Лика П.
Мой безжалостный генерал
– Это кто? – задал вопрос подошедший. И я, не думая ни о чём, стала брыкаться и кричать что есть сил, но вместо криков выходили лишь мычания. Это был порыв, глупый и необдуманный, но удар в спину решил всё, и я заскулила от боли.
«По приказу генерала, товарищ капитан», – услышала я голос, видимо, похитителя. «По приказу генерала? Какого ещё… Капитан? Где я? Мамочки…» – мысли неслись лихорадочным потоком.
«Понятно. В какую ведёшь? Первая занята». – «Отведу во вторую». – «Добро, майор».
Этот короткий диалог между военными въелся мне в мозг. Хотя бы я теперь предположительно догадываюсь, какие люди меня похитили. Продолжаю сидеть в закрытом помещении на холодном бетоне. Неожиданно послышался шорох, я вздрогнула, повернулась вправо, откуда донеслись звуки. На голове уже нет мешка, с меня его сняли, также, как и кляп, а наручники оставили, но в кромешной тьме, что с ним, что без него, ничего не видно.
– Здесь кто-нибудь есть? – дрожащим голосом спросила я. В горле так сухо, словно в него насыпали песок. В ответ никто не откликнулся. «Показалось, наверное», – вздохнула с облегчением. Зачем… зачем я здесь? Снова стала плакать – неужели меня продадут или, ещё хуже, убьют… Опять дёрнулась, когда услышала лязг засова. Железная дверь открылась, тут же включился свет, и я зажмурилась от рези в глазах, таким он был ярким. Послышались тяжёлые шаги. Моргнув пару раз и сощурившись, пыталась разглядеть здорового мужика в военной форме и берцах, вальяжно вошедшего с папкой в руке. Не взглянув на меня, подошёл к столу, со скрежетом сдвинув стул. От этого звука у меня мороз по коже прошёл. Кинул папку на стол так, что она эхом отдалась в пустых стенах. От резкого звука, испугавшись, вскрикнула, но здоровяк даже ухом не повёл. Открыл её и стал изучать.
– Вы… Вы-Вы кто? – набравшись смелости, спросила я, продолжая сидеть на коленях. Ответа не последовало, здоровый вояка бесстрастно листал папку. Я только сейчас заметила, что у него небольшая борода и волосы с проседью, на вид лет сорока трех – сорока пяти. Возможно, это и есть тот самый генерал, и все ответы должны быть только у него.
– Зачем я здесь? – отступать некуда, и я снова задала вопрос. Он порывисто вздохнул, будто дракон дыхнул через ноздри. Спустя пять секунд он встал, заложил руки за спину и пошёл неторопливым шагом на меня. Стало жутко, попыталась встать, но тело не слушалось, я его не чувствовала, желудок сжался в маленький комок.
– Рассказывай, Оля, куда дела деньги? – довольно-таки спокойно спросил мужик, что не скажешь по его грозному взгляду и виду.
– Ка-кие день-ги? – ошалело смотрю на него, а сама думаю: «Не имеет же он в виду те самые день… нет-нет, он о других деньгах говорит, это какое-то дурацкое совпадение». Его рот растянулся в недоброй усмешке, а глаза оставались холодными. Меня стало трясти, и это визуально выглядело так, словно у меня эпилептический приступ. – Мне… мне хо—ло—дно, – зубы стали отбивать чечётку. Военный сделал лёгкий наклон и дёрнул меня за руку вверх. Стало жутко больно, ощущение, что он мне плечо выбил, всё тело как стрелой прошило. Я буквально вишу на нём, онемевшие ноги не держат.
– Это называется страх, а вовсе не холод, – бесстрастно ответил здоровяк. Страдальческая гримаса исказила моё лицо, слёзы потекли по щекам.
– Больно, – прошептала я, потому что не смогла сказать громче. Здоровый мужик рыкнул и протащил меня через всё помещение, выдвинул стул и швырнул меня на него.
– Больно?
– Очень, – я не могла вытереть зарёванное лицо, мои руки всё ещё были в наручниках.
– Привыкай, это только начало.
– Пожалуйста отпустите, я ничего такого не сделала, Вы меня с кем-то перепутали.
