Максим Волжский
Девять жизней Гнидо Комига
Глава 1
После войны Марс стал необитаем. Некому было приветствовать транспортный челнок, спустившийся в русло когда-то полноводной реки. Корабль сел тихо, с почтением. Затем открылся борт, и на красный песок выехал вездеход, чтобы доставить тюремный саркофаг в пещеру, находящуюся всего в сотне метров от челнока.
В пассажирском блоке вездехода пять человек в скафандрах: полковник Засерин Хоф, трое рядовых и самый важный персонаж этого дня, бывший заключённый, а ныне колонизатор Гнидо Комиг, которого сегодня по приговору суда отправят на Землю.
Вездеход остановился точно у подножия скалы. Затем рядовые на руках понесли саркофаг с прозрачной крышкой в тень пещеры.
– Прекрасное место, чтобы сдохнуть! – восторженно произнёс Гнидо Комиг, осматривая песчаные пейзажи.
Полковник недоверчиво покосился на колонизатора.
– Пути назад уже нет, Гнидо. Это ты понимаешь?
– А что здесь непонятного? – бросил взгляд на жёлто-коричневое небо бывший зэк и тоже задал вопрос: – Как думаете, командир Хоф, сколько моё тело пролежит в саркофаге?
– Не знаю… Может быть, тебя амнистируют, и ты вернёшься. Но полагаю, ты навечно останешься на Земле, – полковник указал рукой вдаль. – Там за пустошью проходит марсианская гряда. Скалы тянутся почти на сотню миль. Пещер в том гиблом месте не счесть. И я уже сбился со счёта, сколько раз устанавливал точно такой же саркофаг и провожал таких же, как ты бездельников, – одних на Землю, других в прочие колонии. И никто из них не вернулся. Вот в чём дело, парень. Все саркофаги заняты. Тела так и лежат в этих чёртовых капсулах. Какие-то тела ещё теплятся и ждут возвращения к жизни, другие – ещё не остыли, но уже никогда не встанут на ноги, потому что разум их хозяев ушёл в вечность.
Командир Хоф усмехнулся, подумав, что совсем не жалеет бывших зэков.
– Туда вам и дорога. Туда и вам дорога… – тихо произнёс он.
Гнидо кивнул. Его приговор был несправедлив, но это не самое строгое наказание. Даже схватки с чужими невозможно сравнить с каторжными работами на урановых рудниках. А заключённого Комига могли запросто отправить добывать радиоактивный металл. Вот там бы он точно сдох.
– Они не возвращаются… А может, они не хотят возвращаться? – с надеждой спросил Гнидо. – Мне говорили, что на Земле много красивых женщин и вообще… красиво…
Полковник пожал плечами.
– Возможно это и так, но помни, парень, что Земля кишит нашими врагами! – сказал он и строго посмотрел на бывшего зэка. – И тебя не развлекаться отправляют! На тебе ответственность, Гнидо! Тебе девять жизней отвесили, чтобы ты больше успел сделать для империи Семнадцати Миров. Помни об этом!
– Я просил больше жизней, например двенадцать или тринадцать, чтобы ещё больше пользы принести. Но судья дал всего девять. Представляете, всего девять… – с горечью произнёс Гнидо.
Полковник нахмурился:
– Шутишь, рыжая твоя башка?! Не борзей, Гнидо Комиг! Ты предал империю! Ты убийца! И это твой единственный шанс вернуться к нормальной жизни! Так что прими приговор достойно.
Гнидо развёл руки.
– А я что? Я только за… И кстати, командир Хоф, вы знаете, в кого меня заселяют?
– Понятия не имею, – ответил полковник, но всё же ему стало любопытно, кем на Земле станет колонизатор, потому уточнил: – И в кого же тебя заселяют?
– В стражника правосудия! – важно ответил Гнидо. – В полковника милиции. Теперь я сам буду ловить преступников… ну и конечно, верно служить нашему Махерису. И да… Я ещё буду исправляться – это куда важнее наблюдения за Землёй; верно, командир Хоф?
– Не борзей! – второй раз предупредил полковник, решив закончить обязательную программу.
Следуя протоколу, он был обязан поговорить с бывшим зэком: прощупать его настроение, понять – боится тот или нет. В целом Гнидо вёл себя достойно. Осталось только не сломаться у капсулы. А то пока дело не дошло до главного, то все зэки героев из себя корчат; думают, что это игра такая, наивно надеясь на чудо.
