Линвуд Баркли
Двадцать три
Задача парамедиков состоит в том, чтобы доставить пациента в отделение неотложной помощи, передать принимающей стороне и перед тем, как уехать, убедиться в том, что человеком, которого они доставили, тут же занялись.
Тут ничего подобного не наблюдалось.
Два врача «скорой», которая опередила его, выгрузили женщину на носилки, несколько секунд поговорили с врачом, стоявшим рядом, – видимо, объяснили, что с ней не так, – затем запрыгнули обратно в свою машину и унеслись прочь с воем сирены и визгом колес.
Дэвид, миновав машины «скорой», вбежал в отделение.
Там царил сущий бедлам.
Все кресла были заняты, половина людей ожидали приема, других пытались утешить встревоженные члены семьи. Кругом стоны, одни люди плачут, другие криками взывают о помощи.
Мужчина лет шестидесяти стоял покачиваясь, затем его вырвало на пол прямо перед Дэвидом. Слева от него в кресле, учащенно дыша, сидела женщина, потом вдруг повалилась головой вперед. Мужчина, придерживающий ее за плечи, закричал:
– Помогите! Помогите!
Помимо парамедиков и штатных сотрудников больницы в приемной находились полицейские в униформе, но Дэвид видел в их глазах лишь беспомощность и полное непонимание того, что происходит и что следует предпринять.
Он заметил женщину с ребенком лет шести, не больше – тот скорчился пополам от боли.
– Что случилось? – спросил он.
В глазах женщины засветилась надежда.
– Вы доктор?
– Нет.
– Нам нужен доктор. Когда нас осмотрит хоть какой-нибудь доктор? Сколько можно еще ждать? Девочка больна! Вы только посмотрите на нее!
– А что с ней такое? – спросил Дэвид.
Женщина отчаянно затрясла головой, потом проговорила торопливо:
– Не знаю. С Кэтти все было нормально, потом вдруг она почувствовала слабость, задышала как-то очень часто, голова у нее закружилась и…
– Мамочка, – прошептала Кэтти. – Мне кажется, я… Комната так и кружится перед глазами.
– Как давно с ней это случилось? – спросил Дэвид.
– Внезапно, словно гром среди ясного неба. Она всегда была таким здоровым ребенком! Я сама проследила, чтобы ей сделали все положенные прививки и… – тут она резко умолкла, словно вспомнила что-то. Полезла в сумочку, достала телефон. – Почему здесь нам не оказывают никакой помощи? Муж в Нью-Йорке, у него деловая поездка, и я не могу…
– А вы в какой части города живете? – спросил ее Дэвид.
– Что?
– Где вы живете?
– На Клинтон-стрит. Неподалеку от школы.
Дэвид прекрасно знал, где это находится. Сын его подружки Саманты Уортингтон Карл ходил в ту же школу.
– Надеюсь, что доктор к вам скоро подойдет, – сказал он и прошел чуть дальше по коридору к креслу, где, согнувшись и уперев локти в колени, сидел какой-то мужчина.
– Сэр? – окликнул его Дэвид.
Мужчина медленно поднял голову. Глаза словно остекленели, он никак не мог сфокусировать взгляд.
– Что?
– Как ваше имя? – спросил Дэвид. Этот человек показался ему знакомым.
– Фишер, – ответил тот, хватая ртом воздух. – Уолден Фишер.
Работая в «Бостон глоуб», Дэвид был хорошо знаком с делом об убийстве Оливии Фишер, хотя сам им не занимался. В газете были размещены снимки, в том числе и родителей убитой женщины, так что, скорее всего, перед ним отец Оливии. Однако он не собирался говорить об этом ему.
– Вы должны дать мне какое-то лекарство, – произнес Фишер. – Мне кажется… похоже, я сейчас потеряю сознание.
– Простите, но я не врач.
– Горло болит… меня вырвало… сердце бьется со скоростью сто миль в минуту.
– Когда все это началось?
– Утром… сразу после завтрака. Чувствовал себя нормально. А потом выпил кофе и почувствовал: что-то не то… Желудок начало выворачивать наизнанку. – Он искоса и с отчаянием взглянул на Дэвида. – Ну, почему вы не врач?
– Просто не врач, и все тут, – ответил Дэвид и тут же задал Фишеру тот же вопрос, который задавал матери Кэтти: – А где вы живете?
