Макс Игнатов
Не боги
Глава 28
В «Эльбрусе» было не протолкнуться, но место на стоянке имелось – мало кто приезжал сюда на своем транспорте. Артем аккуратно обошел стороной потенциальных знакомых, которые могли ему встретиться на летней веранде – в данный момент ни с кем встречаться желания не имелось, – и через служебный вход проник внутрь заведения. У кабинета Савелий строго внушал что-то незнакомой Артему девушке. Увидев Артема, Сава махнул: «Давай, заходи!», после чего продолжил отчитывать подчиненную. Лезть во внутренние дела Артем не собирался и, закрыв за собой дверь кабинета, огляделся. Стол, диван, кресла – все по-старому, ничего не изменилось с последнего раза, как он здесь был. Закончив оглядывать обстановку, он сел к столу. Вскоре вошел Краев.
– Ворона, реальная ворона, – мыслями он был еще там, за дверью. – Ведь достаточно уже работает, не глупая, но! – и уловив вопросительный взгляд Артема, пояснил: – Управляющая, взял по рекомендации, но придется расстаться, факт! Ладно, это лирика, – он снова открыл дверь и гаркнул: – Вовик!
Через несколько минут стол был накрыт. Не хватало только спиртного. Савелий посмотрел на Артема.
– Ты будешь?
Артем опустил голову и помотал ею.
– Нет, боюсь я пока. Тем более мне еще продолжать лечиться. Хотя желание не просто выпить – нажраться хочется, ей-Богу!
– Понял, – Сава кивнул и скомандовал Вовику: – Мне водочки, а Артему морса!
После того, как сервировка была закончена, а Вовик получил соответствующие распоряжения, они приступили к еде. Артему хотелось высказаться, но Савелий пресек его пожелания:
– Давай немного поедим, а потом – поговорим, хорошо?
Когда они немного насытились, а Савелий к тому еще и пропустил пару-тройку рюмок «за здоровье», настало время разговора.
– Ну, давай, с самого начала, чего я не знаю, – попросил Сава.
И Артем «начал». Поначалу монолог шел неуверенно, но потом он уже даже приноровился делать передышки, в основном для того чтобы попить. Он рассказал все: про сопалатников, про жену Сан Саныча, про Белкина и Вадеева, про Шевчука, про свою роль в… он не мог сказать – «убийство», поэтому говорил – «устранение». Он рассказал про Ялынского, про выписку, про разговор с Анисимовым и Либерманом. И когда из него вышла вся эта информация, он налил себе водки в стакан из-под морса и выпил – и сам, похоже, не заметил, как это сделал.
Савелий ни разу не перебил друга за все время, пока тот выкладывал ему то, что лежало на душе. И когда Артем закончил, Сава молча глянул на то, как тот пьет водку, налил себе, выпил и сказал:
– Ты хочешь знать мое мнение по поводу всего вот этого, правильно?
И не ожидая ответа, продолжил:
– Скажу тебе так, дружище: спасибо тебе, что ты мне это рассказал. Это во-первых. Во-вторых: что касается твоего лечения – продолжай, чего бы тебе это не стоило. Помогу во всем. С Айболитами местными разберемся, поверь. Ты нужен мне, и не только мне, здоровым, и только здоровым. Поэтому вот эта водка, которую ты сейчас выпил – на ней и остановись.
– Случайно как-то получилось, – проговорил Артем, – не хотел.
– Я понял, – сказал Савелий. – С Москвой не тяни.
– Я думал улететь через два-три дня, – ответил Артем. – Есть дела. Надо сходить на похороны Васи Вадеева. И к Марине я тоже должен сходить.
– Сходим, – кивнул Савелий и налил себе еще водки. Выпив, открыл дверь и крикнул: – Вова!
Официант будто стоял у двери. Получив инструкции по «горячему», он скрылся.
