Линвуд Баркли
Не обещай ничего
Глава 13
Дэвид
Я посадил Марлу в машину на переднее пассажирское сиденье, а сам устроился за рулем, но с места мы не трогались. Еще раньше полицейский Гилкрайст приказал мне отдать ключи. Теперь он вернулся и попросил Марлу показать водительские права. У меня сложилось впечатление, что таким образом он хотел узнать, где она живет. Что-то передал по рации и продолжал за нами следить, чтобы мы не удрали. Агнесса отошла к растянутой поперек улицы полицейской ленте, чтобы встретить адвоката Натали Бондурант.
– Помнишь, как приезжал в хижину? – Вопрос взялся у Марлы словно из ниоткуда.
– Ба, так это было сто лет назад, – удивился я. И бывал-то я там всего с полдюжины раз, когда мне было шестнадцать или семнадцать. Или, может, восемнадцать?
Марла говорила о доме своих родителей на озере Джордж примерно в часе езды от города. И называть его хижиной значило оказывать недобрую услугу. Это был красивый дом. Участком владели несколько поколений семьи Джилла Пикенса. Раньше там на самом деле стояла примитивная халупа с надворными постройками. Но родители Джилла все снесли и на этом месте возвели настоящий дом. Однако по традиции продолжали называть хижиной.
Раньше, когда моя мать и Агнесса ладили лучше, чем теперь, нас несколько раз приглашали туда на выходные. Я купался, катался на водных лыжах и бороздил озеро вдоль и поперек на лодке Джилла в поисках молоденьких девиц. Марла была тогда совсем еще ребенком, лет, наверное, шести или семи.
– А я тогда на тебя запала, – тихо призналась она, упершись взглядом в колени.
– Что?
– Хотя ты мой двоюродный брат и на десять лет старше меня, ты мне понравился. Помнишь, как я за тобой повсюду ходила?
– Как тень, – кивнул я. – Стоило мне куда-нибудь собраться, и ты тоже просилась со мной.
Марла грустно улыбнулась:
– Не забыл тот случай, когда я тебя накрыла? С той, как ее там?
Я поднял на нее взгляд.
– Не понимаю, о чем ты?
– В лодочном сарае. Я туда вошла и застала тебя, когда ты обжимался с девчонкой. Ее звали, кажется, Зения или как-то так. Ты запустил ей руку под рубашку.
– Да, припоминаю. Я тогда тебя упрашивал никому не рассказывать.
Марла кивнула:
– Я тебя заставила отвезти меня в папиной лодке на парусную пристань и сводить в кафешку. Ты откупился от меня молочным коктейлем.
– Это тоже помню, – усмехнулся я.
– Надо было требовать больше, учитывая, что я для тебя сделала потом.
– Что?
– Тем же летом.
– Прости, не врубаюсь.
– Ладно, проехали. – Марла махнула рукой. – Мои воспоминания от хижины только хорошие. Славное место. Но больше я туда никогда не вернусь. – Она помолчала. – Это там я ее потеряла. Там я потеряла Агату.
– Агату? – повторил я.
– Я бы ее так назвала. Такое ей выбрала имя: Агата Беатрис Пикенс. Согласна, имя труднопроизносимое. – Ее глаза, еще не просохшие от плача в последние два часа, опять наполнились слезами.
– Не знал, что это произошло в том месте, – сказал я.
– В больнице тогда случилась вспышка псевдомембранозного колита, и мама решила, что мне не стоит там рожать. Правда, не хотела, чтобы кто-нибудь узнал, что она отговорила дочь лечь в собственную в больницу. Понимала, какой это вызовет эффект, если отправит меня в другое медицинское заведение в то время, как сама заявляет прессе, что у них безопасно и все необходимые меры приняты. Но мать когда-то училась на медсестру и работала акушеркой. Ты же в курсе?
– Да.
– Она сказала, что может позаботиться обо мне не хуже, чем кто-либо другой. Но чтобы не рисковать, позовет на помощь доктора Стерджеса. В хижине все для меня устроили. Я хочу сказать, что идея была неплохая – обстановка спокойная.
– Согласен.
