Лила Каттен
Развод. Я не хочу её терять
Глава 1. Смс
Настя
– Ты уверен в том, что не успеешь, Игорь? – снова задаю вопрос, потому что не могу поверить, что проведу первый Новый год без мужа за девять лет брака.
– Насть, мы застряли на разгрузке. Они долго думали, и в итоге ты сама видишь, к чему привело это раздумье.
Падаю на стул и хочу так же упасть лицом на стол во все эти контейнеры с салатами.
– Боже, ты, итак, живешь половину нашей супружеской жизни на работе, я еще и в праздники должна делить мужа с ней? Поверить не могу, – я разочарована и разбита. Я обожаю семейные праздники, и сын их любит и также знаю, что он не виноват, поэтому добавляю: – И я злюсь не на тебя, я понимаю.
– Насть, – его голос становится чуть тише и в нем чувствуется сексуальная хрипотца, когда он так делает, – я буду ехать часть ночи и приеду утром домой. Разбужу тебя самым приятным способом. А вечером мы устроим ужин и плевать, что там думает весь мир. Затем уложим спать Ивана и останемся вдвоем. Как тебе?
Мои губы растягиваются в улыбке и предвкушении, а сердце наполняется любовью.
– Ты такой милый. И я, конечно же, согласна, на каждый пункт твоего плана от пробуждения до ужина и того, что будет дальше.
– Я люблю тебя.
– А я тебя. И прошу, скажи, что они заплатили по полной. Так, мне будет не столь обидно. Я очень зла.
– О поверь, так оно и было. Стопроцентная оплата без скидок.
– Так им, – ударяю ладонью по столешнице с коварной ухмылкой на лице.
– Я сразу сказал, не возьмут сразу, потом заплатят полную цену.
– Ну хоть что-то хорошее из этой поездки выйдет.
Он смеется.
– А чем занимаетесь вы?
– Ваня у себя в комнате, смотрит телевизор, насколько я могу судить по звукам. А я собираю приготовленные салаты и закуски. Через полтора часа такси подъедет.
– Почему не берешь машину?
– Не хочу. Планирую немного выпить.
– Разумно. И все же, не думаешь, что будет лучше остаться у своей матери до утра?
– Ты только что рассказал мне почти в подробностях, что меня ждет после твоего приезда. Неужели я пропущу такое?
Слышу, как он снова смеется.
– Мам, мам, это папа? – сзади пробегает сын и останавливается сбоку, прыгая.
– Да, сынуль. Сейчас дам трубку, а то вырывает, – говорю Игорю.
– Папа, где ты? – сразу же кричит свой вопрос и слушает ответ отца.
Поднимаюсь на ноги и убираю лишние тарелки в раковину, пока они разговаривают. Проверяю, все ли взяла и надеваю перчатки, помыть посуду.
– А что ты мне подаришь? Ту машинку или квадрокоптер? – улыбаюсь, потому что мы решили подарить оба его самых великих желания.
Новый год бывает раз в году, не так ли?
Когда он слушает Игоря, тут же говорит, что любит его и передает трубку мне.
– Погоди, сниму перчатки.
Забираю телефон и прикладываю к уху.
– Ну что, сознался?
– Я был нем как рыба.
– Хорошо.
– Черт, Настен, меня тут уже зовут. Я позвоню или напишу тебе чуть позже, ладно?
– Ладно, – все в груди ноет от очередной разлуки. – Люблю тебя.
– А я тебя.
– Береги себя, пожалуйста, и если дорога будет плохая, то лучше останься там в городе с ночевкой, хорошо?
– Обещаю. Пока.
– Пока.
Убираю телефон в карман, ответив на пару поздравлений от друзей с «Наступающим», и оглядев кухню, ухожу в комнату подготовиться к празднику.
К маме мы приезжаем в половине восьмого.
Здесь царит хаос, поэтому я тут же принимаюсь за работу.
Одна только бабушка сидит и смирно смотрит на весь балаган с улыбкой.
– Привет, – целую ее и опускаюсь на корточки. – Как ты бабуль?
– Настя, – сжимает мои руки, – приехала. А где же Игорь и Ванечка?
– Игорь на работе. Ему не удалось вырваться. Твой правнук уже играет где-то в комнате.
– Но как же так?
