Лила Каттен
Её измена
Глава 5
К Арине приехала быстро, потому что она арендовала небольшой кабинет через три улицы от моей работы. К ней же я ходила на чистку лица и массаж. Вообще, очень удобно, когда подруга в сфере красоты работает и разных косметологических услуг. Правда, увеличить губы, я пока что так и не решилась, свои нравятся.
Я знала, что у нее обязательный перерыв с двенадцати до часу и поэтому была уверена, что ей не сбежать от моего нытья. Я нечасто откровенничаю о семейных проблемах. Но сегодня я была сплошным комом непонимания, сорванных нервов и крайне тяжелой степени психоза. Да и вкратце она обо всем знает, разумеется. Но о начальнике ей я не рассказывала, видимо, пришло время.
Она уставилась на меня очень удивленно, когда я ввалилась в ее кабинет.
– Лид? Привет. А ты чего тут?
– Арина, я мужу изменила, – выдала как есть и она стоявшая до этого на ногах, опустилась на стул.
Сняла куртку и повесила ее на вешалку. На негнущихся ногах подошла к ее столу и села напротив. Все это время подруга смотрела на меня молча. Видимо, пробуя на вкус слова «мужу» и «изменила».
– Если тебе нужно выпить, я пойму. И сбегаю за коньяком, – оценила ее состояние и по-прежнему ждала, когда она оживет.
– Прости я… я… Ты сказала – изменила? Ты Лид? Владу? – ее голос был похож на шепот, будто кто-то мог нас услышать.
– Я знаю, Арина и у меня внутри сейчас творится такое, что… Я не могу… – в этот раз уже мой голос срывался и это грозило только одним – истерикой. – Я испытываю боль. Физическую, понимаешь? Я же думала, что все… Что не люблю… Я была уверена… А когда…
Информация вытекала из меня потоком сумбурных слов, и в итоге околесица настигла подругу. Потому что она остановила меня тем, что встала, и обняла меня, так крепко, что я не могла дышать.
– Тише… Тише, дорогая… Все хорошо. Сейчас поговорим, только успокоишься немного.
В моей руке оказался стакан с каплями Ново-пассита разбавленных водой. Быстро выпила его и уставилась в бледное лицо подруги.
– Прости, что вот так прилетела со своими проблемами.
– Лид, ты бы с нервами была поаккуратней. Это не шутки.
– Они последнее, о чем я могу думать. Моя жизнь пошла под откос, а я наблюдаю и ничего не могу поделать.
– Может, не все так плохо?
– Думаешь, что может быть что-то похуже?
– Не знаю, я пока что в растерянности, если честно. Может, расскажешь, что и как произошло?
– У тебя времени много?
– Как минимум полтора часа есть.
– Отлично, тогда начну сначала.
Воспоминания сыпались искрами и делали неприятно где-то там в грудной клетке, где отчаянно пыталось выжить мое уставшее сердце.
На самом деле я не знала, откуда брала начало история моей измены. С той ночи, когда муж впервые накричал за то, что мы с дочкой не давали ему спать. Или потом, спустя время, когда он сделал вид, что спит. Тогда я уставшая после жутких бессонных суток с малышкой пришла к нему в поисках поддержки и ласки, которая мне было очень нужна.
Приняла душ и надела заказанный в онлайн-магазине комплект белья.
Он не повернулся на мою просьбу. Не отреагировал. Я бы поверила, что он спит, но, когда сняла с себя все и легла на диван, увидела его онлайн в соцсети.
Я не знаю, пренебрегает ли он мной, или же правда злится. Только куда же в таком случае делась любовь к нам? К семье? Я не могла ее придумать. Я не могла так ошибиться в его чувствах.
Признаваться в потере брака даже подруге было прискорбно и даже унизительно. Мне всего тридцать, а кажется, порой, что я прожила целую жизнь и устала от нее.
Арина смотрела с пониманием и грустью. А я все говорила и говорила. Впервые откровенно. Озвучивала боль и обиду, таившуюся внутри так долго. И сожалела о том, что это слышит она, а не Влад.
– Мы почти не разговариваем. Не проводим время вместе. Точнее, мы вместе, в одной комнате, но мы порознь. И я не понимаю, когда мы к этому пришли. В какой момент.