– А теперь по главному вопросу, – Савелий поднял графин с водкой, но передумал наливать и поставил его на место. – Если тебя интересует мое мнение, скажу – забей свои предубеждения в задницу и заткни сверху чопиком! Хорошо меня понял?
– Лучше поясни, – попросил Артем.
– Изволь. То, что вы делаете – благо.
– «Вы»…
– Да, именно вы! Ты, и те, кто с тобой, и те, кто уже не с нами, царствие им небесное! Все, что сделано и будет делаться – если я верно понял – это правильно! Можешь со мной не соглашаться, это твое право. Но на государство ты можешь надеяться только до того момента, пока ты в него веришь. Сколько это продлится? Дай Бог, чтобы так было всегда. Но у всех ли так бывает? Вот у твоего Сан Саныча не так было. Государство его просто кинуло. Тебя может не кинуть, не обидеть и никогда не предать. Может. Но это идеальное государство. И ты будешь в него верить, верить в его институты, в его систему и правоохранительные органы. Как верил тот самый Сан Саныч. А ты можешь представить себя на его месте?
– Нет, и не очень хотел бы.
– Вот именно! Но все это только до той поры, пока это не коснулось тебя самого. Лично тебя. Пока не кинут тебя. И вот когда на твою жену – прости меня за примеры! – твою мать, на брата твоего или твоего ребенка какой- то подонок поднимет руку, а его за это государство никак не накажет – ты совсем по-другому заговоришь. Ты первым побежишь бить морду, а того хуже – стрелять или убивать. Ведь ты же будешь защищать родного тебе человека в любом конфликте?
– Так это другое дело, – заспорил Артем, но Сава его перебил:
– А с чего бы другое-то? Конфликт на улице, ты дома. Услышал, выбегаешь на улицу и видишь непотребное. Что ты, в полицию побежишь? Или сам пойдешь урода молотить? Так, чтобы ему навсегда охоту отбить на подобное?
– Ну, само собой, – вынужденно согласился Артем.
– А если твой родной человек уже холодный там лежит? – Савелий даже привстал при этих словах. – Что ты сделаешь?
Ответ был на поверхности, только отвечать Артему не хотелось. Савелий был прав, это очевидно. Оставалось только покачать головой в знак согласия.
– То-то и оно, дружище, – Савелий снова поднял графин. Но налить опять не успел – в дверь постучали, и он открыл ее. Улыбающийся Вовик быстро поместил шашлык и сопутствующие деликатесы на столе, забрал пустые тарелки и оперативно смылся.
– Поэтому скажу так, – в третий раз поднимая графин, сказал Савелий. – Мое мнение таково: люди, которые во всем этом участвуют, делают большое дело. А те, кто погиб – просто герои! И если я смогу быть полезен в этом вашем деле – почту за честь. Съездишь в Москву, полечишься, а потом приедешь, снова посидим, поговорим, дядечек твоих пригласим. С Толиком этим меня свяжешь, подумаем, что еще с ним помутить, контора у них толковая. Так что пью за твое здоровье, – он поднял рюмку, – и за успех вашего предприятия!
Артем мрачно смотрел, как водка исчезает внутри Савелия.
Он понимал все аргументы «за» – но почему не мог до конца принять эту точку зрения?
«Может, я просто идиот и не понимаю простых вещей?»
– Тебе действительно это надо? – спросил он Савелия.
Тот, жуя шашлык, кивнул.
– Хорошо, – сказал Артем. – Я понял. Спасибо, что выслушал.
Глава 29
Сидя в самолете, летящем в Москву, Артем заново прокручивал в голове то, что произошло в его жизни за последние пару недель.
Новость о болезни. Лечение. Потеря бизнеса – да, именно потеря, пусть все и обошлось относительно гладко и почти безубыточно. И, наконец, участие в некоем «предприятии», деятельность которого подразумевало причинение действий, направленных на наказание людей. Вплоть до их убийства.
