Лина Коваль
Развод. Игра на выживание
Глава 4. Яна.
Следующие два дня меня качает из стороны в сторону.
От бесконечной жалости к себе до гнева на Богдана. За то, что вот так ушел и оставил разгребать все проблемы в одиночестве.
А ещё, нужно было придумать какую-то правдоподобную версию для детей.
Для них просто шок, что папы нет дома уже два дня. А что будет дальше?! Пытаюсь настроить себя и не думать о будущем.
Он вернется. Должен вернуться.
У нас хорошая семья.
Богдан всегда заявлял о том, что он однолюб. Действительно, за все десять лет даже намёка на его симпатию к другой женщине не было.
Если не вернется… я просто не знаю, что буду делать и как буду жить. Наверное, и не буду вовсе.
– Мама, а папа сегодня приедет? – спрашивает Маша за ужином.
– Не знаю, – отвечаю, стараясь оставаться спокойной. Это ужасно плохо получается, потому что моя вилка с оглушающим звуком падает на стол. – Папа тебе не звонил?!
– Звонил, – Маша кивает, а я округляю глаза. – Правда, ещё вчера.
– Да? – удивленно спрашиваю. – А я где была?
– Ваню укладывала, мамочка, – пожимает плечиками дочь. – Папа позвонил и узнавал, как у нас тут дела?
– Ясно, – киваю, поднимаясь из-за стола.
Дико хочется узнать, что ответила ему Маша, но я держусь. Благо моя девочка проницательна, и сама рассказывает подробности:
– Я успокоила папочку, что у нас все хорошо и мы ждем, когда он приедет из командировки.
Отвернувшись к мойке, прикрываю глаза. Ну а что еще я должна была придумать?! Извините дети, папа собрал вещи и съехал?!
– Машенька, – оборачиваюсь. – А… он не сказал, когда вернется… из командировки?
– Нет.
– Если сегодня… – пытаюсь подобрать слова. – Если сегодня папа позвонит тебе, спроси, когда закончится его командировка. Хорошо?!
– Ладно, мамочка. А вы с папой поругались? – настороженно интересуется.
– С чего ты взяла? Все хорошо, – говорю, выходя из кухни, потому что сдерживать слезы просто невозможно.
Один из основных страхов – если об уходе Богдана узнает кто-нибудь из близких.
«Муж бросил» – это позорище. Среди моих родственников вообще нет разведенок. Ни одной. Как отреагируют отец с матерью – даже думать не хочу.
Когда дети засыпают, начинается самое душераздирающее время. Время одиночества.
Лежу в супружеской постели. Одна. Плачу навзрыд.
Муж бросил.
Когда подобное приключалось у моих подруг, я всегда была непреклонна. Давала советы, вроде таких, «шли его лесом» или «ты еще встретишь своего человека», а когда бывало, что они всё-таки сходились обратно – относилась с порицанием.
Потому что сама в этой шкуре никогда не была. И не планировала быть.
По телевизору когда-то слышала, крепкий брак держится на трех вещах – секс, дружба и деньги. По всем фронтам у нас с Богданом все отлично. Тогда, это меня успокоило, и я даже посмеялась над глупостью, а сейчас вторую ночь размышляю, в какой сфере образовался провал?
Самое страшное – ответа не обнаруживаю.
Утром третьего «дня без Богдана» просыпаюсь оттого, что грохает входная дверь. Взлетаю с постели и пригладив волосы, бегу на первый этаж.
Вернулся!
Он вернулся!
– Привет, – говорю радостно, спускаясь по лестнице. Поправляю белую шелковую сорочку.
Богдан стоит у шкафа-купе в черных брюках и белой рубашке. Медленно поворачивает голову, лениво осматривает меня с ног до головы. Я могла бы сказать, что он выглядит несчастным, но это совершенно не так.
– Привет, Ян, – уводит глаза.
Тихонько подхожу к нему и крепко обнимаю со спины. Лбом упираюсь между лопаток. Его тело такое теплое и родное, что мгновенно впервые за три расслабляюсь. Ну и, конечно, не могу с собой ничего поделать – плачу. Плачу, как дура.