Пока сидела со своей исповедью перед Ариной и озвучивала то, о чем не задумывалась, стало страшно.
Проживая день за днем, я и не замечала того, что мы упали на самое дно и я не уверена, что виноват только Влад.
Я была увлечена идеей нашей семьи, создавала то, что в итоге никто не оценил или просто-напросто допустила ошибку на этапе «строительства». Такая правда удручает. И сейчас лицом к лицу с ней я не верю в эту правду.
– К третьему году Леры я перестала обращать внимание на многие вещи. Что-то вошло в норму, и мы продолжали жить, как обычно. Какие-то моменты больше не удивляли. Я бы, наверное, удивилась скорее чему-то хорошему, вдруг произошедшему между нами, чем наоборот. Сейчас произнеся вслух эти слова, понимаю почему, ты смотришь так ужасающе на меня, – шмыгаю носом и стираю слезы со щек ладонями. – Это и правда дико.
– Нет, я… Я, конечно, в шоке от этого, но когда ты говорила о проблемах, я и не подозревала, что все так…
– Ужасно? Не подбирай слов. Все гораздо хуже, Арина. И я сейчас это понимаю все больше.
– Но, а тот мужчина, с которым ты переспала? Откуда он?
– Он с работы, – тянусь к кружке чая, которая неизвестно, когда передо мной появилась. – Мой начальник.
Она смотрит, недолго выпучив глаза.
– Ты умудрилась начальника охмурить?
– Это кто кого, – невольно улыбаюсь. – Все не так, как ты думаешь.
Я пришла в компанию готовая трудиться, влиться в коллектив и, наконец, выдохнуть, а может и вдохнуть в себя новую жизнь.
Я знала заранее о смене руководителя отдела. Мне было жаль, что Семен Геннадьевич перевелся, но горевать по этому поводу у меня в планах не было. А когда мы познакомились, я даже не запомнила его лица. Точнее, не всматривалась. Мне это было незачем. Я ощущала себя скорее дикой, чем любопытной. Поэтому и многие его взгляды, намеки не замечала.
Спустя какое-то время обстановка в доме перестала волновать. Я была по-прежнему мамой и женой. И если в первом случае все оставалось прежним, во втором я, отдалялась теперь с той же скоростью, что и Влад.
– И это казалось в какой-то степени нормальным.
Сорвавшиеся слова поставили в тупик. Я говорила искренне и это пугало. Я не подбирала слова, а значит каждое предложение было настоящим, неся самую суть.
Я думала, что мщу ему своей занятостью. Тем, что у меня теперь тоже есть работа и мне есть чем поделиться, приходя с нее. В то время как раньше он говорил один, не желая слушать, что мы с его дочерью делали весь день, пока его не было. Теперь я была удовлетворена.
Меня обижало, когда я начинала рассказывать ему о чем-то, он просто не слушал и даже просто уходил переодеваться, в душ или есть. Куда угодно, но не слушать нас.
На этом моменте я снова расплакалась. Все лежало передо мной открытыми картами, и я смотрела со стороны, во что превращалась наша жизнь.
– Я должна была быть внимательней и настойчивей. Господи я не могу поверить, что пересказываю тебе последние годы моей жизни.
– Продолжай, – она погладила по руке успокаивающе.
Лев Викторович все чаще улыбался. Приносил шоколад к чаю и подмигивал, когда я его брала с благодарностью.
– Боже, это просто шоколадка, Арина, а я… Мне так… Так обидно, что… такое малое внимание меня заставило улыбаться. Принять на свой счет. Что со мной не так?
Я вновь ударилась в слезы и не могла продолжить, потому что не получалось остановиться. Будто решила скинуть весь слезный запас за эти годы, пока ничего не замечала так явно.
Глава 6
Пришлось взять себя в руки. Умыться. Макияж был безнадежно испорчен, и о нем я думать не хотела сейчас.
Арина молчала. Я видела ее короткие метания и вздохи, как когда человек хочет сказать что-то, но она этого не делала, дав возможность прийти в себя.
Уселась на место, в котором начала свою исповедь и думала, с чего продолжить. Все слилось в еду картинку, у которой не было конца и края.
– Слушай, – все же решилась она. – Почему ты… Почему ты с ним не поговорила? Не знаю, не высказала хотя бы все, что говорила мне эти сорок минут.
