bannerbannerbanner
Измена. После нее

Лила Каттен
Измена. После нее

Полная версия

Глава 3

Все наши поступки лишены последствий, только в собственной голове. Поэтому, когда они обрушиваются на нас, мы искренне удивляемся, даже не задумываясь о том, что это творение наших рук…

Задремав минут на сорок, с трудом открыла припухшие от слез глаза. На часах уже девять. А кошмар, который мог оказаться сном, все никак не рассеивался в сонной дымке. Он продолжался.

– Черт возьми, что же мне делать?

Застонав, перекатилась на спину.

Я же хотела полежать и подумать обо всем, о моих дальнейших действиях, а в итоге провела время в воспоминаниях о нашей жизни. Но так и не приняла решения, буду я сильной или же скажу ему о том, что знаю.

Я не фанатка интернет-форумов, но сейчас мне хотелось открыть ноутбук и вчитываться в каждый совет таких же однажды преданных кем-то женщин.

У нас ведь всего два пути? Не так ли?

Сколько времени мне понадобится на то, чтобы жить дальше, и смогу ли я ему доверять, если отважусь на то, чтобы все восстановить с мужем? От такой перспективы стало противно до тошноты. Видимо, все-таки этот вариант мне не подойдет.

Как-то моя бабушка сказала: «Кира, если однажды ты встретишь того, кого полюбишь всем своим сердцем, держи его. Чтобы ни случилось, сначала реши, насколько он важен в твоей жизни, а уже потом принимай решение. И если ты поймешь, необходимость быть с этим мужчиной действуй и борись. Не будь трусливой. Это твой мужик, докажи это ему и остальным».

– Ох, бабуля, как бы я хотела тебе обо всем сейчас рассказать и понять, входит ли измена в эти самые трудности, которые можно преодолеть, показав, что любишь его. Ты бы уж точно помогла мне решить, потому что сейчас я не способна даже мыслить в правильном направлении.

Стоп. А что он сам собирается делать? Нужна ли я ему в этом будущем? Наши дети.

Блин!

Как бы там ни было, но тошнота оттого, что я не поела, никуда не уйдет.

Пришлось вылезать из своего кокона в виде пледа, в котором я так мило замаскировалась и плестись на кухню. Решила приготовить овощное рагу.

Двигалась на автомате. И пока овощи тушились задумалась о том, чтобы привести себя в порядок, потому что панда, в которую я превратилась, вызвала бы подозрения.

Мое бордовое платье на тонких бретелях чуть выше колен я любила надевать в тихие вечера, и оно очень нравилось мужу.

Приняла пятиминутный душ, макияж наносить не стала. Думаю, проплакаться и остаться не замеченной проще без туши на глазах, а то, что я буду сегодня еще не раз в таком состоянии, я не сомневаюсь.

Как бы сдержать себя? Как остаться прежней, когда жизнь превратилась в сплошные руины. Есть ли у него объяснение всему, что я видела и собирается ли он признаваться в этом. Мне точно нужна помощь. Завтра же позвоню Кристине или найду психолога.

«Где его носит?», – спросила бы я, если б не знала ответ. Но я знаю…

Ужин почти готов. Но не успеваю выключить плиту, как в глаза бьет свет от фар, подъехавшей машины.

Приехал.

Я чувствую панику. На плечи весом в тонну пледом укладывается боль и вся ужасная картина нашей «семейной» жизни.

Решила быть на кухне. Тут я смогу сделать вид, что занята.

Пульс зашкаливает, когда дверь ведущая в гараж открывается и слышится шорох одежды.

– Кира, я дома.

Его голос – моя любимая мелодия. Но сегодня эта музыка фальшивила сразу на все ноты, да и полвечера лилась не для меня.

– Я на кухне. Ужин почти готов, – как можно более спокойно произнесла. Но не описать, каких трудов мне это стоило.

Он вошел и недолго простоял на пороге, а после подошел очень близко и обнял меня сзади.

Тысячи эмоций и каждая меня ранила правдой.

Его руки теперь были грязными, как и губы, прикасающиеся к моей шее. Мне казалось, что я в данную секунду делила эту ласку с той другой, стоящей со мной плечом к плечу. Видимо, так будет всегда. Пока я сама не решу иначе. И это решение будет самым важным в моей жизни, потому что мне придется вновь переродиться.

