Людмила Анатольевна Мороз
Кошкин дом
Встреча.
Они встретились внезапно, когда на город начала опускаться зима. В тот день ударил первый мороз. Мужчина грустно сидел на лавке, у парадной. Он устал, замерз, и был жутко голоден. Когда их взгляды встретились, женщина поняла, что ее сердце отныне принадлежит только ему. Навсегда. Мужчина поселился в городской квартире, уютной спальне и дамском сердце. Каждое утро мужчина провожал женщину до двери, а вечером встречал. Он никогда не критиковал ее стряпню. Не обижался, когда женщина болтала с подружкой по телефону, и с удовольствием смотрел вместе с ней мыльные сериалы. Не приставал, почему она задержалась на работе. Не интересовался рыбалкой, футболом, сигаретами, и пивом. Он просто ее любил. Они ели из одной миски, пили из одной чашки, и спали в одной кровати. Часто, по вечерам, мужчина укладывал свою голову на женские колени, преданно глядя в ее карие глаза. А она, глядя в его голубые глаза, полные тайны, нежно почесывала за ушком. Казалось, более идеальной пары найти невозможно. Но, увы, их любовь была обречена на провал. У него был один существенный недостаток, который напрочь перечеркивал все достоинства. Это был…. Большой черный кот.
Маленький да удаленький.
Сегодня я и мама приехали в к гости бабушке. Пока мама разбирала домашний чемодан, бабушка позвала меня.
– Ляля, беги на двор, там рукомойник. Руки помой, да будем садиться к столу. Как говорится, война войной, а обед по расписанию. Мама, оторвавшись от чемодана, осмотрелась вокруг. Ей показалось, что в комнате чего-то не хватало. Присмотревшись внимательно, заметила, что возле русской печки не было большой плетеной корзинки, в которой любила спать сибирская кошка. И Мурка почему-то не выбежала навстречу, как всегда.
–Странно, а Мурочка наша где? Куда запропастилась? Старушка виновато опустила взгляд, и тяжело вздохнула. Помолчав, грустно добавила. – Нет больше нашей Мурочки.
– Что, эта пушистая морда сбежала с очередным кавалером? А что будешь делать с милыми детками?
–Если бы так было просто. – Помрачнело лицо старушки. – Никуда и ни с кем моя милая пушистая старушка не сбегала. На прошлой неделе пьяный сосед сбил на мотоцикле. Бедняжка, еле приползла домой. Вся шкура в крови.
– А что случилось, Мама? Ты стольким помогла! Можно сказать, вытащила с того света! А тут разве ты не могла спасти простую кошку?
– Я не Господь Бог! Даже не ветеринар, а простая травница. Этот гад позвоночник сломал. Неделю пыталась выходить. Но видно, не судьба была ей выжить.
– Жалко конечно, славная была кошка. – Елена оглянулась на девочку. – Доченька, ты уже помыла руки? Давай шустрее! Есть уже хочется!
– Ну да! – задумчиво кивнула девочка, выходя на улицу. Она хорошо помнила большую пушистую кошку. Та всегда любила спать в плетеной корзинке около печки. И обожала выпрашивать лакомые кусочки, сидя около стола. Правда, не всегда соглашалась поиграть. А, бывало, и больно царапала руку, когда не хотела, чтоб ее тискали или гладили. Жаль, что этой пушистой старушки не стало. А в доме как будто немного опустело. Около старой груши, которую посадил много лет ее прадед, висел простой рукомойник. Прохладная вода смыла остатки сна. Девочка вытирала лицо махровым полотенцем, как вдруг ее ногу зацепило что-то маленькое, черное и пушистое.
– Ой, что это? – Пискнула от неожиданности девочка, отскакивая в сторону. Потом осторожно заглянула под умывальник. А там заметила маленького, черного, как уголек, котенка. Тот испуганно таращил на нее глазенки. А потом мяукнул. – Кицунчик, а ты как тут оказался? Извини, я подумала, что ты крыса. Вылезай, я тебе дам поесть. Котенок осторожно вылез из-под умывальника. И обратно слабо мяукнул, скорее пропищал.