Накануне он стоял среди хмурых мужчин и смотрел, как гроб с телом Василия Вадеева медленно опускают в свежевырытую могилу. Толя Шевчук не подвел ни в чем. В первую очередь он привел в движение все мыслимые и немыслимые рычаги, позволившие вырвать тело друга из цепких объятий системы. Не было понятно, что там еще хотелось с ним сделать полиции и прокуратуре, поэтому попотеть Толе и его команде пришлось изрядно. Но в итоге похороны состоялись. Гроб был закрыт, рядом с цветами и венками лежали подушечки с орденами и медалями. Было сказано несколько коротких прощальных речей. Женщина на похоронах была только одна – бывшая жена, рядом с ней стояла маленькая голубоглазая девочка. Артем обратил внимание, что они не плакали. Что они знают о смерти Василия?
Через несколько часов после этого, стоя у могилы своей жены, он думал уже о другом. О том, смог ли бы он раскрутить ту историю – историю гибели десятков невинных людей в авиакатастрофе. Ведь там наверняка тоже есть виновник. Нет, он не следил толком за последствиями той истории и даже не знает, чем все закончилось, наказали кого-то за произошедшее или нет. Для него все это всегда было олицетворением злого рока, судьбы. Но ведь он или кто-то другой могли бы докопаться до истины и найти виновника. И отомстить. Око за око. И не одно. Могли бы? Или нет?
Ни вчера, ни сегодня он не мог найти ответов.
И еще об одном Артем не мог не думать.
В последнее время он неоднократно разбирал свою роль в том самом «предприятии». У него часто спрашивали о его мнении насчет действий, которые уже привели к гибели людей и могут привести к смертям в будущем. И Артем после определенных колебаний приходил к выводу, что все делается правильно. Люди, ранее ему незнакомые, как Шевчук, или наоборот, как Савелий, которого он знал долгие годы, полностью поддерживали то, чем занималось это «предприятие» и готовы были всегда и всюду содействовать его работе. И он не мог, не имел права заподозрить их в какой-то неадекватности. А когда Артем прощался с двумя оставшимися сопалатниками, он в очередной раз постарался убедить их в своей лояльности.
Так почему же он сам постоянно в чем-то сомневается? Почему его так удивляет помощь со стороны других, совсем не глупых людей? Почему даже пообщавшись с кем-то и приняв точку зрения этого человека, он не готов до конца ей следовать? Что это за червь сомнения, который его постоянно точит?
Всю жизнь Артем Горбунов считал себя настоящим мужчиной, стойким в определенных убеждениях. Это касалось всего – жизни, бизнеса, веры (точнее, ее отсутствия). Сейчас все пришло к тому, что он не может определиться в вопросе, думам по которому он посвятил многие часы. При этом он не единожды уже приходил к определенным выводам – но толку-то? Что с ним случилось?
Неужели был прав Савелий, сказавший ему о том, что все это только до той поры, пока это не коснулось его самого? И все, кроме него, Артема: Белкин, Вадеев, Анисимов, Либерман, даже Толя Шевчук с Савой Краевым – все они настолько близко приняли к сердцу чужое горе, что были готовы или готовы сейчас на самые крайние меры? Все – но не он?
И вряд ли Савелий намекал на что-то, но получается, что даже гибель Марины не повлияла на Артема так, что ему захотелось бы найти виноватого в ее смерти. Неужели он настолько черств? Или ему просто не захотелось никого искать в силу определенных причин, и он просто запил, чтобы заглушить горе? Да, возможно, это был лучший выход в той ситуации, но был ли он верным?
Артем замотал головой, чем привлек внимание стюардессы. Она склонилась над ним, коснулась рукой его плеча и, улыбаясь, спросила:
– У вас все нормально? – и, не ожидая ответа, сказала: – Уже прилетели, скоро посадка.
Артем глубоко вздохнул и пристегнулся.