– Мама находилась со мной, а Стерджеса держала для подстраховки. Хотела позвать, когда начнутся настоящие схватки. Она – управляющая больницей, и любой сотрудник, даже врач, прибежит, стоит ей поманить пальцем.
– Я заметил.
– Когда она решила, что роды вот-вот начнутся, послала ему сообщение, и он приехал очень быстро. Сначала все шло хорошо. Только мне было очень больно. Понимаешь, очень-очень больно. – Ее голос сорвался.
Я не знал, что сказать. Да, наверное, Марла и не хотела, чтобы я что-нибудь говорил. Ей требовалось самой выговориться.
– Мне что-то дали. Доктор Стерджес дал. Лекарство помогло – болеть стало меньше. Но затем все пошло не так, как надо. Совершенно не так. И когда Агата родилась, она не дышала.
– Причина была в пуповине? – Я мало разбираюсь в медицине, но слышал, что пуповина может стать причиной смерти плода.
Марла отвернулась и кивнула:
– Да. Я читала в Интернете: такое часто случается, но редко угрожает жизни ребенка. А мне не повезло. Я вспоминаю все, как в тумане, – то теряла сознание, то снова приходила в себя. Но никогда не забуду, до конца жизни.
– Сочувствую, Марла. Не могу представить, что тебе пришлось испытать.
– Я хотя бы смогла подержать ее на руках и видела, какие у нее чудесные пальчики. – Слезы полились у нее ручьем. – Мама сказала, что она была со мной всего пару минут, а потом им пришлось ее отобрать. У тебя есть салфетки?
Я показал на перчаточник. Марла открыла крышку, взяла три штуки, промокнула глаза и высморкалась.
– Мама винила себя.
– Что ты хочешь сказать?
– Потом говорила, что она виновата. Если бы я рожала в больнице, было бы больше шансов спасти ребенка. Тяжело переживала. Я знаю, она производит впечатление законченной стервы, но удар был для нее почти такой же сильный, как для меня.
– А ты?
– Что я?
– Ты ее винишь?
Прошло несколько мгновений, прежде чем она ответила:
– Нет. Все было подготовлено самым лучшим образом. Я сама со всем согласилась. И доктор Стерджес сказал, все было сделано как надо. А остальное – случайность. Если кого-то винить, то только Бога. Вот и мама говорит, что она его винит после себя.
Я кивнул.
– Я человек не религиозный. Не верю в Бога, пока не возникает нужда в чем-нибудь его упрекнуть. Ты меня понимаешь? – Марла заглянула мне в лицо.
– Думаю, что да. Хотя мне трудно разобраться, как относиться к таким вещам.
– До того как все пошло прахом, мне там было вовсе не плохо. Мама не злилась, обращалась со мной хорошо. Не осуждала, как обычно, хотя жутко бесилась, когда узнала о моей беременности. Но ближе к родам как будто смирилась.
– А отец ребенка? – спросил я. – Как он реагировал?
– Дерек?
– Да. Никогда не знал его имени.
– Дерек Каттер.
Это имя всколыхнуло память. О тех временах, когда я работал репортером «Стандард».
– Я ему сразу не сказала. А в последние недели беременности мы почти не разговаривали. Мать не хотела, чтобы мы общались. А я его, наверное, по-настоящему не любила.
– Он студент?
Голова Марлы дважды поднялась и опустилась.
– Из здешних. В общежитие колледжа, как большинство ребят, не переехал – остался жить дома. Но потом его родители расстались, дом продали, и мать куда-то уехала. Отец перебрался в квартиру, и Дерек поселился поблизости от колледжа в доме с другими студентами.
– Похоже, ему несладко пришлось.
– Да. Его отец был каким-то образом связан с садоводством, и Дерек, когда был подростком, ему помогал. Подстригал газоны, разбивал цветники и все такое. Когда дом продали, отцу Дерека пришлось снять гараж, чтобы поставить газонокосилки и прочие механизмы. Мама никогда не любила Дерека. Она считала, что мне нужен сын адвоката или владельца «Майкрософт» или «Гугл» – не меньше. Но Дерек был нормальным парнем.
– Где ты с ним познакомилась?