– Мяу!
– Маленький, ты крошка совсем! Иди сюда, малыш! Котенок насторожился, но, немного поколебавшись, подбежал к ней. И потерся о ноги. Аленка взяв на руки, ощутила худенькое тельце. Погладила, вздохнув, – Какой ты худышка! Наверное, давно ничего не ел. Ничего, познакомлю тебя с бабулей. Она тебя обязательно накормит. – Девочка осторожно прижав к груди, забежала на веранду.
– Бабушка! Посмотри, какого хорошенького котенка нашла под умывальником! – Алена посадила маленького котенка посреди комнаты. Тот невольно прижмурил зеленые, как весенняя трава, глазки, и недовольно мяукнул.
– Фу! Немедленно убери эту гадость отсюда! Он весь блохастый, с глистами! Еще какого лишая подцепишь! – Начала ворчать мать.
– Ну, мамочка, ну пожалуйста, давай оставим этого котенка! Ну, я тебя очень прошу! Ну, хотя бы накормите, он такой худенький. – Алена молитвенно сложила руки. И с надеждой посмотрела на мать. – Он такой маленький и очень-очень голодный!
– Дочка, я тебя совсем не узнаю! Ты так изменилась за этот год, раньше была намного добрее. Что с тобой случилось? Что? Скажи, милая! Вспомни, что если кот, особенно черный, сам прибился к дому, то это к удаче. Это хороший знак.
– Ну, мама, а кто за ним будет кормить, ухаживать? Я целыми днями на работе пропадаю. А дочка в школе. Кто будет возиться с этим пушистиком?
– Вот – вот, ты на работе целыми днями пропадаешь, а малая дома одна. Так хоть компания для нее будет. Елена задумчиво теребила подбородок.
– Ну не знаю. Надо подумать. – Вдруг женщина подпрыгнула, словно ужаленная. И визгнула, – Мышь! Котенок весь собрался, сжался, как пружинка. А потом прыгнул, и не промахнулся. В зубах пищала, трепыхалась серая мышка. Он сжал челюсть, и мышь, пискнув напоследок, повисла.
– Это всего лишь мышь, а не крокодил! Чего бояться было, когда такой умный котик в доме? – Покачала головой старушка. – Видишь, кокой молодец! – Бабушка взяла котенка на руки. Зверек все еще держал в зубах задушенную мышь. – Фу! – Она брезгливо поморщилась. – Да выплюнь скорее эту гадость! Котенок открыл ротик, тряхнул головой, и мышь выпала. – Ты только посмотри, какой сообразительный малыш! Только на кухню зашел, как тут же мышь поймал. А, вы как хотите, я его себе оставлю. Такой мышелов самой в хозяйстве пригодится.
– Ну вот, все разрешилось! Наша бабушка котика к себе жить забирает. Будет жить в деревне, пить молочко и мышей ловить. В корзинке, около печки спать. А бабушке не так будет скучно. Все-таки живая душа в доме. – Довольно заулыбалась мама.
– Как назовешь котенка? – Старушка глянула на внучку. Алена задумчиво потерла подбородок, и посмотрела на котенка.
– Он такой черненький. Можно назвать Угольком.
– Давай сюда этого заморыша, молочка налью. – Елена взяла котенка на руки. Тот замурлыкал, и прижался к ней. У него было такое выражение мордочки, как будто хотел сказать: «Хоть горшком называйте, только в печку не ставьте!». Женщина на просторную веранду, где тихонько урчал холодильник. Достав банку молока, отлила немного в ковшик, и поставила на плиту.