Фишер пробормотал адрес. Совсем не тот район, где проживали Кэтти с матерью.
– А вы кого-нибудь из этих людей знаете? – спросил Дэвид, указывая на ожидающих приема больных. Возможно, подумал он, все они отравились в одном и том же ресторане фастфуда накануне вечером. Эдакий массовый случай отравления некачественной едой.
Тут кто-то рухнул на пол. Взвизгнула женщина.
– А я что, должен? – спросил Фишер. – Разве у меня сегодня день рождения?
Дэвид не был эпидемиологом, но это не помешало ему задаться вопросом: почему у людей из разных районов вдруг появились одинаковые симптомы, причем примерно в одно и то же время? Может, с воздухом что-то не так?..
Выпил кофе… потом почувствовал себя плохо.
Плохой кофе? Неужели все эти люди в городе утром пили некачественный кофе? Дэвид оглянулся, взглянул на больную девочку.
Слишком мала, чтобы пить по утрам кофе. Но…
Дэвид подошел к маме больной девочки, которая не оставляла попыток дозвониться и вызвать врача по телефону.
– А что ваша дочурка ела сегодня на завтрак?
Женщина, сжимающая руку дочери, подняла на него заплаканные глаза.
– Что?
– Что ела на завтрак Кэтти?
– Ничего. Она никогда не завтракает. Пытаюсь впихнуть в нее хоть что-нибудь, но она отказывается.
– И ничего не пьет?
Женщина отвела глаза.
– Ну почему же? Апельсиновый сок.
Дэвид не спросил Фишера, пил ли тот помимо кофе апельсиновый сок. Может, в магазины города поступила большая партия зараженного чем-то сока? Вроде бы несколько лет тому назад уже произошла одна скандальная история с подделкой лекарств от головной боли. Впрочем, вряд ли тут просматривается аналогия с нынешней историей. Вряд ли все пострадавшие пили утром этот апельсиновый сок.
Но Дэвид все же спросил:
– А какой марки сок?
– Не помню… Он замороженный.
– Замороженный?
– Ну да, концентрат. И утром я разбавила его водой и перемешала.
Вода. Вода, с помощью которой готовят из концентрата апельсиновый сок. Вода нужна и для приготовления кофе.
Дэвид стал искать глазами больничное начальство. Множество врачей и медсестер суетились вокруг больных, и было трудно определить, кто тут главный. Может, его здесь вообще и не было.
Агнесс могла бы быть.
Дэвид вспомнил свою тетушку Агнесс Пикенс, которая заведовала этой больницей вплоть до того момента, пока несколько недель назад не решила покончить с собой, прыгнув со скалы в водопад Промис.
Словом, Агнесс, сколь ни прискорбно это осознавать, оказалась не слишком правильным человеком. Однако только теперь Дэвид понял, как катастрофически ее здесь не хватает.
Кто-то бесцеремонно отодвинул Дэвида в сторону. Мужчина лет под тридцать в бледно-зеленом хирургическом комбинезоне и шапочке, со стетоскопом вокруг шеи. Нижняя часть лица прикрыта хирургической маской, призванной защитить от микробов, носящихся в воздухе.
И тут Дэвид почувствовал себя совершенно беззащитным. Как только ему в голову не пришло, что буквально каждый человек в приемном покое мог оказаться заразным? Боже, да ведь это вполне возможно, что над городом с воздуха распылили какую-то заразу! Ведь в самом начале недели Промис-Фоллз уже, возможно, подвергся террористической атаке, когда кто-то устроил взрыв на автомобильной стоянке у кинотеатра под открытым небом. Правда, пока что не было никаких свидетельств в пользу того, что это устроили именно террористы – Промис-Фоллз, небольшой городишко, стал целью террористов, да этого просто быть не может! А теперь, несколько дней спустя, вот это?..
Мужчина опустился на колени перед Кэтти и сказал:
– Я доктор Блэйк. А как тебя зовут?
Кэтти, бледная как полотно, не ответила. Вместо нее заговорила мама:
– Кэтти. Ее зовут Кэтти. Я ее мать. Что происходит? Что это случилось со всеми нами?
Доктор не отвечал на эти ее вопросы. Заглянул Кэтти в глаза, затем приложил к ее груди стетоскоп.
– Гипотония, – сказал доктор Блейк.