– Думаешь, не говорила? Знаешь, наши ссоры раньше напоминали разговоры на повышенных тонах. Мы цивилизованно обсуждали какие-то мелочи. Все, что не нравилось. Понимали друг друга и старались исправить. Было пару раз чуть больше, чем разговоры. Когда на эмоциях срывались и орали, но редко. С рождением Лерки покричать стало невозможным. Мы перешли на злобные перешептывания. Да и те были редкими. Казалось, у нас просто не было времени на ссоры. Мы будто копили все и переносили, типа «Знаешь, сегодня мне бы хотелось поссориться, ты свободен после работы». Частенько мы приходили к общему знаменателю, но также скоро забывали установки и делали сброс настроек. Потом пошли проблемы со здоровьем дочери, и я… В какой-то степени я зациклилась. Я боялась за нее так сильно. Но это же нормально, переживать за собственного ребенка, который не может даже показать, где болит и как сильно чешется щечка, на которой огромное мокрое пятно с аллергией бугрится, разве нет? Как я могла думать о чем-то другом, когда она плакала горько и долго, а я держала ее маленькие ладошки, чтобы она не чесалась, – от воспоминаний тех мгновений на глазах снова выступили слезы. Я не могла смотреть без слез на мою девочку. – Я тогда… Я выматывалась и днем, и ночью, а он фыркал и бубнел по утрам, как не выспался. Я злилась. До ужаса злилась и проглатывала эту злость, пока не взорвется снова, у меня не было сил на проклятые ссоры. Но видя его равнодушие раз за разом, день за днем, я перенимала от него эти эмоции, и они становились уже моими.
Я снова замолчала, потому что пережитое встало стеной воспоминаний.
– Я боюсь всех этих скандалов. У меня начинается паника, – вдруг призналась, хотя до этого ни разу не говорила кому-то о своей фобии, если ее можно считать таковой. – Мои родители, когда я была маленькой… Они так часто ссорились. Я засыпала, они кричали и били посуду. Просыпалась, они продолжали. Я бежала в детский сад, а после, в школу спасаясь. Я не могла выносить эти крики. Иногда я совала в уши салфетки бумажные, чтобы не слышать их так громко. Однажды засунула так глубоко, что не могла вытащить сама. Поэтому все эти «разборки» с мужем становились пыткой. Ужасной, пугающей пыткой. Проще было молчать, до того, как станет уже невозможным терпеть.
Сейчас отвечая на вопросы, я знала, что один-единственный останется без ответа. Потому что я не знала его.
Почему я оставалась с ним все это время? Как три года показались моментом переполненным боли? А я оставалась в этом и варилась день за днем.
Любовь?
Неужели она была так слепа, эта любовь? Или, может, дело в том, что я сама виновата? Или в этом ее смысл, быть с ним несмотря ни на что?
Ведь счастье тоже было. Я не могу сказать, и это было бы ложью, что каждый день я ревела и спала с тяжелым бременем на сердце. Периодически Влад перевоплощался. Казалось, что все перерастает и мы возвращаемся. Те Лида и Влад, которые сходили с ума друг от друга. Мы страстно занимались сексом, стоило Лере уснуть. Мы снова любили как раньше, а потом все переключалось обратно.
Она смотрела на меня с грустью и жалостью. Но вряд ли я этого хотела. Сейчас мне просто нужна была подруга.
– Я поняла, – она сжала мою руку. – Рассказывай дальше. Начальник начал за тобой ухаживать?
– Все было напористо.
Я помню, когда дорогой шоколад сменился тем самым, первым букетом цветов. Это стало переломным моментом. До этого я догадалась, что сладости не просто презент от шефа. Что это некие знаки внимания. С цветами все стало прозрачно.
– Вы не можете дарить мне цветы, Лев Викторович, – я вошла к нему с шикарным букетом, который мне оставили на столе, и была намерена вернуть его отправителю.
Он тогда посмотрел на меня заигрывая, излучая шарм, но еще с неким непониманием. Я потерялась от таких явных провокаций. Он знал, что я замужем, что у меня есть ребенок. Зачем все это?
«Неужели приняв ту, самую первую шоколадку я дала «зеленый свет»», – подумала в тот момент, прежде чем он ответил.
– Почему я не могу подарить цветы, красивой женщине? Почему я не имею на это право?