А сколько раз до этого он приходил домой после чужой постели и ложился в мою.

– Ты надела мое любимое платье? М-м-м… и пахнет так вкусно, – Тим поддел мизинцем лямку и спустил с моего плеча, а второй рукой обнял за талию, вызвав при этом не томление внизу живота, а неприятную ломку в моем сердце.

– Ты меня отвлекаешь, – постаралась убрать его руку, которой он гладил мое бедро. – Скоро я накрою на стол, а ты можешь пока принять душ, после работы. От тебя исходят разные запахи, – последнюю фразу я выделила, сделав небольшую паузу. – Кстати, как прошел ужин? Видимо, твой клиент так важен, раз он затянулся?

Тут, ступая на территорию самоуважения, я уже боялась потерять контроль. Сейчас я услышу ложь и пойму, насколько она будет искусна. Ведь не знай я правды, не придала бы и значения его словам, лишь прониклась бы и выслушала как всегда. Сейчас же, все иначе. И я не знаю, сколько еще раз, мне придется делать вид, что все по-прежнему.

Глаза наполнились слезами, но я стояла спиной и знала, что он их не увидит.

– Пришлось задержаться, извини. Все прошло хорошо, – тут я уже застыла на месте в ожидании. – Так что мы договорились и будем сотрудничать. Этот клиент действительно важен для нашей компании. Я скоро вернусь, – поцеловал меня в висок и пошел наверх.

Стекло, вот что я услышала в тот момент. Это разбилось стекло-надежды. Моей надежды. Прозрачное такое. Это треснула моя любовь. Возможно, именно в этот самый момент, закончилась лучшая глава моей жизни. Моя семья рушилась, так же, как и я сама.

– Что же будет дальше? – прошептала я и рухнула на пол в слезах.

Уняв слезы, я умылась и привела себя в порядок в гостевой ванной. Зайдя в нашу спальню, хотела посмотреть, что он делает. Сама не знаю зачем. И почему-то было до ужаса страшно оставаться с ним наедине.

Тимур был в душе. Я слышала, как льется вода, а на тумбе лежал его телефон и оповещал о входящем звонке.

«Дожилась, теперь что буду проверять его телефон? Да и какой смысл шпионажа, все карты открыты.»

«Ну уж нет, ты не станешь этого делать».

«Хотя может просто посмотреть, кто звонит?»

Подойдя к изголовью кровати со стороны его тумбочки, я увидела, что звонил «Мир». Интересно кто это? Может быть, новый сотрудник? Всех его друзей я знаю.

Не думаю, что она станет звонить ему. А может быть, она не знает, что он женат? А может быть просто сказал, что я не беру его телефон вообще, только если принести и передать в руки не более. Ведь так и есть. Ни разу в жизни у меня не возникало даже мысли проверить его мобильный.

Мир – это, наверное, сокращенное Мирон. Мирослав?

Уверена, что это просто сотрудник. Как же раздражает вся эта ситуация. Ну почему я все это увидела? Почему узнала его на улице?

В общем-то, как я могла не узнать любимого мужа?

Пока я стояла в руках с телефоном, абонент позвонил три раза. Может быть, и правда по работе? Почему же мои руки дрожат? Почему так хочется защищаться? Я не должна этого делать.

Не должна…

Но палец завис над полосой с зеленой трубкой и прикоснувшись потянул в сторону, принимая вызов.

– Алло, малыш, ты уже дома? Я там уронила… – тишина. – Тимур? – громкий вздох, гудки.

Я медленно подошла к своему дамскому столику и присела на пуф. Рука продолжала сжимать телефон и держать возле уха.

«– Не мучь меня Тим…», – твердила в трубку зловещая правда тем же голосом.

Взглянула на себя в зеркало и увидела страх в своих глазах. А внутри почему-то было пустынно. Я хотела грозы, хотела кричать. Я хотела, чтобы этот день подошел к концу. Потому что я чувствую огромную усталость. Потому что это все, что осталось у меня сейчас.