– Пошли в пещеру, Гнидо, – толкнул в спину колонизатора полковник.
Рядовые уже заканчивали сборку оборудования. Капсула устойчиво стояла на четырёх ножках. Крышка саркофага была открыта.
– Занимай позицию, парень. Не дрейфь, – снова толкнул в спину полковник; требовалось показать свою власть, а то сейчас начнутся сопли.
Но Гнидо не спорил и не дрейфил. Он послушно забрался в саркофаг и сам закрыл за собой крышку, словно захлопнул гроб.
Полковник Засерин Хоф сглотнул слюну. Даже у него сдавали нервы. А этот парень словно вылит из железа.
– Колонизатор Комиг, проверьте герметичность крышки, включите фильтры и преобразователь воздуха. И не забудьте проанализировать процент кислорода в камере.
Внутри капсулы сразу вспыхнули лампочки и заработал вентилятор. Гнидо щёлкнул ещё тремя тумблерами, потом посмотрел на датчики и удостоверился в хороших показателях. В конце он проверил процент кислорода и показал большой палец.
Полковник кивнул. Колонизатор производил приятное впечатление. Жаль, что они больше никогда не встретятся.
Командир Хоф пристально посмотрел сквозь прозрачный барьер капсулы; светофильтр скафандра не мог скрыть его приветливую улыбку.
Гнидо Комиг улыбался в ответ и махал рукой.
– Выбирайся из скафандра и устраивайся поудобней, чтобы кожу не защемить, а то вернёшься, а у тебя хер к тому времени отвалился. И кому ты тогда будешь нужен? Ты с хером-то жених так себе, – то ли шутил, то ли всерьёз предупреждал полковник.
А Гнидо улыбнулся ещё шире.
– Спасибо за совет, командир Хоф. Но ты лучше о себе позаботься. Пока ты в командировке, твоя жена, поди, скучает по настоящим мужикам… Кстати, привет ей передавай!
Полковник заиграл желваками. Но надо терпеть. Он и не такое слышал от бывших зэков.
– Пока я не отправил тебя на Землю, скажи пару слов для истории, Гнидо, – предложил полковник.
– Пошёл ты в жопу, мудила! – показал неприличный жест пальцем Гнидо Комиг и стал стягивать с себя шлем и скафандр.
У Гнидо оказались огненно-рыжие волосы и лучистая улыбка.
Командир качнул головой. Нравился ему этот симпатичный парень.
– Жди встречи с куратором, Гнидо, и постарайся никого не убить, иначе тебя снова посадят за решётку, – сказал полковник, хотя… теперь это не его забота, что и как будет делать на Земле бывший зэк.
Убедившись, что всё готово, командир достал из нагрудного кармана пульт, размером со спичечный коробок, чтобы нажать всего одну кнопку.
– Прощай, парень! – только и сказал он.
Капсула загудела, защёлкали приборы, замигали лампочки. Рыжеволосая голова Гнидо откинулась назад, веки сжались, и он сделал последних вдох и замер, будто уснул, а затем из капсулы вылетел тонкий луч, пробиваясь сквозь своды пещеры и немыслимые расстояния – уносящий с Марса на Землю сущность Гнидо Комига, подселяя его в полковника московской милиции.
Луч мелькнул лишь на мгновение. Но и этой неуловимой молнии достаточно, чтобы заряд частиц светового импульса отправил колонизатора на Землю, чтобы Гнидо Комиг приступил к выполнению своего невероятного и фантастического задания.
Командир Хоф ещё какое-то время постоял у саркофага, рассматривая вполне симпатичное человеческое лицо, которое было даже розовощёким, но в нём совершенно не было жизни. «Ведь совсем ещё молодой пацан. Ему всего двадцать четыре года. Почти ребёнок, – думал полковник. – А сколько он уже успел натворить за свои годы?… Но Земля его непременно исправит. А не исправит, значит, убьёт…»
***
СССР. Москва. 1989 год. Лето.
Жизнь рядового московского милиционера – опасна и нелегка. А если милиционер в звании полковника является начальником отдела кадров целого Управления, то и переживать ему не о чем. За его спиной долгие годы службы, впереди маячит обеспеченная пенсия и уважение коллег. На пенсию полковник уйдёт человеком средних лет и ещё поживёт на белом свете, порадуется.
