М. Лобб
Последователи Хаоса

Полная версия

© Copyright © 2024 by M. K. Lobb

© В. Мехрюкова, перевод на русский язык

© В оформлении макета использованы материалы по лицензии © shutterstock.com

© ООО «Издательство АСТ», 2025

* * *

Посвящается всем тем, кто блестяще овладел искусством заострять углы, но все еще учится проявлять мягкость

Пролог. Милос

На землю опускалась ночь, а колючий ветер пощипывал щеки.

Милос дрожащими пальцами застегнул верхнюю пуговицу куртки и в последний раз оглянулся на свой дом. В сгущающейся тьме здание было практически неразличимо, но он знал это место так же хорошо, как свое отражение: простые прямоугольные окна, увядающий сад и потрескавшаяся штукатурка, под которой угадывалась пыльная каменная кладка.

Милос не знал, вернется ли сюда снова. Но его это не волновало, хотя сказать почему, он не мог.

Он поправил ремешок кожаной сумки, висевшей на плече, чувствуя, как в жилах кипит кровь. Ему не терпелось пуститься в путь. Что-то изменилось за последние несколько дней. Это ощущение поселилось под его кожей неукротимым зудом, и с каждым часом Милос все больше убеждался в своей правоте. Его тело почувствовало изменения раньше, чем спохватился разум, но до этого момента он не мог точно сказать, что именно так его волновало.

Но теперь Милос понял.

Его терзала нужда бежать.

Или, по крайней мере, что-то похожее. Сердце в груди билось так неистово, словно кто-то его преследовал, но Милос испытывал странное, необъяснимое ощущение, будто это он бежит навстречу чему-то. Нечто неизвестное притягивало его, и Милосу оставалось лишь подчиниться зову.

Все это навевало мысли о сумасшествии. Но Милос чувствовал свою правоту так же, как магию, обволакивающую его кости. Вероятно, именно это ощущение гнало его вперед и подпитывало пламя волнения, горящее внутри. Он сглотнул и устремил взор на темнеющее небо. С его губ слетела молитва.

Если он продолжит идти в этом направлении, за такие молитвы его точно бросят в темницу. Но пока Милос лишь представил, что его святой покровитель стоит на горизонте, прислушиваясь. Наблюдая.

Темный пейзаж простирался перед ним, словно река забвения. Чуть дальше, за скалами, окаймлявшими ущелье, что разделяло Бречаат и Омбразию, лежало море. Милос мог представить, что услышит шум волн, если хорошо прислушается. Разумеется, это было невозможно. Но мир казался таким маленьким, когда тьма съедала все на расстоянии нескольких ярдов вокруг.

Вдруг это святой покровитель звал Милоса на юг? Вдруг что-то божественное тянуло его вперед, оплетая магическими сетями?

Милос задрожал, но вовсе не от холода. Его охватило непривычное беспокойство, на смену которому пришла сосредоточенность. Он обратил взгляд на юг и продолжил путь.

Ведомый Хаосом или на пути к нему.

1. Дамиан

В детстве Дамиан Вентури всегда больше хотел быть легендой, чем мальчиком.

Он вырос на историях о святых и их последователях, благословленных магией. Он грезил о славе, которую могла принести ему война на севере, об оружии, которое сжимал твердой рукой. Он представлял, как станет капитаном корабля и будет бороздить залитые звездным сиянием моря, как ступит на край света, гордо расправив плечи в святой праведности. Дамиан представлял, как влюбится.

И во всех мечтах его сопровождал Сила. Ребенком он верил, что святой покровитель отца однажды наградит и его своим благословением.

Стоя у могилы Баттисты Вентури, Дамиан скривился от этой мысли. Сверкающая мраморная плита была слишком длинной, дорогой и совершенно бесполезной. Внушительный кусок камня для мужчины, который считал себя столь же внушительным.

Сколько бы раз Дамиан ни приходил сюда, он не мог избавиться от дымки горечи. Разочарование было неумолимо. Когда погиб его отец, Вентури-младший впал в отчаяние. Он наблюдал, как алая кровь растекается по белому полу Палаццо, ощущая тупую, неотвратимую пульсацию этого чувства в каждой клетке тела. Оно было столь же знакомо ему, как звук собственного голоса. Но сейчас он сбрасывал с себя страдания, словно плохо сидящий наряд, и заменял их злостью, которую подавлял в себе многие годы.

Дамиан впился пальцами в сочную зеленую траву, ногтями зарывшись в грязь. Святые – если они существовали где-то там – не интересовались земными делами. Последователи умирали так же легко, как и другие существа из плоти и крови. Перед Смертью все были равны.

