Максим Горький
Школе взрослых в Смоленске
«Точное описание содержимого шкафов будет опубликовано через несколько дней, но, по-видимому, будет установлена цензура, чтобы не дать скандалу разрастись и попытаться спасти слишком скомпрометированных лиц, принадлежащих к высшим слоям общества („Маттино“, 20.1.1931)»[4]
Иногда – развлекаются, например, так: в САСШ —
«В одном из городков штата Миссури толпа линчевала негра, он был вытащен из тюрьмы и волоком притащен к старой городской школе. Его подняли на крышу, распяли его на черепицах, привязав руки и ноги к стропилам, облили керосином всю постройку и подожгли. Негр сгорел живьём вместе со всем домом.»
Вот как американцы иногда утилизируют школы! Заключим эти сведения иностранных газет весёленькой заметкой, напечатанной в газете «Возрождение»:
«Современный Берлин – город величайших противоречий, внешнего великолепия при беспримерно тяжёлом внутреннем кризисе.
В эти дни в Берлине был придуман способ рекламы, вряд ли имеющий прецедент даже в Америке. В одном из магазинов имеется особая должность… воровки. Выбирают на эту должность обыкновенно женщину средних лет. „Воровка“ весь день проводит в магазине. Её обязанность – попасться в краже, причём заранее ей даётся указание, что именно она должна в данный день украсть – зонтик ли, кусок материи, иногда даже радиоаппарат, „Воровку“ один из приказчиков публично обвиняет в краже. Естественно, собирается толпа. Немки среднего сословия обычно требуют чуть ли не суда Линча, обступают пойманную, но в решительную минуту появляется заведующий отделом, который громогласно заявляет:
„Сударыня, вы украли у нас такую-то вещь. Очевидно, она вам нравится. Берите её, идите себе спокойно домой. Мы продаём вещи по столь низкой цене, что нам безразлично, берут ли её у нас даром или платят за неё“.
Такова одна сторона берлинской жизни. А другая…
Те же большие магазины с трудом оборачиваются – так велики налоги. Знаменитый мюзик-холл „Адмиралс-Паллас“ прогорел и продаётся буквально за гроши. А известный всему финансовому миру Германии банкир Гольдшмидт, владелец одного из крупнейших банков в Берлине, на этих днях лёг в постель и пустил себе пулю в сердце. На столе нашли записку: „У меня нет больше денег“…»
Обратите внимание: в последней заметке о должности «воровки» – хорошенькая должность? – говорится в тоне усмешечки: «Ловко придумано!», а о крахе мюзик-холла и самоубийстве банкира – с явней грустью.