– Ну если не ты угнала мой раритетный кабриолет 111-ый ЗИЛ, который стоит свыше сотни миллионов рублей, тогда, конечно, я тебя отпущу и, более того, извинюсь, чего я никогда не делаю, – после этих слов мои глаза округлились. Он о чём говорит? Раритетный… Сто миллионов? Я даже на минуту отвлеклась от стреляющей боли в плече. – Так что, ты угонщица?
– Нет, это не я, – соврала, потому что хочу жить – мне кажется, этот человек с холодными глазами может убить, а потом сесть и доесть свой обед, ну или ужин, и я боюсь его.
– Угу, это не ты… А мои сведения другие, – от его взгляда стало ломить в висках, казалось, он заглянул глубже и читает все мои мысли. Снял с себя лёгкую камуфляжную куртку, оставшись в одной футболке, под которой бугрились стальные мышцы. Здоровяк, продолжив говорить, взял папку, тряся ею у моего лица. – В этой тоненькой папке уместилась вся твоя двадцатилетняя жизнь, Алексеева Ольга Игоревна, и она с этого момента принадлежит мне.
– Зачем Вы это делаете?
– Что именно?
– Пугаете меня. Я Вас и так боюсь, – и снова заплакала.
– Я равнодушен к женским слезам, так что можешь не стараться, вытри их.
– Как же я это сделаю, если Вы держите меня в наручниках? – проговорила сквозь слёзы и всхлипы. Его слова повисли в воздухе, когда в дверь вошёл такой же бугай и отчитался ему:
– Генерал, привезли парочку мирных, визжат что бабы.
– Хорошо, капитан, свободен, я ими позже займусь, – выходит, я была права – он и есть Генерал.
– Твоих подельников привезли.
– Каких ещё подельников, – я, конечно же, догадалась о ком речь, но предпочитаю скрыть правду.
– Тех, с которыми вы распилили мой раритетный кабриолет на запчасти и продали за бесценок, – его рот зло сжался в тонкую линию. Мне нечего было сказать – так и есть, я пошла на это, но вслух не признаюсь. – Ты и тебе подобные хотят лёгкой беззаботной жизни, а у тебя будет как раз наоборот. Твоя жизнь не стоит и пятой части стоимости моего автомобиля, который собирали лично для меня, по моему заказу, а это даже на порядок дороже. Выходит, твоя жизнь ещё дешевле. Что ж, пойду послушаю, что твои дружки поют, а ты осваивайся, теперь здесь твой дом…
Глава 6. Оля /Генерал
Оля
– Вы не можете меня держать здесь вечно! Меня станут искать!
– Тебя никто не найдёт. А станешь орать – прикажу, и окажешься с кляпом во рту.
– Пожалуйста, пожалуйста… – сказала я тихо, переходя на шёпот, – хотя бы наручники снимите, я уже не чувствую рук.
– Будешь себя хорошо вести – снимут.
– Я буду… обещаю, – ответила пересохшими губами.
Ничего не сказав, он окончательно покинул мою тюрьму, не забыв задвинуть тяжёлый засов. Спасибо, хоть не в кромешной тьме сидеть – уходя, он оставил включенным свет. Я уже не плакала, слёз больше не было, мой некогда белоснежный сарафан перепачкан. «Как там брат, ищет меня или ещё нет?» – спрашивала саму себя.
Прокручиваю сегодняшний день, проведенный на работе. Ничего не предвещало беды, я много радовалась, всё было хорошо. Вечером переоделась из рабочей одежды в свой беленький сарафан, который недавно себе сама сшила, и пошла домой, по пути завернув в супермаркет. После того как вышла с покупками, свернула за угол, и всё, тут моя ниточка и обрывается. Меня скрутили сильные руки, запихнули в машину и куда-то привезли. Куда? Наверное, это военная база, окон нет, не видно местность. Лихорадочно делаю предположение, отталкиваясь от логики – если здесь военные, выходит, я не ошибаюсь… Пытаясь хоть что-то понять, вздрогнула: мне вдруг вспомнилось, что ведь я несколько раз за этот день видела одну и ту же машину. За мной следили? Неужели это всё-таки Коваль решил выбить оставшийся долг? Да нет, он же меня пожалел, если можно так сказать, и закрыл долг брата полностью, назвав его дебилом и много ещё кем. Слышать от постороннего человека нелестные слова о брате было совсем неприятно, хотя иногда я и сама Севу таковым считаю, когда сильно рассержусь. Я смогла вернуть только половину от суммы долга, больше не получилось выручить за кабриолет. Теперь-то я знаю реальную цену автомобиля. Представляю, как парни будут шокированы, узнав её стоимость… Тогда кто и зачем? Боже мой, мысли от такого стресса уже путаются… Генерал же чётко дал понять, что я здесь из-за его машины, которую угнала и не нужно искать других причин.
