Лина Коваль
За деньги
Глава 1. Злата
– Кого ты там разглядываешь, Златка? – спрашивает Ая, отворачиваясь к окну. – Опять к байеру в очередь за сумкой записываешься? Ты ведь обещала ему, что, пока не заработаешь, больше не появишься?
– Больно надо, – фыркаю, активно перелистывая снимки на экране. – Я тут одного блогера нашла. Он сейчас на весь свет гремит – Роман Березовский. Слышала?
– Березовский? Из олигархов, что ль?
– Да скажешь тоже. Рома – известный коуч и бизнес-тренер, учит зарабатывать деньги быстро и без вложений.
– Как наш Рубик?
Украдкой поглядываю на лысый затылок менеджера, возвышающийся над переднем сиденьем комфортабельного минивэна.
– Нет. Наш Рубик там и рядом не стоял. Тут другое…
Вспомнив о том, куда именно мы едем, убираю свой двенадцатый айфон в новеньком чехле в небольшую сумочку и смотрю прямо перед собой.
Страшно-то как. Мамочки!..
Электронные часы над водителем показывают двадцать один ноль-ноль, это значит, у нас в Пьянково сейчас семь вечера. Зойка, моя младшая сестра, наверняка пригнала с пастбища корову Таську и теленка, а потом снова сбежала на остановку, где они безвылазно сидят с девчонками и парнями. Что еще делать в деревне?..
А мамка уже управилась, намыла банки с мылом и пошла по соседям с парным молоком. В среднем корова дает шесть-семь литров за раз. Одну трехлитровую банку мама продает за двести рублей. Итого восемьсот за день. В месяц – царствие небесное Аделаиде Андреевне, моей учительнице алгебры – двадцать четыре тысячи.
В переводе на доллары – почти триста.
Триста долларов. На пятьдесят меньше, чем Рубик заплатит мне за сегодняшний вечер. Одна вечеринка – и маме не надо целый месяц управляться с хозяйством. Вставать в шесть утра, чтобы накормить и напоить скот, вычистить конюшню, а потом, превозмогая суставную боль в пальцах, заниматься дойкой.
Мама может не уставать. Не болеть. Не унижаться.
Всего вечер, Златка!..
Сегодня в одном из закрытых клубов Дубая пройдут так называемые смотрины.
Как правило, по словам девочек, с которыми меня поселили в апартаментах, на такой встрече присутствует около десяти мужчин и двадцати-тридцати девушек. Почти все русскоговорящие, но есть и европейки, и бразильянки – им, кстати, больше платят.
Весь вечер мы должны танцевать, улыбаться и пить шампанское, а мужчины будут присматривать себе будущих содержанок. Выбрав три-четыре претендентки, каждый олигарх позовет их для личной встречи, и уже финалистке достанется «дубайское счастье» – лучшие отели Эмиратов, люксовые шмотки, дорогостоящие автомобили и кучи-кучи бабла.
Бла-бла-бла…
Нет!.. Так далеко заходить я не собираюсь. Златочка здесь исключительно для общей массовки, за которую богатые дяди-извращенцы хорошо платят.
Всего один вечер! – повторяю про себя. И месячный запас парного молока в кармане. Без грязи, без навоза!..
Правду говорят, что Дубай – волшебное место, не так ли?..
– Выдвигаемся, девочки, – приказывает Рубен, открывая тяжелую дверь.
В салон автомобиля проникает противная духота, которая не спадает здесь даже в ночное время.
Поправляю серебристое колючее платье, одолженное мне подругой. Терпеть не могу пайетки, но выбора особо не было, и я благодарна Айке и за платье, и за то, что еще в Москве она порекомендовала меня «туристической» компании.
– Давайте-давайте, курочки. Помним два главных правила: зернышки с дядями не обсуждаем и клювики свои не задираем. Те, кто будут «буками», словят штраф. Ты как, Глазастая? – обращается он ко мне, подавая руку.
– Ой, я хорошо, – озираюсь по сторонам и запрокидываю голову, чтобы посмотреть на шпиль высокой башни. Я такие только на картинках видела. В Пьянково-то максимум трехэтажки построили.