– Я за костюмом, – предупреждает муж спокойно. – Завтра встреча важная.
Морщусь, словно от пощечины и неохотно отлепляюсь от его тела. Руки дрожат от страха.
– Я ничего не понимаю, Богдан, – сокрушенно мотаю головой. – Зачем ты издеваешься надо мной? Хочешь меня проучить? Как собаку выдрессировать?
– Не говори ерунды.
– Ерунды? А ты подумал, что я скажу детям? А родителям?
– Блд, – усмехается. – Ты в своем репертуаре. Главное – что сказать родителям.
– Потому что для меня это важно, Даня, – повышаю голос. – Скажи, скажи мне, какие сроки у твоей дрессировки?
– Я не знаю.
– Так может это просто предлог, и ты вообще не вернешься?! – дерзко задирая брови.
– Может быть, – произносит сухо.
Шокировано уставляюсь на то, как напрягаются мышцы на его спине.
– Может быть? – шепчу дрожащими губами.
Богдан размещает чехол с костюмом на открытой вешалке возле входной двери и усаживается на высокий пуфик, упирает локти в колени. Ладони сцепляет в замок.
Смотрит. Пристально смотрит и молчит.
Обнимаю себя руками и растираю плечи, чтобы хоть немного почувствовать свое тело.
– Давай без истерик, Ян.
– Я просто не понимаю за что ты так со мной, – мотаю головой.
– Как так? – усмехается, потирая подбородок. – Живешь в доме за десять миллионов, у тебя есть хорошая машина. Давай наймем няню, если одна не справляешься с Машкой и Ванькой. Деньги не проблема.
– Да какие деньги? – уставляюсь на него. – Я тебя люблю.
– Я тебя тоже, – произносит Богдан, уводя взгляд.
Чувствуя, что его броня треснула, опускаюсь рядом, расцепляю его руки и крепко обнимаю. Муж не сопротивляется, хоть и не обнимает в ответ. В нос тут же проникает родной запах, действует на меня как успокоительное. Это смешанные ароматы туалетной воды, сигарет и самого Богдана.
– Даня, ну давай поговорим. Данечка, – прошу, пытаясь отыскать его глаза, но он не смотрит.
– Обязательно, когда ты успокоишься, – кивает.
Его лицо гладко выбрито, на нем нет следов усталости или того, что он переживал эти два дня. Он, как и всегда, ведет себя сдержанно и сухо.
Любить эмоционального банкрота не просто.
– Я просто не понимаю, как должна себя вести. Ты не говоришь чего-то конкретного. Меня все спрашивают, где ты. Дети, родители, даже соседи, – жалуюсь, приложившись щекой к его груди.
– Может, хватит думать, что скажут соседи? – грубовато отодвигает меня от себя. – Ты слишком за это переживаешь. Я скажу одну вещь. Запомни её, как аксиому. «Мир не крутится вокруг Яны Шацкой». Прими как данность, что глобально, всем на тебя пох*й.
Сглатываю обиду, отшатываюсь и поднимаюсь на ноги. Досадные слезы катятся по щекам.
С лестницы слышны стремительные легкие шаги.
– Папа, – кричит Ванечка. Летит на отца.
– Привет, чемпион, – говорит Богдан, подхватывая нашего сына на руки.
– Наконец-то ты вернулся, – звонко звучит детский голос. – Я так тебя ждал.
Перехватываю впервые за это утро взгляд мужа и киваю на сына в его руках. Теперь объясни ребенку сам, что происходит.
Глава 5. Яна.
– Сын, ешь, не отвлекайся, – говорит Богдан Ванечке.
Наверное, сегодня поняла, почему мой муж сделал то, что сделал рано утром, когда в доме нет детей, а я всё еще сплю.
Потому что уйти, глядя, ладно, не мне… детям в глаза он не может.
Обнимая сына у порога, черты лица моего мужа сломались в какие-то неровные линии. Он снял обувь и отправился с Ваней к нему в комнату.