– В городском баре. Буквально натолкнулись друг на друга. Я приврала – скрыла, сколько мне на самом деле лет. Сказала, что недавно окончила институт, и он решил, что я всего на пару лет, а не на семь, старше его. Но мне кажется, возраст не имеет особого значения.
Зазвонил мой телефон.
– Извини.
Кто-то из дома: то ли отец, то ли мать. Но я готов был поспорить, что мать.
– Слушаю.
– Дэвид?
Я оказался прав.
– Что, мама?
– Что происходит?
– Долгая история. Сейчас не могу объяснять. Я с Марлой, и Агнесса тоже подъехала.
– Не знаю, может, ты хочешь, чтобы отец этим занялся? Я бы сама взялась, но упала с лестницы.
Я стиснул свободной рукой неподвижный руль.
– Что с тобой?
– Поднималась по лестнице, поскользнулась и упала. Ерунда. Но звонили из школы по поводу Итана.
Вот уж точно: беда никогда не приходит одна.
– Что с Итаном? Поранился?
– Вроде бы нет. Подрался с другим мальчишкой. Его привели в учительскую, а оттуда стали звонить к нам – разыскивали тебя. Ты, когда записывал его в школу, забыл дать новый номер телефона, чтобы в случае чего…
– Мама! – завопил я. – Что с Итаном?
– Тебе надо его забрать. Его отсылают домой.
Я закрыл глаза и выдохнул.
– Прямо сейчас не могу. Мне нельзя покидать место происшествия.
– Место происшествия?
– Пусть едет отец, а я потом разберусь.
– Хорошо, я ему скажу. Так что там с Марлой? Она в самом деле опять украла ребенка?
– Потом, мама.
Я разъединился, отложил телефон, наклонился вперед и уперся головой в руль.
– Неприятности? – спросила Марла.
– Наваливаются со всех сторон. Ладно, прорвемся.
Я посмотрел на дом Гейноров. В это время открылась дверь, оттуда вышел детектив Дакуэрт, бросил взгляд на мою машину и направился в нашу сторону. Но прежде его у открытого окна Марлы появилась парочка: Агнесса и Натали Бондурант.
– Все будет нормально, малышка, – ободрила Агнесса дочь. – Ничего не бойся.
Дакуэрт попросил их отойти в сторону.
– Марла Пикенс? Будьте добры, выйдите из машины.
– Ей нечего сказать, – заявила Агнесса и захлопнула дверцу машины, которую Марла начала было открывать.
– Миссис Пикенс, – обратилась к ней адвокат, – позвольте мне. Привет, Барри.
– Привет, Натали, – отозвался детектив.
– Я представляю Марлу Пикенс. Боюсь, что в данное время она не будет отвечать ни на какие вопросы.
Дакуэрт устало посмотрел на нее.
– Я расследую убийство, и мне необходимо кое-что спросить.
– Я принимаю это к сведению. Но сейчас моя клиентка в шоке и не способна осмыслить ваши вопросы.
– И когда же, по-вашему, клиентка обретет такую способность?
– Не готова сказать.
– Будет она говорить или нет, ровно через час привезите ее в управление.
– Ей нечего будет сказать.
– В таком случае она будет в управлении молчать.
Теперь Агнесса сама открыла дверцу, взяла дочь за руку и помогла вылезти из машины. С Натали по одну сторону и Агнессой по другую Марла направилась прочь по улице, оставив меня одного.
Дакуэрт посмотрел на меня в открытую дверцу.
– У вас тоже есть адвокат?
– Пока нет.
Он бросил взгляд в багажник.
– Откуда у вас коляска?
– Она принадлежит Гейнорам.
– Вот еще новости. Откройте багажник.
Я вышел из машины и поднял дверцу. Потянулся за коляской, но детектив перехватил мою руку.
– Не прикасайтесь. Вы ее трогали?
– Да.
Детектив вздохнул.
– Давайте-ка поговорим.
Глава 14
– Ты уверен, что не против, чтобы я с тобой таскался? – спросил Уолден Фишер.
– Все нормально, – ответил Дон Харвуд. – Мне надо только заехать в школу, забрать внука и отвезти домой. – Он спустился по ступеням и направился к своей голубой «краун-виктории», которой владел всю жизнь. – Забирайся.
Когда Фишер открывал дверцу, она скрипнула.