– Гипертония? Высокое кровяное давление? Чтоб у ребенка в ее возрасте вдруг обнаружилась…
– «Гипо», а не «гипер». Пониженное кровяное давление.
– И каковы причины? – спросил Дэвид.
Врач обернулся к нему.
– Я не знаю, – ответил он.
– Может, все дело в воде? – предположил Дэвид. – Может, она оказалась некачественной или просто заразной?
Доктор несколько секунд обдумывал это его высказывание, задумчиво оглядывая помещение.
– Пожалуй, это лучшее объяснение, которое я до сих пор слышал, – пробормотал он. – Именно этим и объясняются кожные высыпания.
– Высыпания?
– Многие люди жаловались на зуд и раздражение кожи. – Он обернулся к матери девочки: – Ведите свою дочурку сюда.
– И сколько всего? – спросил Дэвид.
– Сколько кого? – переспросил доктор. И, отвернувшись от матери с девочкой, тихо спросил: – Больных или умерших?
Дэвид хотел спросить про больных, но с языка сорвалось:
– Умерших.
– Не поддаются счету, – прошептал он. – Каждую минуту умирают дюжинами.
Женщина подхватила Кэтти на руки. Двинулась следом за доктором, и вот они скрылись за пластиковой занавеской в одной из смотровой.
– Господи, – спохватился вдруг Дэвид и полез в карман за мобильником. Никаких сообщений ему не поступало.
Он выбежал из приемного покоя на улицу – машины «скорой» продолжали подъезжать, поток больных не иссякал. Он набрал домашний номер.
– Да? – ответила мама.
– Не пейте воду, – сказал ей Дэвид.
– О чем это ты толкуешь? Я все равно считаю, что бутилированная вода лучше любой другой и…
– Нет, воду из-под крана! Она может быть отравлена!
Арлин крикнула, но не Дэвиду:
– Не пей это, слышишь? Это Дэвид звонит. Я же сказала тебе, не пей!
– Передай папе, чтобы он не смел прикасаться к воде из-под крана, – сказал Дэвид.
– А он как раз собирался заварить новый кофе в кофейнике, старый дурак.
– Из-под крана ничего не пить. Даже чистить зубы этой водой не надо. Старайтесь, чтоб ни капли ее на кожу не попало. Скажите Итану! Обзвоните всех знакомых и предупредите, что пользоваться водой из-под крана категорически нельзя!
– А что случилось? Что не так с водой?
– Пока что точно не знаю, прав я или нет, – ответил Дэвид. – Просто это одна из основных версий, которая все объясняет.
– Так ты что же, собираешься…
– Мам! Обзвони людей!
И он отключился и начал перебирать довольно длинный список своих контактов в мобильнике.
Так, Марла Пикенс. Его двоюродная сестра. Недавно обрела младенца, о существовании которого не подозревала.
Мэтью.
Дэвид живо представил, как Марла делает смесь для младенца в бутылочке. И набрал ее домашний номер.
Телефон долго звонил. Дэвид уже собрался отключиться, как вдруг кто-то поднял трубку и, судя по звуку, тут же уронил ее.
– Алло? – произнес он.
На линии слышалась какая-то возня, затем Марла дрожащим голосом спросила:
– Ты где? Я звонила несколько минут назад.
– Ты мне звонила?
Пауза на полсекунды.
– Это Дэвид?
– Да, я. Послушай, Марла, может, я ошибаюсь, но мне кажется, что-то не так с…
– Кажется, он умер! – взвизгнула она.
Господи Боже. Мэтью!
– Все, Марла, я отключаюсь. А ты звони в 911, срочно, и…
– Да я звонила уже тысячу раз! Там никто не подходит. А я не могу его разбудить!
Почему бы дяде Дэвида Джилу не отвезти Мэтью в больницу?
– Попроси отца отвезти Мэтью в больницу! Зачем ждать самого…
– Да это не Мэтью! Это папа!
И в ту же секунду Дэвид услышал подтверждение ее слов – откуда-то издалека доносился плач младенца. Он почувствовал облегчение и в то же время – полную свою беспомощность. Судя по тому, что он только что видел в больнице, если Джил, по словам Марлы, выглядел мертвым, то он, скорее всего, мертв. И Дэвид сомневался, что он чем-то может помочь дяде, если тот находится в таком состоянии. Но Марле, которой за этот месяц довелось так много пережить, он просто обязан оказать поддержку. Ну, по крайней мере, попросить оставаться у телефона. А он тем временем обзвонит всех и предупредит, что они не должны…
Сэм.
