Лора Себастьян
Звёздная пыль в их венах
Виоли
Виоли, Леопольду и Эмброузу требуется еще один день в дороге, чтобы добраться до гостиницы, о которой упоминал юноша. За это время Виоли узнает об их новом компаньоне больше, чем смогла узнать о Леопольде почти за неделю совместного путешествия. Хотя она готова поспорить, что Леопольд думает о ней то же самое – их дни в основном проходят в молчании. Они друг другу не нравятся и не доверяют, и поэтому обсуждать было особо нечего.
Однако Эмброузу они оба, кажется, сразу понравились. Можно подумать, что он уже безоговорочно им доверяет – причуда, которую Виоли не может до конца понять. Всего за один день Виоли узнала не только историю детства Эмброуза – он провел его в сельской местности Селларии, – но и имена его родителей и их трех собак, а также все подробности того, что именно он испытывал, когда его дядя назвал двенадцатилетнего мальчика своим наследником и привел его ко двору, где он и встретил принца Паскаля.
Хотя как раз об этом Эмброуз ничего не сказал, Виоли подозревает, что они не просто друзья. Об этом несложно догадаться. Виоли понимает, что он не слишком хорош в сохранении секретов, и с удивлением обнаруживает, что это вызывает у нее зависть.
У Виоли не было другого выбора, кроме как стать хорошей лгуньей. Она сомневается, что в ином случае вообще прожила бы так долго.
Когда из-за деревьев выглядывает труба гостиницы, Виоли вздыхает от облегчения. Ей все равно, сколько конюшен нужно почистить и сколько посуды перемыть, – она что угодно бы отдала за сон в мягкой кровати и полный живот еды.
– Мы должны придумать тебе имя, – говорит Эмброуз Леопольду. – В конце концов, технически мы все еще в Темарине. Нужно убедиться, что тебя никто не узнает.
Леопольд хмурится, обдумывая его слова.
– Я мог бы быть Леви, – говорит он.
Виоли вздрагивает, и он бросает на нее косой взгляд.
– Что не так с Леви? Это имя похоже на мое, его легко запомнить.
– С именем все в порядке, – говорит она. – Но стоит тебе открыть рот, они поймут, что ты из знатного рода. Постарайся вообще ничего не говорить.
Леопольда сжимает челюсти. Виоли понимает, что еще неделю назад Леопольд никому бы не позволил так с ним разговаривать, особенно простой служанке. Но после недолгого колебания он кивает.
– Хорошо, – говорит он. – Хотя твой бессемианский акцент тоже может вызвать удивление.
Виоли знает, что это справедливое замечание, хоть ее акцент уже почти исчез. Она очень устала, так что не хочет рисковать.
– Хорошо, – вторит она. – Тогда Эмброузу нужно взять все на себя.
Эмброузу, кажется, не по себе от этой идеи, но все же он кивает в знак согласия.
Гостиница «Этельдейс Инн» небольшая, но очень ухоженная. Как только Виоли ступает внутрь, ее обдает волной тепла, и только тогда она понимает, как сильно замерзла, весь день пробираясь по снегу. Полы устланы разноцветными коврами, которые дорожкой ведут в гостиную, а стены увешаны яркими картинами с изображением заснеженных гор. На маленьком столике у двери расположилась глиняная ваза, в которой стоят те самые цветы, в честь которых названа гостиница, – этельдейсы. Виоли делает шаг вперед. Она никогда раньше не видела свежих этельдейсов, только сушеные гроздья, с которыми стояли торговцы бессемианских рынков, но они ей всегда нравились. Нежные белые цветы кажутся хрупкими, но могут пережить самые свирепые метели.
По коридору торопливо идет женщина, отряхивая руки о пыльный фартук. При виде Эмброуза с ее лица сходит заготовленная жизнерадостная улыбка, и она хмурится.
– Не ожидала увидеть тебя так скоро, – говорит она на темаринском, но с небольшим селларианским акцентом. – Я же тебя предупреждала, что в Темарине сейчас работу не найти.