В Москве Артему бывать уже приходилось, поэтому каких-то проблем с перемещением по городу он не ожидал. Да, город большой, пробки и все такое, но он особо не торопился. Адрес клиники известен, его ждут – остается только прибыть в назначенное место. Он взял такси и во время поездки просто смотрел в окно, отмечая про себя изменения внешнего вида столицы. Водитель попался не особо разговорчивый, машина удобная – доехали спокойно и с комфортом.
Здание клиники поразило его своей монументальностью. Подобный особняк подошел бы скорее банку, а не лечебному заведению. После некоторых задержек Артем наконец попал к руководству.
– Меня зовут Виталий Викторович, фамилия моя Денисов, я главный врач этой клиники, – представился мужчина с коротко постриженными рыжими волосами. – Прошу прощения за тяготы, которые вам пришлось преодолеть – охрана у нас жесткая.
Артем усмехнулся: действительно, пока он дошел до кабинета главврача, его неоднократно останавливали и требовали показать нужные документы.
– Ничего страшного, главное – я здесь.
– Да, безусловно. Отдельное спасибо вашему ангелу-хранителю Семену Андреевичу…
Артем поморщился – Ялынский на последней встрече совсем не походил на ангела.
– …если бы не его настойчивость – не факт, что вы сюда бы попали.
– Да, конечно, – надо было что-то ответить, и Артем поддакнул.
– Теперь вы в наших надежных руках, – продолжил Денисов. – Сейчас я позову вашего лечащего врача, и мы вместе все обсудим, – Он нажал интерком. – Анфиса! Романову найди, пожалуйста, – и он снова повернулся к гостю.
– Артем Григорьевич, пока Светлана Сергеевна идет к нам, вот вам документы для ознакомления. Это общий график, предварительный срок лечения – четыре недели. Подробности – чуть позже. По стоимости – на последней странице.
Было бы некрасиво сразу смотреть итоговую цифру, поэтому Артем показал себя воспитанным человеком. Полистал предложенные бланки, поглядел на цифры, постепенно доходя до финальной конкретики. Что ж, в принципе, так он себе все и представлял – Москва все-таки! Но главным итогом будет то, с чем он отсюда уедет. Здоровье важнее всех денег.
– Можно подписать? – спросил он.
– Да, безусловно, – закивал Денисов.
Через минуту зашла Романова – начинающая полнеть блондинка лет тридцати. Денисов их познакомил. Минут пятнадцать ушло на обсуждение лечения – точнее, обсуждали больше непосредственно медики, а Артем делал умное лицо и продолжал время от времени поддакивать. После того, как он подписал еще пару документов, они с Романовой покинули кабинет главного врача.
Сначала они прошли в кассу, где Горбунов оплатил лечение, после чего необходимые сведения о нем внесли в базу данных клиники. Потом Артем сдавал вещи и переодевался. Романова постоянно находилась где-то рядом, старалась во всем помочь, и вскоре они уже болтали как старые знакомые. Светлана Сергеевна познакомила Артема с распорядком дня и прочими правилами, действующими в клинике. Одно из них ему не понравилось – как оказалось, все палаты одноместные.
– Жаль, я привык к общению, – сказал Артем.
– Ну, скучать тут вам не придется, – улыбнулась Романова. – Лечение предполагается достаточно плотное, вы же видели. Остальное время можете тратить по своему усмотрению; кстати, у нас прекрасная библиотека. А вот и ваша палата.
Они подошли к двери, на которой были прибиты цифры 222. Артем обалдел. Заметив выражение его лица, Романова снова заулыбалась.
– Нам сказали, что это было ваше пожелание. Но, судя по вашей реакции, это не так, да?
Глава 30
Сказать, что лечение в Москве отличалось от лечения в его родном городе – значит, не сказать ничего. Так Артем сформулировал для себя то, что происходило с ним, по прошествии пары недель после приезда. Это действительно было нечто иное, в самой превосходной степени, и касалось всего – начиная с процедур и отношения к нему местного персонала и заканчивая питанием и различными мелочами, типа смены белья или уборки палаты.