Положила телефон на край стола. И взяла в руки расческу. Распустила волосы и начала водить по ним ею. Снова и снова. Мои движения были механическими. Я не сводила глаз с той женщины, что смотрела на меня в зеркало карими глазами. Мне хотелось ее защитить, но думала лишь о том, как справиться с тем, что творилось в моей жизни.

Я даже не заметила, как вода в ванной перестала литься и Тимур появился за моей спиной. Он взял из моих ладоней расческу и продолжил с улыбкой ласкать мои волосы, другой рукой он гладил мое плечо.

Я смотрела на него в отражении и видела, что он был прежним. Моим Тимуром.

Красивые глаза, которые я всегда называла «грустными», потому что разрез имеет интересную особенность и от этого будто грусть в них скопилась. Но стоило улыбнуться, как маленькие лучики стремились от уголков его прекрасных карих очей и это меня каждый раз завораживало.

Чувственные, изогнутые губы. Не очень полные, точнее, вообще неполные. Тонкие, но такие… такие нежные и мягкие… любимые…

Спортивное, вполне рельефное тело и накачанные руки, которые не раз сводили меня с ума и заставляли пылать в агонии наслаждения.

Все это он.

Его движения, его взгляд, голос – они говорили о том, что все хорошо. Вот только его разум предал меня, его мысли и сердце стали чужими. Он становился посторонним. Неумолимо быстро.

Думаете, я просто жалею себя? Нет, я просто впервые теряю свою жизнь. К такому не подготовишься. Сгребаю себя, а по факту лишь пепел, все, что осталось, а он вновь и вновь проходит сквозь пальцы, марая кожу серым, немного черным.

– Ты давно освободилась? – вдруг отвлекает от моих философских мыслей.

Я кивнула, не отводя глаз от его бесстыжих, которыми он сам меня сканировал.

– Почему не пришла ко мне? Я был бы не против, – сказал и поцеловал меня в шею, отодвинув волосы на противоположное плечо.

«Потому что тебе больше это не нужно! Потому что ты мне изменил на моих глазах! Потому что я против!»

– Тебе тут звонили очень настойчиво. Какой-то «Мир», – я почувствовала, как напряглось его тело. Руки, сжимающие мою талию, нервно дернулись, но он быстро пришел в себя. – Я подняла трубку, мало ли это по работе и…

 

– Зачем ты подняла трубку? – Тим сел на корточки и развернул меня к себе. Глаза бегали по моему лицу, что-то ища. А голос? Он не был грубым, он был потерянным. – Кира, что он сказал? – смотрел на меня и нервно ждал, что я отвечу.

Мерзавец!

Боже, я так хотела смеяться. Не знаю почему. Но я так хотела закатиться в истерике.

– Ничего, видимо, прервалось. Была тишина. Я даже сказать слова не успела, – он определенно расслабился, потому что взгляд из холодного стал вновь теплым.

– Детка, это и правда по работе. Наш новый сотрудник работает по последнему контракту, видимо, вопросы появились, – нагло врал мне в глаза мой муж.

Вот почему я не видела этой лжи раньше. Потому что лгал он красиво и слаженно.

Но это его «детка».

– Ну так перезвони, вдруг это действительно важно, – сказала и развернулась обратно.

– Нет, узнаю завтра. Больше не звонит, видимо, уже сам все решил. Сейчас я бы хотел побыть с тобой. Детей дома нет, поэтому можем не сдерживаться.

Он подхватил меня на руки и пошел в сторону кровати.

Раньше наш секс заставлял меня думать только о нем и его удовольствии. Сейчас поменялось лишь одно, я думала о нем, и о том, какое удовольствие он получал от другой.

Наглый предатель. Подлый лжец. Разрушитель и слабак. Все это было в моих глазах, и он бы увидел в них презрение, если бы… я их открыла.

Тим поднимал мое платье медленно, исследуя мое тело своими губами. Оставляя прохладные дорожки, которые уже не горели как раньше. Они покрывали льдом мое тело. Мои мурашки он воспринимал как возбуждение.

– Милая моя…

Платье полетело в сторону.

Руки блуждали по моему телу.

«Зачем ты это сделал, если сейчас так радостно и в предвкушении ласкаешь меня?»