Дамиан точно это знал. Он сам застрелил последователя. Возможно, именно поэтому и продолжал сюда приходить: чтобы заставить себя страдать. Он хотел понести наказание за то, что вновь забрал чужую жизнь. И это убийство было самым ужасным. Даже хуже множества мгновенных смертей, что Дамиан приносил врагам на северном фронте.

Потому что в этот раз оно далось ему чертовски легко.

– Держу пари, ты хотел бы на это посмотреть, да? – прошептал Дамиан, обращаясь к могильному камню, на котором была выведена знакомая эпитафия: «Баттиста Вентури – прославленный генерал, благословленный Силой». Баттиста запомнится всем не как любящий муж или заботливый отец, а как высокопоставленный солдат. Дамиан полагал, что это вполне уместно, учитывая, в какого человека Баттиста превратился под конец.

Он отряхнул ладони и поднялся на ноги, сглотнув подступившую к горлу желчь. Когда пошевелился, солнечный луч упал на плоский камень. Это походило на насмешку.

– Так и знала, что найду тебя здесь.

Роз Ласертоза подошла к нему, сжав губы в тонкую линию, прекрасная и невозмутимая, как и всегда: черная рубашка с высоким воротничком почти полностью закрывала ее тонкую шею, а длинные темные волосы были собраны в тугой хвост. Она смотрела на могилу Баттисты с выражением смутного отвращения. Дамиан не мог винить ее в этом.

– Как долго ты здесь сидишь?

Роз провела пальцами по пояснице Дамиана, и от прикосновения по его телу прошла дрожь.

– Не очень долго, – пожал он плечами.

Дамиан солгал, и, судя по тяжелому взгляду Роз, она это поняла. Ее пальцы легли на его подбородок, сжав не терпящей возражений хваткой, и девушка заставила Дамиана посмотреть на нее.

– Он не заслуживает того, чтобы ты… бдел над его могилой. К тому же его убил Энцо, а не ты.

Дамиан мягко отвел ее руку от своего лица и притянул Роз к своей груди, вдохнул аромат ее кожи и губами прижался к нежной шее.

– Дамиан, пожалуйста, – произнесла она, вцепившись в его плечо. В ее голосе, впрочем, сквозило веселье. – Не при твоем отце.

Он хмыкнул и потянул ее прочь от просторного кладбища, расположенного на территории Палаццо. Настроение уже улучшалось. Теплые порывы летнего ветра играли с его волосами, принося с собой шум прибоя.

– У тебя руки грязные, – заметила Роз, подняв их переплетенные пальцы. Казалось, это открытие ее ни капли не встревожило, но Дамиан смутился и попытался отстраниться.

– Прости.

Но Роз держала крепко.

– Чем ты там занимался?

Он оставил свои попытки высвободиться, ведь ему все равно не хотелось отпускать ее ладонь.

– Помнишь хтониум, который Энцо оставлял на телах своих жертв? Я зарыл этот металл рядом с могилой отца. Не хочу больше на него смотреть.

Дамиан не знал, почему вообще так долго держал хтониум при себе. Он никогда не забудет матово-черные сферы, которыми последователь заменил глаза у тех, кого убил.

– Тебе стоило выбросить его в море, – сказала Роз, крепче сжав его ладонь. – Но я рада, что ты от него наконец избавился. Некоторые вещи лучше зарыть в землю и навсегда забыть.

Дамиан никогда не сможет забыть ужас, который Энцо навел на город, но говорить об этом вслух не стал. Вместо этого он решил сменить тему.

– Как прошла твоя встреча с мятежниками?

Роз задумалась над вопросом. Каблуки ее сапог гулко стучали по брусчатке, пока они рука об руку шли по широкой дороге, ведущей к Палаццо.

– Думаю, встреча прошла настолько хорошо, насколько возможно. – Она высокомерно тряхнула длинным хвостом. – Некоторые из них все еще боятся мне доверять. Но они придут на собрание.

– Ты имеешь в виду, что они боятся доверять мне. – Дамиан, разумеется, намекал на то, что друзья Роз были не очень рады узнать, что все это время она сотрудничала с офицером стражи.

Роз моргнула, обратив лицо к вечернему солнцу, и ресницы отбросили длинные мягкие тени на ее щеки.

– Они доверяют тебе достаточно, чтобы поверить, что ты сможешь обеспечить им безопасность на сегодняшнем собрании. К тому же они знают, что ты мой друг и помогал расследовать убийства.

– Погоди-ка, – произнес Дамиан, жестом заставив Роз остановиться. – Ты сказала, что мы друзья?

