Лора Себастьян
Звёздная пыль в их венах
Дафна
Дафна выпускает еще одну стрелу и с растущим разочарованием наблюдает, как она попадает в край мишени. С ее губ почти срывается очень неприглядное ругательство, но ей удается себя сдержать. В конце концов, она здесь не одна. Девушка оглядывается назад, туда, где ее ждут шестеро стражников. Трое наблюдают за ней, трое стоят к ней спиной и наблюдают за окружающим их лесом в поисках любых признаков угрозы.
Она понимает, зачем они здесь, и после нескольких покушений на ее жизнь даже рада их присутствию. Но она знает, что так плохо стреляет сегодня именно потому, что находится под их внимательными взглядами. В отличие от Беатрис, Дафне неуютно в присутствии публики.
Снова подняв лук, Дафна заставляет себя сделать глубокий, успокаивающий вдох и пытается полностью игнорировать присутствие стражников. Их там нет. Есть только она, лук в ее руке и мишень перед ней. Ничего другого не существует. Ничего…
Пока она выпускает стрелу, один из стражников что-то выкрикивает, и выстрел проходит мимо цели.
– Звезды над головой, – огрызается она, поворачиваясь к стражнику. Однако ее раздражение проходит, как только она видит, кто к ним приближается. Это Байр, и он выглядит встревоженным.
На какое-то мгновение Дафна решает, что он, возможно, собирается к ней присоединиться. Прошло несколько недель с тех пор, как они тренировались вместе, и она обнаружила, что скучает по его компании. Его компания никогда не влияла на ее меткость. Но когда он останавливает свою лошадь рядом с ней и ее охраной, то не спешивается.
– Мой отец просит тебя вернуться во дворец, – говорит он ей с таким непроницаемым взглядом, что у Дафны сжимается сердце.
– Все в порядке? – спрашивает она его, пока ее разум прокручивает множество вещей, которые могли пойти не так с тех пор, как она покинула дворец всего час назад.
– Прекрасно, – быстро заверяет он ее. – Все в порядке. Но у нас посетитель.
– Посетитель? – спрашивает Дафна, еще более озадаченная. Многие из горных кланов уехали после неудавшейся свадьбы, и едва ли они захотели вернуться так скоро. А что касается гостей с юга… ну… никто не приезжает во Фрив.
– Из Темарина, – говорит он ей.
Воздух покидает легкие Дафны. Софрония. Нет. Этого не может быть. Софрония мертва. Но на самую малую долю мгновения сердце Дафны наполняется надеждой. Байр, должно быть, это замечает, потому что выражение его лица смягчается.
– Нет, – говорит он, качая головой. – Нет, не… это кое-кто другой.
В сердце Дафны впиваются когти смущения. Конечно, это не Софрония. Она была дурой, надеясь, что это может быть она, и еще большей дурой, потому что позволила кому-либо увидеть в ее глазах проблеск надежды. Она прячет свое разочарование за холодной маской и поднимает подбородок.
– Так кто это? – спрашивает она.
Байр прочищает горло, бросая взгляд на стражников, которые только притворяются, что не слушают.
– Королева Евгения и двое ее сыновей, – говорит он ей, понижая голос до шепота. – Они пришли просить политического убежища.
Дафна крепче сжимает лук в руке.
– Ее сыновья, – вторит она. – И король Леопольд тоже?
Дафна знает, что у вдовствующей королевы Темарина есть трое сыновей, и если бы король Леопольд был среди них, Байр наверняка упомянул бы его отдельно, но все же она должна спросить. Она должна быть уверена.
– Нет, – говорит Байр. – Двое младших – дети, которые выглядят так, словно увидели, как погасли звезды.
«Увидели, как погасли звезды» – это фривийское выражение, происхождение которого Дафна не до конца понимает, но все же его смысл стал ей почти понятен. И оно вполне уместно для описания детей, переживших государственный переворот.
Как же они смогли его пережить, удивляется Дафна. И почему из всех мест выбрали именно Фрив, ведь он никогда не был известен своим гостеприимством. Несомненно, Евгении повезло бы больше на ее родине, в Селларии.
Что ж, есть только один способ выяснить, что она здесь делает. Дафна убирает лук обратно в колчан и, подойдя к Байру, протягивает ему руку. Одной рукой он хватает ее за ладонь, а другой – за локоть и помогает подняться, чтобы она села перед ним. Седло не предназначено для дамы в платье, но Байр надежно обнимает ее рукой за талию, так что они вполне смогут доехать до дворца.
