Людмила Макарова
Космолетчики. Близкие звезды
– Это уже допрос или можно не отвечать, учитывая дружеский тон беседы?
Кира поставила перед капитаном чашечку с кофе, чуть развернула стол, придав ему овальную форму, и уселась в кресло напротив. Рэд затушил сигарету.
– За последние несколько лет я составила тебе три липовых заключения о допуске к работам в пространстве, капитан, и думаю, что тем самым заслужила право задать несколько вопросов.
Излетинская вскинула на него глаза. Едва притронувшись к кофе, Рэд поставил чашку на блюдце и отодвинул подальше.
– Да. Конечно. Я тебе очень признателен. Просто мне не нравится этот разговор…
– А мне не нравится, как ты все время прижимаешь руку к виску. И как ты приволакиваешь ногу при ходьбе. И еще как ты неадекватно реагируешь на совершенно безобидные вопросы, мне тоже не нравится! Когда мы виделись в последний раз, ничего этого не было.
Гардон демонстративно убрал руку от виска, вытряхнул из пачки вторую сигарету и подался вперед.
– Когда мы с тобой виделись в последний раз, я был в отпуске! А не болтался в клубке щупалец с двумя салагами на борту.
Кира взяла паузу и помахала рукой в воздухе, разгоняя то ли сигаретный дым, то ли повисшее в каюте напряжение:
– Не буду лукавить, я ожидала твоей негативной реакции и подготовилась заранее, – с этими словами она поставила на стол небольшую бутылку коньяка. – Думаю, после употребления данного средства мой профессиональный взгляд немножко замылится, а твой язык немножко развяжется.
– Ну, Кира… – ахнул Рэд. – Вот хотел же я прийти к тебе в гости не с пустыми руками! Но не рискнул.
– А я рискнула.
– Не знаю, что и сказать. Может, закуришь?
– Я?!
– Но ведь застал же я вас как-то с сигаретой в зубах посреди ординаторской, доктор.
– Я тогда с мужем разводилась. А тебе надо было меньше шляться по отделению по ночам и не врываться без стука. Видишь, я сделала, что могла. Выкладывай. Судя по тому, как давно мы не виделись, и твоему безобразному поведению у меня есть все основания предполагать, что дела идут не лучшим образом.
Все-таки это был допрос. Привилегированный, тщательно обставленный, скорее всего проводившийся с величайшего соизволения шеф-пилота АСП, если не по его прямому распоряжению. Но так или иначе разговор бы все равно состоялся. Лучше пусть так – с Кирой в роли главного экзекутора и с глазу на глаз. Милость руководства не знала границ.
– Хорошо, – сдался Рэд, разливая коньяк. – Твой последний аргумент оказался очень убедительным. Последние полгода, может, чуть больше… со мной действительно что-то происходит. Стареем, как говорит Блохин. – Капитан усмехнулся.
– Тебе тридцать восемь лет, Рэджи. О какой старости тут может идти речь?
– Тогда я скажу, что устал. По ночам мне начал сниться всякий бред. Файр достал меня своими светофонтанами. Вейс – своими распоряжениями. Неделю назад монтажники сорвались с консоли, ловили их по всему космосу. Только что Стрэйк чуть не погиб из-за небрежности наземных служб, я еще и за него отпахал. Какой вывод напрашивается для руководителя экспедиции? Люди измотались. Так ты дай передохнуть, а не выслуживайся перед начальством за чужой счет. На кой черт эта планета вообще Департаменту сдалась!
Кира предостерегающе поднесла палец к губам. Рэд плеснул себе еще коньяка, разом ополовинив сувенирную по меркам «Моники» бутылку. Он безусловно понял намек, но все равно закончил мысль вслух и даже с некоторым вызовом в голосе, адресованным потенциальному наблюдателю:
– Деньги отмывать и технику списывать можно в менее экстремальных условиях. И тут еще ребята вляпались так, что пришлось угрохать оборудование стоимостью в несколько миллионов. А потом целый вечер объяснять СКБ, что я не имел целью получить страховку и вообще не развлекался, превышая скорости, заложенные в технических характеристиках моих кораблей.
– Я так и думала, что здесь без стажера не обошлось.
