Макс Ганин
Административный ресурс. Часть 1. Я вспомнил все, что надобно забыть
«Теряют больше иногда. Кто мало видел – много плачет».
За все века ничей талант сей слог совсем не переиначит.
Этой крылатой фразы суть истолковать вам попытаюсь,
Почти всю правду расскажу, хотя немного и стесняюсь.
Повествование мое с комедией отнюдь не схоже,
Испанских трепетных страстей в свою канву впускать негоже.
Реальность времени проста: за кем бабло, тот правит миром!
И стало вдруг у всех в чести зло прикрывать златым мундиром.
Там, где любовь, там денег нет! А там, где бизнес, – лишь утраты.
И обвинять себя не смей! В твоих грехах другие виноваты.
Пока ты молод и зелен и покаянья не обрел перед горой Голгофой,
Воспринимаешь завсегда все неудачи личной катастрофой.
Заполучив грехи с годами, увидишь жизнь глазами старой черепахи.
Ничто не спровоцирует тебя и не заставит жить во страхе.
Я вывел формулу свою! Сей текст Лопе де Вегу не порочит.
«Теряют больше иногда. Кто много видел – мало хочет!»
Глава 1. Погоня
Это было обычное летнее теплое утро. Прошел ровно год с того дня, как Гриша услышал в здании отделения милиции свои настоящие имя и фамилию. После похищения неизвестными от здания банка в Москве, после пытки сывороткой правды в больнице Егорьевска, где бандиты требовали выдать пароли к заграничным счетам его семьи, после случайного побега из дома в садовом кооперативе Шатурского района, где его удерживали связанным, после чудесного спасения в лесу, где его снова настигли похитители, он потерял память и ничего не знал о себе до момента появления своих родственников. Десять дней в Шатуре в состоянии биографической амнезии не прошли для него даром: он придумал себе имя Олег, познакомился с чудесными, чистыми душой людьми, под гипнозом выдал о себе часть информации, которая и позволила отыскать его близких и вернуться в семью. Именно в эти дни, только в 2006 году, все это и произошло с Григорием Тополевым, поэтому восьмое июля он отмечал как свой второй день рождения и имел на это полное право1.
Несмотря на то что они с Юркой вернулись из Москвы только в районе четырех утра, Гриша проснулся до полудня в предвкушении сегодняшней встречи с мамой. Он не видел ее с января и очень соскучился. Жену и детей он тоже не имел возможности навещать, но к ним он питал меньшую привязанность, чем к матери. После гипнотических сеансов у профессора Келидзе в институте имени Сербского память к нему вернулась, но он так и не сумел понять, в каком же объеме. Григорий до сих пор вспоминал какие-то малосущественные детали своей жизни и отчетливо осознавал, что еще бóльший пласт его памяти запрятан где-то далеко в тайных закоулках разума. С чувствами к родным и близким ситуация обстояла совсем печально: жену он терпеть не мог, к детям относился корректно нейтрально, как к чужим. И только мама и дед еще как-то теребили его скупую на эмоции душу, вызывая больше чувство преданности и благодарности, чем любви и уважения.
Последние полгода прошли нервно и малоэффективно. Привыкшему к действию Грише было очень тяжело рядом с инфантильным, а порой и просто ленивым Юрой, который любил размеренный образ жизни и стремился все делать не спеша. В одном они были схожи – в страсти к мотоциклам и быстрой езде. Гриша достал для них обоих одинаковые спортивные байки «Судзуки-Р1» красного цвета, приобрел однотонные кожаные костюмы и шлемы под цвет железных коней. Начиная с майских праздников, они старались везде ездить лишь на мотоциклах. Во-первых, это позволяло быстро передвигаться по городу и области, минуя страшные пробки, а во-вторых – избегать проверок на дорогах и скрывать лица от камер видеонаблюдения, которых становилось в столице все больше и больше. Так как Тополев находился в федеральном розыске, то эти меры предосторожности были отнюдь не лишними.