– К сожалению, вышло именно так. Ничего не могу поделать, сама расстроилась, ба.
– Ну ничего. Это просто один из многих праздников, который он пропускает не по своей воле.
– Ты права. Что-нибудь принести тебе?
– Хурма есть? – ее глаза загораются блеском.
– Конечно. Мы купили ее специально для тебя.
– Спасибо, – трясущейся рукой она гладит меня по щеке и опускает ее обратно на колено.
Я быстро ухожу и вытаскиваю из пакета фрукты. К хурме добавляю немного нарезанных яблок, самых мягких сортов.
Она благодарит, и я убегаю дальше готовиться к встрече Нового года.
Через сорок минут почти к самому застолью приезжает сестра.
– Привет, Юля, Артем, – обнимаю сестру и ее мужа, а также их восьмилетнюю дочь, одногодку моего сына, – Лиза. С наступающим вас.
– Теть Настя, – громко визжит она. – А Ванька тут?
– Конечно. Заждался тебя.
– Это камень в мой огород? – спрашивает тут же Юля.
– В твой? Ты тут при чем? – не понимаю ее выпад.
– Ну, опоздала она по нашей с Темой вине.
– Боже, успокойся, а. Беги, солнышко, – целую в макушку ее дочь и отпускаю.
Не знаю почему, но порой я вижу, как она придирается ко мне и пытается вызвать на ссору намеренно. Только все дело в том, что я не поддаюсь, и ее это раздражает гораздо больше.
Не склонна я, видимо, к скандалам на пустом месте.
Вхожу на кухню. Мама снова что-то накладывает.
– Ну что там?
– Приехали Юлька с семьей.
– А Маша?
– Теть Маша уже даже выпить успела, ма. Ты отсюда вообще не выходила, что ли?
– Нет, конечно, а кто ж накроет-то?
– А я тут час бегаю, просто так, или меня тоже не заметила? Иди одевайся, я закончу, – приобнимаю ее и целую в щеку.
– Ой, ладно, – машет на стол и, сняв фартук, убегает.
К десяти мы, наконец, садимся за стол. В духовке все еще запекается огромная грудка индейки. Пока мы будем наслаждаться рулетиками из куриных отбивных с начинкой из сливочного сыра, она приготовится идеально. Все рассчитано до минуты.
За столом нас немало и каждый счастлив встретить этот год в такой компании. И если я немного грущу по понятной причине, то понять настроение сестры не могу. Смотрит на меня странно и довольно долго.
– Что Юль? – не выдерживаю, когда все занимают себя вкусным ужином.
– Да спросить хотела, где твой муж? Не уж то работает в такую ночь?
– Работает. Часть мира в эту ночь тоже работает и ничего страшного.
– Хм, – хмыкает и стреляет глазами в Артема, сидящего рядом. – Хорошо ты у меня в банке сидишь, а не разъезжаешь по городам черт-те где.
– Юлия, попробуй закуску, – мама тычет ей чуть ли не в лицо тарелку. – Вкусная.
– Спасибо, – понимает без слов намек и замолкает.
Дальше мы смеемся, ведя общую беседу.
Дети, которых помимо моего Ивана и Юлькиной Лизы еще двое соседских, уходят, быстро наевшись, оставляя взрослых одних. Когда часы показывают без десяти двенадцать, мы всей толпой выходим на улицу. Мама живет на втором этаже девятиэтажки, что очень удобно, я бы в лифт не пошла сейчас.
Куранты в виде народа, собравшегося рядом, отсчитывают двенадцать громко крича, и со всех сторон раздается мгновенный залп.
Кругом светится небо, которое озаряют тысячи огоньков разноцветных фейерверков, и я чувствую, как вибрирует мой телефон. Тут же реагирую и читаю то, что появляется на экране разблокировки:
Входящее сообщение от «Любимый»:
«С Новым годом родная, тебя и нашу дочку.
Скучаю по вам и скоро буду рядом.
Люблю, малыш)»
50 сек. назад
Не успеваю его открыть, перед глазами маячит уведомление:
_
Сообщение удалено отправителем
30 сек. назад
– Что это такое? – ощущаю, как мир уезжает вправо, затем влево.
У нас нет дочери! О чем он?
Пялюсь на уже опустевший экран, как он снова издает сигнал.