Саманта Уортингтон и Карл. Он должен их предупредить. Ведь сейчас только девять, субботнее утро, и вполне возможно, что они еще не вставали с постели. Он не разговаривал с Сэм два дня и как раз собирался позвонить ей сегодня, спросить, нет ли у нее желания пообщаться вечером. Дэвид даже подумывал, что попробует уговорить ее прийти с сыном и оставить его ночевать у себя в доме с Итаном. Пусть мама возьмет на себя роль няньки при двух ребятишках, и тогда они с Сэм поедут к ней домой, где им никто не помешает прекрасно провести время.
Впрочем, теперь совсем не до того.
Дэвид сказал Марле:
– Продолжай набирать 911. Я выезжаю. И ни в коем случае не пей воду. Она…
Тут вдруг в трубке послышался щелчок.
– Марла?
Наверное, она повесила трубку.
Ну что ж, ладно. Надо позвонить Сэм. Дэвид нашел ее номер, нажал пальцем на экран. Стационарного телефона у нее в доме не было, но она всегда держала под рукой мобильник.
Телефон звонил.
И звонил.
После четвертого гудка Дэвид запаниковал. Что, если Сэм с сыном встали рано? Что, если уже использовали воду из-под крана?..
Шесть гудков.
Семь.
Он прервал звонок и решил отправить ей текстовое сообщение.
Быстро набрал: ПОЗВОНИ МНЕ!
И в ожидании ответа Сэм не сводил глаз с экрана мобильника.
Но она не отвечала.
Тогда он добавил: НЕ ПЕЙ ВОДУ ИЗ-ПОД КРАНА.
Затем Дэвид побежал к своей машине. По дороге заметил, как на стоянку на территории больницы въехал полицейский автомобиль, водитель его резко ударил по тормозам. За рулем сидел детектив Барри Дакворт.
ПЯТЬ
Рэндел Финли поднялся рано, вывел свою собаку Бипси на прогулку, затем вернулся в дом и присел на край кровати, где лежала жена. Положил ей ладонь на лоб – он оказался теплым и влажным – и спросил:
– Ну, как спалось?
Она повернула голову на подушке, чтоб лучше видеть его, потом так медленно заморгала веками, что это походило на открывание и закрывание гаражных дверей.
– Ничего, – слабым голосом ответила она. – Помоги мне подняться.
Он бережно приобнял ее за плечи и приподнял в постели, отчего она оказалась в сидячем положении, потом взбил подушки у нее за спиной.
– Вот так просто отлично, – сказала она.
– Сегодня ты выглядишь значительно лучше, – заметил он и снова присел на кровать. – Отдохнувшей. – Финли покосился на тумбочку – целый набор коробочек с лекарствами, бутылка воды, очки для чтения и роман Кеннета Фоллетта, книга такой толщины, что вполне могла бы служить тормозной колодкой на полосе для посадки реактивного истребителя. Она была раскрыта где-то на середине и перевернута вверх обложкой.
– Все никак не осилишь, – заметил он.
– Нет, роман мне нравится, но всякий раз, когда начинаю читать, из головы напрочь вылетает то, что прочла до этого, вот и приходится возвращаться. – Жена выдавила улыбку. – Люблю, когда ты мне читаешь.
Рэндел взял в привычку каждый вечер, вернувшись домой, читать ей вслух по одной главе.
– Дел у меня на сегодня особых нет, – сказал он. – Так что могу прочесть одну главу утром, а другую – днем.
– Хорошо, – отозвалась жена. – Как себя чувствуешь? Как спал?
– О, ты же знаешь. Я всегда прекрасно сплю.
– А мне показалось, я слышала, как ты ночью вставал. Выходил куда-то из своей комнаты, уже после того, как пожелал мне спокойной ночи?
– Да вроде бы нет, – пробормотал он. – Ну разве что вышел ненадолго глотнуть свежего воздуха.
Финли услышал, как у дома затормозила машина.
– Должно быть, Линдси, – произнес он. Он нанял помощницу по хозяйству вскоре после того, как жена заболела. Она не только обслуживала Джейн Финли, но и готовила, убиралась в доме, бегала по разным поручениям.