– Потому что это замужняя женщина. К тому же вы ставите ее в неловкое положение, как ассистентку, нарушая корпоративную этику. Вот почему, вы не можете дарить этой красивой женщине цветы.
– Что ж, – он встал со своего места и направился в мою сторону, но не пересекал ту самую невидимую границу. – Тогда я, пожалуй, буду очень аккуратен.
Когда он остановился за моей спиной, мне следовало развернуться, но я стояла и могла лишь дышать ароматом, исходившим от цветов.
– В конце концов, ты можешь просто поставить их на стол и украсить ими свое рабочее место, а не нести домой. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за небольшого презента.
И я ушла. А новые цветы стали появляться на моем столе каждое утро. В итоге приемная становилась похожа на оранжерею.
Мне нужно было это прекратить, но я сделала обратное. Наутро следующего дня, когда я одевалась на работу, я не просто стояла перед зеркалом. Я желала быть красивой.
И все же в тот самый момент в моей голове не было мысли, чтобы изменить Владу. Этот флирт оставался лишь флиртом. А потом наступил день рождения Льва.
«Я вошла в кабинет с утра и впервые за длительное время, на столе не было цветов. Странно, ведь я так сильно сопротивлялась знакам внимания, но привыкла к ним, что мое удивление на их отсутствие, в итоге удивило саму меня.
О празднике я помнила, но так закрутилась, что не заметила, как он наступил.
Я, как обычно, в тот день сварила кофе, поставила его на белое блюдце, в котором уже лежала серебряная ложечка. Поставила на небольшой поднос с печеньем и пошла ко Льву в кабинет. Он был там, я знала и слышала.
Стоило мне войти, как я ощутила эту особую атмосферу. Она была другой. В чем-то дикой. Даже воздух казался другим.
Сделала шаг, и мужчина тут же оказался за моей спиной.
Слишком близко. Впервые.
– Ты пришла меня поздравить, не так ли?
От испуга я даже не поняла, о чем он говорит.
Сердце грохотало так, что мне казался этот стук громким, отскакивающим от стен кабинета.
– Я принесла ваш кофе, – с трудом ответила и руки задрожали, потому что на мою талию легли его горячие ладони.
– Мой подарок, ежедневный утренний кофе? – он играл, а я ощущала себя той самой мышью, в руках опасного и ловкого кота.
– Это моя работа, а не подарок, – ответила ему резко и подошла к столу, на который опустила поднос с громким стуком, отчего коричневая жидкость заполнила блюдце.
Развернулась с намерением уйти, но он остановил, притянув меня к себе лицом, жестко перехватив.
– Ах… – вырвалось от неожиданности, и его глаза сверкнули опасной искрой.
– Но я буду думать иначе, – его руки стали двигаться по моим бокам, медленно исследуя изгиб талии, а затем резко сжали ее и впечатали в мужское тело.
Я уперлась ладонями в его грудь. Лев высокий мужчина и я запрокинула голову, чтобы посмотреть в его дьявольские глаза. Но когда я это сделала, он налетел на мои губы с жестким поцелуем.
Я не ответила на него. Лишь укусила за губу и отпрянула, насколько он мне позволил, а после замахнулась и ударила его по щеке.
– Ты дарил мне шоколад и цветы месяц, решив, что я как шлюха потом лягу под тебя на день рождения? Иди к черту, – развернулась и вышла, оставив его в недоумении с отпечатком моей руки на щеке посреди дурацкого кабинета.
Глава 7
Стоит ли говорить, что идти на работу, на следующий день мне было ужасно стыдно.
Даже с учетом того, что он виноват сам, я испытывала этот стыд.
Но к моему удивлению, на столе стоял еще более шикарный букет цветов, а возле вазы была открытка с единственным словом: «Прости».
Улыбка прокатилась по моим губам непроизвольно, и, заметив ее, я тут же нахмурилась.
Все это время, пока я получала подарки от чужого мужчины, я твердила себе, что невиновата. Что это не то, что можно подумать, но по вечерам с кружкой чая, я понимала, что самообман уже слабо помогает.
Чем больше я утопала в этом всем происходящем на работе, тем сильнее дома ощущала то, что мужа со мной рядом по-прежнему нет. И в некоторой степени я находила в моих улыбках и моих «Спасибо» Льву оправдание. Но знала, что это неправильно.
