Левсет Насурович Дарчев
«Афганец»: оставшийся в прошлом
На дачу с иском для жизни
– Ура! – прокричала пятилетняя Маша, когда услышала от мамы, что они едут на дачу. Она подбежала и обхватила маму за ноги. Стараясь не отставать от сестры, трехлетний Саша тут же бросился к родне, держа в одной руке пластмассовый автомат, который строчил очередь от батарейки с возгласами:
– Улла!
– Рано ликуете, дети мои, – сказала Лена.
– Почему? – огорченно состроив рожицу, поинтересовалась Маша.
– Папа еще не решился.
Дети побежали к папе. Тот сидел в кресле, подперев подбородок рукой. растопыренной в рогатку. Вчера шеф его попросил не усердствовать в одном деле с мошенничеством в крупном размере, а коллега, единомышленник и друг Дмитрий предупредил, чтобы был поосторожнее с безопасностью семьи. Намек брошен, и он принудительно отправлен в отпуск. «Что может за этим последовать?» – думал Сергей. Изучив обстоятельства происходящего, он понял, что опасность вполне реальна: преступник с большими деньгами и связями может пойти на непредсказуемый шаг. Он нежно обнял детей обеими руками и прижал к себе.
– Поедем, поедем, – сказал он с коротким смешком. – Обещаете не баловаться и слушаться маму?
Маленький Саша ни на шаг не отходил от сестры: она была его другом, наставницей и учителем. Он понимал и выговаривал почти все обиходные слова, но пока еще страдало произношение: многие согласные буквы он проглатывал.
– Обещаем, – сказала Маша, подпрыгивая на месте. – Ура!
Братик поддержал:
– Улла!
– Папа, а у нас что, дача есть? – поинтересовалась Маша, любознательная, как Варвара, которой нос оторвали.
– Это дача моего товарища, – сказал Сергей, вставая с кресла, держа руку на голове Саши. – Тебя устраивает такой ответ? – спросил он, уверенный в том, что последует еще куча вопросов.
– Да, – согласилась Маша. – Папа, а почему у твоего товарища дача есть, а у тебя нет?
– Потому что папа еще не заработал столько денег, – произнес Сергей. «Я мог бы быть богатым, если бы я принял «дипломат» с деньгами у этих негодяев, – думал Сергей. – А как потом с этим жить, я не знаю».
– А что…
– Дочь, хватит мучить отца дурацкими вопросами, – Лена быстро осадила дочь. – Если хотите ехать, быстро собирайтесь.
В магазине Лена с мужем купила провизию на неделю, маринованное мясо на шашлыки. Они погрузили в машину два больших пакета и коробки.
– Мама, а мороженое не забыли взять? – спросила Маша, высовываясь в приоткрытое окно задней двери.
– С вашими больными горлами этого только не хватало, – запыхавшись и усаживаясь на переднее сиденье, сказала мама.
– Вот черт, – выругался Сергей, когда сел за руль машины. – Смотри, вот наша машина, – сказал он серьезным тоном, указывая на «тойоту», которая стояла впереди, точь-в-точь похожая на их автомобиль. – Мы сели в чужую машину.
– Да?! – моментально среагировала Лена, и только через несколько секунд она пришла в себя, спросив: – А дети как пересели?
И лишь когда Сергей хохотнул, она поняла подвох.
– Серега, хватит шутить и издеваться над женской психикой, – произнесла Лена, поправляя кофту на груди.
– А есть разница между мужской и женской психикой?
– А ты не видишь? – спросила Лена, головой поведя в сторону детей. – Я как тигрица с детенышами – боюсь любого шороха.
Сергей вновь вернулся к мрачным мыслям об угрозах в адрес «детенышей» вместе с «тигрицей». Он отбросил дурные мысли. «Так можно дойти до абсурда, – подумал он. – Чего бояться?»
За полдень они выехали за город. Дети уснули. Сергей специально выключил кондиционер и открыл окно, чтобы быть поближе к природе. Хоть так надышатся запахами травы, берез, которые росли по обеим сторонам трассы. Машина взяла крейсерскую скорость, и он щелкнул рычаг стабилизации скорости. Он повернулся к жене. Она была задумчивой, и по ее глазам Сергей определил, что ее что-то сильно волнует. А может, мои тревоги по воздуху, по телепатии передались и ей: все-таки, как говорится, муж и жена – одна сатана.