Эмброуз смотрит на Леопольда, затем снова на женщину.
– По-видимому, теперь дела еще хуже. Король Леопольд свергнут, королевство захвачено Бессемией.
Женщина задумывается.
– Ну, судя по историям, которые я слышала за последний год про короля Леопольда, это только к лучшему.
На этот раз и Виоли бросает взгляд на Леопольда, но если слова женщины его и задели, он этого не показывает, сохраняя безмятежное выражение лица.
– Я вижу, ты обменял своего старого друга на двух новых, – говорит женщина, и ее взгляд перемещается на Виоли и Леопольда.
– Наши пути разошлись, когда мы услышали эти новости, – осторожно говорит Эмброуз. – Но я встретил Виоли и Леви – они идут тем же путем, что и я. Ты же знаешь, безопаснее путешествовать группами.
– В это время года безопаснее вообще не путешествовать, – поправляет женщина, и по тому, как она хмурится, Виоли подозревает, что она искренне беспокоится о благополучии Эмброуза.
Эмброуз, должно быть, тоже это видит, потому что мягко улыбается.
– Лучше скажи мне вот что, Мерра, – говорит он. – Есть ли какой-нибудь шанс, что мы сможем поработать в обмен на комнату и ужин?
Женщина окидывает каждого из них взглядом.
– Мне бы снова не помешала помощь в конюшне, – признается она. – И может, кто-то из вас умеет печь? Одна наша новая гостья любит сладкое, я бы хотела ее порадовать.
Виоли моргает. Она пару раз помогала Софронии с выпечкой, и этого было достаточно, чтобы Виоли научилась некоторым основам.
– Я могу помочь, – отвечает она, стараясь говорить без акцента.
Взгляд женщины падает на Виоли, и она кивает.
– Кроме вас здесь сейчас только одна группа постояльцев – девушка и юноша примерно вашего возраста и мужчина…
Она оглядывается через плечо, чтобы убедиться, что никто не подслушивает, а затем понижает голос до шепота:
– Верите или нет, это бессемианский эмпирей.
Желудок Виоли резко сжимается, и прежде чем она успевает обдумать свои слова, его имя слетает с ее губ:
– Найджелус?
Женщина прищуривается.
– Насколько я слышала, другого в Бессемии нет, – говорит она.
Виоли чувствует пристальный взгляд Леопольда и беспокойство Эмброуза, но заставляет себя улыбнуться.
– До меня доходили слухи. О нем много шепчутся. Говорят, к нему прислушивается сама императрица, – ответила она.
Еще на мгновение женщина задерживает взгляд на Виоли, затем быстро кивает.
– Держитесь от него подальше – все трое. Он не из дружелюбных, и я не хочу, чтобы вы его беспокоили.
Виоли быстро кивает. Последнее, что ей нужно, – это чтобы ее увидел Найджелус. Хотя они встречались всего один раз, она сомневается, что он из тех, кто забывает лица, и у него наверняка найдутся к ней вопросы.
С другой стороны, у Виоли и у самой есть несколько вопросов о том, что именно королевский эмпирей Бессемии делает так близко к Селларии, где в любой момент может лишиться головы.
Мерра показывает им троим комнатку с узкой койкой, умывальником и маленьким столиком, на котором стоит кувшин. Хотя комната скудно обставлена, в ней тепло, и это все, что нужно Виоли.
– Это лучшее, что я могу сделать, – говорит женщина. – Эмпирей и его спутники разместились в трех других моих комнатах.
– Все замечательно, – говорит Эмброуз. – Спасибо тебе, Мерра. Дай нам знать, что нужно сделать.
– Сегодня вечером – ничего, – говорит она. – Вы голодные и уставшие, от вас не будет никакой пользы. Обсудим все утром. Примерно через час можете спускаться на ужин.
Когда она уходит и они остаются только втроем, Виоли испускает долгий выдох.
– Найджелус знает меня, – говорит она. – Он не должен меня видеть.
Эмброуз и Леопольд обмениваются взглядами и кивают.