– Надо смазать, – буркнул Дон.
– Внук заболел?
– Нет. Вроде сцепился с другим парнем.
– Он в порядке?
– Звонили не из больницы. Надо понимать, это уже хорошо. Я считаю, что драки ребят закаляют и время от времени ему подраться полезно. Сейчас заберу его из школы, заброшу домой и пойдем пить кофе. Только проведаю, как там Арлин.
– А с ней что?
– Пропахала лестницу и ушибла ногу. Хочу убедиться, что с ней все в порядке.
Уолден понимающе кивнул. Выезжая на улицу, Дон покосился на пассажира, и ему показалось, что лицо Фишера подернулось грустью.
– Арлин мне сказала, она прочитала в газете о…
– О Бет?
– Да. Не мог вспомнить ее имени. Сказала, что она недавно скончалась.
– Девять недель назад от рака.
– Сочувствую. – Дон не знал, как еще выразить соболезнование. Такие вещи ему плохо удавались. – Не помню, были мы знакомы или нет.
– Встречались сто лет назад на рождественской вечеринке. Другое было время. Бет совсем изменилась, так и не стала прежней.
– После того как узнала свой диагноз?
Уолден покачал головой:
– И это тоже. Но я сейчас о другом: после того, что случилось с Оливией.
Этой темы Дон касаться боялся. Он, в отличие от жены, не просматривал газетные некрологи, но в городе не было ни одного человека, кто бы не знал, что произошло с Оливией. По прикидкам Дона, в этом месяце как раз исполнилось три года с того случая. Двадцатидвухлетнюю девушку зарезали в парке в нескольких шагах от подножия водопада, который дал имя городу.
Молодая красивая Оливия только начинала жить. Недавно окончила Теккерей-колледж и получила диплом специалиста по защите окружающей среды, устроилась на работу в Океанографический институт в Бостоне, где занимались проблемами сохранения морской флоры и фауны, и собиралась выйти замуж за местного парня.
Мир ждал, чтобы она сделала его лучше.
Преступление не раскрыли и никого не арестовали. Городскую полицию укрепили оперативниками полиции штата, даже прислали специалиста из ФБР, но выйти на след убийцы не удалось.
Дон смутился, не зная, что сказать. И не нашел ничего более подходящего, чем:
– Какой удар для Бет… но и для тебя тоже.
– Да, – ответил Уолден. – Но я в итоге вернулся к работе. Жизнь заставила, не было иного выбора. От горя никуда не деться, но понимаешь, как это происходит: во что-то окунаешься и действуешь как на автопилоте. Механически.
– Да, конечно. – Дон кивнул, хотя вовсе не был уверен, что до конца понимает собеседника. Может быть, Дэвид понял бы – несколько лет назад сыну тоже крепко досталось с его покойной женой Джан.
– А Бет была домоседкой. Брала случайную работу на дом. Когда дочь была маленькой, занималась с ней, выходила только по делам. Но лет с десяти Оливии больше не требовалась ее опека. Когда все случилось, я уходил на работу, а она оставалась одна с призраком дочери. Доказать не могу, но думаю, что от этого она и заболела. Была настолько подавлена, что это ее отравило. Как думаешь, такое возможно?
– Наверное, – ответил Дон.
– Вик смерть Оливии тоже перенес тяжело. Может, даже тяжелее, чем я.
– Вик?
– Извини. Я думал, что каждому известны детали нашей истории. Виктор Руни – наш несостоявшийся зять. Они должны были пожениться через три месяца. Вик погрузился в тяжелейшую депрессию. Сильно запил. Бросил колледж, не получив диплома инженера-химика. Пошел работать в пожарную охрану. Но пил все больше и больше. Учитывая обстоятельства, ему помогали, как могли. Пару раз посылали на реабилитацию – лечиться от алкоголизма, но он так и не взял себя в руки. В итоге его то ли выгнали, то ли он сам уволился, и не знаю, нашел ли другую работу. Как-то видел его за рулем фургона. Жалко. Хороший парень. Потом встретил на станции водоочистки, куда он устроился на лето.
– Тейт Уайтхэд все еще там работает? Как-то столкнулся с ним в городе. Ему же скоро на пенсию?