– Ты что такая грустная? – спросил Сергей, бросив на нее мгновенный взгляд – с детьми в машине он старался быть за рулем аккуратным и редко оторвал взгляд от дороги.
– Да я так, по работе.
– Неприятности?
– Нет. Нечто общечеловеческое, – произнесла Лена отвлеченным голосом.
– Это еще что такое?
– Это когда поступок другого человека заставляет тебя думать, – Лена встряхнула головой, чтобы сбросить копну волос, нависших над глазом. – Вчера я выдернула зуб мудрости мужчине за пятьдесят лет. Он совершил поступок, который вывел меня из равновесия: я бы точно удалила зуб одному пациенту без укола, потому что у него не было денег, а этот положил мне на стол пятьсот рублей за незнакомого человека.
Муж открыл рот, чтобы что-то сказать, а Лена опередила его.
– Молчи, я знаю, что ты сейчас скажешь, – быстро осадила его Лена.
Их легковушка догнала грузовик, и Сергей собирался сделать маневр для обгона.
– И что я собирался сказать? – с едкой иронией спросил Сергей.
Лена закрыла глаза из-за помутнения.
– Следи за дорогой, – она выдержала короткую паузу. – Ты хотел сказать: «Он что, ненормальный?» – она бросила взгляд на мужа в ожидании ответа и расслабилась, когда услышала от мужа подтверждение своих слов. – От него веяло благородством – таких сейчас мало, – тихим голосом продолжила Лена.
– Наверное, он – милиционер, – предположил Игорь, ухмыляясь.
Лена с вызовом подняла одну бровь.
– Милиционер? – с сарказмом произнесла Лена. – В твоей организации таких людей не бывает, милый. Ты видел, как один начальник в погонах устроил стрельбу в супермаркете и убил людей? – она долго держала взгляд на профиле мужа на фоне промелькнувшей в окне поляны с густой зеленеющей травой.
Сергей, поймав удобный момент в движении на дороге, повернул лицо, чтобы ответить на вопрос, который повис в воздухе.
– Семья не без уродов, дорогая, – произнес он улыбающимися губами. – А ты, как думаешь, кто он?
– Такое благородство было свойственно офицерам в Советской армии.
– Ага. Я уверен, с кем ты хочешь сравнить его, – Сергей повернул голову направо, и он увидел слезу, которая собралась в углу ее глаза и готова была покатиться по щеке. Ты хочешь сравнить его с… – и он, посерьезнев, запнулся и решил отвлечь жену от тягостных мыслей, направив тему в другое русло. – Вот, ты окончила целый институт по зубам. Можешь ответить, почему зуб назвали мудрым?
Лена долго молчала, зацепившись за воспоминания детства, вспоминая маму.
– Потому что он мудрый, – ответила Лена, приходя в душевное равновесие. – Из древних преданий известно, что этот зуб приходит вместе с мудростью, и те, у кого есть все тридцать два зуба, находятся под божественной защитой. В древней Руси, когда у человека прорезался зуб мудрости, люди в полную луну ходили на воду, чтобы шептать слова за здоровье.
– Да. Я тоже слышал, что он приходить с возрастом. А у меня, интересно, есть этот зуб? – он, шутя, разинул рот и повернулся к Лене.
– Не отвлекайся, – посетовала Лена. – Смотри вперед. У тебя его точно нет.
– Почему?
– Потому что, дорогой, твой возраст пришел без мудрости, – Лена улыбнулась. Затем, посерьезнев, проронила: – Вот черт!
Сергей напрягся.
– Что такое?
– Я забыла вернуть зуб тому пациенту.
– С каких это пор зубники стали возвращать зубы людям?