Заглядевшись на мужчин в белых просторных кандурах (мужское платье в арабских странах – прим. авт), вдруг пугаюсь.
– Вы ведь помните… Ну, про меня? – спрашиваю у Рубика.
– Что именно, Злата?
– Ну… – смущаюсь. – Я просто блогер. Ну и модель немного. Я спать за деньги ни с кем не буду.
– И девственница, – ржет Рубен.
Черт.
Зря ему сказала.
– Ну да. Девственница. А что здесь плохого? Мне всего восемнадцать.
– Плохого – ничего, – лыбится Рубик. – О тебе – исключительно только хорошее, девочка моя. Не хочешь спать – не спи. Никто тебя не заставляет. У нас как на заводе – работы всем хватит.
– Спасибо, – радуюсь, понимая насколько мне повезло.
В тишине просторного фойе эхом расходится стук каблучков по белому мрамору.
– У тебя, что, трусы с мультяшными котами? – спрашивает Ая, догоняя.
– Ага, – давлю смешок. – В торговом центре сегодня увидела – сразу купила. Такие классные.
– Боже… Ты отбитая, Златка. Кто ж к толстосумам в таком приходит? Девки вообще без трусов, лишь бы, как в бейсболе, вагинами доллары поймать, а ты, Козлова, как старая дева: сорок кошек с собой притащила.
Качаю головой. Из пяти девчонок, которые живут в наших апартаментах, всего одна девственница – я.
– Да я же не буду ни с кем спать, – беру подругу под руку. – И деньги мне их не нужны. Мне своих хватит, честно заработанных.
– Ну-ну.
После длинного темного коридора, больше похожего на туннель, мы попадаем в огромное, залитое светом и прожекторами помещение.
– Вау, – выговариваю возбужденно.
Вместо потолка здесь стеклянная полусфера.
– Как красиво.
– Кстати, все хочу тебя спросить, а ты где в Москве ресницы наращиваешь? – интересуется Ая.
– Я? – кидаю на нее короткий взгляд и снова с улыбкой смотрю на ночное небо. – Это мои.
– Твои? Офигеть загиб, Златка. А я все думаю спросить, и как-то неудобно.
– Мои-мои, – прикладываю пальцы к глазам и безжалостно пытаюсь оторвать ресницы. – Вот, видишь, – вытягиваю ладонь перед Аей. – Ты спрашивай, Айка, если хочешь. Я тебе всегда отвечу.
Подошедший официант предлагает нам шампанское. Кошусь на бутылки, расставленные по столам с легкими закусками, больше напоминающими произведения искусства.
Как жаль, что я почти не знаю английского. Наш учитель Владимир Степанович, по моему мнению, и сам его не знал. Да и что мне даст название этого божественного напитка? Начнется у меня в Москве богатая жизнь – тогда запомню.
– Че встали, как курицы? – рычит Рубен в спину. – Вон в центр зала мои «випы» пожаловали. Идите, представьтесь.
Многозначительно переглянувшись, отправляемся к трем мужчинам, восседающим в мягких креслах. Подойдя к ним, неловко переминаемся с ноги на ногу.
– А я тебе говорю, Ама, эти Гольфстримы у америкосов надо брать, – произносит блондин с азартом.
– Пусть они сосут и дрочат, так и передай им, Вадик, – отвечает брюнет, явно нерусский, судя по кавказскому акценту. – Их Гольфстримы – ведра, на которые позарятся только лохи-пакистанцы. А я не лох. Моя авиакомпания – не кладбище для консервных банок от арахисовой пасты.
Снова обмениваемся с Аей взглядами, а затем оборачиваемся к Рубику. Менеджер раздраженно шикает и качает рукой. Мол, давайте-давайте, развлеките дяденек.
– Извините, – доброжелательно улыбаюсь, делая шаг вперед. – Можно к вам присоединиться?
Главный, а он точно главный – это читается по тому, как он себя ведет и как его собеседники заглядывают ему в рот, хмурится и склоняет голову набок. С интересом осматривает Аю.
Понимающе вздыхаю. Точно кавказец, им же обычно блондинки нравятся. Затем мужчина быстро пробегается взглядом по мне и морщится, пристально рассматривая мои коленки. Такую реакцию вижу впервые, и она не очень приятна. Но еще хуже то, что брюнет с отвращением выговаривает своим друзьям, при этом глядя мне прямо в глаза:
– Твою мать. Вы в уме, вообще? Без блядей нельзя было встретиться?..