– Держат в ночную смену, когда не может нанести слишком большого ущерба.
– Да, Тейт – добрая душа, но отнюдь не ученая голова, – согласился Дон. – А вот и школа.
– Я подожду в машине, – сказал Уолден.
– Ладно.
Дон нашел место на парковке, оставил ключ в замке зажигания на случай, если Уолден захочет послушать радио, и, следуя указателям, пошел в учительскую. Переступив порог, он сразу увидел внука. Итан сидел на стуле у разделявшего комнату высокого барьера, – лицо расцарапано, джинсы на колене разодраны, глаза покраснели.
Мальчик удивился.
– Не знал, что приедешь ты. Думал – отец.
– Он занят.
– Устраивается на работу?
– Если бы, – покачал головой Дон.
Из-за стола за барьером поднялась женщина и подошла к нему.
– Могу я вам чем-нибудь помочь?
– Я дед Итана. А вы кто?
– Мисс Хэрроу. Заместитель директора школы.
– У него неприятности?
– Подрался с другим мальчиком. И оба на остаток дня исключены из школы.
– Кто другой мальчик? Где он? – спросил Дон.
– Карл Уортингтон.
– Кто был зачинщиком драки?
– Это не важно, – объяснила мисс Хэрроу. – Нетерпимость к рукоприкладству – наш принцип. Поэтому наказаны оба.
– Ты зачинщик? – спросил у внука Дон.
– Нет, – коротко ответил Итан.
– Так почему же, – удивился Дон, – моего внука исключают, если драку затеял не он?
– Карл утверждает, что зачинщик ваш внук, – заявила заместитель директора. – Я только что положила трубку: мы обсуждали этот случай с Сэм Уортингтон, и у нас получился точно такой же разговор.
– Сэм – это отец мальчика, который затеял ссору?
Мисс Хэрроу хотела что-то сказать, но Дон предостерегающе поднял руку.
– Оставим этот спор, я отвезу его домой. В мое время мальчишки сами выясняли между собой отношения и никто в это дело не вмешивался. Поехали, Итан.
По пути к машине Дон пытался выведать у внука детали драки, но мальчик замкнулся и молчал. Однако, увидев человека на переднем сиденье «краун-виктории», спросил:
– Кто это?
– Приятель. Или вроде того. До того как уйти на пенсию, я с ним долго работал. Не спрашивай у него ничего ни о ком.
– О чем я у него не должен спрашивать?
– Не знаю. Не спрашивай, и все. Договорились?
Итан забрался на заднее сиденье. Фишер повернулся к нему и протянул руку:
– Уолден.
Мальчик осторожно ответил на рукопожатие.
– Итан. Мне больше нечего сказать.
– Хорошо, – ответил Фишер.
Как только они подъехали к дому, Итан так быстро выскочил из машины, словно в ней была заложена бомба, и понесся впереди деда.
Арлин сидела на диване в гостиной с пакетом льда на ноге и смотрела Си-эн-эн. Она хотела спросить внука о том, что с ним случилось в школе, но он пробежал в свою комнату и закрыл за собой дверь.
Дон спросил жену, как она себя чувствует, и сказал, что не пойдет пить кофе с Фишером, если ей требуется помощь. Но она помотала головой – мол, с ней все в порядке, – и это был не тот ответ, на который рассчитывал муж.
Пришлось с неохотой отправиться в кафе, где он заказал кофе и вишневый пирог со взбитыми сливками и добрый час говорил о синьках чертежей, прорывах в водопроводных сетях и проложенных под землей электрических линиях. А когда все кончилось, вернулся домой и устроился в шезлонге с намерением вздремнуть.
Но заснуть не смог.
Глава 15
Дэвид
– Как вы в это ввязались? – спросил Барри Дакуэрт.
Мы сели в его машину без опознавательных полицейских знаков – он за руль, я справа от него.
– Марла – моя двоюродная сестра, – объяснил я и рассказал, как заехал к ней утром с приготовленной матерью едой.
– Почему ваша мать послала ей еду?
– Потому что она добрая душа.
– Я не об этом. Марла Пикенс – взрослая женщина. Почему ваша мать считает, что ее необходимо подкармливать? Она лишилась работы? Больна?