_
Входящее сообщение от «Любимый»:
«С Новым годом родная, тебя и нашего сына.
Скучаю по вам и скоро буду рядом.
Люблю, малыш)»
10 сек. назад
Слово в слово как предыдущее, только дочь изменил на сына.
– Мам, смотри, смотри, – кричит Ваня и показывает куда-то в небо.
Я поднимаю глаза и вижу те же огни. Красные, желтые, синие, фиолетовые…
А внутри на сердце будто кислотой кто-то капает. На каждый выстрел новый в небе, новая капля в душе… Кап-кап…
Так начался мой новый год. Год разрухи и падения семьи.
Глава 2. Ошибка
Игорь
– Черт. Черт. Черт.
Как я мог?
Рука дрожит, пока я держу в руке телефон и смотрю на свое сообщение, которое отправил Насте. Оно не прочитано до сих пор, даже спустя десять минут.
Насколько я понял, то первое, что ошибочно перепутал с Идой, она тоже не прочитала, потому что, когда я его удалял, не было отчета о прочтении, но внутри все покрывается коркой страха.
Как я мог так ошибиться?
Зато Ида написала уже пять сообщений в ответ.
Она просит позвонить, но я не могу быть занят, если Настя вдруг наберет меня.
Сейчас мне нужно просто подумать и попытаться успокоиться.
В голове сплошной хаос. Не могу перестать испытывать удушающий страх. А если прочла в последний момент? И я этого не увидел? Что, если она прямо сейчас там плачет и не хочет слышать мои объяснения?
– Боже, – опускаю голову на ладони.
Как я мог ошибиться? Как?
Ида снова звонит, и я все же поднимаю трубку.
– Привет, милая.
– Ты нарочно? – в ее голосе обида и это опять же моя вина.
– Нет, прости. Я случайно перепутал эти проклятые смски. Надо было лучше позвонить.
– Она увидела?
Ида знает о Насте, но она та, кто принимает эти условия. Изначально принимала, хотя не скрывает того, что хотела бы их изменить.
– Нет. Надеюсь… На самом деле я не уверен в этом до конца. Прошло почти пятнадцать минут.
– Ясно. Я хотела, чтобы ты поговорил с Ангелиной.
– Конечно.
Жду, когда моя дочка возьмет телефон и быстро смотрю на экран. Пусто.
Неужели она успела увидеть?
– Папа? – слышу голос моей девочки и тут же улыбаюсь.
– Привет, принцесса. С Новым годом.
– И тебя, папочка. Ты скоро приедешь домой? – этот вопрос ударяет меня, как и всегда, в самое сердце.
Меня разрывает на части как две женщины, которые делят его пополам, как двое моих детей, что рвут душу.
А невозможность простого выбора уничтожает.
– Я приеду послезавтра, дочка. Потерпишь немного?
– Конечно, папочка.
– Обещаю провести с тобой очень много времени, играя в ту игрушку, что подарю тебе.
– Какую? – голос перестает быть грустным.
– Но ведь это подарок. Ты же у меня терпеливая умница?
– Да. Я терпеливая.
– Значит, второго января ты получишь свой подарок.
– Хорошо, папочка.
– Мама уже подарила второй подарок?
– Да, – визжит дочка. – Она такая красивая, самая-самая красивая куколка на свете.
– Я рад, что тебе понравилась кукла, мой ангел, – она громко зевает, и я улыбаюсь. – А теперь, ты должна ложиться спать.
– Хорошо. Спокойной ночи. Я тебя люблю.
– И я тебя люблю. Сладких снов.
В трубке слышится шорох.
– Второго? – в ее голосе разочарование. Я планировал провести Новый год с Настей и сыном, а первое с Идой и дочерью.
– Малыш, мы это обсуждали.
– Я знаю, просто… Ладно, это новогодняя ночь, и я тебя очень люблю, чтобы портить ее выяснением отношений. Не сегодня.
– Спасибо. С Новым годом, милая.
– И тебя.
– Я тебя люблю.
– А я тебя. Мне нужно идти.
– Хорошо. Мы будем ждать тебя, Игорь.
– Я буду очень скоро.
Закрыв глаза, я слышу короткие гудки в динамике.
Черт возьми.
Решительно открываю список последних контактов и уже нажимаю номер жены, как мне приходит смс от нее.
«С Новым годом, любимый.