Невыносимо все это.

Думала проверить, смогу ли я вновь, отдаться его рукам, но уже чувствую отвращение такое, что готова снять старую кожу живьем.

Нет. Все это не для меня.

– Сегодня на ужин я купила вино в магазине по дороге домой. В нашем любимом винном. И заехала за ужином в «Мишель».

Остановился. Замер. Напрягся. А я продолжила:

– Я же отвозила Лилю к подруге, но передумала. Все-таки ты был в ресторане.

Он, не поднимая головы, перекатился в сторону от меня. Скорее всего, гадает: видела я его или нет.

Бессовестно рядом со мной вспоминает свою подлость. Лежит и боится, что я в курсе.

– В чем дело? – спросила даже с каким-то извращенным ехидством.

Тишина. Почему молчит?

– Тимур, – строго сказала я.

Снова тишина. Но я не стану лезть к нему словно это я нашкодивший котенок. Раньше я бы обязательно прильнула к его телу. Расспросила обо всем, но не сегодня и больше никогда.

Я не виновата ни в чем. Это не я прыгнула в койку к другому мужчине. В нашей постели я не хотела никого другого, никогда. Это он привел в нее другую.

Я встала с кровати и взяла оставленный с утра халат, что лежал в ногах. Мой любимый, теплый такой. Надела и вышла из комнаты.

Находиться в доме я не могла. Через заднюю дверь я попала на задний двор, одев длинное пальто и села в беседке. Освещение было отключено и меня радовало остаться наедине с тишиной в крепчающий мороз.

Если бы сейчас он подошел, я высказала ему о том, как он меня обидел. Но он не торопился.

Что это? Вина?

Я не прощу. Не сейчас. Может быть, никогда. Ведь он даже не думает признаваться. И я даже не уверена, что это была их первая встреча. Они вели себя рядом очень непринужденно. Легко. Это настоящие отношения, а не мимолетный секс.

И после ее звонка я знаю, что она в курсе его семейного положения.

Глава 4

Не каждая закрытая дверь тупик. Просто, когда ты на нее наткнулась впервые, выдохни, выход найдется сам…

Сколько просидела на улице, не знаю. Но входить в дом не желала до последнего.

Тим так и не пришел, чтобы даже просто объяснить свое поведение, и я не про измену. По идее я ничего не знаю, но, кажется, дала понять, что как минимум со мной что-то не так. А он…

Как быстро забывается все хорошее. Просто черной кистью стоит провести, и ты уже не разглядишь там светлого. А он вылил банку краски и замарал абсолютно все.

Тихо открыла дверь и услышала оглушающую тишину.

Ни звука. Она будто зловещей становилась.

Сняла пальто и, убрав никому не нужный ужин в холодильник, ушла все на тот же диван. Даже в гостевую комнату не пойду, а если все же спустится, то… Поговорим, значит. Не избежать его в итоге верно?

Легла на свое прежнее место и погрузилась в сон, даже сама не заметив того.

– Мамуль, – слышу голос дочери и мягкое касание к плечу.

– Что такое солнышко? – не проснувшись до конца, спрашиваю ее.

– А ты чего тут?

Не сон это!

Открываю наконец глаза и смотрю на нее, сидящую рядом со мной.

– Который час? – смотрю на часы и с ужасом понимаю, что подвела мою девочку. – Боже, Лиля, прости дочка, я уснула.

– Да нормально, ма. Я тебе позвонила один раз, а когда ты не ответила, поняла, что спишь. Меня тетя Ира привезла.

– Как я могла уснуть, – тру лицо ладонями не в силах поверить, что забыла о том, как обещала дочери ее забрать.

– Ну ма, успокойся. К себе пустишь? – улыбается и кивает на плед.

– Прыгай, – поднимаю теплое одеяло отодвигаясь к спинке и накрываю нас обеих, обнимаю свою девочку, ощущая невероятное тепло.

Между нами всегда была какая-то связь, что не объяснишь, на каком она уровне шла. С самого первого момента нашей неожиданной встречи в том магазине игрушек.

Мы встретились с Тимуром и Лилей в выходные, как и обещала я ей перед прощанием. И в итоге уходили мы из парка за руку с осознанием, что это лишь начало.