– Я это давно делаю, Сережа. А ты не знал об этом, потому что ты никогда не интересовался моей профессией. Так вот, в зубе мудрости имеется мягкая пульпа, в которой содержатся стволовые клетки. А стволовые клетки, сам знаешь, используется для лечения многих болезней, в том числе при лейкемии крови, для омоложения, улучшения памяти и для поднятия жизненного тонуса. Вот для этого в развитых странах эти зубы замораживают на тяжелый день. Еще аппендицит вырезали как проблемный, не нужный орган, а он, оказалось, отвечает за иммунную систему. А гланды, представь себе, пока человек спит, воюет с полчищами раковых клеток.
Машина приближалась к даче, где они проведут целую неделю. К счастью мамы, дети – Саша и Маша – тихо спали на заднем сиденье, поэтому дорога обошлась без тысячи вопросов, которыми они осыпали бы ее. Она их сравнивала с птенцами, которые только вылупились и продолжают познавать мир. Она не всегда могла отвечать на их вопросы, касающиеся ее отца и мамы.
Через двадцать километров пути Сергей повернул машину с трассы налево, на узкую асфальтированную дорогу, и через минуту они оказались на длинной улочке, заполненной строениями, тесно прижатыми друг к другу.
– Вот и приехали, – сказал Сергей, откидывая ремень безопасности.
Дети были погружены в глубокий сон. Лена не хотела их будить: она вопросительно направила взгляд на глаза мужа.
– Не хочешь будить? – спросил он тихим голосом. – Подождем?
– Нет, – ответила Лена. – Они здесь задохнутся от жары. Маша!
Железные ворота вросли в сорняк – видимо, здесь давно никого не было. Пока Сергей открывал ворота, дети вылезли из машины. Саша тер глаза и в растяжке выдвинул таз вперед, затем зевнул.
– Да, Сережа, хитрый у тебя товарищ, – с сарказмом произнесла Лена.
– Почему?
– Не видишь, сколько здесь пыли и грязи? – проворковала Лена. – Так что один день спиши на санитарию.
– Ничего, – сказал Сергей. – Вместе быстро уберем. Какое удовольствие – здесь у него сауна, бассейн, мангал, фрукты, земляника. Одним словом – живи в глуши и в тиши.
Еще солнце не успело уйти за горизонт, как Лена, закончив войну с пылью, погрузилась в бамбуковое кресло-качалку и слегка раскачивалась, погрузившись в свой собственный мир, где перемешалось все – и одинокое детство, школьная тоска и взрослое материнство. Как всегда, она запуталась, не найдя выхода из лабиринта воспоминаний. Она чувствовала, что что-то должно произойти. Этот статный прихрамывающий мужик с внушающим доверие голосом. Да, он, наверное, офицер, получивший ранение в Афганистане и выживший. Может, он встречался с отцом и курил с ним сигарету, делясь тем, что у него есть семья и маленькая девочка, которых он не увидит никогда.
– Мама! – из комнаты заревел Саша. – Я огурец хочу.
Сергей, дремавший в кресле напротив, тоже открыл глаза.
Уже наступили сумерки. Воробушек, который, без конца целый день чирикал, прыгая на проволоке, перетянутой от столба к дому, улетел в свою ночлежку, наверное, где-то в стоге свежескошенного сена.
– Мальчик проголодался, – предположил Сергей. – Давай-ка, я разведу костер, и сделаем первый шашлык в сезоне, – подавшись к жене, он тихо произнес: – про огурец он скоро забудет.
Через час ужин был подан: шашлык из баранины, куриных крылышек и свежий салат. Но Саша продолжал сидеть, насупившись и откинувшись на спинку дивана, не подавая признаков желания ужинать.
– Сынок, – обратилась мама ласково, – вставай кушать.
– Я хочу огурец, – протянул Саша. Он встал, потянулся до солонки и окунул туда указательный палец, затем посмотрел сначала на папу потом на маму и молча языком облизал его. – Я хочу огурец.
– Что это? – спросил Сергей в недоумении. – Он кушает много соли.
– Я не знаю, – ответила мама. – Обычно дети едят соль из-за недостатка мяса в рационе, но он же ест.
Сергей встал.
– Куда? – встревоженно спросила Лена.
– Тут всего километрах в пяти есть гастроном. Я побежал.
– Сережа! – выпучила глаза Лена. – Я боюсь.
