Он был уверен, что рано или поздно все вылезет наружу через глаза, движения, голос – она уже привыкла к нему, по его мимике могла определить многое.
– У меня для тебя сюрприз, – он сунул руку за пазуху гимнастерки и достал конверт. – Догадаешься с трех раз, что здесь?
Света закрыла глаза и мечтательно в улыбке открыла рот.
– Там, там деньги, – произнесла она, протягивая руки.
– Нет. Деньги у меня в кармане, – он хлопнул рукой по карману брюк. – Там то, о чем ты мечтаешь.
Света игриво закрыла глаза.
– Там, там… Я сдаюсь, – она открыла глаза. – Что там?
– Путевка в Ялту.
– Ура! – она запрыгала и радовалась, как ребенок, подпрыгивая на диване.
Прощальное море
В Ялте они плавали, резвились, ныряли, смеялись, кричали, наконец, выдохлись и еле приползли к своим вещам и плюхнулись на горячий песок.
Отдышавшись, Света повернулась к Семену. – У меня к тебе несколько вопросов, милый.
– Валяй.
– Клянешься говорить правду и только правду?
– Клянусь, – сказал Семен в искренние глаза любимой и приложил правую руку к сердцу.
– Я жила спокойной размеренной жизнью, никого не подпуская на мою территорию, а ты… А ты ворвался в нее, как… Не знаю, с чем можно сравнить, и нарушил мое гордое и счастливое одиночество. Я перестала быть собой, полностью потеряла самостоятельность и во всем стала соизмерять мои поступки с твоими критериями. Я отчаянно сопротивлялась твоему натиску – не спала ночами, разбирала тебя на части: пальцы, глаза, привычки склонять голову набок и смотреть прищуренными глазами, твой голос, который иногда бросал меня в мелкую дрожь. После всего этого я поняла, что пришла ее величество ЛЮБОВЬ, и я обмякла, потеряла голову и сдалась. А все началось на вокзале. Вопрос: ты почему начал приставать ко мне тогда на вокзале? Только долго не думай – у меня много вопросов.
– Во-первых, я убедился в том, что существует любовь с первого взгляда. Когда ты одарила меня первой улыбкой, я понял, что это уже судьба, и твои глаза в одно мгновение разрушили плотину, где я хранил море чувств.
Запах водорослей, йода…
Света приложила указательный и большой пальцы к глазам.
– Вот они?
– Да, точно, – ответил Семен.
– Другой вопрос, – она задумалась. – Что для тебя счастье? – она лежала на спине, подставив белую мраморную кожу тела под солнце, левая нога подогнута в колене и приподнята, закрывая для Семена часть пляжа и половину моря до линии горизонта. Кожа у основания волос продолжала оставаться мокрой. Одна капелька собралась на верху колена и зигзагом побежала вниз, поблескивая в лучах солнца.
– Счастье? – переспросил Семен.
– Да.
– Это когда я захочу увидеть тебя, смогу это сделать.
– Это все?
– Ну да.
– Грустный ответ, – сказала Света, сгребая распростертыми руками песок в кулаки и отбрасывая по сторонам. – А где же любовь?
– Вот она, – сказал Семен, дотрагиваясь кончика ее носа.
Она схватила палец зубами и прижала.
– Не знаешь – так и скажи. Для меня же счастье – это когда двое смотрят в совместное будущее с верой и надеждой.
– И все? – теперь с иронией спросил Семен.
– Нет, не все, – пролепетала Света. – Это когда я все время слышу от тебя, что ты меня любишь.
– Я люблю тебя, – Семен притянулся к ней и чмокнул в губы. Света закрыла глаза так, как будто это было в первый раз, когда они встретились на первом свидании на центральной площади Киева возле фонтана.
– Еще можно?
– Что, поцелуй или слова?
– Слова.
– Я люблю тебя.
Света оттолкнулась от песка и села, повернувшись лицом к Семену. Она странно молчала. Только мгновение назад она была другая. «Что же случилось?» – переживал Семен.
– Тогда скажи мне, что происходит с тобой, я ведь могу подумать, что у тебя кто-то появился.
– Нет, не скажу.
Света напряглась.
– Почему?
– Потому что ничего не происходит, милая, – сказал Семен. Он подумал, что надо быть артистом или пофигистом, чтобы суметь скрыть то, что кипит у него на душе, подрывая в глубине веру и надежду, как только что она сказала. Сейчас, пока он думал, Света впилась глазами в его глаза, стараясь прочитать его мысли. – Что, ревность проснулась?