– Да, маленький, да удаленький! Молодец, хорошо мышку поймал, и свою миску молока честно заслужил! – Женщина налила теплое молоко, и пододвинула блюдечко. Котенок принялся с жадностью лакать. Он был счастлив, что нашел родной дом.
Мусечка, прости….
Это давно было, еще, когда я была совсем маленькой. Я часто болела, поэтому меня на осень и зиму меня отправляли к бабушке, в далекую деревню. У бабушки была любимица, большая кошка белого окраса. Звали ее Муська. Как-то соседка, бойкая, острая на язык, баба Лукерья, зашла к нам вечером.
– Галина, а ты знаешь, что твоя Муська кур душит! И цыплят таскает? Бабушка как раз пирожки снимала с противня. Она отложила полотенце в сторону, и сердито сверкнула глазами:
– С чего ты это решила, что моя Муська у тебя цыплят душит?
– А она выбегала из моего сараишки!
– Да может, она там крысу или ласку караулила. А ты на нее наговариваешь! Ты же не поймала мою кошку с цыпленком в зубах?
– Нет!
– Так не наговаривай! – Сердито фыркнула бабушка, и продолжила снимать с противня горячие пирожки.
– Ну, соседушка, я тебя предупредила, ежели поймаю кошку – не жить ей! Башку сразу же об сарай разобью! – Соседка подскочила, как ее кто уколол в мягкое место, и выбежала из комнаты. Прошло несколько дней. И кошка внезапно пропала
– Пришибла нашу Муську, наверное, старая хрычовка! – Расстроено говорила бабушка, выливая прокисшее молочко из Мусиной миски. Она пошла к соседке разбираться, и меня прихватила. Баба Лукерья расстроенная, сидела около окна.
– Признавайся, что с моей кошкой сделала? – Сразу с порога выпалила бабушка.
– Прости меня, соседушка, прости меня, Галина. Взяла я грех на душу.
– Убила? – Бабка упала на скамейку у стены.
– Да нет. Не смогла ьы я этого сделать. Рука не поднялась бы убить кошку. Мало ли я чего брякнула сгоряча, но на такое не способна.
– Так что ты с ней сделала?
– Упросила нашего конюха завезти твою Муську подальше отсюда, чтобы больше цыплят не воровала. Но, видать, это не твоя кошка делала.
– Что, цыплята пропадают? – Ехидно спросила бабка.
– Угу. – Только и буркнула соседка.
– Я же тебе говорила, что Муська не ворует. Она тебе, дуре старой, наоборот помогала. Ловила крыс. А ты ее отправила подальше. – Бабушка взяла меня за руку, – Пойдем. Злая ты стала, Лукерья, на старости лет. Мы вернулись домой. А на пороге сидела Муся. Вся в грязи, исцарапанная, с порванным ухом. А в зубах держала задушенную ласку. Кошка положила добычу на порог, и подошла к бабушке. Она посмотрел на неё таким жалобным взглядом, что растопила бы даже ледяное сердце. А потом мяукнула. Но это было больше похоже на стон раненной души. У нее по мордочке катились крупные слёзы. Бабушка осторожно взяла Муську на руки. И у нее самой по щекам текли слезы.
– Мусечка, прости….
Пушистый тореадор.