Сейчас мы сидим за столом, всей семьёй. Почти как раньше…
Я чувствую себя немного растеряно, но умудрилась приготовить завтрак для каждого. Ванечке – любимую кашу, Машуле омлет, а Богдану яичницу с помидорами и ветчиной. Сама же нервно на всех посматриваю и пью кофе.
– Почему ты не завтракаешь? – спрашивает Богдан, переводя на меня серьезный взгляд.
– Не хочу, – пожимаю плечами.
От меня муж ушел. Мне кусок в горло не лезет. Я жить не могу. Ни спать, ни есть. Вообще, ничего не могу.
Моя судьба будто бы на волоске.
Полностью в руках Богдана.
– Ты похудела, – замечает, кружа по-моему задумчивым взглядом. Опускает его ниже и в четвертый раз за утро зависает на моей груди.
Спустя несколько секунд, его лицо приобретает ироничное выражение . Мол, «серьёзно, Ян?».
Невозмутимо веду плечами и поднимаюсь из-за стола.
Моя грудь – его фетиш и самая любимая часть на теле. Совру, если скажу, что случайно не надела лифчик на завтрак.
Загружаю посудомойку и, взяв свою кружку с кофе, отдаляюсь к окну, которое выходит в наш небольшой, покрытый газоном сад.
– Пап, а куда ты ездил? – спрашивает Маша оживленно. – Куда-то далеко?
– Не так чтобы очень, – отвечает Соболев.
Усмехаюсь и качаю головой.
– Ты там тоже будешь заправки открывать? – продолжает выспрашивать дочь.
– Еще думаю, – тихо отзывается Богдан.
У моего мужа сеть автозаправочных станций. Около десяти в нашем городе и еще столько же в окрестностях.
Богдан всегда любил всё, что связано с машинами и мотоциклами. После того как вернулся из армии устроился работать в автосервис. Зарплаты еле хватало, чтобы покрыть арендную плату за съемную квартиру, в которой мы тогда обитали.
Время было страшное.
Брать деньги у родителей Богдан мне запретил. Я – девочка из достаточно обеспеченной семьи, привыкшая к определенному образу жизни, конечно, переживала это довольно сложно.
Когда к восемнадцати годам привыкаешь к тому, что у тебя несколько блюд на завтрак, а потом существуешь пару месяцев на макаронах с гречей, начинаешь ценить то, что имел раньше. Думаю, мои родители очень на это рассчитывали и ожидали, что любовь к будущему мужу сойдет на нет.
Но этого не случилось.
Тогда папа предложил Богдану деньги на открытие бизнеса.
Сумма огромная для нас в то время – пять миллионов.
Соболев сначала отказался, слишком гордый и самостоятельный. Но здесь я проявила свой характер. Уговорила его согласиться.
Приводила кучу доводов. В том числе про наших будущих детей. Что они будут есть? Как они будут жить? Где учиться?
В итоге общими совместными с моими родителями усилиями нам удалось его уговорить.
Богдан согласился взять деньги только под расписку.
Выкупил свой автосервис, развил его в небольшой, но приносящий стабильный доход автоцентр. Параллельно поступил на заочное отделение в Институт коммерции на факультет экономики и управления.
Первые пять лет нашей семейной жизни были очень тяжелыми. Учеба и автоцентр забирали у Богдана все силы. Я поддерживала, конечно, как могла. То лекции перепишу, то поставщика автохимии найду с ценами подешевле.
Ситуация осложнилась, когда Богдан только-только перешел на второй курс.
Я забеременела…
Мы не планировали детей так рано. Врач сменила противозачаточные таблетки, произошел гормональный сбой и, как результат, беременность. Шок, неверие, слезы. Куда к существующим проблемам еще ребенка?!
Несмотря на это, мы ждали нашу первую малышку с трепетом.
Маша стала всеобщим солнышком.
Ни дикая усталость, ни практически отсутствие сна в первый год её жизни, никогда не сравнились бы с тем ощущением настоящей семьи, которое она нам подарила. Время шло. Вместо съемной квартиры мы переехали в трёшку. Потом родился наш второй, на этот раз запланированный ребенок – сын, о котором Богдан мечтал.