Юрин дом, гостеприимно спрятавший Григория от милиции, располагался на задворках Рублево-Успенского шоссе в селе Дубки. Это был не роскошный дачный поселок, каких появилось немало в окрестностях правительственной трассы, а деревня – без шлагбаумов, охраны и пафосных вилл, хотя и здесь встречались элитные соседи из двухэтажных кирпичных особняков за дорогими высокими заборами. Самыми известными жителями Дубков была семья основных владельцев Мастер-банка – Бориса Булочника, его жены Надежды и сына Александра. Они славились своим увлечением буддизмом, частыми поездками на Тибет и занятиями йогой на природе.
Покойный отец Юры Власова во времена Советского Союза был не последним человеком на Рублевке. Он руководил продуктовыми магазинами на трассе и был вхож во многие дома тогдашней социалистической элиты. Они с женой даже водили дружбу с Галиной Брежневой – правда, в ту пору ее жизни, когда кремлевская принцесса была уже никем; но тем не менее семья Власовых этим знакомством дорожила и вспоминала Галину Леонидовну только теплыми словами.
В Дубках участкового не было, и милиция появлялась тут в крайних случаях, поэтому Гриша гулял по селу и окрестностям, не опасаясь случайных встреч и возможного ареста. Вот и в этот прекрасный солнечный день он прогулял овчарку Макса вдоль берега реки, помыл оба мотика после ночных покатушек по Москве, плотно позавтракал вместе с Юриной мамой и стал дожидаться пробуждения своего товарища по борьбе. Еще вчера они договорились отметить Гришин праздник поездкой на Плющиху. Двадцать шестого июня у Тополева не получилось поздравить мать с ее днем рождения, поэтому сегодня было решено отпраздновать сразу два события. Юра по просьбе друга заранее заказал у себя на работе большой торт, и около трех часов дня повар позвонил на дачу и сообщил, что все готово в лучшем виде.
В районе пяти Гриша с Юрой подъехали на своих мотоциклах к полукруглому дому на Ростовской набережной. Большая яркая коробка с кондитерским изделием была прикреплена резиновыми жгутами к задней части сидения Юриного байка. Гриша очень торопился на свидание с родным человеком, поэтому даже не обратил внимания на два черных джипа с затонированными наглухо стеклами, припаркованные недалеко от нужного ему подъезда.
– Постой-ка! – приказал Юрий. – Не нравятся мне эти два «Тахо»2! Обрати внимание, сколько окурков вокруг них разбросано. Видимо, давно стоят… Явно ждут кого-то… Как бы не нас с тобой!
– Ну, пойдем тогда, не снимая шлемов! – предложил Гриша и поставил свой мотоцикл на центральную подножку.
– Давай не будем рисковать и подъедем через пару часов? – предложил Юра. – Если этих машин не будет, значит, показалось. Спокойно поднимемся в квартиру и поздравим Екатерину Алексеевну. А если так же будут стоять, то уедем от греха подальше. Я попрошу Леху Черчилля, и он передаст торт твоим родным.
– Да не в торте дело! – резко отреагировал Григорий. – Я не общался с мамой больше шести месяцев. Ты что, не понимаешь? Я просто соскучился и очень хочу ее видеть!
– Гриш! Успокойся! – жестко ответил Юрий. – Я понимаю тебя, как никто другой, но безопасность важнее всего. Потом меня твои же родственники спросят, почему я тебя не уберег и как так получилось, что у тебя дырка во лбу.
– Да ты, как обычно, все преувеличиваешь и перестраховываешься на ровном месте! – выпалил Тополев и чисто машинально снял с головы шлем. – Мне жарко и дышать уже нечем! – в оправдание своему поступку произнес он и повернулся лицом к черным внедорожникам.
В автомобилях явно активизировались пассажиры, потому что оба «Тахо» одновременно заходили ходуном, а один даже завелся, моргнув фарами при старте двигателя.
– Быстро надень шлем! – закричал Власов. – Прыгай на мотик – и уходим! Держим связь через гарнитуру3.
Юра резко повернул от себя ручку газа на своем «Судзуки» и помчался в сторону джипов. Не доехав до них метров пять, он профессионально развернулся, зажал левой ладонью ручку тормозов и прибавил газу. Заднее колесо крутилось как бешеное, при этом мотоцикл стоял на месте, как вкопанный. Таким образом Юра жег резину, создавая густой едкий дым позади себя. За это время Гриша успел вскочить на свой байк, завести его и рвануть в сторону арки дома. Благодаря этой дымовой завесе водители внедорожников оставались ослепленными и не имели возможности увидеть, куда поехал Григорий. Заметив, что напарник ловко покинул стоянку, Власов отпустил рычаг тормоза и сорвался с места, успев почувствовать, как сзади него взорвался от выстрела торт. Проскочив в ту же арку, Юра увидел в зеркало заднего вида, как оба джипа мчатся за ними, перескакивая через бордюры и выезжая на траву придомового палисадника.