Это было давно, когда я еще была маленькой девчонкой. Носила короткие юбки, и заплетала косички. Когда была классе в шестом, родители на зимние каникулы отправили меня в гости к деду и бабке. Они жили на самом отшибе, или, как говаривали, на выселках. От самого села шлепать километров шесть. До фермы километра четыре. Как-то собрались я и бабушка надергать немного соломы из колхозной скирды. Надо было сделать гнездо для квочки. Решили, и пошли. А за нами увязалась наша любимица, Муська. Это была большая, просто роскошная кошка, Черная, и грациозная, как пантера. Уже около самой скирды я услышала, как упали ворота загородки, где обычно ходили коровы. А потом дикое мычание, и топот копыт. Я оглянулась, и увидела, что в нашу сторону надвигался, неотвратимо, как сама судьбы, колхозный был. Огромный, черный, с большими рогами. У меня пересохло во рту, и пропал от внезапного испуга голос. Между лопатками потек ручеек пота. Бабка обняла меня, и закрыла мне глаза ладонью. Неожиданно кошка бросилась прямо в морду черному быку. И начала просто полосовать когтями его морду, зацепила и глаза. Бык остолбенел от неожиданности. А потом начал мотать головой, чтобы сбросить это непонятное и противное существо, которое причинило ему боль. Кошка слетела на землю, но не растерялась, а юркнула под скирду. Бык начал ходить вокруг, пытаясь достать врага. Он бросался на скирду, бодал ее, но все было бесполезно. Бабушка схватила меня за руку, и потащила в сторону фермы. Где мы спрятались. Потом рабочие поймали, утихомирили, мы пошли домой.
– Бабушка, он нашу Муську не придавил? Она не умрет?
– Да ничего с этой бестией не случится! Уже давно дома нас поджидает!
Так и случилось, когда мы вернулись домой, то увидели кошку на крыльце. Муська, как ни в чем нее бывало, драила свое рыльце. Я взяла ее на руки, почесала за ушком:
– Ты, пушистый тореадор, спасибо, что спасла наши шкурки.
– Каким бы не был буйным бык, на банке пишут одно и то же. Тушенка. – Пошутила бабушка, взяла кошку, – Спасибо тебе родная. Спасла ты нас от верной гибели. А что было с быком? Кошка хорошо его исцарапала. Один глаз почти вытек, и его удалили. А второй со временем наполовину покрылся бельмом. Его пустили бы на мясо, но это был элитный бык-производитель, поэтому он не попал на мясокомбинат. Но буйный нрав постепенно угас, он стал смирным. Но стал бояться простых кошек.
Семен Семеныч.
Лето выдалось довольно жарким даже для Крыма. На пару недель мама уезжала на Украину, помочь бабушке уладить какие-то дела. Меня тоже взяла с собой. Но мне, родившейся и выросшей в степи, был намного милее крымский пейзаж. Чего только стоил аромат степи, прокаленной солнцем, пропитанный полынью, морем и пшеницей! Но с мамой не поспоришь. Две недели я скучала на опушке леса, проклиная комаров и крапиву, жгучую и злобную, как голодная собака. Мне не хватало моря, его аромата, его шума прибоя и криков чаек. Наконец-то мама купила билеты домой. Ночь в поезде пролетела незаметно. И вот мы уже в Красноперекопске. До рейсового автобуса было немного времени, и мы решили сходить на местный рынок. Тут впервые в жизни я увидела сиамского кота. Это был шикарный красавец с пронзительно синими, как майское небо после грозы, глазами. Но меня поразила безграничная тоска, которая плескалась в его глазах. Кот откровенно тосковал, и был на грани отчаяния. Я подошла ближе.
– Какой красавец! А можно его погладить?
– Ну попробуй, если не цапнет! – Насмешливо проговорил мужичок без определенного возраста. Помятый и пошарпанный, словно его пожевала и выплюнула корова. Но я его уже не видела.
– Как его звать?
– Просто Сенька.
– Семен Семёнович, можно вас погладить? Кот насторожился, повел усами, и вопросительно взглянул на меня. Я ласково обратилась к коту: – Извини, ты грустишь. Но такого красавца, как ты, я еще не встречала. Можно тебя погладить? Хоть немного? Хоть разочек?
– Да чего ты с ним разговариваешь? Он же ничего не понимает! – Не унимался мужичок. Но я не обращала внимания на его реплики, и гнула свою линию. – Ну так как? Ты разрешаешь? Кот хитро прижмурился, и задумался. Я его не торопила. Просто протянула руку, и дала ее понюхать.