Мы пускали фейерверки на улице. Забыла телефон».
После моей ошибки теперь, кажется, что каждое слово в ее сообщении содержит свою интонацию не самого положительного ключа.
Поэтому набираю все равно.
– Алло?
– С Новым годом, милая.
– И тебя, Игорь. Иван, – слышу, как она сразу же зовет сына. – Папа звонит.
– Папа, с Новым годом. Там были такие клевые салюты. Соседняя многоэтажка стреляла с крыши, представляешь?
– С Новым годом сынок, – перебиваю поток его восхищений. – Я рад, что тебе понравилось. Вы уже зашли домой?
– Да. А мы будем завтра пускать, когда ты приедешь?
– А ты бы хотел? Я планировал это сделать в доме твоей бабушки, но меня там нет, думаю, это сделали уже за меня.
– Жаль. Я бы посмотрел еще. Лизка так засмотрелась, что упала в сугроб, – дальше слышу визг племянницы, и трубку снова берет Настя.
– Значит, у вас там весело?
– О да. Очень.
Но я слышу ее голос, и в нем ни капли радости нет.
– Настен, прости, что меня нет. Умоляю, милая.
– Все… Все хорошо, я ведь уже сказала. Просто не обращай внимания, ладно?
– Я не могу. Я чувствую свою вину перед тобой и сыном.
– Вину? – голос едва слышен.
– Я очень тебя люблю, родная. Хочу, чтобы ты это знала. И обещаю, что такого больше не повториться.
– И я тебя, – ее всхлип завершает звонок.
Сижу и не могу пошевелиться, даже просто сделать вдох кажется преступлением.
– Что-то не так.
Опускаю телефон и смотрю на потухший экран.
Мы заканчиваем выгрузку товара к двум часам ночи. В три я уже нахожусь в дороге.
Ехать еще два с половиной часа, и я буду дома лишь к шести, а если метель усилится, то к семи или в начале восьмого.
Все изначально пошло не по плану. Эти не определившиеся перед самым праздником закупщики, заболевший торгпред, которого пришлось сменить мне. И вот финал – рыдающая жена.
Я не знаю, что меня ждет дома. Я даже не понимаю, что произошло. И если дело не в смс, то я буду рад любой катастрофе даже вселенского масштаба.
Я не представляю своей жизни без Насти и сына. Так же, как и без Иды с Ангелиной.
Я люблю двух женщин. И люблю их уже десять лет. И я не потеряю ни одну из них.
Глава 3. Осознание
Настя
Мне в руку мама вкладывает пластиковый бокал. В него наливают шампанское. Кто-то кричит, пытаясь быть громче салютов, произнося свой праздничный тост. Я пью.
Будто запрограммированный робот. Мои движения автоматизированы.
Я поднимаю руку, в которой держу телефон с погасшим экраном и нажимаю кнопку блокировки. Когда большой экран смартфона загорается, я снова вижу это проклятое сообщение. Не эту подделку фальшивую, что он отправил во второй раз. А то, что он удалил.
И да, я не считаю это ошибкой. Как бы мне ни хотелось окружить себя этим отвратительным самообманом, я не могу этого сделать.
Ошибка – это исправленное функцией т9 слово, а не перепутанное «сын» и «дочь».
– Господи, – шепчу дрожащими губами, чувствуя, как меня накрывает волной паники, несущей за собой ураганом правду.
Кто-то толкает меня в плечо, прямо за секунду до того, как я перестала бы себя сдерживать и разрыдалась. Звучит смех. Поворачиваюсь и вижу, что это смеющиеся друзья семьи скользят по снегу и неловко пытаются удержаться.
Предполагалось, что я буду одна из них. Я планировала это веселье, я его желала.
Я смотрю на сына, смеющегося с племянницей, упавшей в снег. Смотрю на маму, сестру и остальных людей и ничего не чувствую, кроме дрожи и шипящего шума в ушах, который затмевает какофонию вокруг.
Подхожу к маме и хочу сказать, что уйду в квартиру. Мне это необходимо. Фактически жизненно важно, но меня за руку берет сын.
– Весело, да мам?
Он так задорно смеется, что я просто не могу взять и бросить его. Впустить истерику в себя и дать ей полное раздолье. Или даже просто испортить настроение.
Я мать.
