Лина Винчестер
Последняя буква Севера. Книга вторая
– Только не говорите маме о том, что я сказала. После сюрприза на мой день рождения она, конечно, в курсе, что у меня в школе все идет не так гладко, но… Не хочу, чтобы она переживала лишний раз.
– Обещаю, это останется между нами. Слово скаута.
– Вы были скаутом?
– О да, и у меня была куча значков за заслуги, – с улыбкой вспоминает она. – Но потом мальчики начали интересовать меня намного больше, чем кемпинг и продажа печенья, и я все бросила. Отец тогда жутко выбесился.
– Вы были с ним близки до того… До того, как появился Джейк?
– Очень. Я была глупым подростком, а он отказался от меня и лишил наследства, будто меня волновали деньги, а не тот факт, что меня перестали считать за родную дочь. И я все еще злюсь на него каждый божий день. Но знаешь, я благодарна ему за жизненный урок. Если уж родной отец способен отказаться от тебя, то что говорить о муже? Поэтому я не до конца доверяю мужчинам, боюсь полюбить в полную силу, и этот барьер – нечто вроде моральной подушки безопасности в том случае, если мне вновь разобьют сердце. И это не значит, что я не люблю Сэма, просто сдерживаю себя, потому что каждое утро какая-то часть меня шепчет в голове: возможно сегодня именно тот день, когда он откажется от тебя. Единственный мужчина, которого я люблю в полную силу – мой сын.
– Вы не говорили об этих страхах с Сэмом?
– Говорила. Он пытается переубедить меня, мы даже какое-то время ходили к семейному психологу, но, как видишь, я все еще не готова надеть кольцо на палец.
Ладно, взрослая жизнь намного сложнее, чем подростковые проблемы. Уже не уверена, что хочу становиться взрослой. Может, лучше наслаждаться поездкой на скейте, страдать под грустные песни в плейлисте и злиться из-за того, что нужного вкуса «Лаки Чармс» нет на полке супермаркета?
– Так значит, с мальчиками совсем глухо? – меняет тему Долли. – Но не переживай на этот счет, Микки, в университете оторвешься.
Разговор с Долорес дарит мне легкость, она располагает к себе. Мне бы хотелось поговорить с ней о том, что со мной произошло, но при этом жутко неловко вдаваться в подробности как минимум из-за того, что в этой истории огромную роль играет ее сын.
– Можно спросить кое-что? – выдыхаю я, ведя линию подола платья тетушки Мэйм. – У меня есть подруга и она несколько лет влюблена в одного парня. Он добрый, светлый и замечательный. Он хорошо к ней относится в отличие от большинства. Но на горизонте у нее появился еще один, и он моментами ведет себя как полный придурок, но у моей подруги… В общем, у нее от него летучие мыши в животе.
– Это когда в животе щекотно, все сводит и при этом становится горячо?
Именно это я и имела в виду – говорить с Долорес, все равно что болтать с подругой. Она меня понимает.
– Да, вроде того.
– А что она чувствует к первому парню?
– Боль и злость. Они сейчас в ссоре, потому что… Потому что у них была близость, хотя они были друзьями, а еще он все еще любит свою девушку, с которой расстался пять минут назад. И вот она не знает, нормально ли то, что она только что отдала свою девственность первому, но при этом при появлении второго парня у нее внутри происходит что-то странное. И сердце колотится так, будто она на пробежке, хотя, может, у нее аллергия на его духи, не знаю.
Какое-то время Долорес молчит, а я не нахожу в себе смелости поднять голову и продолжаю рисовать.
– А со вторым парнем она тоже…
– Нет! – перебиваю я, не желая слушать продолжение вопроса. – Они не… Да они бы никогда… Между ними ничего такого не было. Они даже не целовались.
Боже, я иду ко дну, как Титаник. А на моих горящих щеках можно поджарить бекон.
– Ну, я бы на ее месте поцеловала второго парня, чтобы понять свои чувства. Может, ее просто тянет к нему на физическом уровне и не больше? Вы же подростки, гормоны играют. Но сердце подскажет, оно никогда не врет.
Ох, зачем я завела этот разговор.
– Спасибо за совет, Долли, я передам подруге.