Излетинская чувствовала, как тяжело Гардону говорить. Он относился к той категории людей, чьи слабости окружающим видеть не дано. Кира решила дать ему передышку, переменив тему. Рэд купился.
– Все так думают, но мальчишка не при чем, уж поверь мне, – проворчал капитан, – даже если бы на его месте действительно был Стрэйк, ситуация все равно вышла бы из-под контроля. Кто знает, может, именно благодаря стажеру Эдвард Гетт остался в живых. Парнишка хорошо держался. Но ты хотела поговорить обо мне. А я… Меня все это окончательно из колеи выбило. Думал, что не вылезу из катера без посторонней помощи.
– Перегрузки, – подсказала Излетинская скорее утвердительно.
– И это тоже…
– Сколько, Рэд?
– Я не смотрел, если надо, могу телеметрию поднять. Компенсаторы катера сорвало… Мне хватило.
– Ты галлюцинировал?
– Нет. По крайней мере, ничего такого, о чем говорит Эдвард. Я в воспоминаниях утонул под конец. Яркие были, как детские комиксы, я пульт почти не видел… На автопилоте причаливал. Кажется, все-таки отключился ненадолго, не помню, как в шлюз заходил.
Гардон поставил бокал так, что содержимое чуть не расплескалось, и в нем заиграли блики.
– Все! Хватит. Кира, я не хочу больше говорить об этом. Или доставай свой чек-лист и пошли в медотсек.
– Успокойся, Рэджи. Больше и не надо. У тебя синдром хронической усталости, на который наложились – чего греха таить – физические последствия тяжелых травм, полученных много лет назад.
– Одним словом, тестирование, если таковое состоится, я точно не пройду. Узнала, что хотела?
– Рэд, ты похож на дикобраза, – сказала Кира. – Надо же, нисколько не изменился!
Он невесело улыбнулся.
– А вы похорошели, Кира Владимировна. И даже если вы меня завтра комиссуете, я не смогу этого не признать.
– Ах, какая грубая лесть! – сказала Излетинская и улыбнулась в ответ. – Если бы я хотела тебя комиссовать, Рэджи, я бы не вела сейчас душераздирающие беседы. Мне надо знать исходную позицию, чтобы заключение, которое я тебе выдам, устроило Дэйва и Дорварда. Но взамен ты мне кое-что пообещаешь.
– Что же?
– Плановую госпитализацию в ближайший отпуск. Показания налицо. Согласия на все обследования и манипуляции ты подписываешь на пороге клиники.
– В госпиталь – ни за что! – уперся Рэд.
– Ты еще споришь! – возмутилась Кира. Она побарабанила пальцами по столу. – Хорошо. Сойдемся на санаторном комплексе? Правила игры остаются прежними: ты все подписываешь и сидишь там не меньше месяца. Это мое последнее слово.
– Никто меня так надолго не отпустит. Это в отчетах у нас отпуск по шестьдесят дней…
– Дорварда я возьму на себя, не беспокойся. Ну что, идет?
– Идет, – нехотя произнес капитан и снова взялся за бутылку с коньяком, некоторое время остававшуюся без внимания.
Излетинская чуть-чуть подвинула в его сторону пустой бокал.
– Знаешь, моя Катька увлеклась альпинизмом…
– Прекрасный спорт, – одобрил Рэд, – как поживает профессор Кейси?
– Нет, вам, толстокожим, никогда матерей не понять! Фу, помещение продымил, всю душу измотал. Бес попутал меня взять то дежурство.
Гардон улыбнулся, на этот раз совершенно искренне:
– У нас прекрасно работает вентиляция. Ну что, мы можем считать, что самая неприятная часть разговора осталась позади?
– Знаешь, Рэд… Впрочем, нет, это подождет до отпуска… Расскажи мне что-нибудь космическое.
На следующий день полковник Дэйв убрался с «Моники» на орбитальную базу, с чем Гардон мысленно поздравил командора Вейса. Остались Излетинская, которая должна была дать заключение, и Дорвард – для решения вопроса о переоснащении звездолета и дальнейших перспективах.