– Не уверен, что он меня не узнает, – признается Леопольд. – Думаю, он видел портреты.
– Если Мерра попросит помочь с работой, из-за которой вы окажетесь на виду, я все сделаю сам, – говорит Эмброуз.
– И все же должна признать, мне любопытно, что он здесь делает, – говорит Виоли. – Он верен императрице – я не представляю, что могло привести его в Селларию, кроме принцессы Беатрис.
Когда она произносит эти слова, глаза Леопольда округляются.
– Если императрица спланировала убийство Софронии…
– …он может быть здесь для того, чтобы расправиться с Беатрис, – заканчивает Виоли. – Мерра упоминала, что с ним двое примерно нашего возраста. Я знаю, у императрицы много шпионов помимо меня. Возможно, с ним путешествуют именно они.
Эмброуз бледнеет.
– Самый главный вопрос в том, собираются ли они в Селларию, чтобы прикончить Беатрис, или уже сделали это и теперь возвращаются домой?
Дафна
Весь день после своей несостоявшейся свадьбы Дафна проводит, отдыхая в постели. Каждому, кто спрашивает о самочувствии, она говорит, что с ней все в порядке, ведь Аурелия залечила все синяки и царапины. Но никто не слушает, и все настаивают на том, что небольшой отдых ее не убьет. Дафна не так в этом уверена – ужасная скука делает перспективу смерти весьма привлекательной, но зато ей удается написать и зашифровать письмо своей матери. Она пишет о том шаге, что предприняли повстанцы, и рассказывает ей все, что она знает об Аурелии, биологической матери Байра, которая обрела во Фриве печальную известность тем, что помогла Варфоломею занять трон и положить конец войнам кланов. Она подумывает рассказать матери о пророческом даре Аурелии, в том числе о том, как она предрекла смерть Софронии – пролилась кровь звезд и величия, – но сдерживается. Эта информация все равно не поможет императрице, а Дафна не хочет даже писать эти слова.
Однако на следующее утро, когда Клиона спрашивает Дафну, не хочет ли она присоединиться к ней в походе по магазинам на Уоллфрост-стрит, у девушки не получается быстро встать с постели. Хотя их последняя поездка на Уоллфрост-стрит закончилась тем, что Дафне приставили нож к горлу, это лучше, чем еще один день в этой забытой звездами комнате.
Пока они бок о бок едут через лес, отделяющий дворец от города Элдеваля, Клиона говорит ей, что на этот раз они едут туда не просто в поисках платьев или украшений.
– Король Варфоломей хочет дать понять, что нападение на свадьбе не напугало ни его, ни кого-либо из его семьи, – говорит Клиона.
Дафна бросает взгляд на десяток стражников, которые окружают их по бокам – на достаточном расстоянии, чтобы обеспечить девушкам уединение, но все же достаточно близко, чтобы прийти на помощь при первой же необходимости.
– Такое количество стражи может помешать донести до людей это послание, – указывает она.
Клиона пожимает плечами.
– Ну, король хочет казаться смельчаком, а не идиотом, – говорит она. – В конце концов, кто-то подорвал бомбу на твоей свадьбе.
– Ты подорвала бомбу на моей свадьбе, – шипит Дафна.
– Не говори глупостей, я ни черта не смыслю во взрывчатке, – говорит Клиона, после чего делает паузу. – Это была работа Хеймиша. И кроме того, целью была не ты. Тебе никогда не угрожала опасность.
Дафна закатывает глаза. Она верит, что Клиона говорит правду, но это не приносит ей особого утешения.
– Взрывчатка непредсказуема, – отмечает она. – Если бы Байр не оттащил меня за секунду до взрыва, полагаю, мы сейчас не разговаривали бы. Кстати, надеюсь, больше никто этого не заметил.
Клиона ощетинивается.
– Никто не заметил, – говорит она. – Взрыв послужил неплохим отвлекающим маневром.
– И не только, – говорит Дафна. – Вы убили Фергала.
Она внимательно наблюдает за Клионой, но на ее лице нет и намека на вину. Она снова пожимает плечами.