– Заодно передай ей, что мама второго парня видит, что он влюблен. И если до этого были сомнения, то после его согласия на игру в Скрэббл все встало на свои места. Для Джейка настольные игры хуже пытки.
Иисус, Мария, Иосиф!
Рука вздрагивает и карандаш ведет в сторону. Тело обдает жаром.
– Я сейчас умру от неловкости, – бормочу я, крепко зажмурившись. – Клянусь, мне еще никогда в жизни не было так неловко.
Долорес звонко смеется, и я медленно открываю глаза.
– Все в порядке, Микки, расслабься.
– Пожалуйста, не говорите маме про… Про то, что моя подруга лишилась девственности.
– Это не мое дело, у меня нет никакого права рассказывать такое твоей маме. Но надеюсь, что твоя подруга использовала защиту.
– Конечно, – пищу я, прижав прохладные ладони к щекам. – Как же неловко!
– Поверь, я понимаю, в этом возрасте у подростков все запутанно и гиперболизировано. Позволяй себе ошибаться и не винить себя за ошибки. Ты можешь думать месяцами, запутываясь все сильнее. Порой действие и разговор ставят все на свои места. Я недавно пыталась сказать об этом Джейку, но он не стал слушать и сделал вид, что уходит в другую семью. Надо научиться доверять своему сердцу и чем раньше ты это поймешь, тем лучше.
Я недавно доверилась сердцу и лишилась девственности. Или же я доверилась алкоголю?
У Долли звонит телефон, она уходит на кухню, чтобы поговорить, а я решаю полностью уйти в рисунок, потому что в такие моменты меня перестает волновать абсолютно все, кроме бумаги и карандаша. Я устала бояться и бежать от своих мыслей, но пока не вижу другого выхода.
***
Через час из кухни доносится запах жареного мяса, Долорес готовит ужин, а я заканчиваю набросок тетушки Мэйм и приступаю к вертикально расположенным буквам названия. Спина и шея затекли, и я наклоняю голову из стороны в сторону, чтобы размять шею.
Хлопок входной двери заставляет меня вздрогнуть.
– Мам, я дома.
– Ужин уже скоро! – кричит она с кухни. – И у нас гости.
Джейк заглядывает в гостиную, и я, натянув улыбку, взмахиваю рукой. Он подходит ближе и, уперевшись ладонями в стол, рассматривает рисунок.
– Выглядит отлично.
– Спасибо, – отвечаю я, дергая ногой под столом.
Решаю последовать совету Долорес и прислушаться к своему сердцу. Нужно понять, что я испытываю к Джейку.
Я смотрю на его ладони, следую взглядом по загорелым напряженным рукам. Джейк сосредоточен на наброске, на лоб спадают прядки темных волос, под ключицами болтается кулон в виде медиатора, а еще я точно знаю, что под его футболкой спрятан пресс, при мысли о котором у меня почему-то вспыхивают щеки.
Ладно, глупо отрицать привлекательность Джейка Элфорда. Но что мне говорит мое сердце? Оно стучит громче, чем обычно. И мне это совсем не нравится.
Бум. Бум. Бум.
Закусив колечко в губе, Джейк усмехается.
– Что с лицом, Рамирес?
– А что с ним?
– Ты так напряжена. – Чуть склонив голову набок, он вскидывает бровь. – Ну, не знаю, может, тебя пучит или вроде того?
Нет. У меня определенно нет никаких романтических чувств к этому парню!
– От твоего присутствия любого запучит, – бормочу я, возвращаясь к рисунку.
Рассмеявшись, Джейк отстраняется и идет в комнату. После его ухода я трачу на попытку закончить буквы еще пятнадцать минут, но за это время мою руку несколько раз ведет в сторону, и я решаю отложить карандаш.
На столе вибрирует телефон.
Бэйли Шепард: Умираю от скуки. Что делаешь?
Микки Рамирес: Рисовала постер, сейчас собираюсь домой.
Бэйли Шепард: Собираешься домой? Где ты?
Микки Рамирес: У Элфорда. И прежде чем ты спросишь, отвечу: я помогаю его маме.
Бэйли Шепард: *делаю вид, что не шипперю вас* Хочешь, заеду за тобой и подвезу?
Микки Рамирес: Было бы здорово.
Отправив Бэйли адрес, я иду в сторону кухни.