Глава 2. Злата
Блядей?.. Он нас оскорбил!
Ему, что, в рожу никто никогда за такие слова не давал?
Кожу на лице, словно от нехилой пощечины, припекает. Флешбэками воспоминания множатся. Как оказалась здесь, наступив на горло собственной гордости.
Я с двенадцати лет жила в соцсетях. Каждого блогера знаю, каждого инфлюенсера.
Переехав в июне в Москву под предлогом поступления в колледж, устроилась в фитнес-центр, отметки о котором вот уже несколько лет наблюдала у любимых блогерш.
Ставка администратора сначала даже обрадовала.
Семьдесят тысяч. Такие деньжищи для Пьянково!
Но столица быстро дала по лбу. Аренда комнаты – тридцать тысяч. Карта «Тройка» на шестьдесят поездок – почти три с половиной. Сотовая связь, проводной интернет, кредит на мою «двенашку» (айфон – прим.авт)… В общем, на то, что остается, даже на рынке не оденешься.
– А твоя напарница обдолбанная? – слышу все тот же низкий голос.
– Я против наркотиков, – заявляю прямо. – В любом виде.
Видела я, как умирают наркоманы. Сама так не хочу.
– Очень разумно для эскортницы, – усмехается главный.
Мельком переглядываемся с Аей. Она, зная мой темперамент, умоляюще сверкает глазами.
– Я модель, – отвечаю, перенося вес тела на другую ногу.
– Модель вагины и ануса? – приподнимает он брови.
Сжимаю зубы до резкой боли. Умудряюсь это сделать с прилепленной к губам улыбкой.
Изучающе осматриваю оппонента.
Выглядит как уголовник. Пальцы все в наколках, на шее и груди тоже синева расплескалась. На спине – ставлю сотку – купола, наверное.
Сидел он, что ли?
– Ама, ты бы в зал сходил или и правда потрахался. Негативный какой-то, – произносит Вадик и обращается к нам. – Девочки, падайте.
Обойдя низкий столик, прохожу мимо брюнета и, как назло, чуть поскальзываюсь на гладком мраморе. Аккуратно наклонившись, поднимаю сумочку и усаживаюсь рядом с Аей.
– Вы откуда, девочки? – спрашивает Вадик, пытаясь придвинуться ко мне.
Третий мужчина складывает руки на груди и тоже на нас смотрит. Ощущения не из приятных, потому что я чувствую себя куриной тушкой на прилавке.
– Из России, – отвечаю сдержанно.
– В России с работой плохо? Раз вы сюда подались.
– Я же сказала, я модель, – отвечаю с улыбкой, потому что Рубен как раз проходит мимо. – И я не продаюсь.
– Все продаются, Киса, – неожиданно произносит главный.
Многозначительно на меня смотрит и… подмигивает. Черт. Видел мои веселенькие трусы, пока я наклонялась за сумкой?
– И даже вы продаетесь? – спрашиваю завороженно.
– Конечно, – закатывает он глаза с раздражением, словно перед ним первоклассница. – Я – так вообще в первую очередь. Потому что знаю основное правило торговли.
– Торговли людьми?
– А ты думаешь, торговля людьми чем-то отличается от торговли пряниками?..
– Я не знаю, – мотаю головой.
– Важно определить, а кто, в общем-то, покупатель? И если этот человек окажется влиятельнее тебя, вопрос времени – и ты все равно продашься. Главное, теперь не продешевить. Но и не передержать – есть риск вообще достаться ему за бесценок. Потому что власть дороже денег.
– Там, откуда я родом, принято считать, что «честь дороже денег», – возражаю.
Вадик пьяно ржет и больно сжимает мое колено.
– Шлюха, рассуждающая о чести. Обожаю Рубена. Где он вас находит?
– Я не шлюха, – шиплю под нос.
Задеваю взглядом брюнета. Ищу в нем поддержки. Так получается интуитивно, не специально. Я, конечно, ничего доброго не жду от такого, как он.