Голубые глаза Роз потемнели, наполнившись весельем.

– Мы всегда были друзьями, Вентури.

– Я думаю, ты знаешь, что я не это имел в виду.

Она неопределенно хмыкнула и уставилась в небо с притворно задумчивым видом.

– Так значит, мы не друзья?

– Россана… – прорычал Дамиан.

Они дошли до Палаццо, и Роз толкнула его к стене так, что спиной он оказался плотно прижат к прохладному камню. Разумеется, Дамиан мог бы воспротивиться, но не стал этого делать.

– Хочешь, чтобы они узнали, что я терпеть не могу находиться вдали от тебя? – прошептала Роз, скользя ладонями по его груди, и на ее губах заиграла опасная улыбка. – Хочешь, чтобы они знали, что я одержима твоим смехом и прикосновениями к твоей коже?

Дамиан хотел ответить, но в то же мгновение Роз накрыла его губы своими. Их поцелуй можно было бы назвать целомудренным, если бы она не запустила пальцы ему под рубашку. Малейшего касания ее губ хватило, чтобы воспламенить его. Дамиану никогда не надоест целовать Роз. Ее тело, прижатое к его, знакомый сладкий аромат, то, как их губы идеально подходили друг другу, словно были созданы только для поцелуев… Но Роз отстранилась слишком быстро, унося с собой вздох, вырвавшийся из его груди.

Она вновь встретилась с ним взглядом, и Дамиан понял, что их мучила одна и та же невысказанная мысль. Она преследовала их уже много дней, но что-то не давало им заговорить об этом вслух. Так было проще. Проще для Дамиана продолжать выполнять свои обязанности в Палаццо, где он пытался восстановить подобие порядка после гибели Баттисты и главного магистрата Форте. Проще для Роз проводить время с матерью в квартире, которая когда-то принадлежала Пьере, и размышлять над будущим мятежников.

– Просто произнеси это вслух, – хрипло прошептал Дамиан, опустив руки. – Я чувствую, что ты постоянно откладываешь этот разговор, так что давай поговорим начистоту, Роз.

Девушка внимательно осмотрела его с серьезным выражением лица. В ее взгляде не было подозрения; она лишь хотела понять, о чем он думал.

– Я боялась, что ты расстроишься.

– Если ты увидишь, что со мной что-то не так?

– С тобой все нормально.

– Прошу тебя, Роз. – Дамиан провел рукой по лицу, все еще пылавшему от ее поцелуев. Он вспомнил слова, сказанные девушкой на прошлой неделе: «Я вижу тебя, Дамиан. Даже все твои темные стороны». – Я почувствовал радость, когда убил Энцо. Во мне есть… что-то плохое.

Она упрямо вскинула подбородок.

– Ты думал, что он убил меня. Я бы ужасно разозлилась, если бы ты не испытал хотя бы каплю удовлетворения, пристрелив его.

– Я говорю серьезно.

– Я тоже.

Дамиан ждал, гадая, произнесет ли она что-нибудь еще. Признает ли, что замечала, как его порой внезапно одолевают вспышки дикой ярости. Впервые он ощутил эту злость в ту ночь, когда убил Энцо, но в последующие дни такие приступы начали случаться все чаще. Он привык, что после трех лет, проведенных на фронте, порой его посещали тревожные воспоминания, но недавние приступы были чем-то совершенно иным. В эти странные, пугающие моменты Дамиан ощущал, будто собственная кожа становилась слишком мала для него. Он словно хотел вырваться из тела так же, как Энцо выступил из личины главного магистрата, позволив иллюзии плоти кровавыми ошметками опасть вокруг него. В этом чувстве не было ничего нормального. Когда последователь Хаоса ходил по улицам Омбразии, Дамиан думал, что сходит с ума. Разве не должен этот страх покинуть его теперь, когда Энцо мертв?

Но страх не исчез. Если уж на то пошло, сейчас Дамиан боялся больше, чем когда-либо.

– Мы многое пережили, – сказала Роз, взяв его ладонь в свою и погладив ее большим пальцем. Ее прикосновения несли утешение, но слова – нет. Его подруга просто констатировала факт: она редко пыталась кого-то успокоить и говорила только то, что считала правдой. – Ты слишком много времени тратишь, переживая о том, как стоит реагировать на произошедшее, вместо того чтобы просто позволить себе постепенно со всем разобраться.