Жизнь полковника Непряева сложилась прекрасным образом. Что он задумывал, всё сбылось; о чём мечтал, практически всё свершилось. Но иногда, казалось бы, случайная молния, может изменить уже написанный судьбой сценарий, руша грандиозные планы.
Но что если молния промахнётся? Вот так возьмёт и промахнётся – и попадёт не в полковника милиции, а в какого-нибудь другого? Ну, например, в соседа полковника, дядю Колю-алкаша с пятого этажа, который весь день крутится у помойки.
В этот раз так и случилось…
Полковник Непряев проснулся сегодня рано. Почему-то его потянуло срочно вынести мусорное ведро, на дне которого прилипла воняющая рыбой газета. Он запрыгнул в тапки, схватил ведро, сунул в рот сигарету и вышел на площадку, чтобы воспользоваться мусоропроводом, который оказался забит, и кто-то, вероятно дворник, повесил на железной крышке тетрадный листок с надписью «Мусор во дворе».
– Сам ты мусор! – выругался полковник, понимая, что теперь придётся идти на улицу, чтобы вывалить ведро в железный бак.
Товарищ Непряев щёлкнул зажигалкой, прикурил сигарету и, шаркая тапочками, отправился тремя этажами вниз.
– Опять всё засрали, суки! – проклинал неведомых врагов полковник милиции. – Покоя от вас нет. Не страна, а гадюшник!
Он вышел на улицу.
На высокой берёзе пели птички. Летнее утро было великолепным. Солнце испускало свои тёплые лучи; ласкало, согревало.
Полковник выпустил густое облако табачного дыма.
– Ох, заебись мне! – расставив руки, потянулся он и отправился к мусорному баку.
И вдруг возле его правого уха сверкнула молния, издав какую-то странную барабанную дробь, схожую со звуком трамп-пам-пам…
Молния была так стремительна, что полковник её даже не заметил. Зато Николай Петрович Капустин, сосед товарища Непряева, которого весь дом считал дебилом и алкашом, почувствовал, как бескрайний космос проникает в его бренное тело: точно под кожу, в кости и даже в мозг. Эта молния была так напориста, что не оставила Николаю Петровичу ни единого шанса для выбора, и вытеснила отравленный алкоголем разум, подселив в тело нового жильца, по имени Гнидо Комиг.
Гнидо обнаружил себя в странном положении. Его ноги чуть касались земли, тело было согнуто в поясе, руки перебирали всяческую дрянь, а глаза жадно выискивали в этой дряни нечто ценное. Что именно искал в баке для мусора бывший хозяин тела, Гнидо Комиг не знал, но быстро сообразил, что в баке ничего ценного нет и быть не может.
Он выпрямился, отряхнул грязными руками дырявую телогрейку и нос к носу встретился с полным мужчиной, который был в чистой майке, трико и тапках.
Гнидо осмотрел себя. На улице благоухало лето, а он вырядился, словно вот-вот пойдёт снег. На нём тяжёлые ботинки, плотные штаны и телогрейка на вате.
– Какого хрена… – прохрипел Гнидо, не понимая, почему он так странно одет.
– Успокойся, сосед. В моём ведре ничего интересного нет, – сказал человек в чистой майке.
По хитрому взгляду Гнидо понял, что мужик издевается над ним.
– Мне не нужен твой хлам, сосед. Можешь оставить его себе, – ответил пришелец на чистом русском языке. А на деле-то вышло, что хрипло ответил Николай Петрович, который в свою однушку вечно тащил всякое барахло, и уже как десять лет все в доме знали, что у Николая Петровича поехала крыша. Но Николай Петрович человеком был тихим: ну таскал он разное говно в квартиру, ну пованивало из-за него во всём подъезде, но его ведь жалко. А советский гражданин – он за справедливость и за крепкую дружбу, даже между нормальными людьми и кончеными дебилами.
– Сейчас договоришься у меня, придурок! – рыкнул полковник Непряев и стал высыпать содержимое ведра в бак.
Но специальная газета предательски прилипла к днищу ведра. Пришлось отрывать её руками.
Полковник Непряев брезгливо потянул газету двумя пальцами и сказал:
– Ёбаный ты в рот!