– Счас точно цапнет! – Ухмыльнулся мужичок. Но ничего такого не произошло. Кот понюхал руку, и понял, что у меня нет ничего злого против него. Он мурлыкнул, дав добро на погладить. И я нежно провела ладонью по его голове. Еще и ещё. И с каждым разом тоска в его глазах уменьшалась, пока не исчезла вовсе. А потом кот протянул ко мне лапки. Точно так, как делают маленькие дети, кода просятся на руки. Я его взяла, и ощутила, как он дрожит. Нежно погладив его, почувствовала, что дрожь постепенно уходит. Кот успокоился. И прижался ко мне всем телом, словно моля о защите.
– Вот это да! Такой гордый, капризный, и сам попросился на руки? – Удивился хозяин, почесав затылок. – Н да. Начал голубей у соседей таскать. Вот и вынес его на рынок продать. Но он сам выбрал себе хозяйку. Так что дарю. Хоть кот дорогой, породистый. Я за него еще котенком отвалил 50 рублей. (Для читателей на то время ставка медсестры составляла 70 рублей).
– Мамочка, пожалуйста, разреши! – Я умоляюще посмотрела в сторону матери. Она колебалась. Я знала, что мама терпеть не может кошек. И уже предвидела негативный ответ. Нет, и без комментариев. Я подошла ближе, и остановилась почти вплотную возле нее. И тут случилось невероятное. Кот сам залез к ней на руки, и начал лизать ее щеку. И мурлыкать. Мама погладила его, и вздохнула.
– Ты славный котик, ласковый. Оставайся. Семен Семенович, поедешь с нами? Кот радостно мурлыкнул и перебрался ко мне на руки.
– Ну что, Сенька, или Семён Семёныч, не поминай лихом. Кот мурлыкнул на прощанье. Для него начиналась новая страница его жизни.
Друзей не продают.
Мы направились на пригородную автостанцию. Время немного поджимало. Уже скоро должны были подавать наш рейсовый автобус. А через десять минут мы уже ехали домой. Людей было много, но мне, как маленькой девочке, уступили место. Кот сидел невозмутимый и спокойный, как будто каждый день только и катался в битком набитом автобусе. Но недалеко от Воронцовки кот неожиданно начал вопить, как резаный.
– Что с ним? Может, есть хочет? – Забеспокоилась мама.
– Скорее всего, Семен Семенович хочет в туалет.
– Эй, мамзель с кошкой, давай жми на выход! Я подожду. – Водитель остановился посреди степи. Я выскочила из салона, как пуля. И посадила кота. Он тут же выкопал ямку, и уселся, начал делать свои кошачьи делишки. Тут рядом остановилась легковая машина. Из него вышел мужчина, и начал звать кота, манить его большим куском колбасы. Но Семен Семенович, как я его прозвала, закопав ямку, стремглав бросился ко мне на руки.
– Девочка, это разве твой котик? – Спросил мужчина у меня.
– Как видите, мой. Он же ко мне прибежал, а не к вам. – Ответила я невозмутимо. Хотя его хозяйкой стала всего минут сорок назад.
– Продай мне этого красавца! Я вижу, что он породистый. Сиамец. Даю за него сто рублей. Сто рублей! Это можно купить хороший велосипед. И ещё сдача останется. Искушение было огромным. Я всегда мечтала о дамском велосипеде. А он стоил девяносто рублей. Но как я могла предать того, кто мне поверило? И только отрицательно покачала головой.
– Спасибо, но нет. Оставьте себе свои сто рублей и велосипед. Друзей не продают! А я своих друзей не продаю, ни за какие деньги! Ни за велосипеды! – Ответила, и поскорее спряталась в автобус. Чтобы не отобрал силой. Кот прижался ко мне и тихо замурлыкал. В его глазах плескалась благодарность. Он понял, что я не продаю друзей. Ни за деньги. Ни за велосипеды.
Пупсик.