Наш Ванечка. Добрый, милый, самый любимый мальчик.
Если с рождением Маши наша семья стала настоящей, то когда родился сын – она стала полной.
Двухэтажный дом с небольшим бассейном и садом – подарок Богдана на рождение сына. Мы строили своё гнездышко три года.
Каждый сантиметр этого дома одобрен мной.
Каждый светильник в уборной или плинтус в кладовой – всё выбирала я. Во-первых, Богдану всегда были неинтересны такие мелочи, во-вторых, он был занят развитием нового направления – автозаправочных станций.
– Почему не ешь? – спрашивает Богдан, приближаясь к окну.
Выхожу из собственных мыслей и оборачиваюсь. Дети уже поели и убежали по своим комнатам.
– Тебе есть до этого дело? – спрашиваю равнодушно.
– Не мели ерунды.
– Ты же вышел из дома по-тихому. Рано утром. Ничего не сказал ни мне, ни детям. Даже записки не оставил.
– Да… прошли времена с записками, – усмехается горько.
Его сарказм отдается болью в сердце. Около восьми лет назад. Когда не было сил даже на секс из-за постоянной усталости. Когда Богдан пропадал на учебе и работе, а я погрязла в пеленках и присыпках… Он каждое утро, уходя из дома, оставлял мне записку на столе. В ней могло быть всё что угодно. Пожелание хорошего дня, признание в любви или просьба постирать белую рубашку к завтрашней встрече.
Но подпись была всегда одинаковая: Твой Даня.
Слезы застилают глаза.
– Ты меня разлюбил, Даня, – мотаю головой. – Я такая дура была. Даже не думала об этом. Никогда не думала о том, что ты можешь меня разлюбить.
– Прекрати истерику, Ян. Я просто сказал, что нам надо немного отдохнуть друг от друга.
– Раньше ведь не говорил, – с укором выговариваю.
Молчит. Поворачиваю голову и осматриваю мужа. То, что перед завтраком он не переоделся, и даже не зашел в нашу спальню, о многом говорит. Например, о том, что семейный завтрак – это просто спектакль для детей.
– Скажи мне, кто она? – спрашиваю со слезами в глазах. – У тебя кто-то появился. Я чувствую, Богдан.
– Бл*дь. Что ты несешь? – говорит он нервно. – Я никогда тебе не изменял и не собираюсь.
– Врёшь, – кричу и бью ладонью в твердое плечо, но его тело даже не сдвигается с места. – Всё врёшь.
Меня сносят эмоции. Я два дня держала их в себе и ни с кем не делилась. Я два дня носила обманчивую маску для детей и своих родителей.
– Как же ты меня за*бала, – качает Богдан головой, глядя в окно.
Глава 6. Яна.
– И что ты ему ответила? – спрашивает Света, нарезая фрукты в фарфоровую тарелку, отделанную золотой каймой.
Три месяца ждала этот набор посуды из Европы.
– Ничего, – говорю задумчиво, кутаюсь в плед. – Разрыдалась, как дура.
– А Богдан? Успокоил хоть?
– Нет, – мотаю головой. – Просто сказал детям, что он пока поночует на квартире, чтобы не ездить за город. И после этого ушёл, девочки.
– Да уж, – Света неодобрительно качает головой. – Хочешь, поговорю с Вадимом, чтобы он с ним пообщался? Может, реально у него случилось что-то? Всякое же бывает.
– Ой, девочки, – закидывает стройную загорелую ногу на стул Вера. – Вы как маленькие, ей богу.
– Почему это? – подозрительно сужает глаза Света.
Девчонки – мои одноклассницы и подруги детства. Мы нечасто с ними встречаемся в последнее время, но как только я отправила эмоциональное голосовое сообщение в наш общий чат, они тут же приехали с вином и суши.
– Ну почему один человек не может просто за*бать другого? – философски размышляет Вера, разводит руками. – Ну камон, девчат?! Это нормально, что люди, которые прожили десять лет, друг друга допекли.
– Ну тебе-то лучше знать, – усмехается Света.