Я не могу так поступить.
– Весело, сынок, очень, – обнимаю его за плечи и целую в макушку онемевшими губами.
Проглатывая подступающую боль, я остаюсь и когда мама поворачивается, улыбаюсь ей, оставляя глаза блестеть. Это Новый год, я ведь могу просто расчувствоваться из-за банальной ностальгии праздника? Так ведь?
Поднявшись обратно в квартиру, я иду к бабушке, чтобы посмотреть, как она. Ей уже восемьдесят два, и она легла спать в одиннадцать. Поэтому я тихо заглядываю к ней и увидев, что она спокойно отдыхает, закрываю дверь.
Отвоевав минутку тишины оставшись наедине с мыслями в ванной комнате, я собираю все силы и открываю сообщение мужа.
Отвечаю Игорю сухо, но так чтобы не выдать состояние, мне нужно поразмыслить и выхожу к остальным. Да только он еще и звонит.
После короткого разговора я не выдерживаю на словах о том, что он меня любит.
Именно это бьет сильнее всего, и я плачу, стараясь быстро убежать с глаз окружающих, пока никто ничего не заметил.
– Настя? – мама выходит ко мне на балкон и смотрит потерянно. – В чем дело? Ты пулей вылетела сюда, что случилось? – она смотрит в тусклом свете на мое лицо и заметив влагу на щеке, касается ее пальцами. – Ты плачешь?
– Не знаю, мам.
Я не уверена, что хочу говорить ей сейчас обо всем. По сути, я даже не разобралась ни в чем. Что я могу рассказать?
У нас с ней очень доверительные отношения. Но мама никогда не лезла в мою семью, если я не просила совет по какому-то вопросу. И даже с учетом всех вводных данных, я не могла сейчас даже найти слова, которые могли все произошедшее передать ей.
На мое малозначительное объяснение мама ничего не говорит. Встает рядом, и мы вместе смотрим в окно.
– Ты всегда любила этот праздник больше остальных. С самого детства. Я понимаю, почему ты так расстроилась сегодня, Настенька.
Это правда. Я до смешного сентиментальная. По любому поводу не плачу, но все же… Сейчас она решила, что я просто расчувствовалась.
– Я бы хотела, чтобы дело было только в этом, – отвечаю сдавленным голосом.
– Но это не так. Я уже поняла.
– Далеко не так, мам. У меня заплетается язык, когда я думаю, с какого предложения начать говорить.
– Тогда начни с того, что он сделал?
– Изменил, – слово оседает на языке пеплом, оставляет горький привкус и отвращает.
– Что? – мамин голос превращается в шепот.
– И у него, кажется, ребенок есть, от другой женщины… Ребенок, мам… Он… Господи…
Прикладываю руку к губам и пытаюсь сдержать рыдание. Я не могу поверить, что говорю это вслух. Проговариваю каждое слово…
– Стой, стой, стой, – мама обнимает меня и садится со мной на пол, потому что ноги держать перестают. – Ты уверена, Настя?
– Да, наверное… – совершаю пару вдохов, чтобы начать говорить без заикания. – Он написал мне сообщение, что поздравляет с Новым годом меня и дочку.
– Может…
– Ошибка? – горько усмехаюсь.
– Ну все же может быть, дочь.
– Можно написать две «с» и не удалить, или буквы переставить местами, когда быстро пишешь, мама, но не пол ребенка своего перепутать.
– Покажи, дай посмотрю, – протягивает руку.
– А он удалил свою смску сразу же, – издаю смешок с новой скатившейся по щеке слезой, – и прислал новую с тем же текстом, только «дочь» заменил на «сына». Будто шаблон сохраненный был, понимаешь?
– Все это какой-то… Я не знаю…
– Вот и я не знаю. Сижу тут, а в голове дурдом какой-то.
– Ну уж нет, вставай, – она поднимается и тянет за собой.
Неохотно я встаю на ноги. Мама подходит ко мне и начинает стирать мои почти высохшие слезы.
– Сейчас в ванную и за стол. Завтра поговоришь с ним и все решишь. Ты тут на полу истину не найдешь.
– Я просто думаю, сразу его выгнать или перед этим ударить хорошенько по лицу.
Мама начинает хохотать.
– Отец был прав, ты тихая, а рука у тебя тяжелая. И если ударишь, то мало не покажется. Поэтому побереги силы.