Я ушла в первый отпуск, и получила отпускные. Часть денег отдала маме на ее домашние расходы, а часть оставила себе. Хотелось купить летние босоножки. Я отправилась не местный базарчик изучить товар, и выбрать то, что мне нужно. Хотя на дворе стояла ранняя весна, но я уже грезила о летних прогулках по набережной. Когда морской ветер слегка шевелит волосы и обдает прохладой лицо. Мне уже грезился аромат моря, смешанный с полынью, как тут я услышала отчаянное мяуканье маленького котенка. Это вернуло меня из мира мечтаний на землю. Я осмотрелась, и увидела грязный комочек, который шевелился на промерзлой траве. Я нагнулась и подняла его. Действительно, это был котенок, маленький, и грязный. Еще совсем крохотный, возможно, дня два – три от роду. Глазки были закрыты. Он настороженно обнюхивал мою руку, и пытался пищать, но его силы были на исходе. Только беспомощно разевал ротик.
– Что же с тобой делать? Как ты попал сюда? – Я накрыла его другой ладонью, и ощутила, как он мелко дрожит. – Голодный, наверное. Кошки, тем более кормящей, у меня не было. Я шла задумчиво по тротуару, размышляя, что делать с этой крохой. Познаний в кормлении таких малышей у меня не было. Я решила, что буду его кормить, как новорожденного ребенка. А что для этого нужно? Конечно, смесь. И вместо рынка я отправилась в ближайшую аптеку. Мне круто повезло, как раз был завоз товара. И знакомая провизор мне тихонько всунула нутрилон. Жутко дорогая, но очень хорошая смесь для младенцев с нуля. Я вздохнула, но потратила те деньги, что отложила на покупку босоножек. Тем более, до лета еще три месяца, заработаю.
Дома я выкупала котенка. И увидела, что он чисто белый. Потом приготовила по рецепту смесь. И начала размышлять, сколько же ему давать? Прикинув, что он мелкий, решила, что пока чайной ложки хватит. Начала кормить из пипеточки. Котенок проголодался, и, как маленький клещ, присосался. Съел все.
– Ну вот, твои подружки замуж повыходили, детишек кормят. А ты с котом возишься. – Фыркнула недовольно мама, заходя в мою комнату.
– Успеется. Мое от меня никуда не уйдет. – Я начала котику массировать животик. Ну как маленькому ребенку, по часовой стрелке. Он довольно заурчал.
– Вот еще одного бездельника притащила. Ты хоть купила босоножки?
– Я купила для котенка детское питание. До лета еще далеко, с босоножками успеется. Мама недовольно поморщилась.
– Как хоть назвала это чудовище? Я задумалась. Посмотрела на малыша, который уже чистенький, сытый, спал в корзинке с грелкой.
– Пупсик! – Брякнула первое, что пришло в голову.
– Пупсик, так пупсик. – Согласилась мама, и ушла на кухню. А для меня началась новая жизнь. Каждые три часа я кормила котенка. Мама, хоть терпеть не могла котов, помогала мне. Часто сама вставала ночью к малышу, чтобы его накормить. Пупсику повезло, он не заболел, не простудился в то морозное весеннее утро.
Постепенно малыш стал набирать вес. Тушка немного округлилась. Ровно через пять дней открыл глаза. И я удивилась. Вместо зеленых, как у всех кошек, они у него были небесно-голубые. Он окреп, и начал изучать окружающий мир. Старый кот, Бенык, его принял настороженно. Но этот малыш растопил его сердце, и он разрешал играть с его хвостом. И даже спать под бочком. Когда приходило время кормления, я не говорила банальное кис-кис. Было достаточно сказать: «Пупсик, а где наша бутылочка?». И он тут же прибегал на зов. Хватал крохотную бутылочку из-под глазных капель, куда я приладила маленькую соску-пустышку, и с наслаждением начинал чмокать. А потом залезал мне на руки, и начинал вылизывать то одну щеку, то другую.