– Я же говорил, что это по нашу душу! – закричал в микрофон под шлемом Юрий.
– Точно за нами гонятся? – спросил с легкой надеждой на ошибку Гриша.
– Точнее быть не может! – кричал в адреналиновом угаре Власов. – В меня уже стрельнули пару раз из пистолета с глушителем! В торт попали!
– Как думаешь, это менты или бандосы? – стараясь сохранять спокойствие, спросил Григорий.
– Какая разница? Уходить надо! Гони в сторону Садового, там оторвемся!
– Поезжай за мной! – приказал Гриша. – Я тут все дворы и переулки знаю.
Они выскочили на Плющиху, затем маленькими улочками долетели до кольца и, лавируя между автомобилями, оторвались от преследователей, которые довольно ловко гнались за ними, не обращая внимания на дорожные знаки и сигналы светофоров. С Садового они свернули на Фрунзенскую набережную и как следует втопили гашетки газа. В зеркалах преследователей не наблюдалось, поэтому, когда доехали до Хамовнического вала, они сбросили скорость и, сравнявшись, переглянулись.
– Ушли! – кричал радостно Юра. Адреналин в его крови плескался через край и требовал выхода наружу. – Поехали на смотровую4! Там отдышимся и решим, что делать дальше.
– Давай! Я за тобой, – нервно ответил Григорий и поднял визор5 на шлеме.
Стоя на светофоре перед выездом на Комсомольский проспект, Тополев засмотрелся на красивую девушку в кабриолете и не заметил, как загорелся зеленый сигнал светофора. Повернув голову в сторону движения, он увидел, что Юра быстро удаляется от него на своем байке, а за ним вдогонку летит черный «Тахо». В этот момент он почувствовал несколько ударов по своему мотоциклу, но, не обратив на это особого внимания, включил передачу и повернул ручку газа. На перекрестке его левую стопу сильно обожгло через толстый пластиковый байкерский ботинок, затем по корпусу транспортного средства снова застучали какие-то металлические предметы, после чего правый бок и плечо пронзила страшная боль. Теплая кровь лилась из раны на животе, забирая последние силы. Перед тем как потерять сознание, он увидел, что на полном ходу летит в высокий железобетонный отбойник дороги.
Стрелок из черного джипа, поняв, что работа выполнена, скрылся на заднем сидении, подняв до конца ветровое стекло. Внедорожник с визгом проскочил перекресток и понесся в сторону третьего транспортного кольца. С моста Лужники к месту падения мотоциклиста почти мгновенно подъехала машина патрульно-постовой службы милиции. Из нее не торопясь вышли двое сотрудников органов внутренних дел.
– Первый, первый! Докладывает шестой. У нас тут авария с байкером на въезде на мост, – отрапортовал старший по званию.
– Это не авария! – крикнул второй, ощупывая тело Гриши. – Это убийство!
Глава 2. Свадьба
Дачный поселок Новинка, основанный осенью 1905 года при железисто-известковом минеральном источнике у правого берега Чернявки, в шестидесятые годы был отдан под дачи деятелей науки и искусства и получил название Новодарьино. Именно в нем в шестьдесят втором году двадцатого века министр тяжелого машиностроения Тополев купил одноэтажный дом с участком в двадцать пять соток. Затем, в конце восьмидесятых, дача приросла вторым этажом и стала довольно вместительной и комфортабельной. Здесь спокойно уживались сразу три поколения клана: вдова министра со своим новым мужем и обе ее дочери с их семьями.