– Думала у вас тут с папой романтик. Уснули оба, – хихикает, лежа ко мне спиной, а я тихо плачу, потому что ее сердце будет разбито той правдой, которая окружила нас всех и испачкала.

И Миша… Боже, Тим, что же ты натворил с нами. Как ты мог не подумать о них?

– Нет, милая. Папа устал… очень, – отвечаю, целуя ее в затылок, и прижимаю сильней.

– А что ты смотрела?

– Как всегда.

– А включи снова, посмотрим вместе. Люблю ту сцену в караоке.

– Хорошо, – вдыхаю глубоко, чтобы не разреветься сильней, и нажимаю на пульте «старт».

Смотрю в экран, а в голове такая пустота. Вообще, не воспринимаю ничего. Только дочка греет израненное сердце и душу, что лежит на дне далеко, спрятавшись от этого мира.

Я бы до последнего отрицала слухи и не верила бы им, что мой муж способен на такую мерзость, но увидеть самой… тут нет места даже мыслям о том, что мне могло показаться.

Но почему? Зачем?

И откуда столько цинизма?

Как можно вернуться от другой и посметь прикасаться грязными чужими губами меня.

– Мам, ты что дрожишь? – доносится голос дочери.

«Это не дрожь милая, так убивают веру в счастье, верность и любовь. Так предают преданных до последней клеточки жен. Так предают тех, кто был готов на все ради него».

– Нет, такой момент в фильме, ты же знаешь, я к нему неравнодушна.

– О да, Баттлер сыграл на пять баллов, как и Суонк.

– Согласна, Лиль.

Не знаю, почему я так люблю этот фильм*. Я смотрела его не считанное количество раз, но постоянно меня трогает эта любовь и желание жить дальше. Прям как у меня сейчас, вот только я на первой стадии. И моя любовь не умерла. Он убил нашу любовь, а потом пришел и сказал, что задержался.

– Смешная ты, мам.

– Почему?

– Ну не знаю, столько раз смотрела и все равно плачешь, зная, что там будет впереди.

– Мы взрослые вообще странные бываем порой.

– Люблю тебя.

– А я тебя, солнышко.

«Утро вечера мудренее», – так звучит великая ложь.

Утро приносит ту же боль и мыслей нет совершенно. Ты все так же потеряна. Ты все так же не хочешь открывать глаза и смотреть на этот прогнивший мир. А время, как известно, не стоит на месте и мне таки придется взять себя в руки. Но я так запуталась и морально истощена, что просто не смогу продумать наперед свои шаги или вообще пребывать в стойкости с тем, чем придется столкнуться дальше.

Открываю глаза. Рядом дочка спит. Накрываю ее пледом, подтянув тот повыше и повернув голову в сторону боковой тумбы рядом с диваном, чтобы посмотреть на время замечаю большой букет роз. Розовых. С маленькими бутончиками. Мои любимые.

На глазах выступают непрошенные и оскорбительные слезы.

Даже тут он смог оступиться. Я любила эти розы, а сейчас он принес их, чтобы попытаться скрыть и замаскировать свое предательство.

Ненавижу розовые розы!

– Доброе утро, – звучит со стороны, и я пугаюсь тому, как сердце замерло. Будто стрелой пронзило.

– Тише, не разбуди Лилю, – отвечаю грубовато, хоть и шепотом.

Выползаю из-под пледа аккуратно, чтобы не задеть ее, и хочу уйти, но Тим встает напротив меня.

– Я еще не умылась и не приняла душ, дай пройти, – звучит мой ответ на попытку прикоснуться к моим губам.

В глаза не получается смотреть. Даже голова не поднимается.

– Я просто извиниться хотел. Вчера был немного уставшим.

– Ты, – смотрю на него и ощущаю такую злость, несвойственную мне за эту ложь, которая на меня выливается словно ушат грязи. – Я ненадолго отъеду. Хотела к Кристине заскочить, перед тем как забрать Мишу, – обхожу его и поднимаюсь бегом по лестнице.

Не хочу быть рядом. Даже воздухом одним дышать.

– Я сам съезжу, а ты отдохни.