– А сегодня что, праздник? – спросила Джейн.
Финли кивнул.
– Тогда ты должен дать ей выходной.
Финли пожал плечами.
– Ну, мало ли что. Никогда не знаешь, что может случиться, вдруг она понадобится. Может, меня срочно вызовут на завод. И если придется быстро уехать, она останется тут, присмотрит за тобой.
Джейн прижала язык к нёбу, резко отвела, послышался тихий щелчок.
– Во рту пересохло, – сказала она.
Он потянулся за полупустой бутылкой «Ключевая вода Финли», что стояла на тумбочке, отвинтил крышку. Поднес ее ко рту жены, дал отпить несколько капель.
– Хорошо, – пробормотала Джейн. – Так, значит, никаких кампаний на сегодня?
– Не знаю, не уверен. Многие разъехались по загородным домам или же работают в саду, проводят весеннюю уборку. Так что не думаю, что сегодня пустозвон вроде меня привлечет чье-то внимание.
Она протянула слабенькую руку, коснулась его руки.
– Перестань.
Финли улыбнулся.
– Я знаю себе цену, дорогая. Знаю, в чем хорош, а в чем плох.
Жена усмехнулась, но смех перешел в приступ кашля. Финли завел руку ей за спину и осторожно наклонил вперед. Кашель начал стихать.
– Ну, все прошло? – спросил он и снова привел больную в сидячее положение.
– Вроде бы да. Думаю, просто поперхнулась водой, когда засмеялась.
– Постараюсь больше тебя не смешить, – сказал он.
– И потом, знаешь, – добавила Джейн, – никакой ты теперь не пустозвон, хоть и был им прежде. – Ее лицо вновь озарила слабая улыбка. – Ты стал гораздо лучше, чем был.
Он вздохнул.
– Мне трудно об этом судить.
– А знаешь, я что-то слышала, когда просыпалась. Вроде бы сирены?
– Я был в душе, и радио в ванной было включено, – ответил Финли. – И я не слышал… – Он тут же осекся и прислушался. – Да, вроде бы теперь слышу.
– Вроде бы пока что «скорая» не за мной, – заметила она.
Финли похлопал ее по руке и поднялся.
– Схожу вниз, поздороваюсь с Линдси.
– Попроси ее приготовить мне лимонад, ладно?
– Конечно. Но сперва ты должна позавтракать, правильно?
– Я не очень-то голодна.
– Тебе надо есть как следует.
Глаза у Джейн затуманились, изо всех оставшихся сил она вцепилась в руку мужа.
– Какой смысл?
– Никогда так не говори.
– Но это лишь вопрос времени.
– Неправда! Если поддерживать силы, питаться должным образом, то никто не может сказать, как долго ты… Ну, сама понимаешь.
Она отпустила его руку, вяло уронила свою на одеяло.
– Хочешь, чтоб я протянула как можно дольше, чтобы увидеть, что ты искупил свою вину?
– Что за глупости, – нахмурился Финли. – Хочу, чтоб ты прожила как можно дольше, и точка.
– Но ты уже искупил свою вину в моих глазах. – Пауза. – Хотя… мне могут понадобиться эти очки.
На губах Финли снова возникла улыбка.
– Скоро вернусь и почитаю тебе, – сказал он и вышел.
– Утро доброе, – поздоровалась Линдси, сухопарая жилистая женщина за шестьдесят, когда Финли вошел в кухню.
– Привет, – откликнулся он.
– Ну, как там сегодня Джейн?
– Слабенькая. Но в целом неплохо. Она просит лимонад.
– Как раз собиралась приготовить графин. А завтракать она будет?
– Говорит, что нет, но, думаю, надо принести ей что-нибудь поесть. Может, яйцо-пашот? На тосте?
– Сделаю. Ну а вы сами-то что будете?
Он призадумался на секунду.
– Думаю, пусть будет то же самое. Но только не одно яйцо, а два.
– Кофе?
Он кивнул.
Линдси достала из шкафчика большую мерную чашку и наполнила ее «Родниковой водой Финли» из кулера, что стоял в углу. Налила воды в кофеварку, вставила фильтр, насыпала молотого кофе и надавила на кнопку.
– Прямо уж и не знаю, что это такое сегодня тут в городе творится, – заметила она.
– А что? – пробормотал он, читая эсэмэски в телефоне.