Евгения Львовна была настоящей министершей. Она рано вышла замуж и прожила в счастливом браке двадцать девять лет. За эти годы супруга была обласкана мужем и властью, привыкла передвигаться только на автомобиле с водителем, питаться качественной и вкусной едой из министерских пайков и спецраспределителей, наблюдаться в кремлевской поликлинике и лечиться в кремлевской больнице. Она даже ходила, высоко подняв голову, и совсем не смотрела под ноги, что не раз приводило к падениям и переломам конечностей. В юности Евгения успела получить высшее образование, поэтому после смерти первого мужа в 1969 году смогла устроиться юрисконсультом. Тогда ей пришлось выйти на работу к близкому другу семьи, но, пробыв на рабочем месте полдня, она сбежала, бросив в отделе кадров трудовую книжку и диплом, и за ними так никогда больше и не вернулась. Поняв, что на персональную пенсию по утрате кормильца в размере ста рублей она прожить беспечно, как раньше, не сможет, решила выйти замуж повторно. Ее старшая дочь Наталья была уже довольно взрослой и работала после окончания ВУЗа, а младшей – Екатерине – только исполнилось восемнадцать. Конечно же, Евгении хотелось найти какого-нибудь вдовца-министра или академика, но так как ей приходилось сильно торопиться (заканчивались деньги, да и молодость подходила к концу), то сойтись ей пришлось с подполковником советской армии Касьяном Михайловичем Запорожченко, который полюбил как ее, так и ее дочерей всей душой и сердцем. Именно что «сойтись», потому что даже после начала совместного проживания она не оставляла надежд отыскать обеспеченного вдовца из советской номенклатуры, поиском которого активно занималась на протяжении последующих десяти лет в различных санаториях и домах отдыха, куда ездила в одиночестве по путевке от кремлевской поликлиники. Отказ от бракосочетания Евгения объясняла Касьяну опасением о лишении ее пенсии по потере первого мужа. Ему приходилось верить в это и ждать своего часа. И только в 1982 году, отметив свое шестидесятилетие, Евгения потеряла надежду захомутать богатого министра и узаконила свои отношения с Запорожченко, который, надо отдать ему должное, к тому времени уже стал полковником.
Наталья Тополева – старшая дочь Евгении – была очень самостоятельной и довольно стойкой. Когда она была еще маленькой, мать на полном серьезе заявила ей, что, несмотря на то, что Наташенька активно некрасивая, и такие, как она, выходят замуж. Не без труда, но выходят. Поэтому, чтобы разрушить эту догму и доказать матери обратное, Наталья бракосочеталась многократно. Разница в возрасте дочерей была внушительной – десять лет, поэтому к лету 1994 года у Натальи был уже четвертый муж Геннадий, а у Екатерины – третий, Богдан, и свекровь Мэри Лейбовна. На всю многочисленную семью Тополевых приходился всего один ребенок – Гриша, которого любили и баловали все члены клана. Екатерина родила его во втором браке от Валентина Караваева – сына министра строительства СССР. Валентин был человеком резким и невыдержанным и частенько избивал свою жену, а иногда даже выгонял на улицу в мороз вместе с ребенком. Поэтому этот брак стал недолговечным, а Григорий в свои пять узнал, что значит развод родителей. Богдан с удовольствием заменил Грише отца, хотя, как он неоднократно заявлял во всеуслышанье, детей не любил и относился к ним с осторожностью. Его мать Мэри, а после последнего брака – Марина Леонидовна Соловьева, была женщиной властной и очень сильной. Она оказалась человеком коммерческим. Это свойство пришло к ней по наследству от отца – одесского цеховика – и от второго мужа Яши Цудечкиса, который был известным московским бизнесменом в то время, когда за это ставили к стенке. Мэри могла, лежа в любимой коечке, как она ласково называла свою кровать, зарабатывать большие деньги лишь при помощи телефонного аппарата и многочисленных личных связей.