– Долли, я домой, – говорю я, остановившись в проходе. – Продолжу завтра.
– А ужин?
– Спасибо, я не голодна.
– Тогда соберу тебе еду с собой, я и так задержала тебя с постером, а мама скоро придет с работы, вдруг не успеешь приготовить. Джейк тебя подвезет.
– Нет, спасибо, за мной сейчас заедет подруга.
Кивнув, она перемешивает салат в глубокой миске и, надев прихватки, наклоняется к духовке.
– Подожди буквально пару минут, пожалуйста.
Вспомнив о просьбе Олли, я иду к комнате Джейка и стучусь в приоткрытую дверь. Из ванной слышится шум воды. На рабочем столе опять опять бардак, и у меня зудят руки от желания разгрести ворох тетрадей и сложить болтающиеся на спинке стула футболки.
– Ужас, – бормочу я, увидев на столе обертки из-под шоколадных батончиков.
Не выдержав, я сгребаю фантики и выкидываю их в корзину, а затем складываю ручки и карандаши в органайзер.
– Снова убираешься на моем столе? – слышу я за спиной, когда тянусь к тетрадям.
Оборачиваюсь, и дыхание застревает у меня в легких, а во рту мгновенно пересыхает. На Джейке лишь низко сидящие спортивные штаны, на торсе блестят капельки воды, а влажные после душа волосы спадают на лоб. Этот парень выглядит так, будто сбежал с сексуально-эстетичной доски «Пинтерест», не меньше.
– У тебя жуткий бардак, – наконец говорю я, стараясь смотреть только в его глаза и ни за что не опускать взгляд на «пинтерестский» пресс. – Ты настоящий поросенок, Элфорд.
Джейк смеется и подходит ближе, пока я пытаюсь вернуть мышцам способность шевелиться.
Он останавливается напротив, и меня окутывает аромат мужского геля для душа. Терпкий и манящий запах. Только этого не хватало. Сделав шаг назад, я врезаюсь задницей в стол и тут же впиваюсь в его край ладонями. Думаю, прислушиваться к своему разуму, сердцу и телу рядом с полуобнаженным Джейком Элфордом – самая худшая идея в мире.
– Что с нашей химией, Рамирес?
– А что с ней? – Раскрыв губы, я пытаюсь не задохнуться от изумления. – Нет у нас никакой химии.
– И я о том же. Я вроде как обещал подтянуть тебя, когда возобновим уроки?
Оу, так он говорит об учебе?
– Думаю, что на следующей неделе, обсудим это позже. Вообще-то я зашла поговорить кое о чем.
– И о чем ты хочешь поговорить, Марио1? – спрашивает он, дергая лямку моего джинсового комбинезона.
Цокнув языком, я закатываю глаза.
– Я сегодня разговаривала с Олли.
Джейк напрягает челюсть и коротко кивает.
– Мы поговорили о том, что произошло, он извинился. Между нами все нормально, если можно это так назвать. Мы далеки от друзей, но… Джейк, ему тяжело без парней, без группы, он тоже остался один в этой ситуации. Ему даже выговориться некому.
– Мне оплатить ему психолога?
– Ты мог бы быть чуть мягче с ним? – Вздохнув, я обнимаю себя за талию. – Мы с тобой начали общаться потому, что объединились против Констанс, которая разрушала группу. Я не хочу быть той, кто положил начало конца чужой дружбе и группе, понимаешь? Просто выслушай его.
– И что он мне скажет?
Джейк склоняется ближе и упирается ладонями в стол по обе стороны от меня. Его глаза темнеют и кажутся почти черными, отчего он выглядит даже немного зловеще.
– Что он ничего не помнит? Или что был настолько зол и обижен из-за того, что его девушка не испытывает к нему тех чувств, которые он хотел, поэтому решил забыться в ком-то, кто любит его на самом деле? И все вроде бы в порядке, если бы он не воспользовался своей подругой. Он воспользовался тобой, Микаэла. Дом был полон девушек, которые от него без ума, а он решил выбрать тебя.
К горлу подкатывает ком, а глаза снова жжет от слез.
– Мы были пьяны. Оба. Я хотела этого.