Правил в АСП было немного, но соблюдались они неукоснительно. Согласно регламенту четыре месяца в году экипаж был обязан работать на Департамент космоплавания, полгода отводилось на собственно свободный поиск и два месяца на отпуск. Из суммы полугодового заработка львиная доля отчислялась в фонд АСП. Существовала также система скидок и штрафов и пристальный контроль со стороны СКБ за законностью сделок.
Ассоциация Свободного Поиска переживала не худшие времена. Статус транснациональной корпорации позволял ее капитанам браться за любую работу, не оглядываясь на политическую принадлежность заказчиков. Регистрация организации на Аналоге-2 еще больше упрочила позиции. После войн Второй волны, которую, по сути, Аналог-2 выиграл в колониальных территориях, Аналог-1 вынужденно уменьшил свои аппетиты и амбиции. Аналог-3 во время войны старательно соблюдал нейтралитет, а после нее – предельную лояльность к политике победителя. Сепаратизм временно вышел из моды, и все три метрополии, по крайней мере на словах, демонстрировали готовность работать в космосе дружной общей командой.
Сдвинулось с мертвой точки даже создание объединенных ВКС планет-Аналогов, призванных по замыслу авторов проекта охранять спокойный сон граждан метрополий на случай новых беспорядков в пространстве: во время войн Второй волны боевые действия едва не перекинулись на центральные планеты. Нескольких терактов и кровопролитных стычек на границах Альфа-радиуса хватило, чтобы убедить даже самых ярых противников военного сотрудничества. Первые подразделения появились еще до прекращения боевых действий, официального примирения сторон и подписания грабительских мирных договоров после восьми лет противостояния.
Граждане метрополий и колоний вздохнули с облегчением, убедившись, что конфликт исчерпал себя, не достигнув масштабов Третьей звездной войны, и ринулись налаживать мирную жизнь к великой радости транспортных компаний, вновь получивших возможность относительно безопасного передвижения. И АСП тут была вне конкуренции.
Что касается капитана Гардона, то он весь предыдущий отпуск провел между базой АСП и судостроительными верфями. Пол Дорвард решил обновить парк, АСП приобретала два новых звездолета. Пока утверждались их экипажи, Рэд почти два месяца работал одновременно пилотом-испытателем и представителем организации, в перерывах катая шефа по любовницам на новеньких бортовых звездолетах.
На сей раз Дорвард отпускал «Монику» на более короткий срок, так как звездолет с опозданием пришел на базу из предыдущего поиска, проигнорировав предупреждение администрации.
К удивлению шеф-пилота АСП Гардон, находившийся под впечатлением ночного разговора, был выдержан по отношению к Вейсу, подчеркнуто лаконичен в объяснениях с полковником Дэйвом и не пытался спорить с тем, что Дорвард сократил «Монике» сроки свободного поиска. Они как раз успели оговорить все условия, когда выяснилось, что Излетинская все-таки нашла себе жертву. Ею оказался Эдвард Гетт. Капитан запротестовал, но получил в ответ набор терминов, произнесенных ледяным тоном. Рэд догадывался, что хотела сказать ему Кира: «В любом случае ты абсолютно надежен. А он? Я не знаю».
«Я тоже», – подумал Гардон и отступился.
Излетинская не могла дважды рисковать репутацией. Эдвард чуть не умер, когда Дорвард приказал ему покинуть борт MНК-17 и вернуться на корабле СКБ на базу.
– Тебе нужен второй пилот, Рэджинальд? – спросил Пол Дорвард. – Обследование может затянуться.
– Кажется, у меня есть второй пилот, – улыбнулся Рэд.
– Я начинаю понимать, почему мальчишка так на тебя смотрит.
– Вам это ничего не напоминает, сэр?
Дорвард отрицательно покачал головой.
– Весьма отдаленно. Ты был совсем другим.
* * *
Однажды Пол Дорвард, будучи уже шеф-пилотом АСП, попал в небольшую заварушку, и его, как значительную фигуру в сфере космоплавания, устроили в госпитальный люкс. Нельзя сказать, что командор был несказанно счастлив, но выпавший шанс отдохнуть решил использовать. Ранним утром он вышел из корпуса, прогулялся по территории и направился к бассейну.