– Вынужденная жертва, – говорит она. – Но нам нужна была лазейка.
От этих слов у Дафны сводит желудок, хотя она знает, что такого быть не должно. Да, Клиона хладнокровно описывает убийство, которое она помогла организовать, но ведь все то же самое могла бы сделать и сама Дафна. Но когда девушка закрывает глаза, то снова видит отделенную от тела голову Фергала. Неужели не было другого выхода? Поступила бы она на месте Клионы точно так же?
Дафна знает ответ, и это раздражает ее так же сильно, как и все остальное.
– Скажи мне, – говорит она, выбрасывая эту мысль из головы, – как именно вы убедили короля Варфоломея назначить его бывшую любовницу и мать Байра на освободившийся пост эмпирея?
– У него не было выбора, – говорит Клиона. – Эмпирей – большая редкость, и Варфоломей не может просто сидеть и ждать, пока здесь появится еще один. Кроме того, о происхождении Байра ходят разные слухи, и ты – одна из шести человек, которые знают правду.
Дафна быстро подсчитывает – если правду знают она, Клиона, Варфоломей, Байр и Аурелия, то остается один человек. Дафна совершенно уверена, что это, должно быть, отец Клионы.
– Остается вопрос – зачем вам это? – спрашивает Дафна.
Клиона смотрит на нее, и уголок ее рта приподнимается в ухмылке.
– В прошлый раз, когда мы это обсуждали, принцесса, ты сказала, что не доверяешь мне. Так почему же я должна доверять тебе?
Она подгоняет свою лошадь, оставляя Дафну позади. Отпустив тихое ругательство на бессемианском, Дафна продолжает сердито смотреть в спину Клионе.
После того как они спешиваются и передают своих лошадей конюху, Дафна внимательно наблюдает за Клионой. Им предстоит продолжить путь по Уоллфрост-стрит пешком, чтобы пройтись по магазинам, но что самое важное – чтобы быть замеченными. Дафна понимает, что горожане наблюдают за ними, выглядывают в окна и выходят поприветствовать их на улицу. Некоторые достаточно смелы, чтобы позвать ее по имени и помахать рукой. С застывшей улыбкой Дафна машет в ответ.
Но все это время она держит Клиону в поле своего зрения. В последний раз, когда они приезжали сюда, Клиона использовала прогулку как предлог, чтобы встретиться с миссис Наттермор, портнихой, которая хранит в своей кладовой оружие и боеприпасы. Но если у Клионы и есть скрытый мотив для сегодняшней поездки, Дафна его еще не нашла. Проходя по магазинам, они ведут праздную болтовню – Дафна уверяет любого, кто спросит, что у них с Байром все в порядке, что они ничуть не напуганы и с нетерпением ждут возможности провести свадьбу как можно скорее.
Клиона тратит деньги направо и налево, покупая изумрудные сережки, серые бархатные сапоги и горностаевую накидку, но в этом нет ничего необычного.
Они возвращаются во дворец как раз к ужину.
Ужин во дворце проходит в молчаливой обстановке. Дафна не находит в этом ничего удивительного, учитывая недавнее убийство и разрушение дворцовой часовни. Пару дней до этого она ела, не вставая с постели, так что впервые может лицезреть последствия нападения. Разъехались почти все гости, кроме крошечной горстки горных лордов. Настроения очень далеки от тех, что были на балу по случаю ее помолвки, где эль лился рекой, а гости были шумными и буйными. Теперь атмосфера больше напоминает похороны. Разговоры сводятся к простому бормотанию, и, похоже, почти никто не пьет алкоголь.
Сама Дафна сидит с Руфусом Кадрингалом по левую руку и Аурелией по правую, а Байр расположился прямо напротив. Однако сейчас он увлечен беседой с отцом Клионы, лордом Панлингтоном. Наблюдая за ними, Дафна задается вопросом о предмете их разговора.
Она бросает взгляд на короля Варфоломея, сидящего справа от Аурелии, во главе стола. Чувствует ли он меч, нависающий над его головой? Знает ли он, что та же женщина, что сняла звезду, чтобы он заполучил трон, теперь стремится его отнять?