Сергей вытащил из кобуры пистолет.
– Стрелять ты умеешь, – иронично сказал Сергей. – Я это оставляю. Двери закрой и никому…
– Эх ты, сынок, – обратилась Лена к Саше. – Все из-за тебя.
– Я огурец хочу, – бесцеремонно повторил Саша зов организма.
Сергей выкатил машину за ворота и закрыл их. Он глянул в темноту – увидел лишь небольшое пространство, освещенное фарами автомобиля. Через несколько минут он приехал на заправочную станцию, где работали кафе и небольшой магазин продуктов. Он заправил бак, потом направился в гастроном. Продавщица взвешивала пакет с огурцами, когда Сергей услышал визг тормозов: к колонке подъехал джип черного цвета. Когда он увидел человека, который вышел из машины, он обомлел: это был Торчок с длинными волосами, собранными на затылке в косичку, охранник Слуцкого, погрязшего в наркоту. В голове у Сергея вихрем понеслись умозаключения вокруг слов «береги себя» его напарника Дмитрия. Чтобы уличить начальника отдела полиции в том, что он продался и осквернил свой мундир со звездами полковника, в отделе собственной безопасности не хватало улик. Хам, идущий в ногу со временем, он продался дьяволу:
– «Ты много на себя берешь, Кожин. Слуцкий – мой друг». Это была прямая угроза.
Сергей секунду стоял в нерешительности с протянутой рукой, чтобы принять пакет из рук молодой продавщицы, а сам, как зверь, учуявший добычу, наблюдал за тем, что происходило на площадке. Торчок быстро сел за руль и стал ждать, пока заправят.
– Вы возьмете пакет? – с возмущением произнесла продавщица.
– Извините, – сказал Сергей, выхватывая пакет с огурцами, но продолжал стоять, и как только джип съехал со станции, он выскочил из магазина – пакет зацепился за дверную ручку и порвался. Огурцы рассыпались по плитке, образовав ряд. Хозяину пакета вдруг стало не до огурцов, и он, бросив оставшийся в руке пустой пакет, рванулся к своей машине. И на глазах худощавого заправщика станции и ротозейки-продавщицы, Сергей сделал крутой разворот на полном ходу – двигатель загудел и шины завоняли. В следующую секунду раздался громкий хлопок, машина с визгом остановилась. Сергей выпрыгнул из машины и, увидев взорвавшееся переднее колесо, громко чертыхнулся.
Зазвенел сотовый телефон. Сергей быстрым движением через окно подхватил телефон.
– Алло, Сереж, ты где? – раздался голос Дмитрия.
– Говори быстро! – прокричал Сергей. – У меня гости. Торчок уже здесь, только что отъехал отсюда. Я на заправке, а семья на даче. У меня лопнуло колесо.
– Срочно позвони Лене. Слушай внимательно. В кухне под диваном вход в погреб, и он железно замыкается…
Лихорадочными движениями Сергей стал искать контакт жены.
– Алло, – Сергей говорил громко, не контролируя голос. – Слушай внимательно: кухня, диван, под ним – вход в погреб. Забирай детей и спрячься. Там безопасно. Только быстро.
– Что случи… – голос жены.
– Прошу тебя. Я мигом.
На автомате Сергей из багажника выхватил домкрат и стал быстрыми нервными движениями устанавливать его. «Ну, давай. Ну, давай», – подхлестывал себя Сергей. На помощь подошел заправщик: он что-то говорил, но Сергей его не слышал.
Продавщица выбралась наружу и стала подбирать огурцы в новый пакет. Кассирша с немым ужасом в глазах. высунув голову в маленькое квадратное окошко, следила за происходящим.
– Что случилось? – интересовалась она у продавщицы. Та отрицательно мотает головой.
Руки Сергея двигаются с поразительной скоростью. Минута – и колесо заменено. У дверей машины его его поджидала продавщица с пакетом огурцов, умиленно глядя в его глаза.
– Спасибо!
Рев двигателя – и опять буксирующиеся и дымящие скаты. Секунда – и задние фары стали исчезать из поля зрения онемевшей продавщицы.
