Лили Рокс
Медсестра для десантника
Встреча у гастронома
(Спустя много лет)
– Держи! Мне не жалко.
Серж поднимает мутноватый взгляд. Незнакомая девчонка, худая, страшная и с родимым пятном и огромным шрамом на половину лица, сует ему под нос тыльную сторону ладони, которая вся исчерчена розоватыми шрамами. Дикое и тяжкое похмелье просто убивает, не позволяя Сержу ни удивиться, ни подумать, чего этой девчонке вообще от него нужно.
Мужчина понимает только одно, что эта незнакомка смотрит на него без брезгливости, кажется, даже без жалости. Он еще раз внимательно осматривает худощавую и страшненькую девчонку с черными волосами, на любительницу выпить не похожа, на проститутку – тем более, да и к Сержу давно уже не клеились простые шлюхи, только женщины самого низшего качества.
Он вздыхает и сипло произносит:
– Помоги, дочка, а? Сто рублей не хватает!
Про сто рублей он нагло врет: не хватает двухсот. Девушка вглядывается Сержу в глаза и спрашивает:
– Какую брать?
– «Пшеничную». Дешевле – не купить, – пожимает он виновато плечами.
Девчонка кивает и идет в сторону магазина.
– Эй! Ты куда! У меня заначку возьми! – Серж протягивает ей вслед стольник, но незнакомка не оглядывается.
* * *
Этот год был одним из худших.
Пенсию за январь принесли прямо накануне праздников. Поэтому, ни пенсии, ни последующих двух недель новогоднего праздника Серж не смог бы уже вспомнить.
Февраль встретил морозами и сильным недотрахом. Секса хотелось безбожно, так сильно, что ехала крыша, поэтому он решил положить большой и толстый на долг за свет и на то, что в холодильнике мышь повесилась и, как только закрылась дверь за почтальоншей, которая принесла пенсию, он заказал по телефону Людмилу.
Он ничего не испытывал к этой потасканной красотке. Эта зараза никогда не давала ему бесплатно, а когда они трахались в третий раз, он заметил, как она с брезгливостью смотрит украдкой на его культи. Ему не понравилась, как она морщит нос, словно боится их.
Но кроме этой стервы остальные все были заняты. Людмила честно отработала положенный час, накурила на кухне, потрепала Сержа по голове и свалила в небытие.
В марте Серж потратил все на оплаты счетов и лекарств. Также он получил звонок из собеса: настала его очередь на поездку в санаторий.
Бесплатные путевки выдавали таким, как он, нечасто. Примерно одни раз в два года и, как правило, на не самый популярный месяц для отдыха – март или ноябрь.
На это время подбирался специфический контингент, все виды социальщиков. Калеки, старики, мамочки с детьми-инвалидами. Но Серж хотел поехать, потому что в санатории однажды у него случился единственный за всю его безногую жизнь настоящий роман. Это было ровно два года назад.
На него положила глаз одна сорокалетняя женщина, приехавшая с ребенком-инвалидом и при каждой возможности она ласкалась с Сержем в потайных местах, где придется.
Она гладила его и жалела, прыгала на его коленках, а еще дико потела и громко кончала, а еще задаривала его конфетами, которые дарили детям, но по каким-то причинам ее ребенку есть их было нельзя.
Эти конфеты Серж тоже не ел, отвез потом их Марату – для его деток. А потом он полгода жил в ожидании звонка от своей подруги сердца, но – только она так и не позвонила.
За столько лет многое изменилось. Теперь ему хотелось женского тепла. Просто ласки, чтобы женщина позволяла себя гладить и тискать. По-сути, он так мало просит от жизни, но только ему теперь и этого не дают. Видимо, он исчерпал лимит положенного счастья.
И все же, сейчас он ехал в санаторий, полный надежд. Перед поездкой решил потратиться на дорогой дезодорант и новые трусы. Прибыв в санаторий, едва затащив свои манатки в спальню, он покатил на улицу, надеясь увидеть свою суженную. Но в этот раз она не приехала, хотя все остальные лица были знакомы. На что он рассчитывал?
Серж всерьез погрустнел. Из депрессивной меланхолии его смогли вернуть к жизни красота и пышная фигурка медсестры Алисы, работающий в кабинете физиотерапии.
Она выглядела такой солнечной и такой привлекательной, с нежной улыбкой она листала его санаторную карту, что-то писала в каком-то журнале, а он не отрываясь смотрел на нее влюбленным взглядом, и сердце замирало в груди только от одной мысли, что эта бестия сейчас возьмет и поднимет на него свои шикарные черные глаза, полные веселья и беззаботности.