Вот такая разношерстная компашка проживала в летние месяцы на даче, собиралась на террасе по выходным во время совместного принятия пищи, играя в дружный клан любящих друг друга родственников. На самом деле в воздухе парили едкие запахи неприязни, чувствовалось всеобщее лицемерие и виделись наигранность вежливости и всеобщее притворство. Евгения и Касьян терпеть не могли Мэри за ее богатство и предприимчивость, ненавидели Богдана, считая его неподходящей парой для Екатерины, довольно прохладно относились к Наташиному Гене, преподнося его окружающим как сноба и сибарита. Марина Леонидовна, в свою очередь, никак не могла понять, как Евгения, будучи министерской женой, осталась ни с чем после смерти мужа, приписывала ей недальновидность и скудость ума. Касьяна она тоже невзлюбила – за то, что тот не разрешал ей ругаться матом в своем присутствии и, как она считала, неблагоприятно влиял на Евгению. Наталья с Екатериной тоже частенько ссорились по разным поводам. Старшая сестра еще с детства ревновала младшенькую к отцу и матери. Катюша была красавицей и всеобщей любимицей, поэтому ее успехи тяжело воспринимались Наташей, и, когда они стали взрослыми, сестринская любовь частенько сменялась родственной ненавистью.
Единственным цементирующим звеном в клане Тополевых был Гриша. Его любили все члены семьи: переживали, когда он болел, радовались его успехам, тащили для него из заграничных командировок одежду и игрушки. Словом, каждый старался принять участие в его воспитании. И, как часто случается в жизни, у семи нянек дитя оказалось без глазу: Григорий влюбился в свою сокурсницу и в двадцать лет сделал ей предложение. Все Тополевы дружно воспротивились этой связи – Гришу даже отправили в США, к дальнему родственнику, чтобы он забыл там свою пассию и погрузился в науку. Но он сбежал из Америки, узнав, что его избранница заболела и попала в больницу. Весной 1994 года они тайно подали заявление в ЗАГС, назначив дату бракосочетания на тридцатое июля. За две недели до торжества Гриша решил открыться матери и рассказал ей о предстоящей свадьбе.
– Мамуль! Зайди, пожалуйста, ко мне в комнату, – попросил Гриша, встретив Екатерину спускающейся со второго этажа дачи.
– Что случилось? – поинтересовалась Катя, по-матерински чувствуя беспокойство сына, не оставлявшее его в последние дни.
– Мам, мы с Оксаной подали заявление в ЗАГС… – тихо и неуверенно произнес Гриша.
– И когда у вас роспись? – не удивляясь услышанному, спросила мать.
– Через выходные, в субботу… – очень виновато ответил сын.
– А почему ты так поздно мне об этом сообщаешь? За тринадцать дней? – с досадой в голосе снова спросила Екатерина.
– Я знаю, что ты против этого брака. Вы все ненавидите Оксану! Я вообще не хотел вам говорить, но Оксана настояла, чтобы я пригласил свою семью на свадьбу. Вот поэтому так поздно и сообщаю.
– Я очень за тебя рада, Гришенька! – сдерживая эмоции, заявила Катя. – Где вы собираетесь праздновать?
– Я продаю свою машину. На эти деньги мы снимем ресторан и пригласим гостей, – видя, что мама не собирается его ругать и отговаривать, осмелев, заявил Гриша.
– И сколько дают за эти зеленые старые «жигули», которые мы с Богданом подарили тебе год назад?
– Полторы тысячи долларов!
– Не густо… Ну, смотри: если понадобится наша помощь, не стесняйся! Хоть мы все, как ты говоришь, и «ненавидим» Оксану, но любим тебя, поэтому примем ее в нашу семью, как родную.
Екатерина вышла из комнаты сына и, еле сдерживая слезы, побежала наверх, в свою спальню. Ей необходимо было выплеснуть из себя всю досаду и боль, но сделать это она могла только в одиночестве – уж так она была устроена: держала все в себе, не показывая окружающим, как ей плохо. Через час, немного успокоившись, она обо всем рассказала мужу и сестре, смягчила эмоциональную реакцию Натальи, пожелавшую немедленно нарушить планы племянника и разорвать раз и навсегда эти гнилые отношения с Оксаной. Все Тополевы, как один, считали, что девочка из Тушино – не ровня их Гришке. «Она не из нашей песочницы!» – частенько говорила Евгения и добавляла, что этой проходимке нужна только их московская квартира в центре и дача на Рублевке. Оксана нравилась только Богдану – за то, что, как он любил говаривать, у нее большая жопа, и Геннадию, который относился хорошо ко всем, кого, как и его, недолюбливали Тополевы. Погасив пламя страстей, бушевавших среди женского населения дачи, Екатерина снова спустилась вниз и позвала сына прогуляться с ней по поселку. Гриша, ожидая, что его сейчас будут отговаривать от свадьбы, принял приглашение с осторожностью и легкой неприязнью.