– Я такого еще не видела. – сказала она.
– Наверное, мент, – предположил худой заправщик.
– С чего ты взял?
– Они так стригутся чисто и коротко, – сказал заправщик. – У него за поясом был пистолет.
– Ты видел?
– Нет. Я думаю.
Сергей подъехал к воротам на той же скорости. Визг тормозов был слышен во всей округе, не то что внутри дачи. Он вылез и увидел, как внутри дачи потух свет. «Ничего, – сказал про себя Сергей, – я тебя достану, если даже будешь под землей». Он не пошел в калитку, а, как акробат, перепрыгнул через забор с противоположной стороны. Тихо подкрался к окну. Полная тишина – дети спрятались. Слава богу. Под ногами нащупал камень и кинул в дальнее окно – раздалась очередь из пистолета. «Испугался, гад! Сейчас мы с тобой сыграем в кошки-мышки, – решил Сергей. – Я посмотрю, насколько тебя хватит нервов, Торчок. Смелый перед слабыми и подлый».
– Выходи! – крикнул Сергей громко и дико. – Полиция!
Раздался одиночный выстрел.
– Сдавайся, Торчок, – скомандовал Сергей. – Ты окружен. Ты уже спел свою песню. Я тебя убивать не стану. Ты мне нужен живой как свидетель. Ты все мне расскажешь сейчас. Руки вверх и выходи, если хочешь жить. Лена! Я здесь.
Наступила тишина. Время тянулось. Вдруг дверь стала открываться. Сергей насторожился. Торчок резко выбежал на крыльцо, стреляя наугад, и попытался забежать за угол, но пуля настигла его, и он, застонав, упал на землю. В в одно мгновение Сергей оказался на его спине, с остервенением зверя затягивая его руки назад в замок. Он бал готов вгрызться в его горло, как тигрица, защищающая свое дитя. Сергей ранил его в ногу – он еще мог сопротивляться. Он раз ударил его по голове рукояткой пистолета – тот смяк. Сергей принес из машины наручники.
– Я сейчас включая микрофон, – процедил сквозь зубы Сергей. – И я тебя спрашиваю: кто тебя послал? Кто? – удар в нос. – Кто и зачем?
Зазвенел телефон и табло засветилось.
– Алло! – голос Димы. – Ну, что там?
– Ничего, я его поймал, – остервенелым голосом произнес Сергей.
– Сереж, не убивай его – он нам нужен живым. Я еду. Ты меня слышишь?
Сергей уронил руку, державшую телефон.
«Куй железо, пока горячо», – вертелось на языке Сергея.
– Сереж! – он услышал гулкий голос жены из погреба.
– Я здесь, – ответил он, думая про себя: «Подождите еще – вы не должны это видеть».
Сергей только собрался вытолкнуть Торчка за ворота, посадить в машину и поджечь, как увидел свет фар приближающегося автомобиля. Это был запыхавшийся коллега Дмитрий.
– Серега, а ну прекрати! Он нам нужен живым. Что ты с ним сделал? Он истекает кровью.
– Не хочет признаться, гад, кто его послал, – процедил Сергей, толкая его в машину. Он отошел и наставил пистолет на бензобак джипа.
– Ладно, отпустите меня, – наконец выдавил из себя Торчок. – Меня послал Слуцкий, чтобы убить тебя.
Сергей с Дмитрием переглянулись.
– Вот тебе и доказательство, – одновременно выговорили друзья.
Сергей вытащил Торчка из машины и отвел в сторону, затем выстрелил в бензобак – раздался взрыв, оглушивший округу.
Лена плакала и тряслась. Маша тоже была перепугана. Саша же сел за стол, где перед ним отец водрузил тарелку с начищенными огурцами и стал с аппетитом есть, хрустя и довольно глядя по сторонам.