Дёрнулась от лязга засова, повернула голову в сторону открывающейся двери. Вошли двое молодых парней в военной форме, молча внесли кровать со спальными принадлежностями, очевидно, для меня, и ведро для испражнений. Поставив всё в один угол, один из них подошёл ко мне, и я поёжилась.
– Руки, – прозвучало довольно грубо. Попыталась повернуться спиной к нему, но тело не слушалось.
– У меня не получается, – от бессилия произнесла тихим голосом. С бесстрастным лицом парень как-то ухитрился снять с меня наручники. После этого они сразу же вышли, так же заперев меня, как это сделал генерал. Спустя пять минут моих болезненных стонов я смогла положить свои руки на колени, постепенно разрабатывая пальцы. Слёзы катились по щекам от вида синяков на кистях и сбитых коленках, мне только и оставалось, что жалеть себя. Опустила глаза на грязные ноги и только сейчас заметила, что я без обуви. «Наверное, слетели, когда пыталась бороться», – размышляла, хотя это было не столь важно, если учитывать моё теперешнее положение. Кто в этом виноват? Конечно же, я, но от этого не становится менее больно. «Неужели можно быть настолько жестоким, как этот мстительный генерал? Выходит, что да», – рассуждала я сама с собой. Сделала осторожную попытку встать, цепляясь за рядом стоящий стол. Постояв так несколько минут, дала мышцам привыкнуть и маленькими шажочками пошла к кровати, залезла под одеяло, свернулась калачиком, как есть, в грязной одежде, и укрылась с головой. Я провалилась в сон, а когда проснулась, меня лихорадило. Свет по-прежнему горел. «Слава Богу», – сказала я вслух. Я боюсь темноты.
Генерал
Оторвался от изучения материалов по моему делу, которые собрали для меня люди, чьей помощи я просил, пока сам выполнял миссию на Ближнем Востоке, а это почти два месяца. Посмотрел на два трясущихся тела, стоящих на коленях с зафиксированными за спиной руками. По обе стороны от них стояли мои парни. Встав из-за стола, подошёл не слишком близко и, заложив руки за спину, обратился к ним:
– Почему не служили?
Братья переглянулись, и один из них дрожащим голосом спросил:
– Ч-что?
– Вадим, поправь ему слух, парню явно нужен ЛОР, – но не успел сержант сделать и шаг к одному из братьев, как тот завопил:
– Не надо-не, не надо-о-о-о! Мы… мы просто по болезни не про-о-шли.
– Выходит, я не ошибся – всё-таки проблемы со здоровьем, – бесстрастно произнёс я.
– Не-не-ет, со слухом у меня всё-всё в порядке, – его затроило от страха. Да, правильно, я же их не в гости пригласил.
– И в чём же ваш недуг, братья Курдяшевы?
– Мы… у нас… – они переглянулись. И второй брат пришёл на выручку первому.
– У нас плоскостопие.
– Умгу… понятно… понятно. Вадим, всыпь-ка им по пяткам, избавим от проблем плоскостопия.
– Нет, нет! Не надо! – завопили наперебой, но Вадим всё-таки хорошенько прошёлся по пяткам резиновой дубинкой, от чего братья, не скрывая боли, визжали как два поросёнка. – Да-да, я знаю не понаслышке, что это очень больно. Ну так что, поправили мы вам ноги?
– Да-да… не надо больше, – всхлипывали Курдяшевы.
– Ну вот и хорошо, плохо не служить Отечеству, очень плохо… Так кому на ум пришло угнать мой кабриолет?
– Это не мы!
– Не мы! – затараторили парни со страхом в глазах. – Это Ольга сделала!
– Да! Алексеева!
– Я могу сказать, где она живёт! – перебивая друг друга, сваливали всю вину на девчонку.
– Вот как. Значит, баба во всем виновата? – свёл я брови, глядя на них, – пожалуй, первая эмоция на моём лице с момента, как я вошел сюда.