Серж пытался заговорить с ней каждый раз, когда посещал процедуры. Она вроде бы улыбалась его шуткам, приматывая бинтом к изувеченным коленям нелепые нашлепки магнитного аппарата, и что было самое странное для него, она ни разу не поинтересовалась, где мужчина мог потерять свои ноги. Обычно этот вопрос звучал почти из каждых уст.
На счастье площадка для отдыха располагалась прямо перед окном кабинета физиотерапии. Мужчина мог видеть, как Алиса стоит у окошка, засматриваясь на утреннее мартовское небо. Теперь-то он точно знал, что нужно делать!
Он приезжал в это место наблюдения каждое утро. По колдобинам и грязи на коляске пытался пробираться к турнику. Это входило в программу физической терапии, и в отличие от других отдыхающих, он выполнял требования врачей с особой тщательностью. Ведь это место связывало его с настоящим чудом, которое он мог лицезреть в окно.
Серж цеплялся за боковую стойку своими сильными руками, взбираясь на перекладину и – подтягивался. По сорок, даже сорок пять раз подряд! Окна нужного ему кабинета с турника не было видно, но мужчина очень живо представлял, как Алиса в данный момент восхищенно смотрит на его широкую спину, видит его ловкие движения и удивляется, в какой он форме.
И в тот момент, когда она смотрит, ее нежных щек касается озорной румянец. Так пролетела целая неделя. Алиса продолжала приветливо улыбаться, наполняя сердце Сержа любовью и влажными надеждами. Только дальше улыбок дело не шло, и ему стало понятно, что первый шаг делать следует самому.
Серж все никак не мог решить: открыться ей сразу? Сказать, что нравится? Или позвать ее «в гости»? А может, для начала просто предложить ей погулять по территории санатория? Он давно так не нервничал. Не зря говорят, любовь нечаянно нагрянет…
Он раскошелился на бутылку самого дорогого вина в местном магазинчике, в своей комнатке наводил идеальную чистоту, вымывая тумбочку и прибирая постель, и каждый день он клялся сам себе, что именно сегодня он решится и сделает это. Вот прямо сегодня он заговорит с ней.
И этот день настал. На очередной процедуре он набрался духу. Алиса снова улыбалась ему дежурной улыбкой, помогла ему добраться в отшторенный закуток, затем приладила лапки аппарата к культям, а потом шепнула:
– Все хорошо, теперь лечитесь! – и ушла, пропав из виду. Серж, прищуриваясь, пытался слушать, как она идет к своему рабочему месту, как щелкает чайником… Тут внезапно послышался звук открывающееся двери, и раздался хриплый голос массажистки Раисы:
– Привет, Алис. Угостишь чайком? ты чего сидишь тут с такой кислой миной?
– Скорей бы уже май! – посетовала Алиса. – Мне уже все так надоело: эти больные на всю голову мамаши, противные старики, какие-то обрубки. Хоть бы один нормальный мужик попался!
– А тот… инвалид, который лечение сейчас проходит… Военный который, он вроде очень даже ничего, вроде бы не старый!
Сержа залился краской. Ему заранее стало стремно за то, что он потом простит ей это нелестное «обрубки», если только она сейчас – про него… если у них что-нибудь… с ней… Но мечты сразу же разбились о жестокие скалы реальности. Алиса лениво протянула:
– Ты про того, вчерашнего, в спортивном костюме? Забей. У него стоит кардиостимулятор. Вообще не вариант. Не дай бог сдохнет прямо на тебе в самый ответственный момент… За даром не надо такого.
Ответа Раисы Серж уже не ждал. Пусть они говорили не про него. Он уже понял, как Алиса относится к таким, как он. Он одним рывком уселся на кушетке, содрав с себя все чертовы провода. Аппарат сразу же жалобно и громко запищал. Тут же подскочила испуганная Алиса:
– Что вы делаете, больной?!
– Я вам не больной! И – не обрубок! – злобно сказал Серж, задыхаясь от ярости. – С дороги! – он поспешил перекинуть свое тело в коляску и, грубо оттолкнул медсестричку. Не оглядываясь и не реагируя на ее шокированное лицо, он поехал к дверям.
– Что вы себе позволяете?! Я вашему врачу все расскажу! – растерянно крикнула Алиса ему вслед.