Вера в свои двадцать восемь ни разу не была замужем. Пару лет назад она встречалась с одним иностранцем, но насколько в итоге он вернулся на родину, а она осталась в городе, потому что не может оставить престарелых родителей.
– А вот это уже сарказм, – Вера чокается с нами высоким бокалом. – Пассивная агрессия, Светик.
– Да-да.
– Я серьезно. Вот ты не можешь Вадику своему прямо сказать, что он тебя за*бал, поэтому приходится эти эмоции сливать на любимых подруг. Типа мы всё стерпим. Настоящая ты только с нами.
Света смотрит на Верунчика снисходительно и кидает ей в лицо сморщенную салфетку.
Я же задумываюсь.
Первая реакция на слова Богдана – шок, неверие и ужас.
Не знаю, что сейчас включается в моей голове, здравый смысл или желание оправдать своего мужа, но сегодня его «за*бала» уже не кажется катастрофой. Может, так на самом деле бывает?!
А еще вдруг вспоминаю, что он признался мне в любви.
Ну почему? Почему человеческий мозг такой противный и из диалога, где любимый человек ответил на твои чувства взаимностью, а потом сказал гадость, запоминаешь только плохое?
– Думаешь, это ничего страшного? – спрашиваю Веру, закусив губу.
– Полагаю, что ты реально его за*бала, Шацкая. Ну серьезно. Даже с этим домом. Допусти хоть на секунду, что ему похрен, какой фирмы будет сантехника или откуда приедет люстра. Что-то мне подсказывает, вот я тебя послала на второе же подобное сообщение, а Богдан пару лет это, скрипя зубами, выслушивает.
– Ну, давайте его все пожалеем? – цедит Света. – Бедняга такой, я офигеваю с тебя Стоянова.
Вера игнорирует Светин тон и отвечает ей спокойно:
– Я всегда говорила, что Соболев – это не твой Вадик. С ним надо по-другому.
– А как? – зацепляюсь я за спасительную соломинку. – Вер, что мне делать? – начинаю опять реветь. – Я умру без него. Я вообще не представляю без него жизни.
– В этом и есть твоя проблема, Янчик, – качает головой Вера и надувает качественно сделанные губы. – Человек приходит в этот мир один и умирает тоже. Это надо понять и принять. И перестать воспринимать собственного мужа и любовь, как что-то вечное из песни Шарля Азнавура.
– Ой, девочки, я пойду лучше детей проверю. Я старовер, вы же в курсе? – уточняет Света и уходит в сторону дома.
– Жопу наела староверка наша, – шепчет мне Вера на ухо и прыскает от смеха.
– Стоянова, блин, – щелкаю подругу по носу. – Она родила пару месяцев назад.
У Светы трое детей, муж и дом – полная чаша. Мы с ней во многом похожи, но она выглядит гораздо старше и, вообще, не заморачивается за внешность.
– А ну да, – машет Вера рукой, мол, роды не оправдание.
Разливаю остатки вина в бокалы и зажигаю ароматизированные свечи, так как на улице смеркается. От выпитого алкоголя становится только хуже. Мою душу будто экскаватором вспахали и забыли разровнять.
Прикрываю глаза и пытаюсь совладать с приступом отчаянной боли.
– Что у вас с сексом, Ян? – спрашивает Вера задумчиво. Деликатно делает вид, что не замечает блеснувшие слезы.
– Всё так же, – пожимаю плечами.
– Также – это никак. Я тебе много раз говорила.
– Говорила, – киваю. – Но я как-то… не очень люблю все эти анальные штуки, ссылки на которые ты мне скидывала.
Вера хохочет.
– Обожаю твою непосредственность, милая.
Вяло улыбаюсь в ответ. Я тоже действительно её люблю и доверяю на все сто процентов. Если Свете я могу что-то не рассказать или скрыть какие-то важные факты, то с Верой можно быть собой.
– Как мне жить, Вер? – спрашиваю с надрывом.
– Горе моё луковое, иди ко мне, – поднимает руку.
Скрываюсь у нее в подмышке и плачу навзрыд.