– Да по дороге к вам видела штук пять «скорых», если не больше. – Линдси жила милях в пяти от города.
Финли оторвал взгляд от мобильника.
– Сколько, говоришь?
– Ну, пять, шесть или семь. Прямо счет им потеряла.
Финли взглянул на часы.
– И все за последние полчаса или около того?
– Ну, – ответила она, доставая из холодильника яйца, – это когда я въезжала в город.
Финли снова взялся за телефон и нашел номер Дэвида Харвуда. Долгие гудки перед тем, как тот наконец ответил.
– Да? – рявкнул Дэвид. Финли услышал на заднем фоне рев автомобильного мотора.
– Дэвид, что…
– Я уже все знаю. И мне некогда говорить с тобой, Рэнди.
– Хочу, чтобы ты кое-что для меня проверил. Линдси говорит, что…
– Линдси?
– Ты ее не знаешь. Это наша помощница по хозяйству.
– Все, пока, Рэнди. Тут кругом настоящий ад, и мне…
– Поэтому я и звоню. Линдси сказала, что видела много «скорых». И что все они…
– Поезжай в больницу, посмотри сам.
– А что произошло?
Ответа не было, из чего Финли сделал вывод, что Дэвид уже отключился.
– Мне варить яйца не надо, – бросил Финли Линдси. – И будь так добра, скажи Джейн, что мне пришлось срочно уехать по делам.
ШЕСТЬ
Дакворт
Подобную картину можно было бы наблюдать, если б где-то в окрестностях города потерпел крушение самолет. С той разницей, что никакого самолета не было, и люди, томящиеся в очереди в приемной, страдали вовсе не от порезов, ушибов, да и травмированных конечностей здесь тоже не было видно.
Но это вовсе не означало, что хаоса было меньше.
Мне не понадобилось много времени, чтобы охватить взглядом всю эту картину. Дюжины пациентов на разных стадиях заболевания.
Некоторые неподвижно лежали на полу и, скорее всего, были уже мертвы. Людей рвало, они корчились в судорогах, яростно расчесывали зудящие руки и ноги. Дети плакали, родители взывали о помощи.
Врачи и медсестры просто сбивались с ног. И мне не хотелось отрывать их от дел в разгар работы, но необходимо было разобраться в том, что происходит, и быстро.
Я достал свой полицейский жетон, чтобы привлечь хоть чье-то внимание, но затем вдруг увидел одного человека в хирургической маске и сразу узнал по глазам и очкам. Что неудивительно, поскольку мы виделись с ней только вчера.
– Доктор Морхаус? – спросил я.
Пряди волос спадали ей на глаза, очки в коричневой оправе сидели криво. Она смотрела куда-то в другом направлении и проскочила мимо меня.
– Клара! – окликнул я.
Тут она остановилась, обернулась:
– Барри.
Даже несмотря на то, что нижняя часть лица была прикрыта маской, вид у нее был испуганный и одновременно профессионально решительный.
– Ну-ка, поделись со мной быстренько, – сказал я. – С чем мы имеем дело?
– У всех аналогичные симптомы. Тошнота, головная боль, рвота, резкое снижение кровяного давления. Все идет по нарастающей. Судороги, затем перехватывает дыхание, сердцебиение учащается, а потом сердце останавливается. Гипотония. Мало того, многие больные до крови расчесывают кожу.
– Пищевое отравление?
– Нет, не думаю. То есть хочу сказать, еда здесь ни при чем. Но в организм явно попало что-то не то. Нечто, с чем они вступили в контакт.
– Все сразу? Люди по всему городу?
Клара посмотрела мне прямо в глаза.
– Не только по всему городу. По всей нашей больнице. У нас на разных этажах лежат постоянные пациенты с теми же симптомами. И началась все это сегодня, прямо с утра.
– Но как такое возможно? Столь быстрое распространение?
– Я грешу на воду.
– На городской водопровод?
Она кивнула.
– Что-то попало в питьевую воду. Возможно, нефтяные загрязнения. Или отходы химического производства. Словом, нечто в этом роде.
– И что вы можете для них сделать? – поинтересовался он.
Прежде чем ответить, она плотно сжала губы.
– Похоже, что на данный момент ничего.
– Сколько всего пострадало?
– Полным-полно, как самолетов над аэродромом. Счет идет на дюжины. Боюсь, что скоро пойдет на сотни. Мне пора бежать, Барри. А ты предупреди людей. Как можно скорее.