Дафна до сих пор не понимает, почему Аурелия вообще присоединилась к повстанцам. Женщина сказала ей, что это из-за пророчеств, что дали ей звезды. Пророчеств, которые предупреждали о грядущей войне. Но она так и не сказала Дафне, что именно она в них услышала, кроме того, что будет пролита кровь звезд и величия. Но это пророчество уже исполнилось, когда Софронию казнили.
При этой мысли у Дафны сводит живот, и она опускает взгляд на свою полупустую тарелку.
– С тобой все в порядке? – спрашивает сидящий рядом с ней Руфус Кадрингал. – Ты выглядишь какой-то… зеленой.
На пару секунд он замолкает.
– Тебя же не отравили снова, правда?
Дафна заставляет себя улыбнуться Руфусу, потому что он выглядит искренне встревоженным. Она не может винить его; однажды он уже видел, как ее отравили – и это сделала его сестра.
– Я в порядке, – уверяет она его.
Она решает, что самое лучшее сейчас – просто сказать правду.
– Просто думаю о своей сестре Софронии.
Взгляд Руфуса смягчается.
– Я еще не выразил своих соболезнований, но я очень сожалею о твоей потере, – говорит он.
За последние несколько дней Дафна слышала подобные слова чаще, чем может сосчитать. Вежливые и небрежные соболезнования, на которые она отвечает вежливыми и небрежными благодарностями.
Но в словах Руфуса нет ни показной вежливости, ни небрежности. Дафна чувствует их тяжесть, чувствует, как они проникают ей под кожу. Ее это ужасно злит.
– Когда я приехала сюда, то думала, что никогда больше не увижу ни одну из своих сестер, – говорит она ему то, во что он должен верить, хоть и не то, во что верила сама Дафна. – Мы пошли разными путями, в разные жизни. В некотором смысле Софрония умерла для меня в ту секунду, когда наши экипажи покинули Бессемию.
– И все же вы писали друг другу, – говорит он.
Дафна пожимает плечами.
– Это не одно и то же. Я смирилась с тем фактом, что никогда больше не увижу ее улыбки, никогда не услышу ее смеха. Я не думаю…
Она замолкает.
– Мне все еще кажется, что это неправда. Что этого просто не могло случиться.
Дафна думает о Беатрис, и внезапно ей в голову приходит мысль о том, что Беатрис тоже может умереть. Возможно, она уже мертва. Могло ли это произойти? Что, если она действительно никогда больше не увидит своих сестер?
Внезапно она вспоминает ночь их шестнадцатилетия, когда они сбежали с вечеринки и спрятались наверху, в своей комнате, передавая друг другу бутылку шампанского и споря о том, кто из них первой осуществит планы своей матери и вернется домой.
– За семнадцать лет, – сказала Софрония, поднимая свой бокал с шампанским.
Дафна помнит, что засмеялась.
– О Софи, ты уже напилась? Нам по шестнадцать.
Но Софрония только пожала плечами.
– Я это знаю, – сказала она. – Но в шестнадцать мы должны попрощаться. К семнадцати мы снова вернемся сюда. И снова будем вместе.
Дафна подносит кружку с элем к губам, чтобы скрыть ту боль, которая могла отразиться на ее лице. Не то чтобы кому-то могло показаться странным ее состояние, учитывая все, что произошло за последние несколько дней. Но Дафна все равно считает это признаком слабости и не хочет демонстрировать свою уязвимость, особенно тогда, когда она окружена волками.
Она отбрасывает все мысли о Софронии в сторону. Сосредоточься, думает она и затем поворачивается к Аурелии, которая едва притронулась к еде или элю. Вместо этого пожилая женщина оглядывает стол своими проницательными серебряными глазами. Когда их с Дафной взгляды пересекаются, Аурелия приподнимает бровь.
– Поделишься со мной своими мыслями, принцесса Дафна? – спрашивает она.