– Гриш! Мы тут все посоветовались и вот что тебе хотим предложить, – очень ласково и приветливо начала мама. – Я так понимаю, что жить вы собираетесь у бабки с дедом на Горького?
– Да. У Оксаны маленькая двушка в пятиэтажке. Там еще и родители ее живут, поэтому места совсем мало. Но если старики возражают, то мы уживемся и в Тушино.
– Нет-нет, никто не возражает! Даже наоборот: бабушка отдает вам большой кабинет под спальню, так что живите на здоровье! Одна проблема – там нет подходящей мебели. Поэтому я предлагаю полторы тысячи долларов потратить с умом. Наши соседи по подъезду уезжают в Израиль и распродают свою мебель. У них есть чудесная чехословацкая стенка. Отдадут недорого. Затем вам надо купить два дивана: один раскладной, чтобы спать, а второй – поменьше, чтобы смотреть телевизор. Я видела у нас в магазине мебели очень симпатичные гарнитуры. Предлагаю нам втроем с Оксаной съездить и выбрать вам подходящий.
– Спасибо большое, мамочка! – обрадованный таким поворотом дел, поблагодарил Гриша. – Но тогда нам не хватит денег на ресторан…
– А ресторан и не нужен! Предлагаю отметить в вашей квартире – в вашей будущей комнате. Там человек тридцать легко усядутся, а больше и не надо! Все расходы на свадьбу мы с Наташей и Богданом берем на себя. Более того, мы отправим вас в свадебное путешествие на две недели в Турцию. А пока вы там будете отдыхать, доставят всю мебель для вашей спальни, так что вернетесь в уже готовое гнездышко.
– Я такого даже не ожидал! – смущенно сказал Григорий и покраснел. – Надо было раньше тебе обо всем рассказать…
– Это точно! – задорно сказала Екатерина. – Открою тебе еще один секрет: бабка с дедом хотят подарить вам на свадьбу «жигули» – новенькую «шестерку». Только я тебе ничего не говорила!
– Да ладно… Вот это подарок! – восторженно отреагировал Гриша.
– Есть только одно «но»… – Катя перевела разговор в серьезное русло. – Сам понимаешь, после свадьбы ты перестаешь быть ребенком и становишься взрослым мужчиной, несмотря на свои двадцать лет. Поэтому я тебя от финансирования вынуждена буду отключить. Сумел жениться – сумей и заработать на семью! Согласен?
– Естественно! У нас с Оксаной стипендии повышенные, и талоны на питание от профсоюза как у спортсменов есть. Так что нам на двоих должно хватить!
– Это все несерьезно… Я постараюсь устроить тебя на работу к моменту возвращения из Турции. В институте я тоже договорюсь с деканом, чтобы тебе разрешили не посещать лекции и приходить только на зачеты и экзамены. Надеюсь, Оксана будет прилежно учиться за себя и за мужа. Поверь мне, финансовая независимость в семье – это основа здоровых и крепких отношений!
За несколько дней до росписи Екатерина с Натальей купили молодоженам свадебные костюм и платье, заказали жареного поросенка в ресторане «Астория», дали Евгении денег на продукты для праздничного стола и оплатили детям путевку в четырехзвездочный отель в Анталии.
Тридцатого июля два новеньких «москвича», принадлежащих фирме Тополевых, подъехали к Тушинскому отделу ЗАГС. Церемония бракосочетания была довольно скромной и непродолжительной. У выхода немногочисленная группа сопровождения новобрачных разлила шампанское по бокалам, а после поздравлений и криков «Горько!» все выпили и двинули в сторону накрытых дома столов. По дороге Екатерина попросила водителя заехать на Новодевичье кладбище, где они вместе с сыном и невесткой прошли к могиле Алексея Васильевича Тополева – дедушки Гриши и отца Екатерины. Возложив цветы и постояв пару минут у памятника, они развернулись и быстрым шагом вернулись в автомобиль.
– Обычно после свадьбы жених с невестой едут к Вечному огню в Кремле или на Поклонную гору, а мы с тобой – на кладбище… – прошептала Оксана мужу и натянуто улыбнулась.