Максим Горький
Школе взрослых в Смоленске
И темнела беженская ночь,
И томили вечные скитанья.
Годы шли. Мы начали роптать,
И душой и телом увядая.
В сердце страх пробрался, точно тать,
Вслед за ним ползла тоска седая…
Голова давно уж в серебре,
И не тешат праздничные трели,
Мы горим на беженском костре,
Но ещё как будто не сгорели…
Спим – и видим милый отчий кров,
Из тюрьмы воздушный строим терем,
Всё ещё чего-то жадно ждём,
Всё ещё во что-то страстно верим.
Каждый год на празднике чужом
Мы грустим – непрошенные гости,
Веселясь, мы неискусно лжём,
Если пляшем – пляшем на погосте.»
Стишки такие – не редкость. Скучно эмигрантам живётся. Между прочим, они часто и злобно отмечают грамматические ошибки наших молодых писателей, а сами постепенно забывают русский язык и пишут так:
«Известная из дантовского „Ада“ история о флорентийском плуте, завещавшим себе, приняв вид умершего богача, к досаде отсутствующих родственников, всё своё состояние.»
Это напечатано в газетке «Руль». Там же «прислуга вылила на грабителя кувшин с горячей водой». В «Последних новостях» Милюкова нередко можно встретить такие фразы: «Все разбежались, в том числе и сам волк». «Он приволакивался за своей дочерью».
Но, разумеется, порча языка – не основное занятие эмигрантов, они главным образом усердно занимаются творчеством лжи и клеветы на Союз Советов и внушают друг другу, что «пятилетка – не удалась», что «Россия – разрушается», хотя капиталисты Европы и экономисты её всё чаще и всё с большей тревогой говорят о том, что «пятилетка – удаётся» и что Союз Советов скоро будет совершенно независим от европейских хищников.