Когда Дафна и Байр возвращаются во дворец, он ведет ее по лабиринту залов, в которых она, наконец, начинает ориентироваться. Когда на одной из развилок он поворачивает налево, Дафна понимает, что они идут не в тронный зал, и замедляет шаг. Байр замечает это, но легонько тянет ее за руку, призывая следовать за ним.
– Это частная аудиенция, – говорит Дафна, заметив, что он ведет ее к крылу королевской семьи. – Твой отец не хочет, чтобы двор знал об их прибытии. Во всяком случае, пока.
Байр не отвечает, но Дафна понимает, что она права. В этом есть смысл. Фрив гордится своей независимостью, и король Варфоломей знает, что многие из его подданных осуждают его за слишком тесные отношения с другими странами. Особенно с Бессемией, учитывая помолвку Дафны и Байра. Поэтому он, конечно, не хочет, чтобы люди узнали, что у него ищет убежища вдовствующая королева Темарина.
Дафна отодвигает эти мысли в сторону, но задается вопросом, сможет ли она как-то использовать эту информацию.
Байр подходит к библиотеке, толкает дверь и пропускает ее внутрь.
Библиотека – любимая комната Дафны в дворце – уютное помещение с окнами от пола до потолка и мягкими диванами, расположенными вокруг самого большого из трех каминов. Это любимое место и короля Варфоломея тоже, и она часто встречает его здесь ранним утром или вечером. Обычно он читает какой-нибудь томик стихов или роман – книги, которые мать Дафны назвала бы бесполезными и не стоящими внимания.
Варфоломей стоит у большого окна, но плотные бархатные шторы задернуты, погружая комнату в темноту, которую смягчают только три горящих камина. В комнате достаточно тепло, но у женщины, которая сидит на мягком диване, на коленях лежат меховые одеяла, а по обе стороны от нее приютились мальчики. Королева Евгения и ее младшие сыновья, понимает Дафна.
Она перебирает в памяти все, что знает об этой женщине. Евгения – младшая сестра короля Чезаре, родилась принцессой в Селларии и вышла замуж за темаринского короля Карлайла в возрасте четырнадцати лет. Этот союз положил конец долгой войне между двумя странами и на какое-то время обеспечил мир. Судя по всему, брак не был консумирован, пока ей не исполнилось шестнадцать, а королю Карлайлу – восемнадцать, и даже после этого они с королем никогда не были особенно близки, хоть он и относился к ней с толикой уважения. Однако толика уважения – это уже гораздо больше, чем готова была предложить ей большая часть темаринского двора.
Но Евгения пережила это, и когда король Карлайл умер, оставив пятнадцатилетнего принца Леопольда своим преемником, Евгения правила вместо него. Дафна вспомнила, что императрица называла Евгению самым могущественным человеком в Темарине.
Софрония должна была заменить ее в этой роли, сделать так, чтобы Леопольд перешел под ее влияние.
Окидывая взглядом королеву Евгению, Дафна задается вопросом, как так получилось, что Софрония мертва, а Евгения здесь, жива и невредима? Ну, почти невредима – на левом виске женщины расплылся большой синяк.
У Дафны столько вопросов, но она пока не может их задать. Вместо этого она натягивает на лицо улыбку и подходит к королеве Евгении, протягивая руки, чтобы взять женщину за пальцы и сжать ее ладони в своих.
– Ваше Величество, – говорит Дафна, присаживаясь в реверансе. – Это такое облегчение – видеть, что вы благополучно выбрались из Темарина. Весть о восстании достигла Фрива, и мы все были ужасно обеспокоены.
– Принцесса Дафна, – говорит королева Евгения, пока ее глаза изучают лицо девушки. – Вы – точная копия вашей дорогой сестры, да благословят звезды ее душу.
Это ложь. Единственное заметное сходство между Дафной и Софронией – это их серебристые глаза. Волосы Дафны черные, а у Софронии они были светлыми; черты лица Дафны – резкие, у Софронии – мягкие; фигура у Дафны прямая, как палка, в то время как Софрония была обладательницей пышных форм. Любой, кто их не знал, мог бы решить, что они вообще не связаны родством.
– Спасибо, – говорит Дафна, опуская глаза и делая вид, что сдерживает слезы. – А это, должно быть, мои новые юные братья, – говорит она, глядя на двух мальчиков, стоящих по бокам от королевы. Одному около четырнадцати, другому – примерно двенадцать. Гидеон и Рид. Они оба смотрят на нее широко раскрытыми глазами, но не говорят ни слова. Дафна делает мысленную пометку найти их позже и поговорить наедине – дети, как она знает, служат главными источниками информации, потому что часто не имеют ни малейшего представления о том, что они должны хранить в секрете.