Встреча с Андреем
В рабочем кабинете генерала офицеры собрались на совещание по серьезному вопросу о недостатках работы штаба дивизии. Генерал Соболев Андрей сидел во главе стола, покрытого зеленым бархатом, понурив голову: за нарушения в обеспечении сохранности материальной части и финансовой дисциплины первый спрос с него. Его сотовый бибикнул, он медленно, не желая нарушать ход мыслей, нажал на кнопку и зачитал:
– «Уважаемый Андрей Юрьевич, напоминаем, что с потребительским кредитом Сбербанка краски весны могут стать ярче…»
«Краски весны могут светиться только для вас, банкиров», – подумал Андрей и со злостью удалил сообщение. Через весь стол полковник Лукьянов протянул руку своему коллеге, чтобы поздравить его с новой звездочкой на погонах. Они заговорили, и Андрей Юрьевич вполуха стал слушать диалог. В мире звуков у него была непереносимость некоторых из них – мисофония как афганский синдром.
– Поздравляю, Саша, – сказал Лукьянов, – ты уже большой человек. Зарплату прибавили?
– Нет еще, – улыбаясь, ответил коллега. – Не задевай больную тему. Я, честно сказать, с моей специальностью мог бы зарабатывать на гражданке значительно больше, поэтому жалею, что в детстве ел много каши, – он ярко улыбнулся.
– А при чем здесь каша? – в недоумении спросил Лукьянов.
– А при том, что моя мама все время наставляла меня кушать кашу со словами: «Ешь кашу, а то в армию не заберут».
Офицеры захохотали. У генерала в усмешке сдвинулись губы, в его голове большие настенные часы гулко отсчитывали секунды – он поднял взгляд: до приезда Дроздова, его непосредственного начальника, оставалось несколько минут. Он откинулся на спинку стула и качнулся. Дверь кабинета открылась. В дверях во весь рост встал его адъютант лейтенант Заблотский. Он приложил руку к виску и доложил:
– Товарищ генерал!
– Говори! – сказал Андрей Юрьевич.
– Там, внизу, ваш брат срочно хочет видеть вас.
– Что? Какой брат?! Ты не знаешь, что я вырос в детдоме и что я круглый сирота? – улыбка загорелась на лицах офицеров, сидевших за длинным столом. – Подождите, а как он выглядит?
Адъютант пожал плечами:
– Высокий, седой, с усами.
Генерал наморщил лоб.
– Он хромает на левую ногу, – добавил адъютант.
Генерал растерялся.
– Извините, товарищи. Совещание проведет мой заместитель, – он удалился из кабинета, смахнув со стола свою фуражку и оставив коллег в недоумении.
Андрей догадывался, что у Семена случилось что-то серьезное, может быть, что-то с мамой или, не дай бог, собрался в Афганистан.
Увидев еще издали Семена, Андрей ускорил шаг, чтобы пожать ему руку.
– Здравствуй, Семен, – он потянулся, чтобы обнять Семена, затем, отстранив от себя на вытянутую руку, нахмурился: – Что случилось? С мамой все в порядке?
Семен выдохнул.
– С мамой все хорошо. Это со мной нехорошо, то есть хорошо, но… Я не могу говорить, давай пойдем куда-нибудь и сядем.
Андрей посмотрел по сторонам, хотя ничего не видел, кроме обескураженного лица друга.
– Давай спустимся вниз – там у нас закусочная, и кофе можно попить.
– Нет, нет. Пойдем на улицу – здесь воздуха не хватает.
Андрей взял Семена за локоть, и они пробирались через вертушку, а проходящие офицеры отдавали честь под козырек, провожая их взглядами – они, видимо, не видели своего генерала таким сентиментальным.
На секунду Семен подумал, что у них были одинаковые звания, когда они окончили военное училище. «Время идет вперед, а жизнь некоторых остается на месте», – подумал он.
Они сели на пыльную влажную лавочку.
– Ну, рассказывай, старик, что стряслось, – на тебе лица нет.
Семен с минуту молчал, думая, как это сказать такое.
– Я нашел дочь, – он перевел на друга странный взгляд, как бы желая удостовериться у друга, что бывают в жизни такие чудеса.
– Какую дочь? – Андрей сдвинул брови. Он краем глаза заметил спускающегося по ступенькам адъютанта с таким видом, будто он сейчас объявит, что началась война.
– Товарищ генерал, – он подбежал так близко, что по выражению его лица генерал мог читать его мысли.