Наоборот. Я его боюсь.
Весь его вид излучает власть. Черная рубашка, плотно облегающая широкие плечи и подтянутый живот, темные брюки и закрытые кожаные туфли.
Как он по такой жаре во всем черном, бедный?
– А там, откуда ты родом? – продолжает главный. – Кому-то предлагали деньги за честь?
– Я не знаю…
– Вот и ответ на твой вопрос. Легко быть неподкупным, когда ты мухами на сеновале заведуешь. Чем выше должность, тем сложнее жить по принципам. Чем выше сумма, тем меньше ты модель…
Негодующе забираю воздух в нос и продолжаю улыбаться. Как Джокер, ей-богу.
– Ты правда понимаешь, о чем он говорит? – простодушно шепчет на ухо Ая.
Кивнув, делаю еще один глоток охлажденного шампанского. С каждым новым собеседник становится все интереснее.
Мужчины опять ведут разговор между собой. Я же смотрю на эту троицу, как на инопланетян. Бизнес-джеты, лизинг, чартеры – эти слова вдруг вылетели из мамкиных сканвордов и встроились в предложения.
– Как тебя зовут? – отвлекается главный от разговора.
– Меня? – переспрашиваю. – Злата, – шепчу дрожащим голосом.
– Хочешь, я сделаю так, что сегодня уйду отсюда с тобой?..
Добрый день, дорогие!
Ну что, начнем новый роман?
Это будет непростая история, как вы поняли.
Продолжения – 3 раза в неделю.
Очень прошу Вас поставить книге все звезды и лобавить к себе в библиотеку.
На моем канале в Телеграм "Лина Коваль. Автор" вы можете увидеть буктрейлер и визуализацию к новинке.
Всем удачи!
Погнали наши (Златкины) городских (Дубайских)!
Глава 3. Злата
Когда Ая, с которой я познакомилась в московском фитнес-клубе, предложила мне поездку в «эскорт-тур», я сразу отказалась.
– Я не проститутка, – гордо произнесла.
– Эй, я тоже. Сравнила, блин. Проститутки в России на трассе стоят, а эскортница – это другое.
– И что же?
– Там ведь можно и не спать, Злат. Шейхи и иранцы хорошо платят просто за ужин.
– Они импотенты?
– Нет.
– Фуд-фетишисты?
– Нет.
– Одинокие люди?
– Да нет, блин.
– Тогда зачем им со мной ужинать и платить за это?
– Потому что ты красивая, а они любят эстетику.
– Не понимаю…
Слова Аи подтвердили еще несколько девочек-блогерш, с которыми мы подружились. Но решающим толчком к тому, чтобы здесь оказаться, было другое.
Вадик и третий мужик вскоре уходят.
Молча наблюдаю, как главный поднимается из кожаного кресла, лениво разминает шею и поправляет блестящую пряжку на ремне. Живот над ним такой ровный, что, кажется, под рубашкой этот тип картонку прячет.
Слежу за тем, как мужчина прямой походкой отправляется к Рубену.
Я в свои восемнадцать мало что понимаю в крепких мужских задницах, но конкретно эта мне плюс-минус нравится. Терпеть не могу толстозадых парней. У них обычно покатые узкие плечи и куча самомнений.
Правда, у татуированного тоже последнего хоть ложкой черпай.
Опускаю взгляд в пол.
После сегодняшнего вечера я определенно возненавижу улыбаться. Если думаете, что это легко, попробуйте два часа не опускать уголки губ.
– Может, передумаешь? – шепчет Ая. – Это же Амир Хаджаев.
Амир Хаджаев. Перекатываю имя на языке. Звучит вкусно.
– Зачем тебе твоя девственность? – продолжает моя искусительница. – Когда-то все равно придется с кем-нибудь ее потерять. Лучше уж с этим, чем в деревне твоей с каким-нибудь Василием.
Отчаянно мотаю головой.
– Подумай хорошо, Златик. За ночь платят не меньше трешки.
Округляю глаза. Три тысячи баксов.
Три тысячи баксов…
Твою мать.
Боюсь высчитывать эту цистерну с Таськиным молоком. Правда.