Безусловно, в первую очередь Артем отмечал именно лечение. Романова не обманула: в течение дня его почти не оставляли в покое, и если он не находился на процедурах, то у него брали какие-то анализы или делали некие обследования, а то и просто задавали различные вопросы по его состоянию. При этом это ни в коем случае не казалось чем-то обременительным – было понятно, что в клинике работают настоящие профессионалы, и каждый превосходно знает свою работу. С самой Романовой он сталкивался практически ежедневно, при этом он не мог отделаться от мысли, насколько общество Светланы Сергеевны с каждым днем становится все более и более приятным.
Питание было прекрасным, библиотека – полна интересных книг, по телевизору можно было посмотреть массу каналов. Артем познакомился с несколькими пациентами из других палат, через два-три дня они по вечерам уже по-приятельски обсуждали различные темы. Скучать не приходилось – это был непреложный медицинский факт.
Пару раз за эти две недели он звонил Савелию. Никаких любопытных вестей не было. Самое главное, что Артема никто не искал – к примеру, из каких-нибудь силовых ведомств. Как говорится, отсутствие плохих новостей само по себе есть хорошая новость!
Но самое главное для Артема было в том, что он почувствовал внутри себя определенные изменения. Именно почувствовал – как будто что-то внутри вдруг разжалось, и ему стало намного легче делать некоторые вещи: подниматься по лестнице (лифтом он не пользовался по совету Романовой с первого дня), делать зарядку, засыпать. Артему даже стало казаться, что память стала лучше – он начал вспоминать то, что будто бы давно забыл. Или это ему только казалось? Он поделился своим наблюдением с Романовой.
– Это вполне возможно, Артем Григорьевич, – ответила лечащий врач, – но не требуйте от меня подробного анализа. Все-таки человеческий организм еще не до конца изучен даже в двадцать первом веке. Могу сказать только то, что вы не первый, кто говорит мне о подобных вещах. А препараты у нас действительно серьезные. И, на всякий случай – они никак не связаны с наркотиками, так что ни вреда для организма, ни привыкания они не несут. Это просто, чтобы вы там себе ничего не надумали, а то были у нас пациенты… – улыбнулась Светлана Сергеевна. И, помолчав, добавила: – Я очень рада, что у вас все складывается хорошо.
Артему эти слова были очень приятны.
С одной стороны, какую-то информацию до него доводили при обследованиях – что все потихоньку идет на лад. С другой стороны, что-то он чувствовал по себе – а ощущения были самые хорошие.
Возможно, он себя обманывал – такие соображения проскальзывали у него в голове. «Но с чего? Что я, враг себе?» И тут он всегда улыбался. Потому что перед ним сразу вставало лицо. Лицо его лечащего врача.
Симпатия к Романовой. А может, не только симпатия. Все это проявилось так быстро! К тому же ему казалось, что и он ей… так скажем, немного нравится. Тут его обычно опять начинали донимать всякие мысли – связанные с Мариной, и с тем, что он из провинции, а Романова москвичка, и даже если предположить, что у них что-то могло бы завязаться, то даже его деньги – вряд ли веский довод на продолжение отношений, хотя почему бы нет?.. На этом он чаще всего прекращал фантазировать и старался думать о чем-то ином. Если получалось, конечно.
Однажды, разговаривая с Савелием, Артем не удержался и намекнул о присутствии в клинике симпатичного лечащего врача женского пола.
– Друг мой ситный, – ответил Краев, – как же я рад от тебя слышать такие слова!
– Да нет, Сава, ты же понимаешь, – начал оправдываться Артем, – я не могу, не готов еще.
– Перестань, – прервал его Савелий, – мы с тобой не один пуд соли съели и не одно ведро водки выпили, чтобы врать друг другу. Марину мы с Ланой любили не меньше тебя, и помнить будем всю жизнь – но эта самая жизнь-то продолжается! Если ты вдруг кого-то найдешь – мы первые откроем ей свои объятья. Зная твой вкус, скажу – плохого человека в дом ты не приведешь. Так что успокойся. Главное – правду расскажи, чтобы недомолвок потом не было.