Увы, в бассейне уже кто-то был. Шумно и медленно пловец одолел последние метры дистанции и схватился за лесенку, как утопающий за соломинку. Только когда парень выбрался из воды, Пол увидел, что правая нога у него находится в замысловатой реабилитационной шине. На следующее утро командор вышел пораньше. Столкнувшись на краю бассейна не с кем-нибудь, а с самим Полом Дорвардом, Рэд улыбнулся:
– Доброе утро, господин командор.
– Привет. Где это ты разглядел мое звание? На халате его вышить пока не догадались.
– Вас знает любой человек, хоть немного связанный с космосом, командор Дорвард!
– Приятно слышать. С кем имею честь беседовать?
– Рэджинальд Гардон, сэр.
– А связь с космосом?
– Пилот-истребитель штурмовой бригады «Атака», – отчеканил Рэд.
Пол Дорвард окинул его взглядом. Рост под сто восемьдесят, отлично сложен. Черные, слегка вьющиеся волосы и серые глаза – удачное сочетание. На грудной клетке послеоперационный шрам. На виске – еще один. Очень тонкий и еще розовый от пластики, он почти захватывал угол левого глаза.
– Та-ак, – удивленно протянул Дорвард, – насколько я знаю, бригада формировалась из наемников и в настоящее время вышел приказ об ее роспуске.
– Да, сэр.
– Разве вы базировались на Аналоге-два?
– Нет, сэр.
– Тогда я не понимаю…
– Хотите знать, что делает «оранжерейник» в элитном госпитальном блоке? – сощурился Гардон.
– Угадал, пилот.
– Это длинная история, господин командор.
Рэд хотел развернуться и уйти. Он уже сталкивался с пренебрежительным отношением и предполагал стандартное завершение разговора. Но ошибся.
– Ты куда-то торопишься? – почти дружески спросил Пол Дорвард.
– Нет, сэр.
– Я тоже не спешу. И я очень люблю длинные истории. Обычно, мне не хватает на них времени.
– Я неважный рассказчик, – заартачился Рэд.
– Тогда пойдем купаться, Рэджинальд. Ты же для этого сюда пришел.
В конце концов Дорвард сумел расположить к себе нового знакомого и узнать кое-какие факты из его биографии. Удовлетворив свое возросшее любопытство параллельным запросом в СКБ, Пол Дорвард оценил полученную информацию и провел в раздумьях целый вечер. Вывод напрашивался сам собой: если парня не пристроить на работу в космосе сейчас, со временем из него получится капитан пиратского крейсера, за которым СКБ будет безуспешно гоняться не один год. Кроме того, командор не мог не признать, что испытывает к Гардону некоторую личную симпатию. Он решил для начала поговорить кое с кем из ректората «Вышки». Рэд, единственной виной которого был побег с Зоны-77, попадал под амнистию, объявленную в честь окончания боевых действий, и с его опытом вполне мог претендовать на диплом пилота ВШК. Тем более что, согласно заключению медиков, дорога в военный космофлот Аналога-2 была для него закрыта.
Таким образом, в судьбе Гардона произошел счастливый поворот, и он по выздоровлении превратился в официального протеже шеф-пилота АСП. Когда с формальностями было покончено, Дорвард пристроил Гардона в Службу Спасения, решив для начала понаблюдать за его карьерой со стороны. И только убедившись в верности своих предположений, командор предложил ему работу в Ассоциации.
Глава 4. Свободный поиск
Перед тем как покинуть борт, Дорвард пообещал известить экипаж о времени выхода в поиск и пригрозил штрафом в случае еще одного разбирательства с участием СКБ. После его ухода Блохин первым подал голос:
– Эй, Джой! С тебя три бутылки, – сказал он с самым серьезным видом.
– Три-то за что?!
– Первая – за поруганную любовь осьминожки и осьминога. Вторая – за то, что Дэйв не заметил подлога. Ну а третья – за место второго пилота. И знай, это по-божески! Будь я командиром экипажа, я бы моральный ущерб в счет включил.
– Что?
Джою показалось, что он ослышался. Стажер растерянно обернулся к капитану.
