Лиза Гамаус
Нарву цветов и подарю букет

Полная версия

ГЛАВА 1. Виктория

Из пяти плюшевых мишек, которых вчера получила в доставке, у одного кривая лапка. Брак. Его можно отправить на замену поставщику, но я не буду этого делать. Мишка останется со мной. Я посажу его на главную витрину за кассу, повешу ему на шею жемчужное ожерелье и сделаю из него звезду моего цветочного бутика «Ботаника-роза».

Этот мишка – моё тихое противодействие злу.

«Ботаника-роза» – тоже противодействие злу, ответ на мою невесёлую личную историю, которую я изо всех сил стараюсь переписать.

– Девушка, у вас есть топперы на букет? Можно какой-нибудь с юмором? – спрашивает меня клиент, получая букет из светлых орхидей и чайных роз.

Сегодня смена Мурада. Он мой лучший флорист. Его букеты никого не оставляют равнодушными. Не парень, а настоящий самородок. Талант. Цветочный фей. Клиенту здорово повезло. Такой букет не просто поднимет настроение его девушке – она позволит ему намного больше, чем то, на что он рассчитывает. Шучу.

Этот клиент уже не первый раз в моём магазинчике. По крайней мере, второй. Кому только достаются такие брутальные красавцы, да ещё и покупающие цветы?

– С юмором? – поднимаю на него глаза. – Как вам «Сорвать джекпот» или «Ягодке»? – перебираю я ведёрко с топперами. В принципе, пошлятина.

– Вот! – восклицает клиент и вытаскивает топпер со словом «Факт» ярко-розового цвета.

Буквально вчера я вертела его в руках и собиралась выкинуть, потому что не видела ему никакого применения.

– Подходит? – уточняю удивлённо я.

С другой стороны, я не знаю, кому и зачем он собирается подарить эти орхидеи. Интересно было бы посмотреть, но я этого никогда не узнаю.

– Вполне подходит. Не так однозначно, – подмигивает мне мужчина.

Ничего себе! Дарит такой дорогущий букет, но не знает, правильно делает или нет. Ему, наверное, не хочется, чтобы «она» слишком радовалась или задирала нос. Что-то мешает ему быть с ней честным до конца. Похоже, он не уверен в своих чувствах.

Даже не знаю, что бы мне пришло в голову, получив букет с надписью «Факт». Свершившийся факт? Или что?

– У нас есть очень хороший крафтовый шоколад, не хотите добавить к букету? – тут же меняю я тему. – Маленькие золотые коробочки с конфетами.

Клиент отказывается. Благодарит и уходит, оставляя после себя едва заметный мускусный шлейф манящего парфюма.

Не мужик, а греческий бог. Представляю его без одежды, склонённым надо мной на четвереньках, и тут же запрещаю себе об этом думать. Я не против новых отношений, но позже. Ещё не готова к попытке номер два.

У меня увели жениха примерно за месяц до свадьбы. Звучит как-то киношно, но это так. Это сделала моя младшая сестра. Правда, сводная по отцу.

Вторую дочь отец назвал Анжелой. У нас с ней разница в четыре года.

Мама всегда была против нашего общения, но я её не слушала. Я не понимала, что она не простила отца, ревновала его ко второй жене, и мои контакты с его ребёнком от другой женщины её предавали. Я не понимала в должной мере её чувств, пренебрегала ими, потому что мне очень хотелось иметь отца, хотелось его любви и внимания.

В моё оправдание могу только сказать, что я была ещё слишком юной, неопытной и беспечной. Я просто любила обоих родителей, а их отношения рассматривала, как отношения, которые не имели со мной ничего общего.

Через месяц после моего четырнадцатого дня рождения мама умерла от внезапной остановки сердца. Аритмия.

Страшное горе заставило меня научиться слышать боль других людей, проявлять сочувствие и помогать. Это не было чувством вины, это стало и есть до сих пор моим мировосприятием и характером.

После смерти мамы я жила с бабушкой и дедом при щедрой материальной помощи со стороны отца. У него уже было три заправочные станции.

Вторая жена отца меня терпеть не могла. Анжела встречалась со мной всегда в её отсутствие, или отец нас обеих куда-нибудь возил.

Он всегда ставил меня в пример. Анжелу это бесило. Я любила учиться, закончила институт, а сестрица работала стилистом в салоне у дома, хоть и дорогом.

Помню, мама говорила, что терпеть не могла празднования дней рождения, особенно юбилеев, и свадеб. Там обязательно происходило что-то нелицеприятное, какая-то энергетическая вспышка вперемешку с алкоголем, последствия которой тянулись очень долгое время.