– Мам, так тошно, – признаюсь, опустошая свое нутро резким выдохом. – Это ведь не просто интрижка, которую я бы тоже не приняла. Это целый ребенок.
– Вот за все с Игоря спросишь. Но завтра. Твой сын сейчас играет там внутри и ждет праздника.
– И мне за это стыдно, я старалась сдержаться, а он позвонил со своими «люблю», я и сорвалась.
– Настя, – она берет в свои теплые руки мое лицо и смотрит в глаза, – у тебя есть все что нужно. Квартира, сын, любимая работа. Как бы там ни вышло с мужем в итоге ты уже никогда не останешься одна. Но в первую очередь вам нужно поговорить.
Киваю маме и, получив в ответ улыбку, мы обе уходим с балкона. Я забегаю в ванную. Поправляю макияж и смотрю на себя в зеркало.
В голове происходит какой-то переворот, и я четко представляю, с чего начнется мое утро.
– Мы поговорим. Обязательно поговорим, Игорь.
***
А я лед, растворенный в бокале.
Я, по сути, простая вода.
Мною он разбавляет спиртное,
Добавляя в бокал кубик льда из меня.
Глава 4. Мысли
Когда гости постепенно начали расходиться, я осталась у мамы, чтобы помочь с уборкой.
– Пойди уложи сына и возвращайся, – останавливает, прежде чем я успеваю прикоснуться к тарелкам.
– Сама не начинай только.
– Иди уже, – улыбнулась.
Вхожу в комнату, которую обычно делят наши с Юлей дети. Смотря, кто остается у бабушки. Если оба, то кто-то занимает диван в гостиной.
– Зубы почистил, молодой человек?
На мой вопрос он делает широкую улыбку, демонстрируя зубы.
– Умница.
Я подхожу к нему и помогаю накрыться одеялом.
– Ну что, повеселился?
– Ага. Ма, а подарки я где найду, под бабулиной елкой или когда приеду домой?
– Как Дед Мороз решит.
– Ну мам, – деланно возмущается.
– Ну что? Я верила в Деда Мороза до десяти лет.
– Мне почти десять.
– Ага, через полтора года, – смеюсь. – Я приеду за тобой…
Подвисаю на своих словах. Потому что понятия не имею, что будет завтра. Господи, я и правда не знаю. С каждой новой мыслью я открываю новые вопросы, на которые не могу найти ответ. Что я скажу сыну, когда он вернется домой, а там будет пусто?
Подлец, что же он натворил с нашей семьей? Как мог не подумать о Ване?
– Мам? Во сколько?
– Что? – отвлекаюсь от мрака, который увлекал во тьму.
– Приедешь во сколько?
– Ах да. Я бабушке позвоню, хорошо? Вспомнила, что у меня дела были.
– Ладно. А может, папа заберет?
– Я позвоню, – улыбаюсь, проглатывая боль.
Ванька любит его… Он так сильно любит своего отца.
– Я люблю тебя, сынок, – наклоняюсь и целую его в висок, поглаживая по плечу. – Спокойной ночи, родной.
– Спокойной ночи, мама.
Позволяю себе секунду слабости, но, чувствуя, что расплачусь, встаю и ухожу, закрывая за собой дверь, оставив гореть светильник «ночное небо».
– Уложила?
– Да. Сомневаюсь, что долго будет лежать, умотался, да и время уже.
– В новогоднюю ночь можно. Сама то, как? Все равно поедешь домой? Может, отдохнешь сначала? Подумаешь?
– Мам, – собираю тарелки с едой, которая не была тронута, и обматываю каждую пищевой пленкой, – если я начинаю думать, все запутывается и приносит чудовищную боль. Я даже не уверена, что смогу уснуть.
– Мы можем не спать всю ночь, если тебе от этого станет легче, Настя, – она останавливает меня, положив на плечо свою руку. – Я волнуюсь за тебя, дочка.
– Ни при каком раскладе не будет легко. Ваня спрашивает про Игоря, и я прям… Я даже не знаю, что ему говорить. Простые вопросы, а я зависаю. Как можно взять и пойти изменять? – задаю риторический вопрос. – Так этот вообще дальше пошел, ребенка родил. Ну ты представляешь?