Так жить нельзя
Серж был подавлен. Вино он пил прямо из горла. Затем купил два литра «белой жидкости». Вся следующая неделя пролетела как в тумане. Он только помнил ворчащего соседа по комнате, пустую столовку, куда он с бодуна заехал слишком поздно, часа через два после положенного времени для ужина, и где сердобольные женщины-раздатчицы не дали ему умереть с голову, накормив тем, что осталось.
Потом был кабинет главного врача, который орал про неподобающее поведение. Еще через пару дней пришли два охранника и выселили его из занимаемой комнаты, отдав ему санаторную карту с записью, написанной неряшливой и дрожащей рукой о выписке досрочно за нарушение режима.
Прибыв домой Серж уже не мог остановиться: ушел в запой. Деньги быстро закончились. Кое-что ему удалось занять у соседей. Последующие пару дней он провел у магазинчика возле дома с местной алкашней. А вчера перешел ту грань, которую еще никогда не переходил: он впервые протянул руку для попрошайничества. Ниже падать уже было некуда.
Он понимал, что – это стыдно. Что так нельзя. Но «обрубку» было сложно осознавать, что он один и что он никому не нужен. Тяжело оставаться с горькой правдой один на один на трезвую голову.
* * *
Благодетельница вынырнула из магазина, держа поллитру, банку соленых огурцов и дешевый батон колбасы:
– Вот так – пойдет?
Серж взглядом приласкал бутылку и сглотнул.
– Да. Идеально. Пошли ко мне, я живу тут рядом.
Бухать прямо у магазина не самая умная затея: не успеешь начать, как подтянутся желающие стать твоим лучшим собеседником и за раз опустошат всю бутылку за дружбу и здоровье. Поэтому Серж нетерпеливо и требовательно потянул незнакомку за локоть. Та кивнула, и Серж, начал быстро перебирать руками обода коляски, перекатываясь к повороту.
В квартире был бардак. Санаторные сумки до сих пор стояли не разобранные, а еще кругом стояли пакеты с мусором, пустые бутылки.
– Заходи. Можешь не разуваться, у меня грязно.
Страшная девчонка проследовала за ним. Ему было плевать, что она подумает. Благодетельница помогла ему с бухлом, заслужила пить с ним. За всю свою жизнь он уже повидал женщин-собутыльниц, но еще никогда у него не было такой юной.
Серж быстро и ловко перебрался на офисный стул на колесиках, который служил ему средством передвижения по квартире. Мужчина толкался руками об стены, и стул резво вез его куда душе угодно, но только в пределах стен этой скромной квартирки.
Однако, перед гостьей было стыдно. Мужчина на кухне сгреб в раковину грязные тарелки и огрызки, а потом долго-долго оттирал полотенцем стол.
– Эй, подруга! Давай сюда рюмки! – кивнул он гостье, показав пальцем на верхнюю полку, где лежала посуда для особых случаев и куда он не мог добраться без посторонней помощи.
Незнакомка достала хрустальные стопки. Серж, ножом подцепляя акцизную марку, исподтишка пытался разглядеть гостью. Та оказалась молодой: не пойми кто. Ни сисек, ни задницы. Доска, страшно смотреть. Костлявая, словно ее никогда не кормили. Серж никогда бы не посмотрел на такую, даже за бесплатно не стал бы трахать, тупо член не встанет. Это ведь не девушка, а что-то вроде парня. Он даже в свою молодость не был таким худым…
Волосы у девушки были черные, как крыло ворона. Никогда не видел такого насыщенного черного цвета. Длинная челка удачно скрывала родимое пятно и глубокий шрам, когда девушка наклоняла голову чуть вниз. И из-за этого постоянно казалось, что она сутулится и не поднимает лица. Челка была до плеч, как и стрижка. И эта короткая стрижка опять же давала сходство с парнем. Пацанка, решил Серж. Да, пофиг, главное, что согласилась бухать с ним и помогла с этим.
Он снова посмотрел на нее, на бездомную не похожа. Может, приезжая? Возможно, ей тупо негде заночевать, вот и подрулила к первому встречному… Ну, а в целом, какая разница? Это все неважно: горлышко бутылки успешно склонилось над хрустальными стопками.
– Ну, давай. За знакомство! – Серж чокнулся с гостьей, опрокидывая в себя стопку.
– А ты меня совсем не помнишь? – девушка стыдливо закусила губу.
– Ну… даже не знаю, вряд ли, – честно признался Серж. – А ты кто?