«Какой всё-таки злой человек попался, – подумал Гнидо о мужике в чистой майке. – Но это сейчас неважно. Сейчас нужно найти моё жилище. А у полковника милиции должна быть приличная квартира. А ещё должна быть красивая жена. Правда, старая. Сколько этому полковнику сейчас лет? Сорок три, вроде бы. И его жене где-то столько же. Старуха уже…»
Гнидо смотрел в спину мужику в чистой майке, вспоминая номер своей новой квартиры. Он знал многие факты из жизни товарища Непряева – и номер квартиры тоже.
– Второй подъезд, третий этаж, – вслух вспоминал Гнидо, – квартира тридцать два. Теперь главное дом не перепутать… Эй, мужик! – хрипло крикнул он вслед.
Полковник Непряев удивлённо обернулся. Сосед-алкоголик явно шёл на поправку. Он научился говорить. Ещё вчера дядя Коля только напевал неизвестные мелодии и со всеми по десять раз здоровался, копошась на помойке круглые сутки.
– Чего тебе надо? – выдохнул табачное облако полковник.
– Номер этого дома, какой?
– Шестьдесят четвёртый! – ответил полковник и продолжил движение к своему подъезду.
– Значит, точно соседушка мой, – обрадовался колонизатор, заметив, что мужик тоже живёт во втором подъезде.
Гнидо ещё раз осмотрел себя, не понимая, почему так воняет. А потом он направился в сторону подъезда и поднялся по лестнице на третий этаж. Найдя дверь, на которой висела табличка с нужными цифрами, Гнидо наклонил ручку.
Но дверь не подалась. Она была закрыта.
Тогда Гнидо стал искать ключ, исследуя содержимое своих карманов.
В правом кармане штанов он нашёл три слипшихся леденца без фантика, в левом – небольшой квадратный трансформатор с проводами, который царапал ляжку. Из карманов телогрейки Гнидо извлёк десяток металлических значков, где чаще был изображён профиль бородатого мужика на фоне красного знамени, а ещё достал потёрто-помятый паспорт.
– Мой мандат, что ли? – открыл документ Гнидо и прочитал надписи на первых страницах. – Паспорт гражданина Союза Советских Социалистических Республик… Капустин Николай Петрович. Родился в 1942-м году…
Документ принадлежал неизвестному землянину, поскольку Гнидо прекрасно помнил свою легенду. Он – Непряев Станислав Владимирович 1947-го года рождения. Работает он в Управлении милиции, по адресу: улица Большая Пионерская и так далее…
– Какого хрена?! – рассердился Гнидо и врезал грязным кулаком в дверь.
Буквально через секунду дверь открыл знакомый мужик в чистой майке.
– Эй, Колян, ты чего здесь бузишь? Что тебе надо? – спросил он.
Гнидо не знал, что ответить. Возможно, его зарядили неверной информацией, и полковник милиции проживает в другой квартире? Но ситуация казалась совсем удручающей, поскольку мужик назвал Стаса, Коляном…
– Я не Колян. Я, вообще-то, Станислав. Если сокращённо, то Стас! – твёрдо заявил Гнидо.
– Да ладно? Станислав? – заулыбался человек в майке.
– Ну да! И это моя квартира! Так что, отойдите в сторону и дайте пройти!
Гнидо никогда не был мнительным человеком. Делал только то, что хотел и брал, что плохо лежит – и даже мог врезать по морде. Можно сказать, что за это он и чалился в тюрьме, а потом оказался здесь, на Земле у этой двери. Но мужик в майке тоже, оказался весьма агрессивным и непосредственным. Он ловко развернул Гнидо, схватив его за ворот телогрейки, и силой пихнул в сторону лестницы, очень напоминая недавние толчки полковника Засерина Хофа на красном Марсе.
Колонизатор с планеты Махерис решил, что сейчас его спустят с кубарем вниз на второй этаж. Но мужик в майке указал путь совершенно в другом направлении, то есть вверх.
– Уважаемый, Николай Петрович, – сквозь зубы цедил мужик. – Ваше имя, вовсе не Стас, а Николай Петрович. И вы живёте не на третьем, а на пятом этаже!
После поучительных слов колонизатор почувствовал удар коленом по заднице.
– Спасибо, товарищ! – чуть обернувшись, поблагодарил Гнидо.
– Ага… давай… шуруй на хер отсюда! – брезгливо вслед бросил полковник.