– А ты Аманду не видела? – спросил я. Аманда Кройдон являлась нынешним мэром Промис-Фоллз.
– Нет, – ответила Клара. – Все, я пошла.
Пришлось ее отпустить.
Развернулся, и тут же в меня врезался один знакомый.
– Карлсон, – пробормотал я.
– Черт, извини, – ответил Ангус Карлсон. – А ты когда сюда пришел?
– Да только что. Удалось что-нибудь узнать?
Он заглянул в небольшой блокнот, который держал в правой руке.
– Вчера вечером никто не заболел. Самые ранние жалобы на недомогание начали поступать сегодня около шести утра. Симптомы у всех схожие. Головокружение, тошнота, боль в желудке, слабое учащенное дыхание.
– Наверняка все дело в воде, – заметил я.
– Да, – дрожащим голосом протянул он. – Симптомы отмечены у всех, кто пил водопроводную воду. Пусть даже ее кипятили, чтоб приготовить чай. Похоже, что заболеванию чаще подвержены старые и пожилые люди, возможно, просто потому, что старики обычно встают раньше.
Что ж, в том был какой-то смысл. Про себя я отметил, что сегодня утром Карлсон воздерживается от обычно присущего ему черного юмора. Нет, сегодня явно не до шуточек. Этот человек просто потрясен происходящим. Что и понятно – ведь ни один из нас до сих пор не видел ничего подобного.
Вода… Надо позвонить Морин.
– А ты успел обзвонить всех своих близких? – спросил я. – Ну, на тот случай, если они ничего не слышали и не знают?
Он кивнул:
– Позвонил жене, сказал ей.
– А матери? – Как-то раз в участке я случайно подслушал, как он говорит с ней по телефону.
– Да, да, и ей тоже позвонил, – закивал он. – Все предупреждены.
Я заглянул за спину Карлсону, увидел еще одного знакомого. Но то был не врач и не штатный работник больницы. Это был Уолден Фишер, он сидел в кресле в приемном отделении «неотложки» и нервно грыз ноготь.
– А, черт, – пробормотал я.
– Что? – спросил Карлсон и обернулся.
– Уолден Фишер.
– Фишер? – без особого, как мне показалось, удивления, произнес Карлсон.
– Словно ему мало досталось. Помнишь убийство Оливии Фишер?
– Само собой.
– Так вот, это была его дочь. А жена скончалась совсем недавно. Мне надо с ним поговорить. А ты продолжай расспрашивать людей, постарайся узнать все, что сможешь.
И я отошел, намереваясь подойти к Фишеру один, но Карлсон последовал за мной.
– Мистер Фишер, – произнес я.
Он поднял на меня глаза, моргнул пару раз и продолжал смотреть вопросительно и недоуменно, словно пытался вспомнить, кто я такой.
– Детектив…
– Дакворт, – подсказал ему я. – А это детектив Карлсон.
– Мистер Фишер, – почтительным кивком приветствовал его Ангус Карлсон. – Как поживаете?
Фишер перевел взгляд на Карлсона.
– Как поживаю? Да я, черт побери, вот-вот отдам концы, вот как я поживаю.
– А что случилось? – спросил я.
Он медленно и растерянно покачал головой:
– Понятия не имею. Меня вдруг вырвало прямо посреди улицы… и машина «скорой» чуть не переехала. Ну и они подобрали меня и привезли сюда. Утром выпил чашку кофе и после этого почувствовал себя как-то странно. Мы что, все разом заболели? Что вообще происходит?
– Все пытаются это выяснить, – ответил я. – А вас доктор смотрел?
– Нет. Сижу здесь вот уже целую вечность. – Уолден приложил ладонь к груди. – И сердце колотится как бешеное. Вот, послушайте. – Он взял меня за руку, крепко прижал ладонью к груди и держал так. Несмотря на болезненное состояние, хватка у него оказалась на удивление крепкой. Под фланелевой рубашкой я ощутил учащенное биение сердца. Медицинского образования у меня нет, но тут сразу стало ясно, что с сердцем у него дела плохи.
– Ну, что думаете? – спросил он.