– Ну… я… Как бы это сказать. Помнишь, тогда, на 9 мая, на меня напали какие-то отморозки и пытались затащить в машину, а ты тогда заступился за меня и отбил от них… Ты еще с другом тогда был. Побежал один против пятерых. Я бы не выжила тогда…
Серж даже после этого рассказа не сразу понял, о чем говорит гостья, так сильно горели трубы. Дрожащей рукой он разлил по второй:
– Ну, тогда давай, выпьем за встречу!
Гостья снова выпила. Серж взял из банки огурец и закусил. Целительная рассол потек по его подбородку, а согревающая волна «хлебной» пронеслась по жилам.
– Как же хорошо! – простонал он. – Черт, вспомнил… Ты та богатенькая девочка, которую пытались похитить, что ли? Ты ж с волосами подлиннее была, и в дорогих шмотках?! Лицо все было в крови, это я помню! Ты была совсем мелкая, да и сейчас выглядишь, как малолетка.
– Я не малолетка, просто выгляжу так. Мне уже восемнадцать. – опустив голову, сказала гостья.
– Но тогда была еще совсем малышкой. – не унимался мужчина.
– Ну, это было тогда. Сейчас я уже совершеннолетняя… – смущенно пробормотала она. А потом подняла на него глаза и добавила.
– Помню, помню, как ты орала! Я подумал, что у тебя с башкой не в порядке. Ну, в смысле, они тебе там что-то повредили. Может, били по голове… Они ведь тебя тогда порезали… И зачем ты связалась с этими головорезами? – усмехнулся Серж, аккуратно нарезая толстыми кругами колбасу.
– Дура была, вот и связалась. А эти идиоты напились и хотела срезать мне родимое пятно с лица. Приколы такие вот у них были…
– А с руками – что? Случайно порезалась? – он показал на шрамы, за которые гостье было всегда теперь стыдно. Попытки найти себя. Решить все проблемы разом. Покончить с позорной жизнью и с уродливостью. Одним словом, у нее было тупое прошлое.
– Это так. После того нападения была депрессия…
– И что, хотела помереть что ли? Вот ведь молодежь, такие глупые…
– У меня были причины. Они меня тогда сильно изуродовали, оставили шрамы, и это… – она показала на лицо. Только сейчас Серж понял, что родимое пятно не такое уж и большое, а следы после операции с пересадкой кожи как раз и создают то самое уродство, которое она прикрывает челкой. Видимо, не совсем удачная была пересадка… Ему даже стало жаль девушку, совсем молодая ведь… Кто ж ее теперь замуж возьмет такую? Да еще и такую тощую…
– Да, то же мне, причины…
– Я тогда просто не могла смириться, вообще, это все уже в прошлом. Потом решила, что могу помогать людям, на врача пошла учиться… – гостья потянулась к бутылке: – В общем, поздно уже, давай еще по одной, да я домой.
– А зачем приходила? – наконец заинтересованно спросил Серж. – Запоздалое спасибо сказать?
– Ну, наверное – да, – кивнула гостья. – Ты меня спас тогда. Они хотели меня изнасиловать и закопать заживо. Если бы не ты, меня бы уже не было…
– Да, те еще козлы, помню этих мразей! – зло рубанул Серж. – И ты тоже хорошо, зачем с такими связалась? Совсем мозгов не было?
– Из дома сбежать хотела, а один из парней обещал помочь уехать из города и начать с начала. В итоге они хотели просто поразвлечься со мной, покалечить и убить. Она задрала майку и показала шрамы, ожоги и рубцы, которые оставили ей негодяи на всю жизнь. Так что, после того случая, я теперь уродец.
– Типа, мы теперь с тобой одной крови? – приподнял бровь мужчина.
– Ой, извини! – смутилась гостья. – Я не хотела тебя обидеть, я вообще сказала не к тому, что мы типа ровня. Просто, что я изменилась после того случая.
– Ладно, расслабься, я не обидчивый. У ларька-то что делала? Рядом живешь? – миролюбиво спросил Серж, с силой вгрызаясь в бутерброд.
– Нет. Я… искала тебя. Я вчера еще тебя случайно увидела и узнала… А сегодня пришла, чтобы снова увидеть…
Серж поморщился: вчерашний день лучше бы вообще вычеркнуть из памяти. Ничего более позорного и быть не может. Вчера он, задыхаясь от безысходности, оголив культи для жалобности, побирался у магазина.
– И зачем? Че тебе от меня надо? – он с вызовом посмотрел на нее, нахмурившись и повысив голос. – Пришла, чтобы меня, безногого калеку, жизни учить? – потом обреченно покачал головой, и на этот раз налил только себе, игнорируя рюмку гостьи. Он выпил без тоста не поморщившись.