– Передай Дроздову, что я умер. Ты не видишь, что я занят? В таком случае ты должен знать, что у меня есть заместитель.
– Извините, товарищ генерал, а как вы узнали, что это Дроздов?
– Доживешь до моих лет – поймешь, кто может позвонить тебе и зачем.
Молодой лейтенант исчез так же быстро, как и появился.
Провожая его взглядом, Андрей сказал:
– Хорошим будет офицером, – затем, обращаясь к Семену: – Я не понял, о какой дочери ты говоришь?
– О моей! – Семен впился глазами в друга. – Ты что, не понимаешь?
Андрей молчал.
– Семен, что с тобой? У тебя нет дочери, – механическим голосом произнес он, повысив голос.
У Андрея вихрем пронеслись мысли в голове. «У него опять помутнение», – подумал он. Молча, он полез в карман и достал телефон.
– Алло, Сережа, – он разговаривал с лейтенантом, которого только что грубо отчитал, – напиши за меня заявление об отпуске. Молчание: лейтенант что-то отвечает. – Ничего, что раньше времени. Напиши: по семейным обстоятельствам, – ему нужно было время, чтобы похлопотать и устроить друга в больницу. Такое уже было один раз…
Он повернулся к Семену.
– Ну, рассказывай.
– Я нашел ее, Андрей. Как тебе еще объяснить?
– А где она?
– Я не знаю. Я пришел к тебе за помощью, чтобы найти ее.
Андрей пошарил по карманам и достал сигарету, затем молча прикурил, и перед носом заклубился сизый дым. Он кашлянул. Его глаза моргнули несколько раз. Перед Семеном у него был долг, ценою в жизнь. Его мысли понеслись в Афганистан, вороша в памяти самые яркие эпизоды жизни, воскрешая черты, стираемые временем. В такие моменты он становился сам не свой: взрывной, непредсказуемый. Со временем он научился управлять этими чувствами, но внешне это невозможно было скрыть, потому что его лицо надувалось, краснея. «Афганский синдром» – так назвал врач эту болезнь, когда начинаешь чувствовать себя на краешке земли, готовым прыгнуть в бездну, лишь бы не видеть и не чувствовать боль, страдание. Все в куче: и канонада, и стоны, и кровь и смерть.
«Я нашел дочь», – звучало в голове как диагноз. «Нашел дочь».
Андрей почесал лоб, уверенный в том, что у друга начался рецидив болезни.
– Ты почему так смотришь на меня? Ты мне не веришь? – спросил Семен с округлившимися глазами. – Мне больше некому сказать об этом, Андрей. Никто не поймет.
«Я тоже не понимаю», – хотел сказать Андрей, но воздержался.
– Объясни!
– Мать призналась, – начал Семен подробно рассказывать, – что когда меня привезли в Москву, Света связывалась с ней по телефону, и мать из понятных побуждений сказала ей, что я погиб. – Его потухшие от горя и нечеловеческих испытаний глаза были неподвижны. Он никогда ни перед кем не оправдывался, ничего не боялся, не пасовал перед трудностями. Но сегодня он просит о помощи. – Потом она позвонила ей через день и сказала, что беременна. Не знаю, с чего начать, – он опустил голову, от глубокого волнения большим пальцем тер указательный. – Я узнал, почему моя жена Света бросила меня. Я ошибся. Дело в том, что моя мать сказала ей, когда меня привезли в Москву, что я погиб. Увидев мое состояние, она за меня решила, как поступить. Я ее не осуждаю. Я не знаю, как правильно поступить, искать ее или нет. Еще… Ты не поверишь, Андрей, Андрей слушал, затаив дыхание.
– Я вчера удалил зуб у врача, которая носит мою фамилию и отчество. Это о чем-то говорит?
– Бывают совпадения, Семен.
– Ты мне не веришь?
– Верю, – сказал Андрей твердым голосом. Он, глядя на маленький шрам поперек лба Семена, морщины, разделенные посередине вертикальной полоской, его карие глаза и мужественные черты лица, думал о событиях большой давности, что взволновали его один раз и оставили след в душе на всю жизнь. Он стал перебирать в памяти события, которым он был свидетелем.