Господи, как хорошо, что Бог придумал подруг! Как хорошо, что у меня есть Вера со Светой.
– Хочешь, поговорю с Бодей? – задумчиво спрашивает меня.
– Нет, не надо, – мотаю головой. – Скажет, что я тебя подослала к нему.
У Богдана с Верой сразу же образовались дружеские отношения, основанные на любви ко мне и сходном чувстве юмора. Мой муж действительно её уважает и ценит нашу дружбу.
Вера в нашем доме частый гость и человек, которому мы с мужем оба доверяем.
– Вер, – зову тихо.
–Ааа?
– Думаешь… – замираю в нерешительности. – Думаешь, у моего Дани есть кто-то? – спрашиваю и зажмуриваю глаза.
Вера проницательна и не любит врать. Её предположения могут одновременно помочь или растоптать меня в мелкую крошку.
– Думаю ничего серьёзного, Ян, – отвечает, немного поразмыслив. – Может, с кем-то и познакомился, получает где-то новую эмоцию и кажется, что ты – уже пресно. Но это лишь мои догадки, не вникай.
Облизываю пересохшие губы и смотрю в окна своего дома. Дома, в котором мы должны были быть счастливы… Потом решаюсь. Как-то внутренне собираюсь резко.
– Что сделать? – громко спрашиваю. – Ты же знаешь, Вер, я тебе доверяю. Скажи поэтапно.
Подруга качает головой.
– Соболев сказал, что ты его за*бала… Попробуй не отсвечивать.
– В смысле?
– Не звони, не пиши. Даже по поводу детей. Представь, что нет его. Нет больше Соболева.
– Это как? – спрашиваю, округляя глаза.
– Вот так, Ян. Ты слишком в него погрузилась. Так нельзя. Займись собой. Подумай, чем бы хотела заниматься в жизни. Ване уже пять лет. А ты так и не работала ни дня…
– Да я как-то и не думала об этом, – виновато жмусь к ней.
– А ты подумай. И никаких звонков. Никаких предлогов. Ну, и купи белья развратного, на всякий случай, что ли. Или ты к нему тоже предвзята? – смеется.
– Нет, красивое белье я люблю, – искренне улыбаюсь и краснею.
Сто лет не была на шопинге для себя. Все походы по магазинам ограничиваются детским отделом или текстилем для дома. За последний год я могу больше рассказать о строительных гипермаркетах, чем о новых коллекциях в Бюстье.
– Думаю, он хочет тебя немного взбодрить, – говорит Вера чуть позже, когда мы в тишине смотрим, как догорают дрова в импровизированном кострище.
Сердце наконец-то находит покой.
Да. Я тоже так считаю… Значит, не всё еще потеряно?!
– Спасибо, Вера, – радостно говорю. – Ты мне сил придала. Я так и сделаю.
Глава 7. Яна.
Следующая неделя проходит под мучительное избавление от болезни под названием «Мой муж». Меня ломает и плющит без Богдана. Возможно, было чуть менее обидно, если бы я точно знала, что ему в данный момент также паршиво. Но у меня нет никакого шанса узнать это из достоверного источника.
Наша коммуникация граничит с полным игнорированием друг друга. Соболев названивает детям, пару раз забирает их в кино и детский центр, при этом отправляет мне лишь пару сообщений, на которые я отвечаю немногословно.
«Ваня потерял кофту где-то в кафе. Не переживай, купим новую»
«Ок»
«Маша ,по-моему, закашляла. Давай сводим ее к педиатру.»
«Хорошо»
Это всё, во что превратился наш десятилетний брак всего за пару недель.
Глаза периодически припекает от непролитых слёз, но я стараюсь бодриться. Вера действительно вселила надежду в то, что если я буду все делать правильно – Богдан останется со мной.
А для меня это главное.
– Яна, водитель подъехал. Выходите, – говорит мама, недовольно цокая в трубку. – Я одного не понимаю, почему вас не может доставить Богдан, что это за работа такая, когда семья отдельно на обед к родным приезжает.
Раздраженно закатываю глаза и скидываю в сумку всё, что попадётся под руку.