Я не знал. Если притащить сюда врача, чтоб его осмотрел, я оторву его от другого пациента, которому, возможно, следует уделить больше внимания. И пусть даже Уолдену Фишеру плохо, он выглядит лучше многих других – из тех, кто находится в приемном покое. В качестве утешения я похлопал его по плечу и сказал:
– Врач непременно подойдет к вам. Просто больных очень много, не справляются с наплывом.
Добрый старина Барри Дакворт. Никогда не лезет в карман за словом. Тут выяснилось, что Карлсон в этом деле куда лучше меня.
Он опустился на колени, глаза его находились на одном уровне с глазами Фишера, и заявил следующее:
– Просто хотел сказать, я еще не работал официально в полиции, когда с вашей дочерью Оливией столь жестоко обошлись.
Слезящиеся глаза Уолдена Фишера слегка расширились.
– Так что в расследовании не участвовал. Но пристально следил за всем ходом расследования. И считаю так: это просто ужасно, что никто пока не понес наказания за столь чудовищное преступление.
– Гм… да, – выдавил Уолден.
– Я просто… просто хотел сказать, что соболезную вашей потере, – тут Карлсон осторожно покосился в мою сторону, словно надеялся, что я помогу ему в этой неловкой ситуации, в которую он сам себя загнал и теперь сожалел об этом. Он поднялся, выпрямился во весь рост, кивнул сперва Фишеру, затем – мне. – Дам вам знать сразу, как только что-нибудь услышу, – сказал он и отошел, направился на поиски новой информации.
Это был другой Ангус Карлсон, совсем непохожий на того, с кем я столкнулся раньше, в начале месяца. Тот непрерывно сыпал избитыми шутками, где фигурировали дохлые белки. Возможно, повышение в ранге, пусть даже временное, делает человека умнее и лучше, потому как сейчас он меня просто потряс.
Ладно, дальше видно будет.
Я достал мобильник и увидел, что сигнал почему-то не проходит. По опыту я знал, что сигнал доступен во всех уголках больницы, особенно в приемном отделении «скорой», где телефон нужен больше всего. Вместо того чтобы выйти на улицу, я зашел в процедурную и попросил разрешения позвонить по телефону. Одна из медсестер покосилась на меня, но затем кивнула, давая тем самым разрешение, когда я показал ей свой жетон. Впрочем, ей было некогда мною заниматься.
Я должен был позвонить Ронде Финдермен, шефу полиции Промис-Фоллз. Но личное взяло верх над профессиональным долгом. И вместо этого я набрал домашний номер.
– Алло? – сказала Морин. Голос у нее был встревоженный, видимо, потому, что на экране высветился номер больницы.
– Это я, – бросил я в трубку.
– Ты в порядке?
– Да. Послушай. Ты использовала сегодня воду из-под крана?
Пауза.
– Как раз собиралась приготовить чай.
– Не надо. С водопроводной водой что-то не так, от нее заболевают люди. Позвони Тревору и предупреди его. А потом походи по улице, попробуй разбудить людей, которые еще спят. Их тоже надо предупредить.
– Что, все так плохо?
– Хуже некуда.
– Сейчас выхожу на улицу, – сказала она.
– Погоди, – остановил ее я. – Спусти воду из-под крана, проверь, нет ли какого запаха. Но совать туда руки не смей. Если, как сказал здесь врач, в воде появились примеси нефтяных отходов, то запах будет присутствовать непременно.
– Поняла.
– Иди проверь. Я жду.
Морин вернулась к телефону секунд через тридцать.
– Знаешь, спускала воду добрые полминуты, и ничего.
– Хорошо. Теперь можешь…
– Я пошла, – сказала она и бросила трубку.
Я очень, очень любил эту женщину.
Теперь можно и шефу позвонить. У меня в мобильном были ее рабочий и домашний номера, а также номер мобильника. Выудил из кармана свой телефон и стал использовать его в качестве записной книжки. И первым делом набрал номер ее мобильника по больничному телефону.
В последнее время Финдерман была от меня не в восторге. Она стала объектом разного рода комментариев и слухов, которые подбирал и усердно распространял по городу Тревор, который сделал их достоянием гласности, объявив, что Рэндел Финли вновь собирается баллотироваться в мэры.
Тревора я мог бы простить. Кого угодно, только не Финли.
Все это отражалось на мне, Финдерман была просто в ярости. Но сегодня не тот день, когда уместно припоминать старые обиды и распри и позволять им вмешиваться в работу.