– Не знаю, Сава, – помолчав, сказал Артем. – Да и москвичка она, нафига я ей сдался?
– Так и ты в Москву можешь уехать, в чем вопрос-то?
– А как же могила Марины?
– А разве кто-то об этом забывает?
Логику друга можно было понять. Сидеть без дела Артем не собирался. Деньги должны быть в деле, а где у нас все дела? В столице, ясен пень. Это даже Слава, сволочь такая, понял. Мысли по вложению средств у Артема уже были, что мешало подкорректировать их при необходимости?
«И вот о чем ты размечтался? Тебе просто нравится женщина – и все. Отсутствие обручального кольца на пальце еще ни о чем не говорит. Это Москва, тут всякое может быть. Ты ей даже ни словом, ни намеком ничего не изложил, а уже думаешь о небесных кренделях. Пацан!»
Через два дня Романова вышла на сутки дежурить, и он, улучив момент, когда они были наедине, не удержался:
– Как вас муж-то отпускает на сутки работать?
Она смерила его хитрым взглядом.
– А я не замужем, – и через паузу добавила: – А ребенок с бабушкой.
– Извините, – пробурчал Артем, – не мое это, конечно, дело.
Романова улыбнулась.
– Все нормально.
После ужина он зашел к ней в кабинет, и они проговорили почти до полуночи – на счастье, никаких серьезных происшествий в тот вечер не случилось, и ничего их общению не мешало. Артем рассказал о своей жизни, Светлана Сергеевна – о своей. Оказалось, она уже восемь лет как разведена, у нее дочь, в эту клинику она попала по протекции, и ей здесь очень нравится. Попасть сюда действительно нелегко, лечиться – дорого, но тем, кто сюда попадает, в 99 случаях из 100 удается серьезно изменить свое состояние.
– С другой стороны, больных в крайне тяжелом состоянии я тут не припомню, – она вздохнула.
Артем вспомнил девочку, которую насильно выписывали из медцентра. «Да, такие пациенты в эту клинику никогда бы не попали», – подумал он.
– Дней через десять Вас, вероятно, будем выписывать, – сказала Романова.
– Уже? Так скоро? – удивился Артем.
– Неужели вы против? У вас очень хорошие результаты. Думаю, что через какое-то время вам придется еще раз приехать к нам и немного задержаться для проведения повторного обследования, но решать это будет Денисов. Если вы не будете против.
– Нет-нет, что вы, – ответил Артем, а потом смущенно добавил: – Я и сейчас-то еще не готов вас покидать. Расставаться с клиникой… и с вами лично.
Щеки Романовой порозовели.
– Артем Григорьевич, мы с вами достаточно взрослые люди, чтобы все понимать. Разве не так?
– Так.
– Вы уедете, я останусь. Зачем вам это?
Артем помолчал. В последний раз он разговаривал с женщиной на подобные темы так давно!
– Ну, а если все же попробовать? – спросил он. – Если вы не будете против.
Настал черед помолчать и ей.
– Поверь… те, – торопливо заговорил Артем, – что мне на подобный шаг пойти тоже совсем нелегко. Но лично мне кажется, что пока мы ничего друг другу не должны. В любом случае, мы всегда можем остаться просто в отношениях пациента и лечащего врача. Просто…
– Просто – что? – Светлана Сергеевна посмотрела ему в глаза.
– Просто мне давно ни с кем не было так легко общаться. И если вы не будете против, то…
Она опустила на миг глаза, но тут же снова их подняла. И проговорила начальственным тоном:
– …То тогда один поцелуй – и вы… и ты идешь к себе в палату, хорошо?
После чего они оба прыснули, как нашкодившие школьники.