– У Марлы было несколько трудных месяцев.
– По какой причине?
– Она… потеряла ребенка во время родов. Девочку. И с тех пор ее психика расстроена. – Я не стал вдаваться в детали и не вылез с рассказом о том, как Марла пыталась украсть в городской больнице новорожденного. Не было сомнений, что рано или поздно детектив все выяснит, но пусть он узнает об этом не от меня.
Не то чтобы я боялся тетиного гнева, который она могла обрушить на мою голову за разглашение семейной тайны. Ладно, разве что самую малость. Я больше заботился о Марле. В свете случившегося тот поступок был явно не в ее пользу. Получи Дакуэрт и его братия из городской полиции такую информацию, станут ли они продолжать тщательное расследование? Я в этом сомневался. Решат, что Марла убила Розмари Гейнор, чтобы похитить ее сына. Все очень просто. Дело закрыто, можно пойти выпить пивка.
Я же не был уверен, что все настолько просто. Хотя как знать?
Мэтью Гейнор оказался у Марлы – это неопровержимый факт. Но пусть ее история о том, как мальчик появился в ее жизни, неправдоподобна, разве могла она устроить такую жестокую, кровавую бойню, которую я, пусть мельком, видел в доме Гейноров?
Я очень надеялся, что Марла на это не способна.
– Что вы подразумевали, когда сказали, что ее психика расстроена? – спросил Дакуэрт.
– Она была в депрессии, замкнулась, все забросила, не заботилась о себе. Поэтому мать решила отправить ей еду.
– Но почему вы?
– Что значит, почему я?
– Почему она сама не отвезла, что приготовила?
– Я был свободен. Вернулся жить к родителям. Потерял работу. Вы, наверное, слышали, что приключилось со «Стандард»?
– Когда вы приехали, ребенок Гейноров был в доме Марлы?
Я кивнул.
– И вам это показалось странным, потому что вы знали, что никакого ребенка у вашей двоюродной сестры нет?
– Да. Марла мне сказала, что ребенка ей вчера принесла какая-то женщина.
– Откуда ни возьмись явилась, постучала в дверь и сказала: «Вот вам ребенок»?
– Что-то этом роде.
Дакуэрт провел по губам ладонью.
– Нечего сказать, история.
– Так она объяснила появление у нее мальчика.
Детектив медленно покачал головой:
– Я слышал, вы переезжали в Бостон?
– Да, переезжал. – Я не удивился, что Дакуэрт в курсе моих дел, поскольку мы были с ним знакомы лет пять с тех пор, как у меня случились неприятности. – Пришлось вернуться. С «Глоб» не сложилось: работал по вечерам и совершенно не видел Итана. Помните его?
– Помню. Славный парень.
Несмотря на весь ужас окружающего, я не мог выкинуть сына из головы. Что там приключилось в школе?
– Хотелось жить поближе к родителям, – объяснил я. – Они – большое подспорье. И снова устроился в «Стандард» перед самым закрытием газеты.
Детектив спросил, как мне удалось вычислить родителей Мэтью. Я рассказал. А также о том, как столкнулся у дома с Биллом Гейнором, когда тот вернулся из Бостона. Дакуэрт спросил, каким мне показался Гейнор перед тем, как он обнаружил убитую жену.
– Взволнованным. Сказал, что много раз пытался ей дозвониться, но она не отвечала.
Следующим вопросом был, знаю ли я женщину по имени Сарита.
– Нет, но слышал, как Гейнор называл это имя. Она работает у них няней. Вы ее допросили?
– Пока нет. – Дакуэрт помолчал. – Машину вам не вернут.
– Я догадался.
– Впоследствии получите, но не сейчас.
– На коляске есть мои отпечатки, – предупредил я.
– Угу.
– Просто я подумал, что лучше об этом упомянуть. Положил ее в машину, когда мы поехали сюда.
– Хорошо.
– И в доме, наверное, есть. Я туда заходил. Ненадолго, с мужем убитой. Мог коснуться двери и чего-нибудь еще.
– Ладно, – буркнул Дакуэрт. – Спасибо, что просветили.
Впоследствии, оглядываясь назад, я понял, что эти мои уточнения не сослужили той службы, на которую я рассчитывал.