Гнидо поднялся на пятый этаж и вспомнил, что в советском паспорте есть страница, на которой написан адрес места жительства гражданина. Он снова достал паспорт, нашёл нужную страницу с пропиской и прочитал:
– Город Москва, улица Космонавта Персиковского, дом 64, квартира 38…
Подняв глаза, он увидел табличку с нужными цифрами и толкнул дверь.
Какая-то не марсианская и не человеческая вонь ударила ему даже не в нос, а в глаза. Гнидо зажал пальцами ноздри, прищурился и шаг за шагом стал осматривать жильё Николая Петровича, а теперь и его собственное.
Он прошёл на кухню и наблюдал полный разгром, будто здесь что-то взорвалось и долго горело, а затем на пепелище пришли злые люди и обоссали каждый уцелевший горшок. На кухне был полный разгром. Всюду валялась грязная посуда. Из крана в проржавевшую раковину быстро капала вода, а по столу ползали сотни рыжих тараканов.
– Мне нужно зеркало, – тихо сказал Гнидо, ещё надеясь, что он ошибается в своих прогнозах.
Гнидо прошёл в ванную. Заходя, зажёг свет.
Наверху светила обосранная мухами лампочка, над рукомойником висело треснувшее зеркало.
Пришелец с Махериса посмотрелся на себя.
С той стороны хмурился настоящий старик. Лицо его было заросшим бородой, щёки впалые, волосы на голове растрёпанные и засаленные, словно его башкой артиллерийский ствол прочищали.
– Блять! Какая же у меня страшная рожа! – сказал Гнидо.
Потом махерианец присел на унитаз без дужки и обречённо произнёс:
– По-моему луч попал не в того землянина…
Глава 2
Не хотелось выходить из уборной. Хотелось чесал пальцами бороду, а лучше её сразу сбрить…
Махерианец рассматривал трясущиеся руки, с кривыми пальцами, думая о мыле. Он знал, что люди на Земле драят руки мылом, трут тело мочалкой, а для мытья волос используют шампунь. Перед отправкой на Землю он провёл две недели в Учебном центре. Память у Гнидо Комига была завидная, учителя в погонах. Потому он хорошо помнил, что в ванной нужно повернуть вентиль, который бывает с красным колпачком или с синим колпачком, и осторожно подставить ладони под струю воды, чтобы не дай бог не ошпариться.
Он нашёл тоненький обмылок. А в кране была вода. И это уже прекрасно!
Гнидо тёр руки тщательно. Попутно искал глазами бритву, которая бывает опасной и безопасной, а ещё электрической.
Бритву колонизатор с Махериса так и не обнаружил, и руки не отмыл. Грязь буквально въелась под кожу и звериные ногти.
– Это выше моих сил! – психанул Гнидо и снова присел на унитаз.
«Нужно дождаться куратора. Он всё разъяснит, поставит задачи, найдёт мне бритву, – думал пришелец. – Но что если куратор меня не найдёт? Я ведь должен вселиться в тело милиционера. А сижу здесь на обосранном толчке…»
Держась за стены, Гнидо с трудом вышел из ванной, решив осмотреть всю квартиру. Возможно, он найдёт подсказку, как поступить далее в столь щекотливой ситуации.
Коридор был весь захламлён, кухня и комната тоже. Картонные коробки и пакеты были хаотично свалены от пола до потолка. Но в комнате нашёлся диван, который был завален кучей толстых одеял и подушками.
– Да что же это за планета такая? – ворчал хриплым голосом Гнидо Комиг, плюхнувшись задницей на край дивана. – А говорили, что здесь прекрасные женщины и всюду цветы.
Он закрыл ладонями лицо и подумал, что урановые рудники не самое гиблое место во Вселенной. Гнидо даже повеселел, представляя себя лысым и тощим, толкающим по рельсам вагонетку, полную светящейся породы.
Но вдруг его словно пробило током! Кто-то сзади положил ему руку на плечо и спросил скрипучим голосом:
– Николай, у нас есть чем похмелиться?
Гнидо вздрогнул. Осторожно убрал ладони от лица и медленно обернулся.
Словно откуда-то из-под земли, из кучи вонючих одеял выползла жуткой худобы женщина. У неё были спутанные волосы, чёрные синяки под глазами, сморщенное лицо и обвисшие, высохшие груди, болтающиеся до пупа. Из открытого рта выглядывал единственный жёлтый зуб, который был длинный и острый.