– Попробуй не ревнуй, когда на тебя глазеют. Только не смотри: две пары глаз сверлят тебя и демонстративно хихикают, – пролепетала Света. – И… последний вопрос на засыпку. Город, – она сделала секундную паузу, – Кабул…
«Вот тебе на! – с тревогой подумал Семен. – Она все знает. Но откуда? Андрей проболтался? Вряд ли – они не виделись».
– …столица какого государства?
Вопрос сразил Семена. Кровь моментально прихлынула к лицу, и он почувствовал, как оно опухает. Он отвел взгляд.
– Э-эй, – завибрировал ее голос. Она протянула руку и повернула к себе лицо мужа за подбородок. – Что с тобой? Ты не знаешь? – Света впилась глазами в него, ожидая продолжения.
Семен опустил глаза. Она, как искусный дипломат или психолог, шаг за шагом вывела его на чистую воду.
– Что, могут забрать?
– Не знаю. Кто знает! Не должны, – ответил Семен не своим голосом. – Там уже достаточно людей, чтобы отстоять интернациональный долг.
– Обещаешь?
– Что?
– Сказать мне, если вдруг получится так, что вас перебросят туда.
– Да, – пауза. – И что ты собираешься делать?
– В военкомате попрошусь туда же, следом за тобой, как хвост. Ни одного дня не хочу жить без тебя.
Наступила тягостная пауза. Семен, чтобы скрыть свои глаза, подвинулся к ней и положил свою голову ей на грудь лицом вверх к небу, где две чайки в полной свободе догоняли друг друга и облака лениво плыли на юг по синему небу, рисуя замысловатые фигуры.
– Я люблю тебя, – ласково произнесла Света от всего сердца, нежно обхватывая его шею тонкими и все еще влажными руками. – А счастье для меня, – продолжила она тихо, – это когда я смогу обнять тебя вот так, когда захочу.
Продолжая слушать отголоски голоса жены, на небе поймал момент, когда облака нарисовали птицу. Он знал, что это к расставанию. Но Семен не знал и думать даже не мог, что это навсегда.
В тот прощальный день Света с утра была в странном настроении: ее поддельная улыбка напоказ была смешана с безысходным ожиданием конца света. Как только они приехали на вокзал, она попросила его пройти в тот зал, где они впервые увиделись. Она, попросив двух мальчиков освободить ту скамейку, посадила его туда, грустно сказав:
– Здесь началась моя любовь, Семен, – она положила руку на скамейку. – Если тебя долго не будет, я буду приходить сюда, чтобы общаться с тобой, любимый.
Семен сел на поезд, она осталась на перроне. Поезд тронулся, и она бежала вслед за ним, махая рукой. Семен все время рисовал себе эту картину, где он хотел вернуться к ней обратно, чтобы взять ее теплую руку в свою и больше не опускать ее никогда.
Часть 2
Настоящий врач
На следующий день, незадолго до командировки в Ростов у Семена разболелась половина зубов с одной стороны, пришлось обратиться в центральную зубную клинику. Врач, осмотрев его и недолго думая, первым долгом послал на рентген. Спустя некоторое время, когда он вручил доктору рентгеновскую пленку, он – Семен глазом не успел моргнуть – швырнул ее в урну, сказав при этом, что пленка некачественная. Ему стало жалко – не пленку, а деньги, которые он за нее заплатил. Несмотря на казус с пленкой, доктор его усадил на «сверлильное» кресло. Он, постукивая обратной стороной рабочего инструмента, начал поиски больного зуба. Как ни странно, ни один зуб не подавал признаков болезни. Озадаченный врач, помотав головой и посоветовавшись с Семеном, взялся за один из запломбированных зубов. Он его лечил в течение трех дней, причем каждый визит ему стоил денег. Вот так врач отделался от него, но он, к сожалению, не отделался от боли.
Командировка не ждала, и Семену пришлось уехать в Ростов, где боль усилилась. В девять вечера он пустился искать какого-нибудь зубника. Он его нашел на первом этаже многоэтажного дома в небольшом кабинете, что было частью его квартиры. Доктором оказался худощавый мужчина пятидесяти лет на вид в далеко не белом халате с седыми волосами и в очках. Семену этот врач не понравился: он стал искать больной зуб тем же методом – постукиванием. Увы! Он ничего не нашел.
– Хотите, я попробую этот зуб со старой пломбой, – спросил доктор Семена в нерешительности. – Иногда под старые пломбы попадает инфекция, и она провоцирует боль.