Но, блин…
Не могу даже представить себя в постели с этим кавказским громилой. А еще не знаю, как описать чувства, шилом вспарывающие душу. Мне страшно находиться с Амиром в одном помещении и одновременно с этим… не хочется никуда бежать.
Перманентное желание бояться, перечить ему и тут же подчиняться – вот что я испытываю, когда вижу перед собой господина Хаджаева.
– У него своя авиакомпания. «Бизнес-авиация» называется. Он мегакрутой мужик и щедрый, – шепчет Ая. – Девочки в мою прошлую поездку рассказывали, даже самолетами сам умеет управлять…
Закусываю губу, хоть немного расслабляясь, потому что Рубик, общаясь с Хаджаевым, отворачивается и потирает блестящую лысину.
– Тогда – тем более нет, Ай, – вздыхаю.
– Это почему же?
Снова улыбаюсь.
– Потому что «первым делом самолеты, ну а девушки… а девушки потом», – пропеваю весело.
Сталкиваемся с Айкой взглядами и одновременно прыскаем от смеха. Заслонив губы ладонью, замечаю, как Хаджаев стремительно возвращается в центр зала.
При этом на меня не смотрит.
– Ну что? – бойко произношу, чувствуя внутри бурлящее веселье с привкусом элитного шампанского. – Убедились?
Амир забирает со стола свой стакан и залпом выпивает остатки янтарного виски, оставляя там только лед.
– В чем убедился? – холодно спрашивает, хватая с кресла черный пиджак.
Черный. Пиджак…
В Дубае.
Летом.
И кожаные туфли, напомню… М-да.
– В том, что я не продаюсь? – запрокидываю голову, чтобы разглядеть серьезное лицо поближе.
Амир протягивает руку и с ироничной улыбкой легонько щипает мой подбородок.
– Я передумал. Прости, Киса. Сегодня без тебя.
– Передумали?
– Ну да… Не расстраивайся.
Понимаю, что с помощью его уничижительного тона я, словно безмозглая рыба, заглатываю наживку, но все равно спрашиваю:
– Почему передумали?
Веселья вдруг становится в разы меньше. Девочки, порхающие вокруг мужчин разноцветными бабочками, кажутся и в самом деле шлюхами. А я?.. Натянув пиджак, Хаджаев извлекает из внутреннего кармана айфон и задумчиво водит по экрану пальцем.
– У тебя коленки костлявые, – выдает со смешком, натягивая на темные глаза черные очки-авиаторы.
Перевожу взгляд на притихшую Аю, но она просто молчит, попивая шампанское.
Он так унизить меня хочет?
– Шучу. Девственницы сегодня не интересуют. В следующий раз, Котенок. Ты занятная. А ты, – щелкает пальцами и указывает на Аю. – Поедешь со мной.
– Конечно, – вскакивает подруга с места, трясет белоснежными волосами и, не взглянув на меня, виляя худыми бедрами, отправляется за ним на выход.
Глава 4. Злата
Проснувшись пораньше, складываю в рюкзак единственный купальник и достаю из заначки, состоящей из трехсот пятидесяти долларов, заработанных вчера, необходимые пятьдесят.
Натягиваю плиссированную длинную юбку жемчужного цвета и белую хлопковую футболку. Волосы не расплетаю.
В наших апартаментах, расположенных в одном из отдаленных районов Дубая, три комнаты.
Больше всех повезло двадцатилетней Ире – она живет одна. Мы соседствуем с Аей. Довольно дружно, кстати. А вот Индира с Катькой все время собачатся.
Пока пью молоко и ем печенье, прислушиваюсь. В квартире тишина. Ая еще не вернулась от Хаджаева. Ира на постоянку встречается с богатым иранцем, который в нее настолько влюбился, что крайне редко отпускает сюда, к нам. Остальные, наверное, спят.
На носочках добираюсь до прихожей и нацепляю босоножки.
Пока иду по коридору к лестнице, из одной квартиры доносятся отчетливые шлепки и женский стон. Морщусь от отвращения. Этот район довольно популярен у девушек, приезжающих на заработки. Многие из них принимают клиентов прямо у себя. Мне это кажется чем-то ужасным, но я тут же переключаюсь на палящее солнце. Оно моментально испаряет из головы посторонние мысли.