– Не представляю, – гладит по руке. – Я не знаю, что испытываешь ты. Я знаю, что чувствую я и мое сердце болит за вас с Ванечкой.
– Только бабуле не говори, ее удар хватит.
– Не буду.
– Спасибо, мам, – обнимаю ее и целую в щеку.
Около часа нам требуется на уборку. И когда все в идеальном порядке, мы садимся за стол на кухне.
– Если хочешь, я завтра приеду и помою полы, пропылесошу.
– Вот еще. Я сама всем этим займусь. Ты все же попробуй отдохнуть.
– Ладно, я постараюсь, – опускаю мысль о том, что планирую остаток ночи собирать вещи мужа. – За Ваней приеду как смогу. Если честно не знаю, что там меня ждет.
– Если не трус, то все сразу скажет. А за сына не беспокойся. Мы сходим погуляем, вон снега, сколько выпало. Все равно выходные от школы, пусть остается.
Вместо ответа я беру в свою руку ее ладонь и поглаживаю.
– Не понимаю, мам. Зачем ему понадобилась другая? Мы оба не молодели все эти годы, но я не какая-то там затворница с немытыми волосами. Мне всего тридцать шесть. Я работаю. Господи, да я была уверена, что у нас все в порядке.
– Вот и не ищи проблему в себе.
– Да я просто… хоть что-то пытаюсь наковырять, – открываю приложение такси и вижу свой заказ в паре минутах от нас. – Ладно, мамуль, – встаю из-за стола, и она тоже. – Поеду. Такси во дворах где-то блуждает уже.
– Дай мне номер машины и марку.
– Уже скинула тебе в телефон.
– И позвони, как приедешь, а то буду переживать.
– Ты самая лучшая, – обнимаю ее.
Быстро одеваюсь и, забрав сумку, выхожу за дверь.
Доезжаю быстро. Пробок особых нет. Зато ценник в новогоднюю ночь такой, что чувствуешь себя президентом в обшарпанной кии.
Отзваниваюсь маме в подъезде и замираю перед дверью нашей квартиры.
У бабушки с дедушкой была огромная четырехкомнатная квартира на другом конце города, в таком же хорошем районе. Мы выросли в ней, потому что дедуля умер рано, и бабушка позвала к себе всю семью, не желая оставаться одной. Когда мы с Юлькой выросли и разъехались по институтам, было принято решение, что квартиру разделят на две двушки. В итоге мне с Игорем отдали первую. Юльке вторая должна была достаться, но ее муж Артем сам с квартирой и Юля отказалась, решив оставить потом детям.
Мы с Игорем продали двушку и купили в том же доме трешку. Чтобы у сына была своя комната, у нас своя. Квартира досталась не очень дорого, потому что в ней не было ремонта. Мы все сделали сами. Папа у меня был с руками, многое умел. Помог со своими друзьями.
Не знаю, почему сейчас думаю об этом. Может, чтобы подбодриться тем, что она моя и Антона? Даже фура, на которой работает Игорь, принадлежала отцу. Как и склад, который мы используем для хранения товара.
Все это моего папы. И он дал это Игорю. Устроил в компанию. Потом папа первым ушел из нее. И стал сам реализовывать товары. А когда дело пошло на лад, позвал моего мужа.
Та еще работа. Я папу видела так же редко, как и сейчас видит Ваня своего. Но отец, никогда бы так не поступил с мамой. И так жаль, что он умер. Мне бы хотелось, чтобы он за меня сейчас заступился. Обнял и показал, что за меня есть кому постоять.
– Боже, что за мысли, Настя? – шепчу и открываю дверь.
На часах почти четыре утра. А в крови такой адреналин, что я не буду способна на сон еще неделю.
Скинув одежду и, не потрудившись убрать ее в шкаф прихожей, я иду прямо по маленькому коридору в гостиную.
Будто по музею семейной жизни.
Везде он или мы. Память, память, память… Эти стены и есть память.
Сворачиваю перед диваном в нашу комнату, и поджилки трясутся. До чего же страшно.
***
Наскрести бы отваги немного.
Одолжить и занять до зарплаты.
Взять все это в кредиты и ссуды,
Положить под проценты у банка.
А потом, когда время придет,
Посмотрев в его лживые очи.
Пропитаться той силой, испить.
И рубить все мосты, что есть мочи.