Семен кивнул в знак согласия – что ему оставалось делать? Доктор поправил свою марлевую повязку, взял в руки сверло, на глаза накинул вторые очки, включил музыку – непонятно, для кого: для себя или для пациента – и вперед. Он вскрыл канал иглой, поковырялся в живом нерве и обратно смело зацементировал.
– Знаете, – начал он объяснять больному, прощаясь до завтрашнего дня, – у вас здесь здоровые нервы и я не стал их трогать.
«Врет нагло», – был уверен Семен.
– Я тут чуть почистил и, если боль не пройдет, то завтра я вас приму. Но надо будет сделать рентген.
Семен заплатил, сказал ему спасибо и ушел, еще не подозревая, какая его ожидает ночь. Почти двое суток он сидел на обезболивающих лекарствах – пенталгине и кетороле. После их приема у него сердце начинало стучать так, что его бой отдавался по всему телу – Семен не ел, не спал. На следующий день он сделал два качественных снимка на современном оборудовании, однако ни врач, ни рентгенолог не могли определить, какой зуб дает боль. Этот «Айболит» у него три дня лечил три зуба, причем один зуб – дважды. И когда Семен в последний раз сползал с его кресла, спросил:
– Доктор, что будем делать, если и на этот раз боль не прекратится?
Доктор пожал плечами:
– Не знаю, что делать, – без гордости он признался. – Будем удалять по одному зубу в день, пока…
Семен перестал его слышать. Слова медика прозвучали как приговор о безысходности его положения. Семен подумал, что такому человеку нельзя доверять даже чинить сапоги, и ушел, не попрощавшись. У него на больной стороне оставался один нетронутый зуб со старой пломбой – его последняя надежда.
Вот так он вернулся в родной город и на следующий день собирался найти какую-нибудь крутую клинику. Но боль оказалась сильнее него, и ему пришлось ограничиться поисками в округе поближе к дому. Его путь пролег между пятиэтажками в частную клинику.
В воздухе кружились мелкие снежинки, которые лениво падали на влажную землю и тут же растворялись в грязи – понятно, почему они не хотели приземляться. Пожилая женщина с граблями в руке ковырялась в палисаднике перед окнами возле дома. Семен не понял, что на нее нашло: снег, грабли… Когда он подошел к подъезду, молодая симпатичная женщина с сумками в руках чистила обувь, прежде чем войти в дом. Он подумал, что и она направляется к зубнику, и промчался мимо нее – его не интересовало состояние своей обуви. Остановившись на первом этаже перед дверью с вывеской, он стал стучать. Дверь была заперта – он расстроился. Женщина вошла и поравнялась с ним. Он ее спросил:
– Вы не знаете, врач будет работать?
Женщина перевела дух и как-то странно посмотрела на Семена, будто пытаясь разобраться в его чертах.
– Я – врач, – с улыбкой ответила она. – Я намерена работать, но, – она сделала паузу, доставая ключи, – я принимаю по записи. За неделю, – добавила она.
На секунду Семен потерял дар речи.
– У меня болит зуб, – медленно отчеканил он каждое слово, изобразив поддельную улыбку на больном лице. – Два рентгенолога и два врача не смогли мне помочь.
Она стала открывать двери, перекинув сумки в одну руку.
– Может, я вам помогу, – любезно предложил он услугу.
– Нет, спасибо, – ответила она, открывая дверь.
Она посмотрела на него еще раз, и с ним что-то произошло. Семен за секунду успел заметить и оценить ее привлекательную внешность: такие же карие глаза, как у его матери, такой же лоб и овал лица. Простое совпадение? Она элегантным движением вытянула руку и глянула на часы, затем с добродушием посмотрела на Семена, наверное, чтобы убедиться врет он или нет.
– Успеем! – уверенно произнесла она. – Заходите!
Семен вздохнул с облегчением и шагнул в светлое помещение, наполненное свежестью. Он сел в кресло, открыл рот и, приложив палец к подозрительному зубу, стал ждать эксперимента, пока она переодевалась и включала оборудование. Но не тут-то было! На Семена смотрела лампа с ослепительным светом и рядом с ней лицо доктора. Надо бы закрыть глаза, но Семен продолжал держать их открытыми, чтобы видеть это лицо, которое внезапно взволновало его до глубины души. Она кого-то напоминала: цвет глаз, овал лица, морщинки в уголках глаз, когда стала прищуриваться. Шприц, холодная вода, импульсы невыносимой боли – и на тебе: больной зуб – зуб мудрости.
Она за какие-то секунды нашла то, что не могли найти два других врача и два рентгенолога – зияющую дыру в мудром зубе. Она его удалила и принесла ему облегчение.