– Я тебя люблю! – внезапно выдохнула Черноволосая.
Серж поперхнулся водкой.
– Чего? Ты совсем рехнулась? Ты – головой ударилась?
Любовь на всю голову
Водка попала не в то горло и он закашлялся, пытаясь отдышаться. Гостья заботливо потянулась было к нему, чтобы похлопать по спине. А Сержу показалось, что мелкая засранка решила с ним пообниматься. И мужчина предупреждающе, выкинул с угрозой вперед кулак:
– Эй! Даже не смей приближаться! Не посмотрю, что ты баба!
Черноволосая отпрянула:
– Я… Да я же не собиралась приставать…
– Что?
– Я говорю, не планировала приставать, чего испугался?!
Сержу внезапно стало смешно.
– Ты сказала, что любишь? Что за пьяный бред?
– Это не бред. – девушка опустила глаза.
– Допустим. И что во мне такого, что ты воспылала ко мне любовью?
– Ты – смелый и прямолинейный. Ты – живой. Ты – требовательный… И ты – особенный! Я искала такого как ты, всю свою жизнь! – гостью, кажется, совсем развезло от водки.
– С чего взяла-то, что я особенный? – фыркнул Серж.
– Чувствую так.
– Тогда вот так, увидев меня вчера у магазина? Или когда отбивал тебя у стали ублюдков?
– Да. Еще в первую нашу встречу…
Серж разлил еще раз по полрюмки:
– Давай, подруга, выпьем еще за твою придурь. Знатно ты меня насмешила… напоследок. И что – трахнуть себя даешь? Таким особенным, как я?! И за этим поднялась ко мне?
Черноволосая не отвечала, опустив глаза в пол. Признание в любви полностью опустошило ее. А Серж продолжал стебаться:
– Ну, чего молчишь-то? Ты ведь любви пришла просить?! Так проси!
Девушка качнула головой:
– Нет. Мне правда пора. Я пойду, – и встала из-за стола.
И только в этот момент, глядя снизу вверх, Серж окончательно узнал ее и все вспомнил. Как вырывал ее из лап пьяных ублюдков, которые избили ее до полусмерти и пытались затащить в машину, чтобы куда-то везти. Он ведь тогда подумал, что это мальчишка. Богатенький шкет, которого решили обворовать и грохнуть. Он помнил, как девчонка корчилась от боли, не зная, кому доверять и что делать. Он ведь тогда с ней пару слов только успел обмолвиться. Да и было это так давно… У нее тогда как раз лицо было в крови, запекшаяся кровь, и черная прядь волос, прилипшая к щеке…
Эта мелкая выросла за это время, стала выше, и кажется, из-за этого выглядит более худощавой.
– А ты правда учишься на врача? – спросил Серж.
– Да. После школы пошла в медицинский. Учусь и подрабатываю в больнице медсестрой, – ответила гостья. – Прости, что я… к тебе… Прощай! – развернулась и пошла в коридор.
– А ну-ка стоять! – выдохнул Серж, в его голосе отчетливо послышались властные нотки – как тогда, в тот роковой день, когда он спас еще совсем маленькую девочку от изнасилования и смерти. Этот голос она запомнила на всю жизнь. Он тогда одним только голосом напугал ее обидчиков до усрачки.
Черноволосая замерла. Серж подкатил к ней на своем кресле, стиснул ее ладонь и тоном, не терпящим отказа, проронил:
– Подожди. Я помоюсь.
Не раздумывая – правильно или нет, да и вообще, зачем, он поехал в ванную, стягивая с себя подкисшую, несколько дней ношенную майку, краем глаза взглянул в зеркало на свое опухшее отражение: «Красавец, мать вашу!» Помотав головой, отгоняя ужас после просмотра своей физиономии, он включил кран, взял кусок мыла и сунул его под струю.
Он сам не понимал, в чем тут было дело. Это вовсе не из-за того, что он не трахался уже черт знает сколько. И не по тому, что семенная жидкость уже стучала в висках. И не из-за того, это заветное “я тебя люблю” было первым за последние десять лет и уже точно, что – последним в его нелепой, загубленной жизни.
Все было гораздо проще, Серж просто-напросто тонул. Каждый день все больше. Он опускался и опускался, хотя порой казалось, что ниже опускаться уже просто некуда.
Временами он боялся смотреть в зеркало, потому что внутренний голос зачастую начинал шептать: “А может, уже отмучился? Пора и на покой? Кому ты тут нужен?