Богдан много лет настаивает, чтобы я наконец-то начала водить, даже машину мне купил. Моим правам лет семь, но я так и не решилась выехать из гаража ни разу. И так как мужа дома нет, попросила маму отправить за нами их водителя.
Что бы ни случилось в моей жизни, перед родителями я всегда вынуждена сохранять лицо. Всё ради того, чтобы мама не сказала своё коронное «я же говорила…».
Если они узнают, что Богдан меня бросил, будет настоящая катастрофа. Мурашки по спине оттого, что я выслушаю и вынесу в этом случае.
Натягиваю черное трикотажное платье и наношу на лицо легкий макияж. Волосы собираю в простую прическу. Разглядываю себя в зеркале и остаюсь более чем удовлетворённой.
Я похудела, но как-то правильно, что ли. Округлившиеся после двух родов грудь и бедра остались при мне, а живот прилично впал. И щечки, которые раньше так обожал Богдан, немного осунулись.
Стараясь пропускать мимо ушей галдёж Маши с Ваней, еду к родителям.
Я могла бы позвонить Богдану и попросить его отвезти нас, но из принципа не стала этого делать.
– Жанна, – кричат ребята и бегут сломя голову в сторону дома.
Моя мама считает себя слишком молодой, чтобы внуки называли её бабушкой, поэтому наши с сестрой дети зовут её исключительно по имени.
– Привет, – кисло произношу отцу и целую его бородатую щеку.
– Янка, приехали уже? – спрашивает папа, отвлекаясь от барбекю. – Иди, с мужем поздоровайся.
Мои глаза округляются, а чуть ниже груди срываются натянутые канаты.
Богдан здесь?! Боже. Спасибо. Не нужно будет искать кучу оправданий перед мамой и сестрой.
Прикладываю ладони к вспыхнувшим щекам. На негнущихся ногах иду в дом.
– Привет всем, – говорю в пустоту.
Прохожу в гостиную и сразу вонзаюсь затравленным взглядом в Соболева. Он сидит на небольшом диване рядом с Лёней, мужем моей старшей сестры Оли. На коленях у Богдана наш сын, а Маша разместилась рядом и вцепилась в руку отца.
– Всем привет, – повторяю, на этот раз менее уверенно.
Муж кивает и рассматривает моё платье, а я вдруг вспоминаю его последние слова и гордо отворачиваюсь.
За*бала? Ок. Не буду надоедать, Соболев.
– Янка-коза, привет, – кричит Оля с кухни. – Иди помогать, опять отлыниваешь.
Раздражение вырастает с космической скоростью.
Моя сестра порой невыносима.
Прежде чем выйти из комнаты, ловлю еще раз на себе светлые глаза Богдана, которые выражают понимание и… сочувствие?
Резко отшатываюсь и иду помогать.
– Ты похудела, – говорит Оля обвинительно.
Сердце сдавливается, когда мама переводит взгляд и сканирует мой внешний вид.
– На диете сидела, – пожимаю плечами и несу фрукты к мойке, встроенной в кухонный гарнитур.
Оля откашливается и готова руку дать на отсечение – переглядывается с мамой за спиной.
– Зачем тебе диета? – непонимающе спрашивает та. – Это Он тебя заставляет?
– Мама. Хватит, прошу тебя. Просто решила убрать пару сантиметров в талии, – выговариваю тихо.
– Господи, какая ты глупая Янка, – мотает головой Оля. – Диеты – это зло. Надо просто правильно питаться и заняться спортом. Я бы на твоем месте еще на подтяжку груди записалась и с целлюлитом что-то делала.
– У меня нет целлюлита, – произношу сквозь зубы.
– Да? – Оля многозначительно разглядывает мои бёдра. – Ну ладненько. Мам, кстати, ты в курсе, что меня повышают осенью? Теперь буду финансовым директором.
Усмехаюсь про себя.
Оля работает в холдинге у отца, так что её повышение для меня неудивительно. Лёня трудится там же. Их тринадцатилетний сын Кирилл учится в элитной частной школе.