– Да, она, она!
– Клянёмся! – один из них, в порыве доказать свою честность, сделал пару шагов на коленях ко мне.
– То есть, вы не при делах?
– Нет, не при делах.
– Тогда непонятно, что вы здесь делаете.
– Это просто недоразумение… отпустите нас, мы никому не расскажем, – продолжали они унижаться, а мне пределом надоел цирк этих двух идиотов.
– Недоразумение – это то, что вас до сих пор не посадили за ваши деяния! Не водите меня за нос, я прекрасно осведомлён, что вы промышляете кражей автомобилей. Вы угнали мой кабриолет… мой раритетный кабриолет! – рявкнул я.
– Это не мы угоняли, а она… Оля! – перебив меня, защищался один из Курдяшевых, и брат ему вторил.
– Не важно, кто конкретно угонял и кому такая абсурдная идея в голову пришла. Но вам, конечно, проще свалить всё на девчонку, потому что вы – трусливые гадёныши… Какого хрена вы распилили по запчастям такой автомобиль? Мой автомобиль! Вы, тупые уроды, хоть понимаете, что это раритет?
– Мы не хотели… честное слово, но когда Оля пригнала его к нам в гараж, то ничего другого не оставалось…
Выходит, они знали, чья машина.
– Продолжайте.
Они переглянулись, и второй продолжил то, что начал первый из братьев.
– Мы… побоялись, что Вы нас уроете, и решили его… ну, в общем, Вы дальше знаете.
– Гениальное решение, идиоты! Парни, всыпьте им хорошенько, чтобы ещё недельку в себя не приходили. Через неделю у вас начинается новая жизнь, пора отдавать долг перед Родиной, – сказал и вышел, не обращая внимания на их бабские вопли…
Глава 7. Генерал
На следующий день, вернувшись с полигона после тренировки с бойцами, направился к девчонке. Встретил по пути сержанта.
– Вольно, солдат, – сказал ему, вытянувшемуся при виде меня в струнку. – Девку кормили?
– Нет, товарищ генерал.
– А воды хоть давали?
– Никак нет, товарищ генерал.
– Прекрати, заладил. А чего не давали? Мне только не хватало, чтобы она загнулась, не для этого держу её на гауптвахте.
– Так приказа же не было.
– Ты давно у меня на контракте?
– Около месяца.
– Ну ясно. Ладно, свободен.
Пошёл, взял бутылку воды и отправился к девчонке. Войдя, увидел, что она в постели.
– Ты здесь не на курорте, вставай, – но ответа не последовало. Приблизившись к кровати, скинул одеяло с трясущегося тела, свёрнутого в калачик. Сдвинув брови к переносице, секунд пять смотрел, пока не понял, что трясёт её вовсе не от страха. Убрал слипшиеся волосы с лица – глаза закрыты, лоб в испарине. Вот чёрт! Кинул бутылку на кровать. Завернув в одеяло, взял её на руки и понёс в медицинский корпус, чтобы не терять времени – девчонка совсем плоха на вид. Несу и, заметив на лице болезненную гримасу, говорю:
– Не вздумай умирать, я тебя не для этого притащил сюда, ты мне должна компенсировать потерю, хотя бы частично, мёртвой ты мне неинтересна.
– М-м-м… – всё, что было мне ответом.
Добравшись до корпуса, внёс в процедурку, где док делал перевязку одному из моих бойцов.
– Добрый день, Дмитрий Юрьевич, – глядя через стёкла очков на меня с ношей на руках, удивился моему визиту доктор.
– Лёнь, куда могу положить? – задал вопрос.
– Клади вон на ту кушетку, – я развернулся, куда указал док, и опустил на неё девчонку. – Закончи перевязку, – сказал Леонид своему ассистенту и подошёл ко мне.
– Что с ней? – Леонид, сняв очки, посмотрел на меня снизу вверх, чуть приподняв голову, так как был чуть ниже. – Так, сейчас посмотрим, – под мой строгий взгляд склонился над кушеткой и дотронулся до лба девчонки. – У неё жар, – констатировал док.
– И?
– Что «и»? – недовольно сжал он губы, глядя на меня. – Сейчас сделаю жаропонижающий укол и продолжу осмотр. Для начала скажи, что это за девушка?
– Это не девушка, – я прожигал взглядом скрюченное тело.
