Максим Горький
Литературные забавы
В старину на процессах технически примитивного труда и ещё не очень резко выраженного расслоения людей на владык и рабов устное художественное творчество трудящихся создало в форме сказок и легенд замечательно яркие образцы живописи словом; общая тема этих произведений устной литературы: борьба человека с природой, с волшебником, овладевшим её тайнами, и мечта о возможности для трудящихся овладеть силами природы. Это – общечеловеческая тема.
«Общечеловеческое» поэзии и прозы классиков весьма редко возвышается над уровнем общебуржуазного. «Общечеловеческими» в литературе прошлого являются произведения, в которых наиболее пессимистически отразилось ощущение личностью трагической сложности социального бытия, сознание ею ничтожества своего в процессе истории. Ощущение это испытывали и разнообразно выражали господа, но оно было также свойственно рабам, толкая тех и других в фантастику идеалистической философии, в туманы религии. Гликон, ваятель, живший в I веке до нашей эпохи, изобразил Геркулеса совершившим свой последний подвиг: в руке героя труда – яблоко бессмертия, но его поза, его лицо изображают не радость победы, а только усталость и уныние. Интересно отметить тот факт, что буржуа, победив феодала, нигде не отметил в высокой художественной форме своё «торжество победителя».
Борьба непрерывна, победы постоянны, а торжества нет, или же оно так же кратковременно, как крикливо, – такова недавняя подлая и кровавая победа тройного зловонного Г.[9], олицетворяющего силу крупной немецкой буржуазии. В Европе XIX–XX веков подлинно художественно изображённая личность – это или критик буржуазного общества или нытик, человек, который жалуется на тяжесть жизни, человек, который хочет жить независимо от первой – материальной – и второй – социальной – природы, хочет жить «сам в себе», как подсказал ему машинально мысливший старичок из Кенигсберга[10], основоположник новейшей философии индивидуализма.
Но существует страна, в которой буржуазия потерпела поражение. Это – факт, имеющий «общечеловеческое» значение не только для пролетариев всех стран, но и для основной силы буржуазии, для мастеров её науки, культуры, количество которых превышает спрос буржуазии, а драматизм их социального положения и логика истории указывают им единственный путь свободного творчества – путь с революционным пролетариатом.
Задача и обязанность создать подлинно общечеловеческую литературу возлагаются историей на писателей Союза Советских Социалистических Республик. Это должна быть литература, способная глубоко волновать пролетариат всей земли и воспитывать его революционное правосознание. Материал для создания высокоценной поэзии и прозы у нас уже есть – совершенно новый материал, созданный и непрерывно создаваемый революционным мужеством творчества рабочих и крестьян, их разнообразной талантливостью. Это – материал победы, небывалой в истории человечества, победы пролетариата и утверждения диктатуры пролетариата. Смысловое, историческое мировое значение факта этой победы совершенно исключает из обихода нашей литературы темы безнадёжности, бессмысленности личного бытия, тему страдания, освящённую вреднейшей ложью христианства. Страдание человека почти всегда изображалось так, чтоб возбудить бесплодное, бесполезное сочувствие, «сострадание», и крайне редко для того, чтобы насытить чернорабочего строителя культуры чувством мести за его попранное человеческое достоинство, зажечь в нём ненависть к страданию, к источникам его, к творцам подлейших ужасов жизни.
170 миллионов людей отказались от позорной обязанности страдать ради удобств и удовольствий командующего класса. Они ещё не успели устранить все внешние причины житейских неудобств, потому что у них не было времени для этого, а также, конечно, по вине их пассивности и мещанского стремления ещё многих поскорее вкусить дешёвеньких «радостей жизни», – поспешность этого стремления объясняется тем, что хотя у нас мещанин физически побеждён, но всё ещё «бытует» вместе с нами, распространяя запах тлетворный и одуряющий.
Материалом художественной литературы служит человек со всем разнообразием его стремлений, деяний, человек в процессе его роста или разрушения. Материал у нас есть, но мы плохо изучаем его, и у нас отсутствует уменье организовать этот материал в формы высокого искусства. Уменье создаётся знанием, стало быть, нам нужно вооружаться знанием, надо учиться работать искусно и честно. Учиться надо многому, и в наших условиях учиться не трудно, ибо пролетариат-диктатор разрушил все преграды на пути его детей к науке, искусству.
Литераторы Союза Советов поставлены в центр, внутрь процесса, имеющего мировое значение. Это – процесс творчества культуры, основанной на исключении частной собственности на землю и орудия труда, на уничтожении всех форм социального паразитизма. Но, физически включённые в этот процесс, наши литераторы, пытаясь изобразить его, всё ещё относятся к человеку, живой силе этого процесса, поверхностно, небрежно и даже – равнодушно, рассказывают о нём словами казённого, холодного восхищения, а изобразить его – хотя бы таким, какой он есть, – не умеют. И не понимают, что подлинное искусство обладает правом преувеличивать, что Геркулесы, Прометеи, дон-Кихоты, Фаусты – не «плоды фантазии», а вполне закономерное и необходимое поэтическое преувеличение реальных фактов. Наш реальный, живой герой, человек, творящий социалистическую культуру, много выше, крупнее героев наших повестей и романов.
В литературе его следует изображать ещё более крупным и ярким, это – не только требование жизни, но и социалистического реализма, который должен мыслить гипотетически, а гипотеза – домысел – родная сестра гиперболе – преувеличению…