Стоящий позади нее король Варфоломей прочищает горло.
– Королева Евгения ищет убежища здесь, во Фриве, – говорит он. – Она считает, что, если вернется в Темарин, ее тоже казнят.
Так же, как и Софронию, думает Дафна. Она ценит, что король Варфоломей не говорит этого вслух.
– О, – говорит Дафна, хмуря брови и поглядывая на Варфоломея. – У меня сложилось впечатление, что Темарин сейчас под властью моей матери. Разве это не так? Она написала мне, что передаст трон Леопольду, как только он будет найден. Вы знаете, где он?
Вот оно – ноздри Евгении слегка сужаются, и Дафна понимает, что она что-то скрывает.
– Боюсь, он мертв, – говорит Евгения, крепко прижимая к себе своих младших сыновей. – Я писала вашей матери. Ее армия захватила главных мятежников, но она считает, что нам еще небезопасно возвращаться. Императрица предложила нам приехать во Фрив, пока все не успокоится.
– Неужели? – спрашивает Дафна, изо всех сил пытаясь скрыть свое замешательство – почему мать не написала ей об этом?
– На самом деле у меня даже осталось ее письмо, – говорит королева Евгения, доставая из кармана своего платья свернутый лист и передавая его Дафне, которая разворачивает бумагу и бегло просматривает слова. В письме всего несколько коротких строк, выведенных рукой ее матери – она узнала бы этот почерк где угодно, – но оно вызывает больше вопросов, чем ответов.
Дорогая Евгения,
мы должны действовать осторожно – разыщите мою голубку Дафну во Фриве. Я верю, что она даст вам приют столько, сколько вы будете в нем нуждаться. Дайте мне знать, если услышите что-нибудь от короля Леопольда – он должен вернуться на трон, а до тех пор я за всем прослежу.
Ваша подруга,
императрица Маргаро
Даже если бы Дафна не узнала почерк своей матери, то поняла бы, что письмо подлинное. Мать называла Дафну, Беатрис и Софронию своими голубками только наедине. Но в письме, которое она получила, ни слова о том, как она поступит с Евгенией. Она обдумывает это, передавая письмо обратно в руки женщине.
– Дафна, – говорит король Варфоломей низким ровным голосом. – На пару слов, если можно.
Дафна кивает и, отвернувшись от королевы Евгении, следует за королем Варфоломеем в тихий уголок библиотеки, вне пределов слышимости королевы и принцев. Байр следует за ними, и морщина на его лбу пролегает глубже, чем обычно.
– Дафна, – снова говорит король Варфоломей. – Фрив издревле воздерживается от конфликтов с другими странами, и на то есть веские основания.
– Да, конечно, – быстро говорит Дафна, пока наводит порядок в своих мыслях. Возможно, она не знает, как поступать с Евгенией, но, очевидно, мать хочет, чтобы та осталась здесь. А это значит, что ей нужно убедить короля Варфоломея дать на это разрешение.
Она быстро продумывает свою тактику. У Варфоломея нет причин помогать Евгении, ведь это не принесет пользы ни Фриву, ни ему самому и, скорее всего, лишь вызовет всеобщее недовольство, а в текущей ситуации Варфоломей не может позволить себе потерять еще больше союзников. Евгении и самой нечего ему предложить. Но король Варфоломей – хороший человек, и этой слабостью Дафна уже пользовалась ранее, причем весьма успешно.
Поэтому Дафна прикусывает нижнюю губу и бросает взгляд через плечо на королеву Евгению и ее сыновей.
– Простите, Ваше Величество, я знаю, что прошу многого, но я… я не могу не думать, что моя сестра наблюдает за мной со звезд и что она хотела бы, чтобы я помогла уберечь Евгению от той же участи, что постигла ее, и…
Она замолкает, сглатывает и снова переводит взгляд на встревоженного короля Варфоломея.
– И вы слышали – ее собственный сын, скорее всего, мертв. Я понимаю, что ситуация сложная, но мне невыносима мысль о том, чтобы бросить скорбящую мать на растерзание волкам, ведь на самом деле мы в силах предложить ей и детям хотя бы какую-то защиту.
Это жестоко – использовать в качестве рычага давления то, что у короля тоже умер сын, но эта жестокость срабатывает. Дафна видит вспышку ужаса в его глазах. Он смотрит на королеву Евгению с жалостью и пониманием.
– Конечно, я бы так не поступил, – быстро говорит он.