– Да? Странно, на парня она точно непохожа.
– Не язви, знаешь ведь, не люблю. Она воровка.
Густые брови Лёни поползли вверх.
– И что же она украла? – он отошёл к столу, откинул материю, которой накрывают медицинские принадлежности, положил в лоток ватку, шприц и несколько ампул, взяв их из стеклянного шкафчика.
– Если быть точным, то угнала, – сказал и сердито поджал губы.
– Уж не хочешь ли сказать, что речь про твой кабриолет, с которого ты пылинки сдуваешь?
– Именно его, Леонид, – резким движением развернулся, чуть не уронив лоток.
– Вот эта девочка?
– Лёнь, давай вколи уже ей лекарство, а то, чего доброго, помрёт, а мне это совсем не нужно.
– У меня никто ещё не помер, и она не помрёт, – набирая из ампулы в шприц лекарство, ответил мне Лёня. – Вот так, да-а…
Лёня – мой друг детства и к тому же квалифицированный медик. Когда я стал руководителем ЧВК, пригласил его на работу, и он принял моё предложение.
– Поверни девушку немного на бок и приспусти бельё, – обратился он ко мне. – Почему она такая грязная? – удивился он, откинув одеяло. – Ты что, её в подвале для своих дезертиров держал?
– Где надо, там и держал, твоё дело маленькое, коли уже, – проговорил и повернул девчонку под её тихие стоны. Обессиленными руками она пыталась одёрнуть вниз платье, которое я задрал для укола. Мой взгляд упал на посиневшие следы на запястьях, оставшиеся от наручников.
– Не на…до, прошу Ва…ас, – охрипшим голосом пролепетала она.
– Так и знал, что ты в сознании, актриса.
– Тише, тише, девочка, я врач, сделаю тебе жаропонижающее и успокоительное, не бойся, поспишь и пропотеешь, – начал хлопотать над ней Лёня.
Через минут тридцать, когда Леонид окончательно закончил осмотр, мы уложили её в свободную палату и сидели в его кабинете, спорили:
– Ей нужен гинеколог, это первое, а второе – я подозреваю, что, кроме тяжёлой формы бронхита, у неё ещё и воспаление придатков. Живот болезненный – ты сам видел, как она реагирует.
– Так ты и лечи, раз сделал такое умозаключение.
– Я вылечу, но лишь то, что по моей части. Что касается остального – я не гинеколог.
– Твою мать! – раздосадовано достал из кармана кубинскую сигару.
– Дим, ну ты серьёзно? Это медицинское учреждение, а не казарма, не кури здесь.
Проведя пару раз под носом и вдохнув аромат табака, убрал её назад.
– Я знаю, где нахожусь, – ответил зло.
– Ладно, Дима, давай тогда решай этот вопрос и забирай девочку, здесь ей не место. Сам понимаешь, у меня тут мужики лежат. Я бы вообще подумал на твоём месте, стоит ли её держать здесь, на базе, мало ли что в голову взбредёт парням. Все необходимые медикаменты я выдам.
– Мои ребята дисциплинированные, и у каждого есть выходные, так что с бабами у них проблем нет.
– Ну ты мне-то не рассказывай, а то ты не знаешь, как это бывает – взбредёт на больную голову, и всё.
– И куда прикажешь её?
– А может, отпустишь? В конце концов, пусть полиция разбирается.
Я встал с кресла, привычно заложив руки за спину, подошёл к окну и, глядя в него, сказал:
– Нет, Лёнь, это мне ничего не даст. А прощать не в моих правилах, как ты знаешь.
– Ещё бы мне не знать, – закинув в рот конфету, ответил друг детства.
– Эта сучка никак не вернёт мне утрату, если сядет в тюрьму. Хочу её держать подле себя.
– Ну так и забирай к себе, какой смысл девочку держать в подвале? Она там вообще воспаление подхватит.
Раздувая ноздри, стоял с солдатской выправкой напротив окна и взвешивал слова Лёни, уставившись вдаль.
– Пожалуй, ты прав, заберу. Но ты сначала вылечи её.
– Оставлю только до вечера, а дальше сам. Все медикаменты я выдам и пропишу, что делать. Это твоя ноша, я здесь солдат на ноги ставлю, а не мирных граждан, тем более таких красивых девушек. Хочешь не хочешь, а противоположный пол шеи посворачивает в её сторону.