– Джой, я могу поставить тебя вторым на время отсутствия Эдварда. Временно. Если согласен, зайди ко мне как-нибудь со своими документами. Их даже Дэйв уже проштудировал, а я еще и не видел.
– Да, сэр!
Джою показалось, что сейчас он должен проснуться. Кейт что-то сказал, Блохин и Серж расхохотались, но стажер еще несколько минут не мог включиться в общий разговор.
– …снимет нас с орбиты через две недели, – говорил тем временем капитан, – можно начинать думать, чем займемся.
– Хоть чем! – с чувством сказал Серж, который измаялся больше всех. Штурману корабля, болтающегося на орбите, даже Гардон не мог придумать работу по специальности. А пилотаж Серж откровенно недолюбливал.
Дорвард сдержал обещание и через десять дней связался с Гардоном, объявив о завершении блока работ на Департамент. На прощание Рэд взял управление, проделал головокружительный пируэт вокруг орбитального комплекса, и «Моника», набирая скорость, ушла с орбиты.
– Вроде не вчера родился, – заметил Стрэйк, который был старше всех в команде. Виктор пробурчал что-то о насилии над бортовыми системами и объявил, что, если программа разведения объектов снова зависнет, он принципиально не будет ее реанимировать. Рэд только сдержанно улыбнулся в ответ.
Как-то раз Джой оказался в кают-компании техперсонала, когда там зашел разговор о профессиональных рейтингах капитанов гражданского космофлота. Независимый социологический центр публиковал их раз в квартал. Каждая публикация «Топ-100» сопровождалась бурными спорами и большими денежными ставками. Во втором полугодии Гардон откатился с девятого места на четырнадцатое, что привело его команду в состояние легкого уныния. «Не, ребята, мы не то что в тройку, как «Таро», мы так и в пятерку никогда не попадем», – разочарованно сказал кто-то из парней.
Старший техник Левис Белтс придержал Джоя за рукав, пригладил усы и очень тихо произнес: «На самом деле мы уже давно всех обставили, малыш. А почему Гардона в официальных рейтингах в тройку не пропускают, я тебе объяснять не буду. Сам поймешь со временем. Ты парень смышленый. Не зря тебя старпом любит».
– Никогда так не делай, – сказал Рэд стажеру, выведя его из состояния задумчивости. – Джери, отдай ему управление. Пусть упражняется, пока все спокойно.
– Джой, слышал, что капитан сказал? Переводи маршевые на себя. С виртуальным контролем только не балуйся – глаза разбегутся. Иди по обзорникам.
Джой выполнил распоряжение и тяжело вздохнул. Он уже усвоил, что для Стрэйка правила писаны, чтобы их соблюдать, а для Гардона – чтобы им никогда не следовать. Подстроиться под стиль кораблевождения того и другого ему постепенно удалось. А вот как быть, когда они оба на него смотрят? Оказывается, бывают в жизни стажера ситуации, когда сидеть за штурвалом совсем не хочется. Даже если это штурвал сверхскоростного облегченного транспортника, которых на весь гражданский космофлот едва ли штук пять наберется. Такие машинки в разных модификациях обычно делаются под заказ, и водят их потом чьи-то личные пилоты.
На счастье Джоя, штурман снизошел до синхронной коррекции курса на обычном маршевом участке, и оба матерых пилота «Моники» перестали обращать на них внимание.
«Должен будешь», – сказал Серж в индивидуальный коммуникатор перед началом практического занятия по астронавигации. Вслух он несколько раз громко обозвал стажера двоечником, поинтересовался, чему его на летном факультете учили четыре с лишним года и для чего им на борту второй пилот, который понятия не имеет о позиционировании. Курс астронавигации Джой сдал на отлично в конце третьего года обучения. Но он был так благодарен Сержу, что согласился бы собственноручно исправить оценку в ведомости на неуд, лишь бы тот не бросил его в трудный момент.