– Нет. У меня дела.

– В чем дело, – хватает за руку, останавливая прямо перед тем, как я хочу закрыть дверь в ванную.

– Я тоже устаю, Тимур. Иногда так сильно, что хочу побыть одной.

Вырываю кисть и, захлопнув дверь, закрываюсь.

Я так не делала, наверное… никогда. Мы даже шутили на тему, что замок в нашей ванной просто не нужен.

Жаль, такого на сердце нет.

Быстро принимаю душ, одеваю теплый спортивный костюм и выхожу.

– Мамуль, а ты куда? – встречает меня дочка.

– Я за Мишей и к Кристине заеду ненадолго. Завтрак разогреешь? Я пекла вчера еще запеканку творожную.

– Ой, а можно с тобой?

«Нет, солнышко, даже тебе со мной нельзя».

– Милая, я опаздываю.

– Ну ладно, я все равно хотела накраситься сначала, принарядиться. Папу попрошу.

– Встречаешься с Денисом?

– Ну не именно с ним. С подругами, но есть такой шанс, что и он там будет.

– Знаешь, я бы на твоем месте с ним поговорила и сказала напрямую все.

– Ну мам, я не такая отважная, как ты.

– Думаешь я такая?

– Не сомневаюсь.

– Буду позже, – целую ее и буквально сбегаю в гараж, а оттуда не мешкая устремляюсь из дома.

Выезжаю на центральную улицу, встаю на светофоре и звоню подруге.

– Привееет, дорогая. Я уж думала, что…

– Кристин, я могу к тебе приехать? – срываюсь на слезы в секунду.

– Кира… боже, немедленно ко мне. Что случилось? Ты что… Ты плачешь?

– Мне так надо с тобой поговорить, – еле выговариваю свои слова. – Так надо сказать…

Слышу, что она и сама всхлипывает.

– Только будь осторожна на дороге. Сегодня гололед… Может Степу за тобой отправить?

– Нет, я буду скоро уже. Что лапуле купить?

– Просто будь тут, не заезжай никуда.

– Хорошо, я… буду… скоро буду.

Все-таки заезжаю в магазин и покупаю мармелад для моей крестницы Алены и сырный пирог для всех. Наша традиция, которой уже много лет. Паркуюсь во дворе дома подруги и взяв покупки быстро выхожу. Меня так трясет, что я боюсь выронить пакеты. Но меня встречает Кристина сразу на пороге и обнимает.

– Как же ты меня напугала.

А я больше ни слова сказать не могу. Ощущение, что меня ломает по миллиметру. И это даже не больно. Я не чувствую ничего, кроме пустоты. Меня выскребли начисто и там ничего не осталось.

– Давай заходи, поговорим на кухне.

Киваю и ступаю вперед, сняв одежду.

– Тетя Кира, – бросается на мою шею Алена. – Привет.

– Здравствуй, зайка. Я тебе твоего любимого мармелада купила. Сейчас мама отдаст. Как ты, солнышко? – улыбаюсь, поглаживая ее по голове, все так же в обнимку.

– Все хорошо. Готовлюсь к контрольной по математике.

– Я уже говорила, как горжусь тобой?

– Сегодня впервые.

– Ален, бери свои сладости и ступай, нам с тетей Кирой нужно поговорить немного.

– Ой, я поняла. Не уезжай сразу, теть. Я тебе покажу платье, какое мама с папой купили.

– Конечно, – еще раз крепко стискиваю ее и смотрю вслед убегающей хрупкой фигурки.

Алена занимается балетом, поэтому похожа на маленькую тростинку. Но ей нравится, хотя жизнь посвящать только этому занятию она не хочет.

Благо в коридоре было темно, и она не заметила моего состояния. Не хочу пугать ее.

– А Степа где?

 

– Поехал к отцу в мастерскую. Что-то с машиной. Я не поняла. Садись.

Падаю на стул и смотрю в обеспокоенные глаза подруги.

– Кир, мне вопросы задавать может, или ты сама начнешь? Только скажи.