– Естественно хотела. Ты влюблена в него. Но ты выпила и не могла толком отвечать за свои действия. Он забрал не только твой первый раз на вечеринке, да еще и в кровати Рэма, чей матрас буквально вспыхнет под светом ультрафиолетовой лампы. Ко всему прочему Оливер мог забрать у тебя доверие к парням и, возможно, выработал страх к сексу. Он не подумал о тебе, Микаэла. Даже на секунду не задумался о твоих чувствах и о том, как ты будешь себя чувствовать на следующий день, ведь в ином случае он бы ни за что не пошел на такое. А ты сейчас защищаешь его. Я передать не могу, что почувствовал, когда увидел тебя в тот вечер.
Джейк встряхивает головой, словно пытается выбросить из головы эту картинку. Я вижу, как на его скулах ходят желваки.
– Когда я понял, что произошло, у меня внутри все оборвалось. И у меня не было сомнений, что делать с Оливером, я лишь задавался вопросом, смогу ли остановиться. Следом твоя истерика на парковке Волмарта. Черт, мне пришлось приложить какие-то нечеловеческие усилия, чтобы не поехать к нему и не убить. Он сломал тебя дважды, почему я должен переживать о том каково ему?
Мне хочется протянуть руку и прикоснуться к Джейку, но он сейчас так раздражен, что боюсь, он оттолкнет меня.
– Просто хочу сказать, что он не плохой человек, – шепчу я, утирая тыльной стороной ладони свои слезы, которые рвутся наружу каждый раз, когда я вспоминаю тот ужасный вечер. – Мы дружили много лет, как и вы с парнями. Ты ведь знаешь его.
– Знаю. Олли добрый парень, он мой друг, но пока при виде него я лишь испытываю желание набить ему морду. Может, это пройдет, а может, и нет. Я не подговариваю парней против него, не запрещаю приходить ему на репетиции, их просто нет. Это временно, мы будем играть вместе, у нас в следующем месяце запланировано выступление. Наш конфликт исключительно между нами и на сцену мы его не потащим. Тебе ни в коем случае не стоит чувствовать себя виноватой, слышишь?
Шмыгнув носом, я киваю.
– Эй, не надо. – Джейк проводит большими пальцами по моим щекам. – Господи, никогда не видел плачущего Марио.
Рассмеявшись, я поднимаю взгляд к потолку.
– Пошел ты, Элфорд, у меня классный комбинезон.
– Знаю.
Опустив подбородок, я смотрю на висящий на его груди кулон. Мне хочется спросить про стрелку компаса, север и девочку из прошлого, но не уверена, что хочу знать ответы прямо сейчас.
Бэйли приедет с минуты на минуту, поэтому я решаю уйти подальше от серьезных разговоров, химии и полуголого Джейка Элфорда.
Бум. Бум. Бум.
И только когда я переступаю порог комнаты до меня доходит страшное осознание: я не хочу уходить. Ладно, пора это признать. Я отрицала эту мысль, отмахивалась от нее, как от назойливого комара. Но очевидно одно: мое тело тянет к Джейку Элфорду, про разум и сердце я говорить отказываюсь.
Забрав пакеты с контейнерами, я прощаюсь с Долорес и выхожу на улицу, где меня уже ждет Бэйли. Положив пакеты с едой на заднее сиденье, я сажусь на переднее. В салоне пахнет ванилью и кокосом, в колонках играет Майли Сайрус, которая сама может купить себе цветы, а в подстаканнике стоят стаканы с Макфлурри.
– Угощайся, – предлагает Бэйли, поворачивая руль.
– Мороженое и Майли, ты рассталась с парнем? – шучу я.
– Нет, но такое вполне может произойти после того, как я скажу Айзеку, что в пятницу заявлюсь на матч в джерси с фамилией Ровера. Лучше сказать ему это заранее, чем он увидит случайное фото в соцсетях.
– Ты правда собираешься сделать это? – Взяв мороженое, я отправляю в рот большую ложку. – Просто скажи Нику, чтобы катился к черту с таким предложением.
– Он сказал, что если не хочу, то могу не выполнять свою часть сделки, он придумает другое задание. Не хочу, чтобы он думал, что мне слабо, понимаешь? – Закусив губу, Бэйли барабанит пальцами по рулю. – Хотя не знаю, какого черта мне вообще не все равно, что обо мне подумает долбаный Ник Ровер.