– Боюсь, мои мысли вам не по карману, – отвечает Дафна, заставляя Аурелию рассмеяться.
– Приятно видеть, что после стольких бед ты не теряешь бодрости, – говорит она.
Натянутая улыбка не сходит с лица Дафны.
– Расскажите, как вам живется при дворе эту пару дней? – спрашивает она. – Едва ли вы чувствуете здесь себя как дома. И насколько я знаю, раньше вы специально держались отсюда подальше.
Аурелия пожимает плечами и делает маленький глоток своего эля. При этом взгляд Дафны приковывается к кольцу королевского эмпирея, которое она теперь носит на большом пальце – тому самому кольцу, которое Дафна видела на отрубленной руке Фергала.
– Я думаю, что ты, принцесса, как никто другой, понимаешь: мы должны идти туда, куда нас направляют, – говорит она. – Я уверена, что, будь у тебя право голоса, ты бы тоже не захотела приехать сюда.
Дафна не может с этим спорить – она часто завидовала судьбам своих сестер. Селлария с ее прекрасным климатом и пляжами и Темарин с его роскошной богатой столицей казались гораздо более интересными вариантами, чем скучный, холодный Фрив.
– Я выполнила свой долг, – говорит Дафна.
По правде говоря, теперь-то она знает, что, возможно, ей повезло больше, чем сестрам. Во Фриве тоже есть люди, которые хотят ее смерти, но они, похоже, гораздо менее талантливы.
– Как и я, – спокойно отвечает Аурелия.
Но в мои обязанности не входили убийства, думает Дафна. Но она не уверена, что это правда. Она убила нескольких наемных убийц в лесу, хоть это и было в целях самообороны. И все же если бы она получила от матери приказ кого-то убить, то сделала бы это.
Даже если бы это был Байр? – спрашивает голос в ее голове. – Даже если бы это была Клиона?
Этот голос похож на голос Софронии.
Дафна не хочет отвечать на эти вопросы, поэтому она задвигает их на задворки своего сознания. До этого не дойдет, говорит она себе. Дафна оглядывает стол, но все поглощены разговорами. На мгновение их с Байром взгляды пересекаются, но он отводит глаза и возвращается к разговору с лордом Панлингтоном.
– Скажите мне, – говорит Дафна, снова переводя взгляд на Аурелию. – Звезды рассказали вам что-нибудь новое?
Дафна видит, как опускаются уголки рта Аурелии и как ее глаза начинают бесцельно бегать по сторонам.
– Нет, – осторожно говорит она. – Ничего нового.
– Вы не очень хорошая лгунья, – говорит ей Дафна.
Выражение лица Аурелии меняется, взгляд становится свирепым.
– Это не ложь. Я не услышала ничего нового.
– Но все же что-то вы услышали, – говорит Дафна.
– Я слышала то же самое, что и всегда, принцесса, – говорит Аурелия, выдерживая взгляд Дафны. – Пролилась кровь звезд и величия.
У Дафны скручивает живот, и хотя она сегодня почти не ела, ей все равно кажется, что ее может стошнить.
– Это про Софронию, – говорит она. – Пророчество уже осуществилось.
– Кажется, звезды расходятся с тобой во мнениях, – говорит Аурелия, но как бы небрежно ни звучали эти слова, Дафна видит напряженность на ее лице. В конце концов, в жилах самого Байра течет кровь звезд и величия. Как и в крови Дафны. И Беатрис. Когда Дафна разговаривала с ней в последний раз, она находилась во дворце Селларии под арестом.
Пролилась кровь звезд и величия.
Насколько Дафне известно, они трое – единственные из ныне живых людей, кто одновременно принадлежит к королевскому роду и кто был тронут звездами. Байр, Беатрис и Дафна. Дафна не допустит, чтобы с кем-то из них что-то случилось.
– Звезды могут спорить со мной сколько угодно, – говорит Дафна Аурелии. – Но в этот раз они будут неправы.
Аурелия долго рассматривает Дафну.
– Ну, – говорит она наконец, – полагаю, все когда-нибудь случается в первый раз.