– Пытаюсь собраться, но не получается. Хочу рассказать по порядку, но внутри так печет, что язык повернуть не могу. Эти слова такие мерзкие, такие отвратительные, что говорить их в отношении себя я… Я не могу Кристин. Как мне в это поверить сначала?

– Так, давай-ка я тебе успокоительного дам. Тебя трясет так, что посуда звенит на столе.

– Нет, кофе сделай, пожалуйста. Я еще даже не ела с утра.

– Я тоже, так что соберись с силами и все расскажешь. Так тоже знаешь, нельзя. Еще сердцем плохо станет.

– Ему уже ничего не поможет, этому дурацкому сердцу, – все, что отвечаю и сижу молча, пока подруга снова не садится напротив.

Отпиваю горячий напиток и все-таки проговариваю вслух горькую и мерзкую правду.

– Тим изменяет мне.

Будто гром, раскатом пронеслись слова по пространству кухни.

А мы с ней застыли, потому что это последнее, что можно было услышать о моем «верном» мужем. Никто бы никогда не поверил в это.

Она молчала, держа в руках кружку, как и я.

– А ты…

– Сама видела, Кристин. Сама… – глаза снова заслезились, потому что они помнили тот кошмар. – Тот же ресторан, тот же отель и даже номер… Он исковеркал наш мир так, что не восстановить. Он… он там с ней… А я стояла и смотрела… как они… они…

Поток речи был хаотичным и бессмысленным для кого-то, но только я знала, о чем говорю, все эти куски складывались в осколки моей любви. Это конец! Сейчас я это чувствую очень четко, как тогда видела все четко и без помарок.

Кристина встала со своего места и села рядом, чтобы обнять и плакать вместе со мной. Долго и болезненно проливать слезы об утерянном равновесии.

– Мне так жаль, Кира. Мне так жаль.

– И мне…

Вот только жалостью не поможешь этой беде. Впрочем, уже ничем. Остается только понять, как избежать максимальных потерь.

– И что думаешь делать?

– Я не знаю. Я просто не знаю.

– Может тебе с мамой поговорить?

– Ну нет. Она, итак, была изначально против нашего союза, хоть и смирилась потом, и полюбила Тимура по-своему. А тут прийти и сказать ей все это? Чтобы она потом причитала о том, что была права? Нет. Не хочу, чтобы он это слышал в свой адрес.

– Ты даже сейчас его защищаешь.

– А как мне иначе быть? Он же моя жизнь, Кристин. Он тот, с кем я разделила четырнадцать лет напополам. Да я просто привыкла думать о нем и детях больше, чем о себе, вот и все. У нас Лиля, Миша, я не могу допустить того, чтобы они в этом всем участвовали. Именно мне приходится сейчас сидеть и думать о том, как отгородить от этой грязи детей.

– Ну ты же понимаешь, что это коснется всех.

– Тогда надо преподнести им как-то… Боже, я не могу поверить, что это теперь моя жизнь.

– С Ирой не говорила и Андреем? Они все-таки близкие друзья, может знали или знают, что-то.

– Лиля вчера была у них, но Иру не видела. Лиза день рождения отмечала с подругами. Ты первая, с кем я это обсуждаю.

– Может тебе уехать на недельку в спа? Помнишь мы с тобой и Самойловой выбирались.

– У меня мероприятие намечается в компании. Нужно организовать все на высшем уровне. Из заграничных филиалов приезжают руководители разных отделов и будут обсуждать новые препараты.

– Не вовремя. А командировок не предстоит? Да и вообще, возьми отпуск.

– Кристин, это не выход. Мне нужно решить, что делать и как можно скорее.

– А ты допускаешь мысль простить?

– Я на него даже смотреть не могу. Он пришел домой после нее и сказал: «Извини, я задержался. У нас новый клиент». В лицо понимаешь?

– Какой мерзавец. Никогда бы не подумала, что Тимур на такое способен. Черт, да вы идеалом для нас всех были.

– Ага. Видишь, как идеально он врет в лицо. А если бы не видела сама, еще бы и ублажать пошла после тяжелого дня рабочего. Как же мне тошно от мысли, что это так и было.

– Думаешь они не впервые?

– Слишком развязно себя вели на виду у всех, для первой случки, – замолкаю, уходя в мысли. – Я не прощу его, Крис. Не смогу простить и делать вид, что этого не было. Я буду помнить всегда.