Я решаю больше не намекать на очевидную симпатию Бэйли к Нику, чтобы не злить ее.
– Как там дела в команде Джеки?
Прикрыв глаза, я откидываюсь на спинку сиденья и тихо усмехаюсь.
– Умоляю, не скрещивай наши имена. Звучит ужасно.
– Это же имя первой леди2! Уж намного лучше, чем Моливер, звучит как сеть дешевых супермаркетов. – Бэйли подносит пальцы ко рту, делая вид, что ее сейчас стошнит. – Так что, расскажешь? Займи мои мысли хоть чем-то, чтобы я забыла о волнении перед разговором с Айзеком.
Я пересказываю весь сегодняшний вечер, начиная от разговора с Оливером и заканчивая тем, что призналась Долли в том, что недавно лишилась девственности. Следом рассказываю о Джейке и моей попытке уловить то, что я чувствую, когда он рядом.
К тому моменту, как я заканчиваю рассказ, Бэйли успевает доехать до трейлер-парка.
– Что думаешь по этому поводу? – спрашиваю я, облизывая ложку.
Какое-то время Бэйли молчит, размешивая ложкой подтаявшее мороженое, подсветка приборной панели роняет розовый свет на ее светлые волосы и нахмурившееся лицо.
– Слушай, я не знаю Оливера и наверняка ты не стала бы влюбляться в плохого человека, а парни не дружили бы с ним. Но он ведет себя как манипулятор, может, неосознанно, но он словно пытается вызвать у тебя жалость. Мне интересно, как бы он себя повел по отношению к тебе, если бы Джейк и компания с самого начала были на его стороне? И я ни за что не поверю, что Олли не видел симпатию Джейка к тебе, потому что она очевидна.
Я раскрываю рот, и Бэйли вскидывает палец.
– Это сказали не только мы с Ником, но даже миссис Элфорд, так что нет смысла отрицать. И твоя симпатия тоже очевидна.
– Я не хочу признавать это, Бэйли, – выдыхаю я, съехав по спинке сиденья. – Потому что тогда придется разбираться в чувствах. Мне страшно, моя нервная система напоминает палатку во время урагана, которая вот-вот улетит.
– И это нормально. Ты только что по пьяни лишилась девственности с парнем, в которого была влюблена много лет. Теперь ты осталась без девственности и без друга, который поступил как настоящий урод. А еще парень из прошлого, который одно время играл роль злодея, вдруг превратился в золотистого ретривера, пусть и плохо воспитанного. У тебя схлопнулись прошлое и настоящее, ты потерялась во времени. Да тут бы любой свихнулся. Ты отлично держишься, Микки.
– Спасибо. Но меня смущает одно, как я могу любить Оливера, но при этом меня тянет к Джейку? У меня раздвоение личности, я глупая, или просто шлюха? – Я бегло провожу пальцами по волосам. – Что вообще все это значит?
– Не знаю наверняка, что это значит, но ты точно не шлюха. Знаешь, Мейсон всегда говорит, что нельзя судить себя за чувства, их невозможно контролировать. И пусть когда мой брат говорил об этом, то имел в виду свои беспорядочные половые связи, но он прав. Чувства – не вещь, которую можно купить или сдать обратно в магазин, они либо появляются постепенно благодаря множеству мелочей, либо падают на тебя с неба, как бетонная плита. Но ты не в силах это контролировать.
– Я… Наверняка тебе не понравится то, что я сейчас скажу, но я рада, что ты перевелась в нашу школу.
– От этого я все еще не в восторге, но я очень рада, что мы с тобой познакомились. А еще тебе нужно перестать думать о том, что правильно или неправильно, нужно слушать сердце.
Сегодня все словно свихнулись на теме разговора с сердцем. Может, только мое не болтает, а просто стучит, говоря со мной на азбуке Морзе?
– Кто бы говорил про отрицание очевидной симпатии и разговор с сердцем.
– Что ты имеешь в виду?
Улыбнувшись, я пожимаю плечами, и Бэйли раскрывает рот от возмущения.
– Не понимаю, о чем ты, но мне пора ехать к Айзеку.
– Все ты понимаешь. – Я со смехом открываю дверцу, когда Бэйли демонстративно делает музыку погромче.