Байр смотрит на Дафну так, словно впервые ее видит, но ему удается оторвать от нее взгляд и посмотреть на своего отца.
– Я не уверен, что это хорошая идея. Последнее, что нужно Фриву, – это ввязываться в невыгодную для себя войну, – говорит он.
Король Варфоломей качает головой.
– Конечно, ситуация не из простых, – говорит он со вздохом. – Но я не вижу здесь другого выхода. Мы будем держать их присутствие в секрете. Никто не должен знать, кто они такие. Мы можем придумать историю, рассказать людям, что она темаринская вдова какого-нибудь горного лорда.
– Никто в это не поверит, – говорит Байр. – Достаточно скоро все узнают правду.
– Надеюсь, к этому времени у нас будет чуть больше представления о том, что делать дальше, – говорит король Варфоломей. – Но они останутся, и точка, Байр.
Не давая Байру возможности ответить, король Варфоломей возвращается к королеве Евгении и, улыбаясь, обещает ей защиту Фрива.
Дафна выскальзывает из библиотеки в коридор, Байр следует за ней по пятам. Он тянется к ее руке, но она вырывается ее из его хватки и продолжает идти. Ее взгляд устремляется на стражников, которые собираются сопровождать ее обратно в ее комнату.
– Дафна, – говорит Байр, и его взгляд тоже мечется между стражниками. Почему он смотрит так внимательно? Неужели пытается понять, кто из них на стороне мятежников – на его стороне?
– Не сейчас, – огрызается она, и он замолкает. Когда они добираются до ее комнаты, Дафна не удивляется, что он идет следом и закрывает за собой дверь, загораживая их от любопытных глаз и ушей стражи.
– Ты не должен этого делать, – говорит она ему с тяжелым вздохом, снимая плащ и вешая его на спинку кресла у камина. – Последнее, что нам нужно, – это чтобы поползли сплетни о том, как мы оставались наедине.
– Меня не волнуют сплетни, – говорит он, и Дафна фыркает от смеха.
– Конечно, не волнуют, – говорит она. – Они повредили бы моей репутации, а не твоей.
Он отвечает не сразу, но Дафна видит, как у него на лице дергается мускул. Он наконец понимает, что она имеет в виду.
– Тогда мне стоит уйти? – спрашивает он.
– Уже ничего не исправить, так что можешь присоединиться ко мне за чаем, – говорит она, садясь за маленький деревянный столик, на котором стоят оставленные служанкой послеобеденный чай и выпечка. Она жестом приглашает Байра сесть.
– Конечно, если бы свадьба не была прервана, мы могли бы оставаться наедине сколько угодно и когда нам заблагорассудится.
Даже для ее собственных ушей эти слова звучат резко и язвительно, совсем не так, как их могла бы произнести Беатрис. Та наверняка с кокетливой улыбкой взглянула бы на Байра из-под опущенных ресниц, а ее голос напоминал бы мурлыкание. Но какими бы невразумительными ни были эти слова, Байр садится к ней за стол покрасневшим.
– Что за игру ты ведешь, Дафна? – спрашивает он, наливая чай сначала ей, потом себе. – К ужину все во дворце будут знать, кто такая Евгения, а мой отец…
– Потеряет еще больше уважения, – говорит Дафна, делая глоток чая. – Разве не этого хотят повстанцы?
Он качает головой.
– Это не… Знаешь, мы не просто так не вмешиваемся в дрязги других стран, – говорит он. – И я не думаю, что новый удар по его репутации стоит того, чтобы навлекать на Фрив беду.
Дафна думает о том, что именно к этому и стремится ее мать. Но сама девушка, как и ее мать, верна только Бессемии.
– Как бы ты поступил? – спрашивает она. – Выпроводил бы эту женщину и ее сыновей на холод, отправил их обратно в Темарин, где их сразу же убьют, как мою сестру?
Байр качает головой.
– Есть и другие варианты – у нее семья в Селларии, а твоя мать предложила ей остаться под твоей защитой, но почему бы не приютить ее у себя?
Оба предложения хороши, и в обоих гораздо больше смысла, чем в том, чтобы отправить королеву во Фрив. И все же ее мать решила, что Евгения должна оказаться именно здесь. Императрица не поступает опрометчиво. Она наверняка продумала все варианты, тщательно их взвесила. И Евгения приехала во Фрив не просто так.
– Я не знаю, – признается она. – Но я уверена, что моя мать не отправила бы ее ко мне, если бы думала, что есть вариант получше.
Байр долго смотрит на нее.
– Ты не рассказываешь мне всей правды, – говорит он наконец.
Дафна выдерживает его взгляд.