Анжела познакомилась с Игорем как раз на моём дне рождения. Ей хватило, то есть им обоим хватило времени так сильно увлечься друг другом, что нашей свадьбы с Игорем не случилось.

Они обнаглели вконец, и я их застукала на бильярдном столе в доме его родителей, опять же на праздновании юбилея – не могу сказать, чьего точно, кажется, его отца. Помню, как кинула в них шар и попала Игорю в его голую задницу. Я, собственно, туда и целилась. А шар-то тяжёлый!

Надо было целиться в голову, чтобы спутать ему напрочь все нейроны и оставить дебилом. В такие минуты ненависть зашкаливает, а жалость и вовсе пропадает. Меня остановил только страх наказания и тюремный срок. Могла и прибить женишка-то. Я с детства играю в большой теннис, и руки у меня совсем не слабенькие, особенно левая, потому что я левша.

Всё время их связи и Анжела, и Игорь вели себя идеально, комар носа не подточит. Даже не знаю, какие точно планы они вынашивали. Самое обидное, что ситуация с мамой и моим отцом была очень похожей. Мама застукала его со своей подругой, с которой она давно и крепко дружила. Отец всегда вёл себя идеально, и мама ничего не заподозрила. Случай. Вернулась домой из деловой поездки на два дня раньше, не позвонив по телефону.

Я тогда была у бабушки с дедом на даче.

– Виктория, красные розы заканчиваются, – жалуется Мурад, – а только час дня.

Мой цветочный бутик славится розами, потому что я покупаю их в одной оранжерее, где выращивают розы с ароматом. Они дороже обычных, зато пахнущая роза не идёт ни в какое сравнение с розой, напоминающей пластиковую, без никакого запаха. С клубникой такая же история.

– Я вспомнил. Этот клиент, который у нас сегодня заказал орхидеи, в прошлый раз купил букет ромашек. Может, ему скидку предложить? – спрашивает Мурад. На нём чёрное модное худи с принтом из аниме и с эффектом восхищения, как он любит говорить. Загляденье.

Если бы я послушала маму и не стала бы общаться с Анжелой, была бы уже замужем. Но тогда отец бы не помог мне с цветочным магазином. Это он дал мне деньги на бизнес. Отец был в шоке от того, что произошло между мной и Анжелой, и пытался загладить её вину. Он был ни при чём, и это была не его вина, а до Анжелы так и не дошло, что она натворила.

– Я понимаю, простить её невероятно трудно, но я очень бы хотел, чтобы вы помирились.

– Зачем она мне нужна, пап? Я не смогу ей больше доверять.

– Кровь водой не становится, – ответил мне отец.

ГЛАВА 2. Анжела

В магазин заносят две большие коробки со стрелициями. Я их обожаю. Цветок-попугай, цветок журавля, райская птица – множество названий, и все одинаково экзотичны. Магазин сразу начинает выглядеть как тропический рай.

Мурад уже потирает руки в предвкушении новых шедевров. Его взгляд становится задумчивым.

– Виктория, четыре заказа уже есть, – трясёт он телефоном.

Что бы я без него делала!

Сейчас мне кажется, что я придумала Игоря, то есть свою любовь к нему. Мне хотелось отношений, секса, парня рядом и, конечно, поднять самооценку. Годы шли, я закончила институт, начала работать, но никак не могла ни на ком остановиться. Игорь подвернулся, и я сказала себе: «Стоп, машина! Лучше я потом разведусь и начну всё сначала, чем буду куковать и играть в независимую женщину, живущую для себя».

Игорю же нравилось, что у меня нет бытовых проблем, а папа щедрый и любящий. Огромная квартира в сталинском доме в центре, доставшаяся от мамы, ждала, когда я наконец в неё заселюсь. Может быть, я всё-таки ему нравилась, я этого не исключаю.

Игорь тоже играл в теннис, и у нас всегда находились общие темы для разговоров. Предстоящие соревнования, обсуждения игр мировых чемпионов, да и само членство в элитном теннисном клубе «Турнир» – всё это наполняло жизнь дополнительной активностью, которая была близка и знакома обоим.

За моё членство в клубе платил отец. Анжела, конечно, об этом как-то узнала и начала меня упрекать, что я сижу на шее отца, а её больная мать не может поехать на море в санаторий. Отец сказал, что она всё выдумывает про мать, потому как та совершенно здорова и всегда может поехать отдыхать в любую точку света. Она про отдых отлично знает и частенько пользуется этой возможностью, причём намного чаще, чем он сам.