Глава 6. Матч
Было ожидаемо, что мама разозлится, узнав, что Берни взял меня работать на кухню. Глупо было надеяться, что она придет на смену в боулинг-клуб и не заметит меня. Хотя я продержалась под прикрытием целую неделю. Берни был уверен, что я рассказала маме о подработке, поэтому на меня злятся уже двое взрослых. Хотя даже трое, потому что Фрэнку прилетает парочка бранных слов каждый раз, как только он начинает причитать, что от нашей семьи одни проблемы и шум.
– Я сделала домашнее задание, у меня полно времени, мам, – убеждаю я, натирая сыр на терке. – И мне правда здесь нравится.
– Микки, я не хочу, чтобы ты работала.
– Знаешь, обычно родители ругают детей за курение, алкоголь и наркотики. А ты злишься из-за того, что я делаю то, что мне нравится, да еще и получаю за это деньги.
– Хватит тебе, Глория, – добродушно отзывается Берни, который всегда краснеет и никогда не повышает голос в присутствии мамы. – Микки права, пусть лучше проводит время здесь, чем пропадает неизвестно где и с кем. Я слышал, что подростки увлеклись новой игрой: ходят по краю крыши, что-то вроде русской рулетки. На кухне твоей дочери явно безопаснее.
– Согласна, к тому же я не боюсь высоты, так что меня даже заинтересовала идея с крышей. – Я опускаю натертый сыр в глубокую миску. – И если ты переживаешь, что я не живу нормальную жизнь подростка, то сегодня я иду на футбольный матч. А со следующей недели буду заниматься с Джейком дополнительными занятиями по химии и математике. Я в порядке.
И я действительно верю в свои слова. Теперь я понимаю людей, которые бросают школу. И пусть работа на кухне не легкая и платят не очень много, но даже в горячем цеху в окружении острых ножей и с криком Берни я чувствую себя комфортнее, чем в школе.
За последние дни Пайпер не трогала меня, у локера нет мусора и записок с угрозами. ПАКТ вообще ведут себя подозрительно тихо и даже дружелюбно. Бэйли сказала, что на собраниях «Мемфис Ньюс» ее хвалят, и Констанс даже позвала ее на свою вечеринку. Что бы там ни было, я не доверяю Констанс и компании, в их улыбках всегда кроется нечто зловещее, словно фарфоровые куклы в фильмах ужасов – на вид мило и симпатично, но как только часы бьют полночь, начинается настоящий кошмар.
Джейк и Ник все так же садятся с нами во время ланча, и это еще один красный сигнал, потому что Айрис то и дело посматривает в сторону нашего столика. Хотя не только Айрис, в сторону нашего стола теперь смотрят все, не понимая, почему мы сидим вместе. В целом, мне плевать на это, но я переживаю за Бэйли, а точнее за то, что может вытворить ревнивая Айрис. По сравнению с ней Пайпер просто ангел во плоти.
Радует и то, что мы с Оливером больше не прячем взгляды друг от друга, но при этом, столкнувшись в коридоре, притворно улыбаемся, будто все в порядке. Я скучаю по Оливеру, по тому, что было раньше, по нашей дружбе. Я вновь тянусь к прошлому и уже не понимаю, смогу ли хоть когда-нибудь наслаждаться настоящим.
Берни отпускает меня со смены пораньше. Переодеваюсь и выхожу на улицу через заднюю дверь. Октябрь выдался ветреным, но теплым, днем солнце даже припекает, но вечером температура заметно опускается и становится холодно.
Машина Джейка припаркована за углом здания. Накинув капюшон ветровки, я почти бегу из-за дующего в спину ветра. Ненавижу сильный ветер, он заставляет меня тревожиться и постоянно проверять телефон на наличие срочных сообщений о подступающих ураганах и торнадо.
Открыв дверцу, я плюхаюсь на переднее пассажирское сиденье. В салоне приятно пахнет кожей и какао. На Джейке шапка, из-под которой торчит челка, а на белой толстовке синими нитками вышито название нашей футбольной команды – «Пираньи».
– Ник заставляет надевать в знак поддержки, – поясняет он, протягивая мне стакан. – Возможно, тебя тоже заставит. С ним легче согласиться, чем спорить.