Стрэйк с Гардоном бездельничали и лениво препирались, выбирая стоящие контракты из вороха высыпавшихся на них предложений. Отношения у первого пилота с капитаном складывались непросто. Прошлое накладывало свой отпечаток: во время войн Второй волны они воевали в разных лагерях. Рэд сражался за идею, Стрэйк – с самого начала только за деньги. Со стартом военных операций в колониальных территориях транспортная компания Аналога-1, где работал Джери, разорилась. И Стрэйк остался без работы с беременной женой и маленьким сыном на руках. Сколько мог, он перебивался случайными заработками, пока не наткнулся на вербовщика и не пересел на истребитель. Однако у Джеральда Стрэйка хватило здравомыслия вовремя выйти из игры.
Когда Гардон пришел в спасательное подразделение, Стрэйк отказывался верить, что бывший наемник смог составить ему конкуренцию. Стрэйк по праву считался одним из лучших пилотов космофлота, и у Гардона по сравнению с ним имелось только одно преимущество. Он мог позволить себе в решающий момент поступать вопреки требованиям инструкций, полагаясь лишь на свою потрясающую интуицию и не прислушиваясь к советам и приказам, от кого бы они ни исходили. В таких ситуациях люди смотрели на него затаив дыхание, ему не решались вставать поперек дороги, и он в девяноста девяти случаях из ста оправдывал ожидания, в то время как Джери говорил что-то вроде: «Ничего, ребятки, спокойно. Не спешите, у нас еще резерв мощности в запасе», – после чего экипаж обретал второе дыхание.
Одним словом, Стрэйк с его опытом, личными качествами, умением организовать работу и вести документацию согласно всем требованиям Департамента космоплавания был незаменим в качестве помощника капитана. Когда ему предложили место на MНK-17, он отказался категорически, будучи твердо уверен, что никогда не сработается с Гардоном.
– Мы развалим любой самый лучший экипаж, оказавшись на одном корабле! – сказал он Дорварду. – Не понимаю, почему вы делаете ставку на него, Пол, и при чем тут я.
– Рэджинальд сам предложил твою кандидатуру. Он не хочет больше ни о ком слышать, а капитан, как ты знаешь, имеет приоритетное право голоса при подборе команды.
– Да он терпеть меня не может!
– Речь идет о профессиональных качествах, а не о любви. Значит, ты ему нужен.
– Вот пусть он мне сам и обрисует перспективы нашего сосуществования. Раз я ему так нужен.
В тот же вечер Гардон заявился к Стрэйку домой. У них состоялся довольно жесткий разговор, к концу которого Джери позволил себя уговорить, не сомневаясь, что не задержится на «Монике» надолго. После бесчисленного количества мелких стычек и нескольких крупных скандалов капитан и первый пилот MНK-17 пришли к выводу, что им есть за что уважать друг друга, и на борту звездолета воцарился мир.
Пока «Моника» бороздила просторы Бета-радиуса удаленности, Джой постепенно освоился в роли второго пилота. Его все чаще стали оставлять на мостике, доверяя контрольное пилотирование. Сначала – только если в тройке дежурных техников на вахту заступали Белтс или Фишер. А потом – и с менее опытной бригадой. Первым его оставил на вахте одного капитан.
Ни с того ни с сего, без всякой предварительной подготовки вызвал вечером в рубку, долго пристально смотрел, пока Джой не начал ерзать под его взглядом и мысленно перебирать все свои грехи, и сказал:
– Вот что, Джой. Сегодня твоя первая вахта с этой секунды – и пока я тебя не сменю. Подключайся на контрольное пилотирование. Четыре простых правила: глючит бортовой компьютер – будишь Виктора. Локаторы, ориентация, связь – Кейта. Если нет курсовой устойчивости – Сержа. Во всех остальных случаях – меня или Стрэйка. Но если хоть одного из нас ты поднимешь зря… Я даже предположить не рискну, как именно и в каких позах тебя пролюбят. Короче, в этом и заключается великое искусство вахтенного офицера: сохранить в целости звездолет и собственную задницу. Дерзай. Я приду, не бойся.
И ушел.
Три часа его отсутствия стоили трех лет учебы в космошколе. На следующий день притихший Джой попросил у Стрэйка полную версию руководства по эксплуатации МНК-17 и неделю лазил с ней вечерами по техническим уровням. Джери удивлялся внезапному рвению к изучению матчасти, Гардон пожимал плечами, а со следующего месяца включил Джоя в расписание вахт. На первое время – с дублером.