Дамиан хотел верить ей, но за свою жизнь ему довелось повидать слишком много ужасных вещей. Эти воспоминания никуда не исчезали, а чувство вины и горе постепенно стягивали его горло тугой петлей. Но в этот раз все было по-другому, хотя Дамиан не мог точно сказать почему. Ему казалось, будто он распадается на части, но это не вызывало в нем никаких чувств, кроме безразличия. Он чувствовал себя опасным. Лучшего слова подобрать нельзя. В те короткие моменты, когда ему казалось, что он сходит с ума, Дамиан будто слетал с катушек и не думал о последствиях своих действий. Он не мог избавиться от ощущения, будто к нему, словно невидимый саван, льнуло нечто ужасное.

– Ты права, – ответил он Роз, потому что не мог продолжать этот разговор.

Вероятно, почувствовав его смятение, девушка показала в сторону Палаццо.

– Пойдем. Я хочу занять хорошее место до того, как начнется собрание.

Дамиан не был уверен, что на мероприятии, подобном этому, вообще есть хорошие места, но вслух ничего не сказал. Следом за Роз он пошел к тяжелым входным дверям Палаццо. Казалось, древнее каменное здание впитывало соленый морской ветер, заставляя его утихнуть. Над ними возвышались башни, пронзая серое небо металлическими шпилями, самый высокий из которых терялся в дымке облаков. Когда-то Дамиан находил Палаццо прекрасным. Это место стало сияющим убежищем от грязной линии фронта, где он потерял друзей и невинность. Но теперь при одном взгляде на это здание Дамиан чувствовал, как холод просачивается под кожу. Смерть последовала за ним сюда, и он не мог избавиться от нее. Она затаилась в эхе его шагов по мраморному полу, подглядывала за ним глазами статуй, украшавших главный вход. Каждый раз ступая на порог Палаццо, Дамиан видел тело отца, лежащее у подножия лестницы, и чувствовал кислотный запах ржавчины и пороха.

Но он заставил себя кивнуть офицерам – Маттео и Ноэми, стоявшим на дежурстве, прежде чем позволил прохладному и тихому мраморному коридору поглотить себя.

Но тишина не продлилась долго.

– Вентури!

Нетерпеливый гнусавый голос разнесся по фойе, заставив Дамиана устало вздохнуть.

– Сальвестро. – Имя ударом кнута рассекло воздух между ними, когда Дамиан повернулся лицом к последователю Смерти. – Что я могу для вас сделать?

Несмотря на то что Сальвестро Агости совсем недавно стал представителем Смерти в Палаццо, он уже привык к власти, словно был рожден для того, чтобы отдавать приказы. Возможно, так оно и было – это не редкость для могущественных последователей. Сальвестро благословила Смерть, что позволяло ему видеть последние мгновения жизни умерших, лишь единожды их коснувшись. Но судя по окружавшей его ауре превосходства, последователь и живых людей видел насквозь.

Сальвестро спускался по лестнице, не сводя взгляда с Роз. Он выглядел, как всегда, безупречно: его костюм был идеально отутюжен, темные волосы зачесаны назад, а начищенные до блеска обсидиановые кольца сверкали на длинных пальцах. Губы Сальвестро расплылись в широкой улыбке, но лицо при этом сохранило выражение ледяного спокойствия. Он двигался так плавно, словно на его челе, преждевременно изборожденном морщинами, покоилась корона.

Дамиан познакомился с этим мужчиной не так давно, но уже знал его достаточно, чтобы возненавидеть.

– Ну и ну, Вентури, – протянул Сальвестро с фальшивым дружелюбием в голосе, – ты же сказал мне, что до начала собрания в здание никого не пустят.

Эти слова предназначались Дамиану, но последователь не сводил взгляда с Роз. Понять, о чем он думал, было невозможно, зато угадать – несложно.

Дамиан выпрямился и стиснул челюсти.

– Спасибо вам, синьор Агости. Я хорошо знаком с планами безопасности. Синьора Ласертоза – моя личная гостья.

– Неужели? – Мужчина протянул ей руку. – Сальвестро Агости Третий, последователь Смерти.

Роз сжала его пальцы своими болезненно крепкой хваткой.

– Россана Ласертоза Первая. Последовательница Терпения.

Губы Сальвестро дернулись.

– Счастлив познакомиться. – Его голос стал резким, когда он наконец посмотрел Дамиану в глаза. – Кстати, говоря о безопасности: я решил, что ты был прав. Заурядные могут начать нервничать, если на собрании будет присутствовать слишком много стражи.

Дамиан нахмурился. Они повздорили на эту тему два дня назад, когда Сальвестро попросил рассказать о планах по охране собрания. Последователь считал, что офицеров слишком мало, и не обращал внимания на уверения Дамиана в том, что, если вокруг соберется чересчур много стражников, столь пристальное внимание заставит заурядных чувствовать себя неуютно.