Идеальная дочь и её идеальный муж. Идеальная семья.
Не то что я с Даней.
Оставшуюся часть дня пытаюсь раствориться в воздухе и избежать всяческих вопросов. А еще трясусь, что дети ляпнут что-то вроде того – «папа уже давно не живет дома». Слава богу, они настолько заняты качелями и спортивным комплексом во дворе у родителей, что крайне редко появляются за столом. Богдан ведет себя естественно. Свободно общается с папой и Лёней.
После того как десерт съеден, объявляю, что мы уезжаем. Муж понимает мои слова правильно и выходит следом.
Сестра, прощаясь целует воздух рядом с моим лицом и обнимает детей. Богдана же, как обычно, игнорирует. Муж на это реагирует стандартно – насмешливым выражением лица.
Когда мы вчетвером оказываемся в машине, Маша с Ваней сразу врубают наушники и каждый уставляется в свой телефон, а я отворачиваюсь к окну.
– Прости, что тебе пришлось сюда приехать сегодня, – произношу тихо. – Тебе папа позвонил?
– Да, – Богдан кивает и поочередно закатывает рукава черной рубашки. – Попросил привезти уголь для барбекю, который сам забыл купить. А я ничего и не знаю о сходке венценосного клана Шацких.
Его голос звучит спокойно, но в последнем предложении слишком много обвиняющих нот, поэтому я чуть-чуть импульсивно развожу руками.
– Решила тебя не беспокоить, Богдан, – признаюсь честно.
– Я заметил, – муж кивает и тяжело вздыхает, рассматривая мои колени и переводя странный взгляд выше. – Что это с тобой?
Оставляю его вопрос без ответа. Украдкой наблюдаю, как он управляет автомобилем.
За эту неделю, которую мы не виделись впервые за десять лет нашего брака, мой Богдан будто бы и не изменился. Его плечи привычно широкие, а руки, обхватывающие руль, сильные, на лице обычная стильная небритость, глаза сужены, лоб нахмурен, а скулы чуть побагровели.
Он красив. Это вижу я.
Да боже мой.
Это видят все девушки, с которыми он встречается. Внутренности опаляет ревность, которую я выталкиваю с помощью силы воли.
Хочется, чтобы мы добирались подольше, но в субботу вечером на дорогах совсем мало машин. Это немного злит. Хочется задать мужу миллион вопросов.
Отдохнул ли он уже от меня?
Собирается ли возвращаться домой?
Как мне быть, чтобы больше никогда не услышать того, что я уже услышала?
Наверное, я труслива, потому что эти вопросы так и остаются в моем сознании, а я невозмутимо глазею прямо перед собой.
Подъехав к дому, дети сразу прощаются с отцом и бегут на крыльцо. Хватаюсь за ручку на двери, не глядя на Богдана, и холодно прощаюсь:
– Спасибо, что довёз. Пока.
Не успеваю открыть дверь, как руку обжигают горячие пальцы.
– Да что с тобой? – повторяет Богдан.
Перевожу взгляд на его ладонь и усмехаюсь. Да простит меня Вера, я элементарно не в состоянии сдерживаться.
– Боюсь тебя за*бать еще больше, – легкомысленно пожимаю плечами. Стараюсь улыбаться, но лицо превращается в нелепую гримасу.
Богдан качает головой.
– Я перегнул палку, – произносит, блуждая по моему лицу внимательными глазами. Словно пытается разгадать. – Я не должен был в таком ключе с тобой разговаривать. Прости, Ян.
Предательские слезы застилают глаза, чтобы не выглядеть жалкой пытаюсь вырвать руку, но не могу противостоять его мужской силе.
– Пусти, – говорю сдавленно.
– Прости, – повторяет он еще раз хрипло, тянет запястье на себя и обвивает второй рукой плечи. Крепко обнимает, так что дышать нечем.
Глухо всхлипываю ему в грудь и пытаюсь освободиться. В нос проникает знакомый запах родного для меня человека.
Вместо того чтобы поддаться и отпустить, Богдан крепко обхватывает затылок и затыкает мои рыдания поцелуем.