Джой уже дважды швартовал «Монику» к вакуумным причалам под присмотром Стрэйка и был совершенно счастлив. Не хватало стажеру только ярких событий. Преподаватели «Вышки» столько раз повторяли курсантам, что искателям приключений в гражданском космофлоте не место, что те поневоле начинали верить в обратное. Джой страстно желал собрать коллекцию эпизодов, подобных встрече с монстром на Файре. Рутинная работа по доставке грузов и пассажиров для нее не годилась. Джой замечтался по пути в рубку и едва успел прошмыгнуть на место перед капитаном.
– Говори, – буркнул Рэд бортинженеру вместо приветствия.
– Сэр, об этом контракте вы мечтали всю жизнь! По крайней мере, мне так кажется.
– Опять!
– Но капитан…
– Отставить. Это приказ.
Джери, Фил и Серж заухмылялись. О поразительной способности бортинженера связываться с нечистыми на руку компаньонами среди техников «Моники» легенды ходили!
– Э, вы чего? Рэд, выслушай хотя бы!
– Пусть поговорит, – лениво бросил Джери.
– Что на сей раз? – сжалился Гардон.
– Дракончики! – не без гордости произнес Блохин.
– Виктор, мы умрем в один день. Кажется, я даже знаю дату…
Бортинженер помрачнел. Гардон прошел к пульту и убедился, что поступления грузов на «Монике» за ночь не зарегистрировано.
– Так, – сказал он, смягчившись. – У тебя есть две минуты, чтобы урезонить команду и изложить суть дела.
Блохин молча включил запись переговоров своей вахты.
«Внимание! – зазвучал женский голос. – Говорит служба оповещения. С ретрансляционного буя 7131 получено сообщение о тотальных пожарах в южном полушарии на планете Джунглей».
Команда, наконец, перестала веселиться.
– Вызови Белтса на мостик, – вполголоса попросил Стрэйк Джоя. – Пусть послушает.
«…Население эвакуировано спасательными службами. Корпорация “Биос” несет убытки из-за потери декоративных дракончиков, принадлежащих самым престижным зоопаркам и богатым домам планет-Аналогов. Если кто-либо решится спасти животных и репутацию компании, просьба обращаться к ее представителю на частоте службы оповещения. Вознаграждение гарантируется».
– Ну, и что скажете? – спросил Рэд, когда отзвучало сообщение.
– Виктор, ты с ума сошел. Лезть в лесной пожар на планете Джунглей? Одно название чего стоит! – сказал Кейт.
– А я бы не прочь посмотреть, как Блохин героически спасает дракончиков, – возразил Серж. – Просвети, где ты будешь их искать. Полушарие – понятие растяжимое.
– Я связывался с представителями компании. Вот координаты звероферм, где их разводили. Болотистая местность, дельты между реками. Огонь туда, согласно сводке спасателей, в пять тридцать еще не добрался.
– Вот! Еще и болото.
Кейту затея не нравилась.
– Лететь туда около трех часов… – прикинул Рэд. – Серж?
– Четыре часа на крейсерской скорости, – подтвердил штурман, – кое-кто старательно менял ночью курс.
– Спасатели ушли оттуда переполненные людьми, – заметил Блохин, проигнорировав замечание, – им было не до дракончиков. Может, одного-двух прихватили, чтоб перекупщикам спихнуть, но не сотню! То же самое можно сказать о персонале. Детенышей похватали за пазуху и бежать.
– Пожалуй, я бы полетел, – задумчиво сказал Рэд.
– Только учти, капитан, что потерю еще одного планетолета Дорвард нам не простит, – предупредил Джери, дав тем самым свое согласие.
– Джой, а ты что скажешь? – обернулся Рэд к стажеру.
Тот улыбнулся:
– Я за дракончиков.
– Р-романтики, чтоб вас! – проворчал Кейт. – Как дети, честное слово. Нашли кого слушать, Виктора со стажером!
– Брось, Кейт, – примирительно произнес Серж, – мы с тобой будем сидеть на орбите и посмеиваться над Блохиным. Чем не жизнь? Я лично на поверхность не полезу. Учтешь пожелание, капитан?
– По обстоятельствам.