«Удвой количество стражи, – рявкнул Сальвестро. – Это приказ».

Дамиану пришлось прикусить язык, чтобы не указать на очевидное: Сальвестро не был главным магистратом, а значит, не мог отдавать приказы начальнику стражи. Но он все равно подчинился, зная, что такая покладистость улучшит настроение последователя в день собрания.

Теперь Дамиан был озадачен.

– В прошлую нашу встречу вы говорили совершенно иное. – Он попытался сохранить нейтральный тон голоса. – Что заставило вас передумать?

Сальвестро нетерпеливо взмахнул рукой.

– Я хочу, чтобы собрание прошло гладко. Чем меньше у заурядных будет поводов открывать рты, тем лучше.

Дамиан понял, что Роз не оставит его слова без ответа, еще до того, как она сказала хоть слово.

– Если вы хотите, чтобы собрание прошло гладко, – произнесла она, и ее голос сочился фальшивым дружелюбием, – вам лучше самому открывать рот как можно реже.

Выражение лица Сальвестро было бы абсолютно бесценно, если бы из-за него живот Дамиана не ухнул куда-то вниз. Возможно, несколько мгновений назад последователь действительно с особым вниманием смотрел на Роз, но теперь его интерес сменился неверием и злой насмешкой.

– Сочувствуешь заурядным? – Ноздри Сальвестро раздулись. – От последовательницы я ожидал большего, но, с другой стороны, ты уже делишь постель с одним из них.

Его прохладный взгляд метнулся к Дамиану, который стиснул зубы так крепко, что заболели челюсти.

Одна бровь Роз едва дернулась вверх. Она презрительно улыбнулась.

– Если вы завидуете, синьор, так и скажите. Кто вас осудит?

Дамиан отчаянно возжелал, чтобы земля под ним разверзлась и поглотила. Он не был уверен, может ли Сальвестро уволить его, и не очень хотел это проверять. Если последователь Смерти займет пост главного магистрата, как многие полагали, у этого разговора могут быть очень дурные последствия.

– Прошу простить нас, mio signore^[1], – пробормотал Дамиан, чувствуя, как извинения застревают в горле. Его щеки пылали жаром. – Мы вернемся к первоначальному плану и уменьшим количество офицеров.

Попытка вернуть разговор в прежнее русло с треском провалилась. Сальвестро выпрямился одним плавным движением, и, когда встретился взглядом с Дамианом, его улыбка стала еще шире.

– Держу пари, тебе хорошо живется, Вентури? Носишь симпатичную форму, ходишь под ручку с последовательницей Терпения… Готов поспорить, тебе очень легко забыть, что ты всего лишь заурядный. Что ты ничто.

– Да кто, черт возьми, ты такой, чтобы… – начал было Роз, но Дамиан остановил ее, резко дернув головой.

Но было слишком поздно. Роз попалась на удочку. Сальвестро прижал ладонь к груди, звякнув кольцами.

– Ты научил ее вступаться за тебя или она делает это из жалости? – Он цокнул языком. – До чего унизительно, должно быть, не иметь возможности постоять за себя. Но держать язык за зубами – твоя работа, не так ли, Вентури? И мы все прекрасно знаем, как тебе важно ее не потерять.

Роз замерла, наконец догадавшись, что здесь происходит. Но Дамиан сохранял молчание. Ярость затуманивала его сознание, собираясь в груди. Это было порочное чувство, незнакомое и свирепое. Он ощущал, как оно подтачивает его самообладание, уничтожает решимость, подталкивая сорваться. Ему отчаянно хотелось обхватить пальцами шею Сальвестро, вонзиться ногтями в его кожу, пустить горячую кровь. Он жаждал почувствовать бесполезное биение сердца последователя, пока тот будет бороться за каждый глоток воздуха.

– Я сказал, – медленно повторил Сальвестро, словно разговаривал с умалишенным, – держать язык за зубами – твоя работа. Я прав?

– Да, – процедил Дамиан сквозь крепко сжатые зубы.

Слова оставили на его языке горький привкус желчи.

Но Сальвестро все еще ждал.

– Да, mio signore.

С исключительно самодовольным видом последователь хлопнул Дамиана по плечу.

– Такой хороший солдат. – Он бросил взгляд на Роз, которая стояла рядом с каменным выражением лица. – Я с нетерпением жду этого собрания.

Коридор быстро поглотил эхо удаляющихся шагов Сальвестро, но дымящийся в груди Дамиана гнев, живой и яростный, так никуда и не исчез.