– А если я прикажу тебе? – проигнорировав его слова, повернул голову к нему и окинул тяжёлым взглядом.
– Я не твой солдат, это вон, – кивает в сторону полигона, где тренируются мои парни, – для них ты генерал, а для меня – просто мой друг, которому я всегда приду на выручку…
– Чем тебе не случай? – задал резонный вопрос, не дав ему договорить.
– Но не в этом случае, дружище, – и, видя, что я посмотрел на него исподлобья, повернувшись всем корпусом, добавил: – Можешь не смотреть так, я тебя не боюсь.
– Принципиальный, значит?
– Было с кого брать пример, – намекая на меня, развернул ещё одну конфету.
– Смотри, разжиреешь – столько конфет поглощать.
– Ценю твои переживания.
– Я твой работодатель и приказываю тебе!
– Не пугай, всё равно больше идиотов не найдётся выдерживать твой нрав.
В ответ я ничего не сказал, лишь, психанув, вышел из его кабинета, хлопнув дверью.
Глава 8. Генерал/Оля
Генерал
– Что я из этой писульки должен понять? Я не разбираюсь в этих ваших бабских делах. Ты мне лучше скажи, что с ней? – чёрт побери этого гинеколога! Я специально пригласил мужчину, потому что с бабами я не особо лажу, разве что только в постели.
– Дмитрий Юрьевич, давайте всё же выслушаем Алексея Семёновича, – не нарушая субординацию при посторонних, обратился ко мне Леня, в чьём кабинете мы сидели этим вечером.
– Эм… да, благодарю, Леонид Артемьевич. Я могу в двух словах всё пояснить. У девушки воспаление придатков, соответственно, требуется лечение. Смертельного в этом ничего нет, но запускать не стоит.
– Угу… это то, что мне и нужно было услышать, – кивнул я, читая медицинское заключение, в котором мало разбирался, разве что отдельные слова. Дойдя до момента, где была фраза “девственная плева не повреждена”, сощурившись, я несколько раз перечитал её. Оторвал на пару секунд глаза от документа, размышляя, правильно ли я трактовал прочитанное, и снова вернулся к медицинскому заключению. Да нет, не может же быть, что… Но решил уточнить у гинеколога.
– Уважаемый…
– Алексей Семёнович, – пришёл он мне на выручку.
– Да… а скажите мне, Алексей Семёнович, правильно ли я понял вот эту фразу? – понизив голос, указал пальцем в документ. Посмотрев через очки, женский врач ответил:
– Да, девушка девственница. Что-то не так? Я, как врач, обязан был прописать все детали.
– Угу…– только и смог я ответить. Меня трудно удивить, но она смогла, причём дважды: когда я узнал, что мою машину угнала двадцатилетняя сучка, не являющаяся профессиональной угонщицей машин, и сейчас, после известия о том, что она оказалась ещё и целкой.
– Дмитрий Юрьевич, Вас что-то удивило? – поинтересовался тихо доктор.
Глядя немигающим взглядом на папку с документами, мысленно переспрашиваю себя: “Удивило ли меня… удивило ли…?” Твою мать! Меня охренеть как удивило! В итоге ответил бесстрастно:
– Нет, – сложил документ и убрал его в нагрудный карман.
– Дим… Дмитрий Юрьевич, всё в порядке? – поинтересовался Лёня, очевидно, заметив таки во мне перемены.
– Да, – встал, – могу её забирать?
– Можешь, температуру я сбил, но она ещё слабая.
– Ладно, разберусь. Где рецепт? – обратился к гинекологу.
– А, да, конечно! Минутку, я его уже написал…
«Дёрганый какой-то он», – подумал, смерив его взглядом, но вообще это обычная реакция людей на меня. А если учесть, что мои парни дока с приёма выдернули, нервозность доктора вполне оправдана.
– Вот, держите, покажете фармацевту, она вам в нужных пропорциях всё…
– Не суетитесь, док, – сказал, протягивая ему несколько купюр, – это Вам за хлопоты и за то, что мои парни немного переборщили…
Вышел из кабинета и направился в палату, где лежала девчонка. При виде меня она открыла пугливо глаза.
– Вставай, пошли, – сказал я спокойно, но вышло угрожающе.
– Куда?