Я передала Анжеле слова отца с точностью до буквы.

– Не сочиняй! – скривила она физиономию, как будто глотнула лимонного сока. – Она мне будет рассказывать, здорова моя мать или нет! Да ты её просто ненавидишь, а между тем, моя мать не сделала тебе ничего плохого.

Её ответ не стал неожиданностью – типичный хамский абсурд в её вкусе. Я не стала продолжать.

Чтобы не чувствовать себя ущемлённой и показать мне, что она значит для отца не меньше, чем я, Анжела воспылала страстью к йоге и записалась в один из самых дорогих йога-центров, где занятия вели настоящие индусы.

– Жалко, что не в парусный спорт, – выразила я сожаление, когда она сообщила, что стоит на пороге «абсолютного счастья» и «бесконечного блаженства».

С йогой вскоре пришлось расстаться, так как папа отказался финансировать иностранные проекты всеобщего чего-то там, чуть ли не вознесения, а со взносами в йога-центре было очень серьёзно.

В итоге виноватой оказалась я, и Анжела мне закатила скандал опять на ту же тему, что я лишняя в их семье, и отец не должен меня содержать до старости. Дура, другого слова не подберу.

Через пару недель она опять появилась и попросила прощения.

В её защиту могу только сказать, и то условно, что у неё очень красивая фигура, длинные ноги и милое лицо с маленьким чуть курносым носиком и пухлыми натуральными губами. С цветом глаз вот у нас непорядок: у меня синие, а у неё карие. Анжеле хочется, чтобы у неё глаза были непременно синие.

Несмотря ни на что мы продолжали общаться. Я это делала, потому что внутренне несла ответственность за младшую сестру, опекала её, и отец всегда на меня рассчитывал в этом отношении.

Я делилась с Анжелой житейским опытом, но вместо адекватного отношения она всё время искала повод мне насолить и рассказать папочке, сколько у меня проблем, и как я не справляюсь с жизнью. Что её так во мне бесило, точно сказать не могу, но думаю, что так её воспитывала мать, с её слов, ничего не сделавшая мне плохого.

Иногда мне казалось, что Анжела способна меня отравить страшным моментальным ядом, который не надо было даже искать, потому что он брызгал из её рта, обрамлённого прекрасными наливными губами.

Как-то с нами за столиком в кафе сидела моя институтская подруга Соня Сологуб со своим бойфрендом, который имел неосторожность сказать при Анжеле, что у него есть друг, которому я давно нравлюсь.

– Да ты что? – воскликнула Анжела. – Передай ему, что у моей сестры очень придирчивый характер.

К чему это было сказано? Чего она хотела этим добиться? Придирчивый, в смысле, этот друг вряд ли подойдёт? Просто я отлично знала, о ком шла речь, и сожалеть о выходке Анжелы не было особой нужды. А если бы не знала?

Наконец замечаю, как Мурад машет мне рукой.

– Иду!

– Как тебе? – показывает он мне только что собранный букет со стрелициями.

– Интересно, сколько он простоит? – я в восхищении.

– Да я его уже продал, хотел просто тебе показать, пока не забрали.

В нашем райском саду мы все на «ты». Мы ощущаем себя людьми искусства, а у них так принято. Мурад ни на секунду не забывает, что я его босс, я же всегда поощряю свободу выражения. Второй флорист, Наташа, более скована, и работы у неё стандартнее, хоть и качественные. Вот кто любит розы и знает про них всё.

Через несколько дней после той встречи в кафе я случайно увидела Соню на выставке перуанского искусства в Центральном Манеже. Разговорились.

– Знаешь, неудобно и, вроде бы, не моё дело, но Женя, мой приятель, тот самый, с кем мы сидели тогда за столиком, сказал, что пересёкся в гостях с Анжелой, – сказала Соня.

– Как интересно! – удивилась я.

– Уж не знаю. Она с ним танцевала, речь зашла о тебе, и Анжела ему сказала, что не даст тебе счастливо жить за счёт её отца.

– Да ты что! Она не могла такое сказать постороннему человеку, – мне трудно было в это поверить.

– Имей это в виду, Вик. Не выдавай меня, а то у меня самой будут проблемы. Может, и не стоило это тебе говорить, но Анжела, кажется, серьёзно за тебя взялась, – Соня не была мне близкой подругой, но поведение сестры её так возмутило, что она не выдержала чисто по человечески и решила со мной поделиться.

Я поблагодарила Соню и пришла к выводу – свести до минимума общение с младшей сестрой.

Но это оказалось сложнее, чем я думала.

Смотрю на часы. Пора ехать на теннис.