– Спасибо. – Вдохнув сладкий аромат какао, я делаю глоток. – Вообще-то я не против поддержать Ника. Сделать сине-белые полосы на щеках или надеть джерси с его номером.
– Ты не будешь носить джерси с его номером, – усмехается Джейк, заводя двигатель.
– Почему нет? Может, Бэйли так будет легче, ведь она сегодня собирается надеть именно это.
– Потому что я буду ревновать. Разве футболки с моим именем тебе недостаточно, Рамирес?
– Нет, ведь твою футболку я надела против своей воли.
– Ауч, в самое сердце, – он прижимает ладонь к груди. – Убери руки от моего самолюбия, это больно.
Смеюсь и стараюсь не слишком любоваться легкой улыбкой на губах Элфорда. Я приняла и смирилась с тем фактом, что меня тянет к этому парню, но я не собираюсь делать что-либо с этой информацией. Рядом с Джейком я не чувствую себя во френдзоне и уверена, что он не чувствует того же от меня. Мы просто общаемся и хорошо проводим время, словно пытаемся наверстать упущенные годы.
В такие моменты мне легко представить, что так могло быть всегда: поездки на футбольный матч, скейт-парк, делать домашнее задание вместе и просто трепаться ни о чем. Не сосчитать сколько таких дней мы упустили.
– Завтра репетиция, придешь?
У меня сводит живот от волнения. Мне хочется, чтобы парни снова начали играть, выступать и исполнили свою мечту, попав на весенний музыкальный фестиваль Арканзаса.
– Думаю, что мне не стоит приходить, я там буду только мешать.
– Ты часть команды, Микаэла. К тому же Рэм позвал Эрин, Ник пытается затащить на репетицию Бэйли, а она точно не пойдет без тебя.
– Вы зовете нас, чтобы избежать неловкости.
Поправив шапку, Джейк поворачивает голову и морщит нос.
– Похоже на то. В присутствии девушек уменьшается вероятность драки, потому что мы не хотим вас пугать.
– У меня пальцев на руках не хватит, чтобы пересчитать количество ваших драк при девушках. Если Рэм не в настроении, то получат все. Кстати, в стене гаража до сих пор есть вмятина от брошенной Ником в Рэма барабанной тарелки?
– Да, – усмехается Джейк.
– Я бы хотела пойти, но…
Оливер. Это слишком неловко. Не знаю, когда это пройдет. Я даже изучала форумы, ища друзей, которые переспали и смогли вернуться к дружбе. Такое бывает очень редко и только в тех случаях, где обе стороны дружбы не испытывают романтических чувств или обид, а с этим у нас как раз проблема.
– Это… Даже не знаю, Джейк.
– Ты сказала, чтобы мы с парнями не вытесняли Олли из группы, но ты тоже часть команды, Микаэла. У тебя есть полное право быть там и посмотреть, как Рэм будет выделываться перед Эрин, разыгрывая сольные партии на гитаре, которых не должно быть.
Я решаю не торопиться с ответом.
На улице начинает темнеть, мы немного опаздываем, поэтому нам достается место в самом конце переполненной школьной парковки. У входа на стадион небольшая толкучка, Джейк ловит меня за руку и ведет вперед, протискиваясь сквозь людей.
Он несколько раз оглядывается, чтобы убедиться, что я в порядке и не потерялась, хотя куда я могу деться, если крепко вцепилась в его ладонь.
Мы проходим на второй ряд, где нам заняли места Рэм и Оливер. Я взмахиваю рукой в приветствии, а Оливер опускает взгляд на наши переплетенные с Джейком пальцы. В первую секунду мне хочется отстраниться, чтобы Олли не подумал ничего, но я одергиваю себя. Больше не хочу подстраиваться под его мысли и чувства.
Только сев на скамейку, я осторожно высвобождаю ладонь из пальцев Джейка и оглядываю стадион. За все годы учебы я была на игре лишь пару раз, когда Оливер почти силой заставлял меня пойти. Я пришла сюда только ради Бэйли, потому что сама равнодушна к футболу, плохо разбираюсь в правилах, сколько бы мне ни объясняли, но при всем этом мне нравится тот потрясающий момент, когда все болеют за свою команду и кричат до боли в горле. Это словно делает всех частью одного целого, включая меня.