– Отставить разговоры! – рявкнул, и она после моей фразы тут же встала с кровати и посмотрела на меня глазами оленёнка.
– Не строй мне глазки, я на это не куплюсь. На выход давай, – как есть, в грязном платье, поплелась к двери. – Стоять, – она вздрогнула. Опустил глаза на босые ноги, тяжело вздохнул, внутренне выругавшись, сорвал одеяло с кровати, накинул ей на плечи и взял на руки. Девчонка, тихо пискнув, вжала испуганно голову в плечи и, пока я шёл с ней до машины, боялась пошевелиться. Вспомнив, что эта сучка сделала с моим автомобилем, готов был намотать длинные космы на кулак и волоком тащить. Но нет… вместо этого я оплатил ей лечение и даже лекарства приобрёл, что Лёня выписал! А это ещё больше приводит меня в негодование!
Посадил её на пассажирское сиденье своего мэрса, обошёл машину сзади и сел на водительское сиденье. Завёл двигатель, и мы тронулись с места. Глянул в зеркало заднего вида – съёжилась вся, завернувшись в одеяло, и кашляла весь путь. Ехали недолго – мой дом находится в районе базы. Зашёл внутрь взял свои ботинки и, пока возвращался, видел издали, как девчонка оживилась и стала головой крутить в разные стороны. Подойдя обратно к машине, открыл пассажирскую дверь и кинул обувь ей под ноги.
– Не надейся, отсюда не убежать – справа лес, база охраняется, а будешь себя плохо вести, надену на ногу маячок.
Молча слушая, подняла на меня большие глаза.
– Надевай обувь и выходи, – после этих слов она нырнула в несоразмерно большие ботинки и с трудом перебирала ногами, пока мы шли до входной двери. – Заходи, – сказал после того, как открыл замок…
– Вы меня долго будете держать?
– Разувайся. Долго, поэтому первое правило – не злить меня, это в твоих же интересах.
– Хорошо, – сказала тихо, а я подтолкнул в спину, чтобы она прошла из прихожей в комнату. – А можно мне позвонить брату, он, наверное, волнуется и всех на ноги поднял.
Заложив руки за спину, подошёл ближе к девчонке, она вся подобралась.
– Ты воровка и преступница. С чего ты взяла, что мне есть дело до тебя и до твоего безмозглого дегенерата братца?
– Я просто хочу сказать ему, что со мной всё в порядке.
– Да? Ты уверена, что с тобой всё в порядке? На твоём месте я не был бы настолько уверен. Ты теперь моя собственность, запомни! Я что захочу, то с тобой и сделаю. Потому мой тебе совет, не зли, – развернулся и пошёл в ванную, помыться перед сном. Уже в дверях обернулся и сказал: – Лекарства с рецептом на кухонном столе, еда в холодильнике, спальню найдёшь, а если в грязном виде ляжешь в постель, завтра будешь спать на полу.
Оля
Он не похож на больного, но то, что он считает меня собственностью, говорит об обратном. Как же мне плохо, кашель душит, не получается трезво мыслить. В голове как набатом бьёт это его выражение «моя собственность». Как можно вообще человека присвоить? Такое можно увидеть лишь в кино! Я что, оказалась по ту сторону экрана? Закашлявшись, прикрыла обеими руками рот. Этот человек безжалостен, ему плевать на других. Боже, как приятно ногам… В отличие от того карцера, здесь полы деревянные и тёпленькие. Сняв одеяло, аккуратно положила его на спинку кресла. До моего слуха донёсся шум воды из душа, и я позволила себе немного расслабиться. Пошла на кухню, но не в поисках лекарства, а потому что жутко есть хотела. Открыла дверь холодильника и обомлела: в жизни столько еды не видела, даже при родителях, каких колбас и сыров только нет. Зачем столько одному человеку? Умру сейчас, если не поем, и плевать, что всё холодное. Взяла кружочек колбасы, разломила и вгрызлась в неё зубами, как дикарка, глотала почти не пережёвывая, боялась, чтобы он меня не застукал. Ммм, как же вкусно! Съев всю колбасу, прислушалась, не идёт ли… вроде нет. Потянулась к графину, и боль резью отдалась внизу живота ещё и плечо немного ноет. Закусив губу, налила стакан воды и, только после того, как выпила, решилась помыть руки. Подошла к крану, открыв его, сполоснула ладони, а после стала разбирать пакет с лекарствами. Выдавила из блистеров таблетки, что прописал мне Леонид Артемьевич, выпила их залпом и застыла со стаканом в руках, закашлявшись.