Он больше подходил ко мне, не делал резких выпадов или хитрых улыбок. Мы работали, как и раньше, но цветы и шоколад оставались ежедневным ритуалом.
А потом он мне написал. Смс.
Это были выходные. И он просто спросил, чем я занимаюсь. В тот момент я играла с Лерой. Мы собирали картинку из больших пазлов. Влад, судя по значку, был в соцсетях онлайн.
Я думала, стоит ли отвечать. Потому что знала подсознательно, что это будет какой-то переход на новый уровень флирта. И в этот момент Лера подошла к мужу и стала просить воды.
– Папа… Пить. Дай пить.
Я не вмешивалась. Мне нужно было видеть, как сильно он погряз в телефоне и отделился от нас.
И была права, в глубине его безразличия. Он не реагировал. А когда она стала лезть на кресло, и закрыла сенсорный экран он вспылил.
– Блин, Лера, убери руки. Что ты хочешь, иди, мама даст, – спустил ее, развернув ко мне.
– Пить… – ответила, снова обращаясь к нему.
– Пить? Ты не можешь дать ребенку пить? – он глянул на смотрящую в свою сторону меня и прищурился, потому что я сидела неподвижно и сканировала все это.
– А ты?
– Что я? Я занят, – уже не так бойко ответил, поняв, что гребаный телефон можно выбросить в урну.
Встала на ноги, убрав телефон на столик журнальный, и подошла к дочери, по-прежнему выпрашивающей внимания отца.
– Правда? И это важней собственной дочери? Надо же, каким важным ты стал, Одинцов.
– При чем тут это?
– Ты сам сказал, что занят, тыча пальцами без передышки в мобильный, а не я, – подняла Леру на руки и поцеловала в пухлую и мягкую щечку.
– Ты могла дать ей попить сама… – говорит в спину, стоит мне развернуться и двинуться в сторону кухни.
– Но твоя дочь, попросила сделать это своего отца. Чувствуешь разницу? – ответила, так и не посмотрев в его сторону больше.
– Почему не сказала ему обо всем в тот момент? – ворвался в мои воспоминания голос Арины.
– Я была такой злой, – печально улыбнулась ей. – Да и показалось, что, намекнув на ситуацию, я сказала гораздо больше.
– Видимо, он не понял, – заметила подруга.
– Так и есть. Он не понял. А потом, когда мы собрались гулять, он сказал «Ага» и ушел в спальню.
– И ты решилась на переписку?
– Да. Я ответила ему, что гуляю с дочкой на улице. Он не стал отвлекать, а дальше… Дальше мы начали переписываться уже за пределами работы. Арин, я не знаю, может, сильно увлеклась. Но в тот момент я стала более… – пожала поникшими плечами, – более живой, думаю.
– Ну знаешь, флирт – он оживляет и правда.
– Но не когда ты замужем пять лет.
– Я не говорю, что это правильно, просто констатирую, то флирт — это игра и, если она тебя возбуждает, но это вдвойне круто. А что Влад?
– Когда мы со Львом начали переписку, уже я, стала забывать о муже. Клянусь, я сидела с ним в одной комнате и не замечала его. Мы не переписывались каждые пять минут, нет. Но если шло общение, то муж уходил на задний план. Я стала походить на него.
– Значит, если сопоставить, то ты думаешь, что он тоже…
– Скорее всего. Думаю, у него есть кто-то. Просто общение или нет, но он с кем-то переписывается. И когда я это поняла… не зная наверняка, я решила… Боже, – как сложно было признаваться в самом постыдном и самом больном. – Я решила, что тоже имею право. Будто поощрила себя и не остановилась. Я решила, что не люблю его больше. Вот и все.
– Тогда в чем дело?
– Я не знаю, что делать дальше, понимаешь. Влад стал странным. Он напился вчера и в пьяном бреду, будто выказал мне обиду, что я его не замечаю. А потом позже, спросил, хреново ли между нами все.
– Может, он догадался?