Семен расправил плечи и стал готовиться к выходу. Он услышал вопрос доктора к очередному клиенту, который сжался в углу комнаты:
– Вы на удаление?
– Да.
– Вам дорогой укол или дешевый? – спросила доктор.
– Мне… мне без укола, – ответил больной робким голосом. Семен оглянулся и увидел мужика пожилого возраста с маленьким круглым лицом в старой потрепанной одежде. «Не от смелости, – подумал Семен, – а от отсутствия денег. Бомж, не бомж, но жертва общественного устройства, в каком – то смысле такой же, как и я…» Он сунул руку в карман, достал две купюры и положил на тумбочку со словами:
– Спасибо, это за меня, а это, – указав на незнакомца, – за того парня.
Он хотел произнести имя доктора, и взгляд его начал скользить по кабинету. Стоп. Он остолбенел от увиденного: над дверью висела рамка, где золотыми буквами было написано имя доктора: ЕЛЕНА СЕМЕНОВНА БЕЛОЗЕРОВА. Для пущей убедительности он еще раз прочитал имя, но уже другими, затуманенными глазами. Он потерял дар речи и пошатнулся.
– Вам плохо? – раздался голос доктора сбоку. – Может, присядете?
– Нет, все нормально, – промямлил Семен, который не мог контролировать ни свой язык, ни движения – столбняк.
Тайна матери
Семен тихо открыл входную дверь и затащил два полных пакета с продуктами, купленных в магазине «Магнит». Он услышал шорохи в кухне и запах жарящегося мяса.
– Привет, мама!
– Здравствуй сынок, – она в восемьдесят пять лет, горбясь, тяжело отняла руку от столешницы кухни и перевела слезящиеся глаза на сына. – Ты что-то долго сегодня. Зуб вылечил?
– Удалил. Зуб мудрости.
– Слава богу.
Семен поставил пакеты на стол и стал их разбирать – что куда.
– Сынок, я тебе попросила купить книгу. Опять забыл?
– Да нет, мама, – ответил Семен отвлеченным голосом. – Я просто не знал, что купить: в книжном одни – про убийства, другие – про пошлость.
– Тогда хотя бы кроссворды.
– В следующий раз, мама. Не обижайся. Если тебе тяжело, я говорил тебе ничего не делать.
– Я могу. Я хотела приготовить твои любимые щи.
Семен хотел задать вопрос – вопрос жизни и смерти. Сегодня он был настроен решительно, может, в последний раз, потому что он близок к тайне как никогда.
– Мама, ты меня извини, но хочу тебя спросить в последний раз.
Юлия Федоровна тяжело вздохнула.
– Сынок, ну, сколько мы с тобой об этом говорили – я же рассказывал тебе все, что я знаю о ней, с тех пор я ее не видела. Прости меня.
Семен, как маленький мальчик, хлопал глазами, все больше сжимаясь от боли в сердце.
– Мама, ты знаешь, как зовут врача, который удалил мой зуб?
Юлия молчала.
– Ее зовут Елена, – выговорил Семен, как будто он делал большое открытие.
Пауза. Мама молчит.
– Ее фамилия – Белозерова, – с напором продолжал Семен. Он впился глазами в маму, которая перестала двигаться, вся превратившись в слух.
– Сынок, ты знаешь, сколько в России людей с такими фамилией и именем?
– Ты ахнешь, если я скажу, кто ее отец.
– Кто? – спросила мать, боясь правды.
К горлу Семена подступил комок, и он сглотнул.
– Его зовут, – он сделал паузу – слова не выходили наружу.
– Кто? – повторила вопрос мама.
– Его зовут Семен, – выронил Семен.
Мама замерла, глаза округлились. Она онемела, медленно отвела взгляд в пространство, где была одна темнота. Она слышал голос сына издалека. Сверло – кто-то рядом рушит бетон…
– Мама, его зовут, – его голос дрожал. – его зовут Семен.
Воцарилось молчание. Мать несколько раз открыла и закрыла глаза, снимая с них пелену, она тихо, молча опустилась на диван.
Семен быстро встал на колени перед диваном и схватил маму за окостеневшие плечи.
– Мама, ты от меня что-то скрываешь?
У мамы уже родились слезы и покатились по морщинистым щекам.
– Дай воды! Сейчас я тебе все расскажу.
Семен поднялся за стаканом воды и успокоительным для мамы. Она была в полной прострации, она перевела дух и начала доставать слова, которые запихнула глубоко в душу, уверенная в том, что нужды в них не будет никогда. Но, видит бог, время распорядилось по-другому.