– Температура?
– Нет, – плотнее сжала пустой стакан у груди.
– Мыться и спать. Прямо по коридору и направо. Не вздумай ночью шастать по дому.
Я предпочла промолчать. Солдафон проклятый… Приказал и ушёл. Попробуй ослушаться, так, чего доброго, прибьёт. Меня снова накрыл приступ кашля, но я закрыла ладошками рот, чтобы не раздражать им хозяина дома.
глава 9. Оля
Я зашла в ванную, пахло мужским гелем. На вешалке висели полотенца и белая футболка. Подошла, понюхала – вроде чистая. Очень хотелось принять горячий душ, но на двери нет щеколды, поэтому было боязно. Села на небольшую банкетку, стоящую тут, и ещё некоторое время оставалась на ней, прислушиваясь к посторонним шагам. Вроде тихо. Я наконец решилась – приблизилась к шкафчику, открыла его, нашла несколько нераспечатанных зубных щёток. Взяла одну, и пасту тоже. Женщиной здесь и не пахло, только генералом, причем в прямом смысле этого слова. Одежду сняла прямо в душе, скинув её на пол, и встала под струи горячей воды. Открыв рот и подставив лицо под них, снова дала волю своей слабости, заревела. Мне было жаль себя с того самого момента, как в одночасье потеряла родителей. После того как освободилась от тётки, всё тянула на своих плечах. Брат как ребёнок, ещё и вляпался… теперь расхлёбываю. Позволила себе двадцать минут жалости. Успокоившись, постирала свои вещи. Вышла из душа с распухшими глазами и носом. Больше ничего не оставалось, как надеть на себя футболку генерала. Просушила полотенцем волосы и тихо, на носочках, вышла из ванной комнаты, забрав постиранные вещи с собой. «Прямо по коридору и направо», – вспомнила слова генерала, но остановилась напротив прихожей, повернула голову налево, постояла секунд десять, раздумывая: «А может… нет, это глупая идея, тогда точно вернёт обратно в «карцер», мне не убежать далеко». И я пошла в спальную. Войдя, огляделась – это была вполне просторная комната с комодом, зеркалом и кроватью… О боже, кровать! Я быстренько развесила на спинку стула свой сарафан и бельё. Забравшись в кровать, почувствовала свежий запах простыней и мягкость постели и, подмяв под щеку уголок от одеяла, провалилась в сон…
Где-то далеко, сквозь сон, до меня донёсся чей-то голос…
– Подъём!
Но совершенно не хотелось открывать глаза. Поморщившись, повернулась на другой бок, укрывшись с головой. Мне определённо не нравился этот голос, который влез в мой безмятежный сон.
– Подъём! – с меня сорвали одеяло, прежде чем я ещё раз услышала грубый голос, принадлежавший хозяину этого дома. Повернула к нему голову, а он пялился на моё оголённое бедро и не только. Я была без белья, и чёртов генерал, приподняв брови, смотрел мне прямо… туда. Резко одёрнув футболку, быстро встала с кровати. Сердце бешено колотилось. От его оценивающего взгляда по телу пробежал озноб. Сделав пару шагов, он приблизился и пристально на меня посмотрел. « А глаза у него серые», – промелькнуло у меня в голове. Почему я обратила на это внимание? От страха, не иначе. Кашель застрял в горле, когда он опустил взгляд на мою грудь, очертания которой были заметны из-за трения материала. Мне казалось, он чувствует не только мой страх, но и слышит, как колотится сердце, и ему это доставляет явное удовольствие.
– Не люблю, когда надевают мои вещи.
– Я… мне нечего было надеть.
– Мне безразлично.
– Вы сказали в грязной одежде не ложиться.
– И поэтому ты решила сделать из комнаты прачечную? – из всей одежды, висевшей на спинке стула, он двумя пальцами взял именно мои трусы, чтобы ещё больше меня унизить.
– Я надену свои вещи, как только они просохнут.
– Умгу… – вдохнул воздух через свой большой нос, да так, что мне показалось, будто он разом забрал весь кислород, находившейся в этой комнате.