– Сомневаюсь. Не в его характере узнать и молчать. Он раньше знаешь, был такой темпераментный. И наш секс был… Он был чертовски горячим. Потом, когда я забеременела, мы перестали так много страсти вкладывать в секс. В последнем триместре мне запретили его вообще. И эта его сдержанность, странная вынужденная нежность, они будто выжгли в нем ту бурю. Порой все сливается в одно – ребенок. Но я не верю, что он не ждал нашу дочь. Он был ей рад. Я ведь помню все это, Арина. То самое ожидание. А сейчас полное отчуждение Леры и меня это ранит. Мне за своего ребенка обидно, понимаешь. И тут, когда я совершила то, о чем никогда в жизни не думала, он рассматривает меня в душе, при этом остается таким же холодным.
– Ну а что, если он был против ребенка?
– Он бы не стал молчать, я же говорю. Мы планировали несколько месяцев, он был рядом каждую минуту, особенно в начале. Я не могу поверить в это. Да и потом, если был не очень рад или сомневался. Он видел ее рождение, как можно не полюбить своего ребенка?
– А если можно?
– Арина… – я посмотрела на нее шокированная. Ее предположения меня пугали, потому что могли быть правдой.
– Лида, он не мог переключиться внезапно. У него могло уйти на это девять месяцев и полгода плохого сна с ребенком, который забрал у него жену.
– Но это… Это же глупо.
– А ты сама подумай. У мужика жена, секс в котором нет ограничений на любом месте квартиры и в любой момент. Она его обожает, и тут появляется кто-то, кого еще нет, и все прекращается. Я не знаю, что это за синдром, но, мне кажется, что это он самый. И вместо того, чтобы сказать тебе об этом, Влад ушел в подполье тихо бесясь.
– Знаешь, если все так, то я полная мразь и дрянь, хоть я, итак, была близка к подобным определениям…
– С чего бы? У него нет языка? Ты сама сказала, что он в телефоне сутками.
– Но из-за меня же.
– А ты, что экстрасенс читать мысли? Рот нам дан, чтобы говорить? И тебе тоже стоило быть более разговорчивой.
– Знаю, – отворачиваюсь от нее, чувствуя свою никчемность. – Как все запуталось, боже… У меня голова кругом, Ариш.
– Так ты мне скажи, что ты думаешь делать?
– Лев…
– Что?
– Он сказал, что не отпустит меня.
– То есть как? Неужели ему настолько понравилось?
– Помнишь, я сказала, что Влад раньше был страстным и импульсивным?
– Ну?
– Однажды я вошла к нему в кабинет, как обычно, кофе и печенье. Почта и прочие мои обязанности. Он стоял у стеллажа с папками и перебирал их, а когда я расставляла на столе принесенный перекус, он схватил меня за предплечье одной рукой, а второй за шею.
Воспоминания об этом ударили в низ живота, будто это произошло только что.
Он был таким запыхавшимся, как и я. Мы просто дышали на весь кабинет замершие в пространстве. Он был возбужден и давал мне это понять.
– Чувствуешь?
– Да, – ответила сипло и задрожала, когда он сместил руку на живот.
– Ты так сексуальна, что я готов вытрахать из тебя, хотя бы часть этой гребаной сексуальности. И когда ты будешь готова, я так и сделаю.
Он говорил страстно, но действовал грубо, не наигранно. И мне нравилось. Он это понял… А потом развернул меня к себе лицом и посадил на край стола, вклинившись между моих ног. Но юбка не давала встать плотнее к моему телу, поэтому он схватился за мои волосы и приблизил к себе, жестко целуя. Скорее кусая мои губы. А затем также быстро отступил, поставив на пол, и вернулся за свой стол, тяжело дыша. Я же от головокружения не могла пошевелиться.
– Ты пока говорила, я сама возбудилась. Не удивительно, что вы, так скажем… сошлись.
– Поверь, то, что творилось там, в номере отеля… Это было… горячо, пока я… Боже Арина, мне в какой-то момент, казалось, что за моей спиной Влад.
– В смысле?
– Я просто закрыла глаза, и он был там. Я не представляла его намеренно, ты не подумай.
– Видимо, это просто привычка. Вы вместе уже много лет, вот и все.
– Поэтому, когда я вышла из номера, я поняла в полной мере, что совершила нечто такое, после чего наша с Владом жизнь прежней не будет. Вина меня добивает, а я думала, что все будет легко.
– Погоди, что ты хочешь сказать?
– Я расскажу ему, Арина. Я все ему расскажу.