– Как и ты мне, – отвечает девушка, но ее голос звучит мягче, чем она намеревалась.
Какое-то время они потягивают чай в полной тишине. Дафна несколько раз открывает рот, чтобы что-то сказать, но нужные слова так и не приходят. Она чувствует, как накопившиеся секреты создают между ними пропасть, которая становится шире с каждым вдохом.
Хватит, – шепчет в ее голове голос, похожий на голос ее матери. – Держи дистанцию. Используй его привязанность, используй его, но не позволяй ему использовать тебя.
Байр тянет руку через стол, чтобы взять руку Дафны, и на этот раз она не отстраняется. Вместо этого она переплетает свои пальцы с его и притворяется, что простого прикосновения достаточно, чтобы преодолеть расстояние между ними, – всю ту гору тайн и лжи, которую они сами воздвигли.
Дафна – не Софрония, и она прекрасно понимает, что у них с Байром не будет счастливого конца. Они не будут восседать на соседних тронах и править вместе – тем более что Байр не хочет себе такого будущего. А в том будущем, которое хотят построить Дафна с матерью, для него вообще нет места. Значит, ее чувствам нет места в настоящем. Она знает, уже скоро он перестанет смотреть на нее так, как сейчас, – с нежностью и обожанием, хоть и с крупицей разочарования. Вскоре, когда он поймет, над чем на самом деле они с матерью работают, в его взгляде останется лишь ненависть.
Дафна все это знает, но прямо сейчас он смотрит на нее так, будто по ее просьбе зажег бы звезды. Кажется, он готов отдать ей что угодно, кроме правды, но внезапно правда перестает иметь для них обоих такое уж большое значение. Да, скоро все вернется на свои места, но это будет потом.
Она отставляет свой чай и, продолжая держать его за руку, встает на ноги и идет к юноше. Не говоря ни слова, он отодвигает свой стул и мягко тянет ее за руку. Она позволяет усадить себя к нему на колени. Ее руки обвиваются вокруг его шеи, а он обнимает ее за талию, крепко прижимая к себе.
Она не знает, кто из них начинает поцелуй, но, откровенно говоря, это не имеет никакого значения. Он целует ее, и она целует его, и когда его язык обводит линию ее губ, она открывается ему, углубляя поцелуй. Но этого ей мало. Даже когда пальцы Дафны запутываются в его длинных темных волосах, даже когда он издает низкий стон, который она ощущает в собственном горле, этого все еще мало.
Дафна прижимается к нему еще сильнее и чувствует, как его пальцы сминают юбку ее платья.
Вдруг раздается стук в дверь. Он рассеивает туман в сознании Дафны, и она заставляет себя отстраниться. Она чувствует себя так, словно только что вернулась с часовой прогулки верхом. Байр, похоже, тоже запыхался, а его серебристые глаза – темнее, чем обычно, – пристально смотрят на нее.
Не говоря ни слова, она протягивает руку, чтобы пригладить его волосы, растрепавшиеся под ее пальцами, и он наклоняется навстречу ее прикосновению.
Снова раздается стук, и Дафна опускает руку, заставляя себя встать с его колен и вернуться на свое место. Байр неохотно отпускает ее из объятий.
– Войдите, – зовет Дафна, в равной степени удивленная и довольная тем, каким спокойным был ее голос.
Дверь открывается, и один из стражников просовывает внутрь голову. Обыскав глазами комнату, он останавливает взгляд на Дафне и Байре.
– Прошу прощения, что прерываю, Ваши Высочества, но лорд Панлингтон послал гонца за принцем Байром.
Байр отпускает проклятие и поднимается на ноги.
– Я должен был встретиться с ним, чтобы прокатиться в город, – говорит он. – Прости, Дафна, но я должен идти.
Лорд Панлингтон – отец Клионы и глава фривийских повстанцев – ближайший друг и злейший враг короля Варфоломея. Его имя возвращает Дафну в реальность – она вспоминает о том, кому Байр на самом деле предан. В конце концов, собственному отцу он предпочел лорда Панлингтона и мятеж. У нее нет иллюзий, что когда-нибудь он примет ее сторону. Но она напоминает себе, что это к лучшему.
– Все в порядке, – говорит Дафна, заставляя себя улыбнуться. – Я все равно должна написать письмо матери.
Она смотрит, как меняется его взгляд, чувствует, как между ними снова разверзается широкая пропасть.
– Тогда с твоего позволения я пойду, – говорит он, отвешивая чопорный поклон. Не сказав больше ни слова, он выходит, плотно закрыв за собой дверь.