– Прости меня, сынок, – тихим и жалким голосом мать просила прощения, из глаз текли слезы. – Прости. Я хотела как лучше для вас обоих, но получилось…
– Мама, о чем ты говоришь?
– В тот день, когда тебя привезли из Афганистана и собирали по частям, Светлана мне позвонила из Киева и сказала, что видела плохие сны и интересовалась тобой…
– Мама, о чем ты говоришь? – голос Семена дрожал. Руки безжизненно повисли, мышцы в коленях ослабли.
– Я знала, что было много случаев, когда жены побросали своих мужей, увидев их искалеченные тела. Я тогда ей сказала, что… – она осеклась от глубокого волнения, ее голос задрожал, и она отвела свои плачущие глаза в сторону.
– Что ты ей сказала, мама? – Семен спешил услышать то, чего ждал всю жизнь.
Слезы душили ее, и она не могла говорить.
– Что ты ей сказала, мама?
Она набиралась смелости, чтобы сбросить с себя тяжелое бремя обмана, которое мучило ее столько лет, дней и ночей.
– Я сказала, что ты…
– Что? – сердце Семена вырывалось из груди. – Что?
– Что ты погиб, ты… – Она смотрела на Семена скорбным взглядом, прося прощения. – Что ты погиб! Прости меня.
«Погиб, погиб, погиб…» отзывалось в ушах Семена, он вздрогнул и пришел в отчаяние…
– Я тебе все прощаю, мама. – он прижал голову матери к своей груди. – Все. Все прощаю, не плачь.
В тот же день в четвертом часу дня Семен вернулся и присел на лавочку, откуда он мог следить за подъездом дома, где он нашел свою дочь, а может, нет, это просто его больное воображение. Ему надо было еще раз увидеть ее издалека и проследить, как она будет уходить с работы, это прольет свет на многое в ее жизни.
Рядом с ним молодая мама раскачивала ребенка с демонстративной гордостью: все-таки выполнила главное предназначение женщины – продолжила род. Четыре сдавленных колеса восьмеркой катались взад-вперед, дребезжа. Одна пара была сильно изношенной, что натолкнуло Семена на мысль, что молодая становилась мамой не первый раз. Может, и Елена обзавелась кучей детей – вот какое счастье может случиться.
Семен всем туловищем повернулся к девушке. Он хотел болтать, хотел кричать – его пьянило предчувствие большого события. Он спросил:
– Мальчик?
Девушка подняла взгляд.
– Или девочка?
Незнакомка вежливо улыбнулась.
– Девочка.
– Первый ребенок?
– Нет, третий, – с гордостью ответила она. Ее светлые глаза улыбались.
– Я так и подумал, – произнес Семен.
Девушка хмыкнула:
– Что, я так старо выгляжу?
– Нет. Вовсе нет, – Семен придвинулся и вытянул руку до изношенного колеса коляски и пошатал его, – вот по нему сужу.
– А… – черты ее лица расслабились. – Да, ей много лет.
Наступило молчание.
– Извините, пожалуйста, а вы не знаете зубного врача вон, – Семен выдвинул палец, указывая на подъезд дома, где он был сегодня утром, – из того подъезда.
Девушка бросила взгляд вслед за пальцем Семена.
Она помотала головой:
– Нет, я не из этого дома. А что, у вас зуб болит?
– Нет. Сердце…
Девушка изменилась в лице и, последний раз притянув к себе коляску, встала и, накинув на плечо сумочку, ушла, толкая коляску впереди себя. «Я ее достал своими вопросами, – подумал Семен, – ушла, даже не попрощалась. Черт его знает, что она могла подумать обо мне». Семен стал потихоньку сосредотачиваться, собирая свои мысли и тревоги. «Пойти и сказать: «Я твой папа», – думал он. Нехорошая идея – она может испугаться так же, как и эта девушка с коляской. Не дай бог еще вызовет «скорую помощь» из дурдома. Нет, надо подождать».
К подъезду подъехала легковушка белого цвета, оттуда вышел молодой парень в форме и скрылся в подъезде. Время шло, и Семен не успел проанализировать пришельца, как из подъезда вышла врач в его сопровождении. Семен встал и, вытянув шею и обострив зрение, стал, как в замедленной съемке, следить за ее движениями. Она разговаривала и улыбалась. Сомнения Семена стали таять, как весенний снег.
Он всю ночь набирался смелости, чтобы придти к ней и сказать: «Я твой папа». Но утром случилось совсем неожиданное: он стоял перед дверью, где она вывесила табличку с надписью: «Отпуск. Буду через десять дней. Дата».