– Не понимаю я этого, – пожал плечами Стрэйк, – за что такие деньги?
– За много сотен лет людям поднадоели кошки, собаки и лошади, – объяснил Серж.
– А также морские свинки, петушиные бои, тараканьи бега, пираньи в аквариумах и крокодилы в ваннах?
– Виктор, уймись, – оборвал Гардон оживившегося бортинженера, – как ты представляешь сам процесс отлова декоративных животных в горящих джунглях на болотах?
– «Биос» предоставляет запись звуковых сигналов в качестве приманки. К тому же животные должны находиться в вольерах.
– Нормально, – буркнул радист, – еще и по клеткам лазить! Одумались бы вы, пока не поздно, зоофилы.
– Ты груб и неотесан, Кейт, – ответил Блохин, – никто не собирается лазить по клеткам. Начиная с четырех утра я занимался силками, ловушками и программированием погрузчиков.
– Это вместо контрольного пилотирования! – сказал Стрэйк Гардону. – Не зря я спать спокойно не могу, когда этот пустозвон на вахту заступает. Вот, пожалуйста. Доказательства во всей красе!
– Я даже знаю теперь, чем скрашу остаток жизни по выходе на пенсию, – едва слышно закончил мысль Блохин.
– Бордель купит, – тихо сказал Серж Джою, – спорим, малыш? «Биос» – контора не бедная.
Бортинженер бросил в его сторону взгляд, исполненный добропорядочности:
– Я открою магазин охотничьих товаров, – скромно произнес он.
Стрэйк встал, молча обошел вокруг своего места и сел обратно, скрывшись за спинкой кресла первого пилота, что означало крайнюю степень раздражения.
– Высажу всех, – сказал Рэд. – Виктор, а тебя, если не заткнешься, я оставлю пожары тушить.
– Лучшие лаподавилки галактики! Мобильные удушки и рыболовные крючки с системой впрыска цианида! Бронетехника в аренду по желанию клиента, – продекламировал Серж. – Посмотри на себя. Из тебя же только браконьер получится! Кстати, Джери, мы ведь не хотим проскочить планету? Стрэйк, ты там живой?
– Черт бы вас побрал, языкастых, – проворчал Стрэйк. – Джой! Куда ты с маневровыми суешься, мы не оттормозились еще.
– Левис, – сказал Рэд, обращаясь к Белтсу, вошедшему минут пять назад и заставшему часть разговора.
– Да, сэр?
– Подготовьте пилотируемые посадочные модули и оба малых звездолета. Посмотри, что там Блохин сотворил с погрузчиками. Если кто-то из ребят хочет поучаствовать в розыске животных, я не возражаю. По два человека на машину. Количество задействованных модулей доложить штурману. Сегодня Серж нас координирует. Кейт, с тебя – сканирование: вдруг кто-то остался…
– Да, сэр.
– Стрэйк, Ив – на планетолет. Блохин со мной на катер. Серж и Кейт – орбита и наш возврат. Старт по готовности.
Стажер еле заметно вздохнул. Еще раз очутиться в одной машине с капитаном, на которого он теперь смотрел едва ли не с благоговейным трепетом, оказалось не так просто. Исправлять его ошибки Рэд еще с грехом пополам соглашался, учить – нет. Джой исподволь взглянул на первого пилота: заметил он его кратковременное разочарование? Джой не хотел никого обидеть. Оставалось принять предложенные правила и благодарить судьбу за то, что хотя бы старпом старается слепить из него пилота.
Сам Рэд уже почти жалел, что согласился на аферу, но отступать было поздно. До отпуска оставалось совсем мало времени, и начинающееся рискованное предприятие имело все шансы стать одним из последних его приключений в космосе. Слово, данное Кире, капитан нарушить не мог, подвергать команду опасности – тоже. Единственное, что оставалось, – это максимально усилить экипажи машин, что он и сделал. Виктору расклад сразу показался несколько странным. Кроме Джоя, любой из них справился бы вдвоем с техником. Гардон обычно в таких случаях брал с собой на катер Питера или Фишера, оставляя Стрэйку планетолет, а желающим – посадочные модули. Попытка поговорить с капитаном с глазу на глаз ни к чему не привела.