Купив красную карту, оплачиваю десять поездок и на автобусе добираюсь до общественного пляжа. Увидев воду, в который раз восхищаюсь. Лазурная, прозрачная, манящая. Не то что у нас на карьере, оставшемся после выработки песка рядом с поселком. Летом мы с Зойкой бегаем туда. Место заколдованное – каждый год там кто-нибудь из местных тонет, но все продолжают купаться.
На секунду представляю, что сестра когда-нибудь увидит эту красоту. А потом обещаю себе, что обязательно увидит! Я все для этого сделаю. А как иначе?
Заработаю денег, куплю брендовых вещей, и московская блогерская тусовка начнет воспринимать меня всерьез.
Пока загораю на пляже, записываю несколько сторис и выхожу в прямой эфир. Подписчиков у меня четыре с половиной тысячи. Это мой результат за два года. Вполне достойный, с учетом того, что я сама себе и SMM-менеджер, и контент-продюсер.
– Мам, привет, – радостно восклицаю в трубку, когда прерываются длинные гудки.
– Ты, что ль, пропащая? – сонно произносит она. – Время видала?
– Я думала, ты управляться встала. Прости.
– Уже управилась. Покемарить легла перед работой.
– Так сегодня же суббота, – удивляюсь.
– Щукиной приспичило, – ворчит.
– А-а-а, – тяну. – Ну если Щукиной…
– Задрала она меня, своими руками пришибу, – грозится мама.
Работа в Пьянковской соцзащите в целом ее устраивает, если не считать двух досадных моментов: голого оклада в один прожиточный минимум и вредной пенсионерки Щукиной, которая от старческой деменции реально постоянно над мамой издевается. То стены в туалете фекалиями измазывает, то под ноги плюет.
– А Зойка как? – спрашиваю, поглядывая на семейную пару с двумя детьми. Приветливо им улыбаюсь.
– Да как твоя Зойка, дрыхнет до двенадцати, потом в телефоне до вечера сидит. Говорю, иди хоть погуляй. Я в вашем возрасте с улицы не вылазила. А ее из дома поганой метлой не выгонишь. Зато вечером намалюется и прямиком на остановку идет.
– Ясно. Я ей позже позвоню.
– Ты-то как сама, непутевая?
– Я нормально, мам. Работаю там же, скоро учеба начнется.
Закусываю губу. Я не вру. В колледж действительно поступлю. Просто не на бесплатное…
– Ну-ну. Ты там смотри аккуратнее в Москве-то.
– Конечно. Я все знаю.
– Все знаешь, – вздыхает мама тяжело. – Дура ты пока у меня… Еще и красивая… Вот беда-то.
– Почему беда? Че ты начинаешь, мам?
– Для бедных красота всегда лишняя. Не нужна она. Слишком много соблазнов появляется. У нас вон сколько девок так сшлюхалось. А потом в подоле родителям принесли.
– Скажешь тоже, мам, – смеюсь. – Ладно, давай. Я завтра позвоню.
– Давай, коза. Отцу-то привет передать?
– Ага, передай.
Убрав телефон обратно в рюкзак, пытаюсь проглотить досадную горечь, которая каждый раз возникает после разговора с домом.
Назагоравшись, отправляюсь обратно. Одна поездка обходится мне в четыре дирхама, что в переводе на рубли граничит с целой соткой. Недешево получается, поэтому часто ездить на пляж у меня не получится. Хотя, если Рубик будет каждый день платить мне, как вчера, можно будет и почаще.
– Ты где ходишь? – бурчит Айка, как только я появляюсь на пороге комнаты.
Первым делом замечаю горчичные туфли «Джимми Чу», на которые я пускала слюни позавчера в молле.
– Зацени, – кружится она, пританцовывая в одном нижнем белье и этих шикарных туфлях.
– Крутые, Ай, – с легкой завистью проговариваю. – Это тебе этот купил? За секс?
– За секс он заплатил. А это так… подарок.
Подарок…
Конечно, он тоже за секс. Как бы она себя не оправдывала.
Щедрый какой, татуированный. «Джимми Чу» подарил.
Заметив на столе пакет, киваю:
– А это что?
– А это Амир тебе передал…