– Понимаю, дорогая.

– Мне нужно будет заново начинать мыслить. Учиться этому. Это, как родиться вновь и учиться тем или иным вещам, но делать по-другому. Ты представляешь, сколько времени пройдет, пока я смогу дышать без омерзения? Людям доверять.

– У тебя есть Лиля и Миша, думаю, ради них ты быстро воспрянешь.

– Я не представляю, как им скажу обо всем. Не обо всем, конечно, не подробно. Но этого не избежать. И я уж точно не хочу их делить.

– Это неизбежно, Кир. Им нужно будет остаться жить с кем-то, а к кому-то другому приезжать на выходные.

– Какой ужас, – опускаю голову на стол, прижимая ее руками. – Зачем он так поступил с нами? Ну чего ему не хватало?

– Кто бы знал, чего им обычно не хватает?

Замолкаем каждая, думая о своем, пока я не смотрю на часы.

– Мне нужно ехать за Мишей, он у мамы оставался. Она его после школы забрала.

– Так что в итоге?

– Разрушенная жизнь, дезориентированная я и изменщик-муж. Попробую это все уложить на одну полку, а потом отсеять безболезненно.

– Звони мне почаще, ладно? И если что, может, вам нужно будет поговорить, привози своих ко мне, Аленка рада будет.

– Спасибо, – целую ее и иду к крестнице. – Ну что показывай, что у тебя за красота?

– Сейчас, – убегает в ванную, и выходит такая красавица в черном с пайетками платье.

– Тебе точно четырнадцать?

– Нравится?

– Это для выступления?

– Ага.

– Мне казалось, ты занимаешься балетом.

– Она в танцы ушла, – поясняет выбор наряда Кристина. – Это для вступительного танца.

– Ух ты, молодец.

– Спасибо, тетя Кира. Я тебя позову, когда объявят дату.

– Обязательно приду. А теперь обними крестную, и я поеду.

– Приезжайте все вместе на следующие выходные.

– Хорошо, солнышко. И удачи на контрольной.

Выходим с подругой на улицу и недолго стоим.

– Ты доедешь без происшествий?

– Куда я денусь, – усмехаюсь отнюдь невесело. – Сейчас выдохну и дальше жить буду. Он же не думал обо мне, когда ложился с другой в постель.

– А он знает, что ты знаешь?

– Подозревает что-то неладное. Утром проснулась, а перед носом паршивый веник лежит. Скотина.

– Цветы? Серьезно?

– Оригинальный, что сказать. И спрашивает меня в чем дело. Если бы не было дома Лили, я бы ему шею прогрызла. Так разозлилась на него.

– Представляю.

– Ладно, спасибо, что выслушала меня. Поеду за сыном.

– Ты можешь на меня рассчитывать в любой момент, хорошо?

– Спасибо.

К маме еду недолго. Но весь путь пытаюсь смонтировать наш разговор. С чего начинать, что требовать, какие задавать вопросы.

Здесь ясно одно – мы теперь не одно целое. Быть может, Тимур влюблен в другую и это облегчит наше расставание тем, что сам он не мог решиться на развод. А может он тот, кого я не знала.

Но ведь этого не может быть. Я же помню, как все начиналось. Как год за годом мы становились ближе. Словно одна команда как семья. А в итоге? Я, выходит, ошибалась?

***

По осколкам былых надежд,

Я пройдусь босиком устало.

Кто-то скажет, что сил не счесть,

Но, по правде, их очень мало.

Кто-то скажет, что я права,

А другие посмотрят косо.

Кто-то скажет, что все не зря.

А другие и камень бросят.

Не устала тебя любить,

Просто стало немного грустно.

Нам бы вместе мечтою жить,

Только стёрлось в душе… Там пусто…

Говори теперь все подряд.

Но измену не смыть словами.

И любовь, превращаясь в яд,

Давит правдой, разлучая врагами…

(с)Лила Каттен

*Речь идет о фильме «P.S. Я люблю тебя», 2007 года. Снятого по книге писательницы Сесилии Ахерн.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20 
Рейтинг@Mail.ru