Позорный уход из жизни был только вопросом времени. И это несчастное «люблю», эту тупую издевку коварной судьбы он сейчас больше всего на свете хотел уничтожить, растоптать вместе со всем прочим, из чего состояла его жалкая жизнь, которую он безжалостно и настойчиво сжигал как ненужный мусор все эти последние месяцы.
Из ванной он выехал полностью обнаженный, с мокрой челкой и презиком в руке и поднял на гостью тяжелый взгляд:
– Ну и?
Удивительно было то, что девушка уставилась не на куцые коленки Сержа, а на его крепкий, приличного размера, уже готовый к труду, стержень и восхищенно заморгала. Но Серж выглядел сердитым и даже грубым.
– Что смотришь? Снимай одежду!
Черноволосая, путаясь в шмотках и рукавах, начала быстро избавляться от одежды.
– Ложись на бок, спиной ко мне. Мне в постели твою исхудавшую и покоцанную морду видеть нельзя, потом долго стоять не будет. Слишком уж ты на парня похожа.
Серж злился, ему всегда нравились девушки с грудью четвертого размера. Как минимум, третьего. И чтобы ляжки были, чтобы было за что подержаться. В молодости ему отсасывали такие девушки как Юлия, да и в санатории любовница была с приличной задницей, и невероятно красивой грудью.
Вот уж не думал, что жизнь подкинула бы ему такой подарок в виде Черноволосой страхолюдины.
Девушка покорно легла в несвежую Сержеву постель. Серж привалился к ней сзади. Ему даже не хотелось думать, что он сейчас будет трахать эту убогую. В жизни бы не подумал, что он дойдет до такого отчаяния, что нормальные женщины будут воротить от него нос. Калека, культяпка, жалкий огрызок – вот кто он для них. Эта Черноволосая сама приперлась сюда, чтобы отдать ему долг за спасение жизни когда-то там в далеком прошлом. Что ж, сама напросилась!
Удивительно, что у него вообще встал на нее, хотя она реально была похожа на мелкого и щуплого пацана. В конце концов, какая разница, дырка-то у нее, как и у всех, как у нормальных баб. Все же лучше, чем дрочить в кулак.
Обычно он заказывал проституток раз в пару-тройку месяцев, когда было на что заказать. И тогда он сажал их сверху, потому что это теперь была единственная поза, удобная для него.
Но видеть на скачущую на его члене пацанку было бы уже слишком! Сзади Серж пробовал трахать баб всего несколько раз в жизни, и раньше ему это не особо нравилось.
И сейчас, он опасался, что член опустится, а облажаться перед гостьей ему хотелось меньше всего. Не теряя времени, он резко вошел в ее тело, со всего размаху. Девушка громко вскрикнула. Разводить романтику Серж не планировал. «Нарывалась? Получай!»
Чтобы руководить «процессом», он положил руку девушке на бедро, стискивая пальцами острую выпирающую костяшку.
– И чего же ты такая тощая, Черноволосая? Тебя совсем дома не кормят? Говоришь, что любишь меня, да? Ну-ка – давай, скажи это еще раз!
– Люблю! – выдохнула гостья.
Серж недолго продержался. Но все-таки это был настоящий секс! Если не заморачиваться, что со страшненькой девчонкой, то можно урвать кусок своего счастья и удовольствия.
В последний момент он зарычал, вколачиваясь в покорное тельце, крепче прижал Черноволосую к себе. Та выгнулась и шумно вздохнула. Серж сперва не догнал, но когда та завозилась, он рассмеялся:
– Ты что, кончила? Оттого, что я тебе долбил? Убогая!
Черноволосая поднялась, тиская свою майку. А веселье Сержа внезапно уступило место ярости. Его просто поимели! И кто? Какая-то пигалица, на которую вряд ли у кого вообще встанет! Недокормленная курица, пришедшая сюда и напевшая ему о большой любви. Просто спровоцировала его и поимела!
Судьба опять поиздевалась и нелепо развела его на интим с этой ненормальной пацанкой с обезображенным лицом. И теперь, даже в тот миг, когда Серж решит наконец-то наложить на себя руки, перед его мысленным взором будет мелькать это жуткое действо.
Одновременно с паскудными словами лживой развратной медсестры Алисы и его постыдным попрошайничеством. А эта гостья, эта наглая пигалица, натягивающая сейчас мешковатую одежду, скрывающую ее жуткую худобу, останется жить…