Единственный спорт, на котором я помешана – уличная лига скейтбординга, женская или мужская – не важно, это всегда завораживает. В прошлом году Джейк с Ником ездили вживую посмотреть на лигу в Солт-Лейк-Сити и даже видели там Тони Хоука1, который был членом жюри. Я еще никогда в жизни не завидовала кому-то так сильно как этим двоим.
– Если сегодня команда Ника не выиграет, то папаша Ровер окончательно слетит с катушек, – Рэм указывает на мистера Ровера, сидящего на первом ряду. – Не удивлюсь, если он ворвется в мой гараж, чтобы сломать барабанную установку.
Перед началом матча стадион разогревают чирлидерши. Первыми выходят «Пираньи», они звонко кричат и подбадривают зрителей, трясут помпонами, выстраивают живую пирамиду и с легкостью подбрасывают друг друга в воздух. В такие моменты Пайпер, Айрис и Тиффани каким-то образом обманывают мой мозг и даже начинают нравиться мне. Они похожи на звезд большой сцены, сияющие и улыбчивые, смотрят так, будто любят каждого человека на этом стадионе.
Я замечаю у края поля знакомую фигуру. Светлые волосы Бэйли собраны в низкий хвост, который треплет ветер, в руках у нее фотоаппарат, направленный на чирлидерш. На Бэйли белые джинсы и свитер, поверх которого надета джерси с номером «11», а над ним фамилия Ника.
Она все-таки сделала это. После разговора с Айзеком Бэйли была разъяренной, но в то же время расстроенной. Мне до последнего казалось, что она откажется от выполнения условия глупого спора, но, кажется, Айзек прилично разозлил ее, и больше похоже, что она делает это ему назло.
Следом на поле выходит группа поддержки «Желтых койтов». А когда футбольные команды выбегают на поле, стадион взрывается в оглушающем крике. После жеребьевки начинается игра, где я толком ничего не понимаю. Ребята орут друг на друга, носятся как сумасшедшие и швыряют мяч с такой силой, словно хотят убить друг друга.
После окончания второго периода ведут «Пираньи». Оливер, Джейк и Рэм орут с трибун так, что я не уверена, что они когда-либо будут способны петь. Но именно в этот момент, когда парни болеют за команду Ника, они снова становятся друзьями, словно между ними нет никаких недопониманий и ссор. Жаль, что по завершению игры эта магия испарится.
Третий период остается за «Койотами».
– Мне стоит снова попытаться объяснить тебе правила? – спрашивает Джейк.
– Нет, клянусь, это для меня даже сложнее химии. Но мне нравится радоваться, когда все радуются.
Рассмеявшись, он склоняется ближе, чтобы я могла расслышать его голос в реве толпы.
– Не замерзла?
Горячее дыхание проскальзывает по моей щеке, по телу пробегает волна мурашек, и я очень надеюсь, что это от холода, которого я пока не чувствую. Уверена, что если взгляну на Элфорда, то у меня покраснеют щеки, поэтому не отрываю взгляд от Бэйли, которая разговаривает о чем-то с Констанс.
– Нет, все в порядке, но меня пугает, когда ты становишься заботливым.
А еще это чертовски приятно, но он об этом не узнает.
– Я могу оскорбить тебя или толкнуть, Рамирес, мне совсем не сложно.
Усмехнувшись, я не успеваю ответить, потому что объявляют начало четвертого периода.
Трибуны взрываются, когда «Пираньи» забирают победу. Не уверена, что Ник, принесший команде тачдаун в последние секунды матча, выживет, потому что парни повалили его на землю. Спортсмены всегда странно радуются, со стороны это больше похоже на то, что они хотят переломать товарищу по команде кости.
Мы спускаемся на игровое поле, я пытаюсь найти в толпе Бэйли, но ее нигде не видно, хотя я видела, как она прыгала с поднятыми руками, когда Ник принес команде шесть победных очков.
Все собираются на вечеринку по случаю победы, но я отказываюсь. Не уверена, что когда-либо захочу пойти на них снова, как и притрагиваться к алкоголю.
– Эй, Микки, не видела Баунти? – спрашивает Ник, оглядываясь. – Только что была тут и испарилась.