– Кто ты, ёб твою мать? – вопрошал хриплым голосом колонизатор с планеты Махерис.
– Ты совсем охуел, Николай? Ты жену свою не узнаёшь? – сморщила страшное лицо женщина.
Она замахнулась тощей рукой и, сжав костлявый кулачок, стукнула инопланетного колонизатора точно в лоб.
Удар был невесомым, словно спичкой, привязанной к нитке. Но Гнидо почему-то почувствовал боль, словно столкнулся с бревном. В его голове загудело и что-то внутри захлюпало.
«Ах ты ж сука!» – подумал Гнидо, но отвечать ударом на удар не стал. Он запустил руку в карман и достал три слипшихся леденца, желая подкупить земную женщину.
– Это тебе. А ты мне свой паспорт покажи. Хорошо?
Дама приняла щедрый подарок. Отломив леденец, очень медленно она поднесла его ко рту, заглотила и снова заговорила, причмокивая:
– Ты совсем охуел, Николай? Ты жену свою не узнаёшь?
Гнидо посчитал продолжение разговора бессмысленным и решил покинуть интеллектуальную арену, то есть диван. Но каждое движение давалось с невероятным трудом. Тело Николая Петровича было немного сломанным и каким-то сильно уставшим.
– А дай ещё конфетку, – снова положила на плечо колонизатора с Махериса свою тонкую руку женщина и буквально пригвоздила мужа к дивану.
– Блядь, да отпусти меня! – буквально простонал Гнидо, потому что силы его стремительно покидали.
Ситуация виделась крайне критичной. Колонизатор никак не ожидал, что в первые же минуты своего пребывания на Земле столкнётся с непреодолимыми трудностями.
Но вдруг послышался стук в дверь. Гнидо попытался встать, но тело его не слушалось, и он рухнул с дивана мордой в пол.
В дверь продолжали стучать, да так настойчиво, что женщина натянула на себя футболку и, покачиваясь, направилась к входной двери.
«Хоть бы пришёл мой куратор! Хоть бы это был он!» – думал колонизатор с Махериса.
Потом послышались шаги.
Он открыл глаза и увидел склонившуюся над ним молодую женщину вполне приятной наружности – довольно улыбчивую и привлекательную. Ей было лет двадцать пять.
– Гнидо Комиг? – спросила она.
Гнидо почувствовал, как по щеке скользнула слеза. Он был так рад встрече с куратором, что был готов расцеловать милую девушку, но не мог себе этого позволить, потому что тело алкоголика Коли не подчинялось.
– Это я… Я Гнидо… – еле бормотал он.
– Я поняла. Хочу сказать, что у тебя очень красивое имя, Гнидо! – улыбнулась девушка. – И ты не переживай. Скоро привыкнешь. Тебе потребуется немного времени на адаптацию. К тому же твоё тело не выдерживает никакой критики. Оно насквозь пропитано алкоголем. Тебе нужно выспаться, и станет гораздо легче.
– Помогите мне… – простонал Гнидо.
– Сейчас, сейчас…
В руке девушки появился шприц. Она поставила на спину Гнидо одну ногу, придавив его к полу, а левой рукой оттянула штаны, открывая для укола часть задницы.
Девушка прицелилась, воткнула иглу и ввела лекарство.
***
Гнидо открыл глаза. Огляделся по сторонам.
Он лежал на диване. Рядом негромко похрапывала страшная гражданка – жена Николая Петровича, обездвиженная куратором специальным приёмом усыпления.
Девушка-куратор сидела на табуретке, закинув ногу на ногу, и смотрела в квадратный телевизор с чёрно-белым изображением, который она откопала в куче коробок.
– Проснулся уже? – улыбнулась она. – Вот и хорошо, что проснулся.
Гнидо присел, спустил опухшие ноги на пол. В голове гудело. В почках стреляло. Во рту пересохло.
– Как твоё самочувствие? – спросила девушка и встала с табуретки.
– Да хер его поймёт, – хрипло заговорил Гнидо, трогая руками спину. – Как так вышло, что я оказался в этом убитом теле?
– Сама не знаю, – расставила руки девушка. – Расстояние между Марсом и Землёй, вон какое огромное: чуть правее, чуть левее, вот и промахнулись маленько. Меня, кстати, зовут Ксантусия Сахарон. Я московский куратор. Курирую Москву, область и ещё десяток регионов.
Она подошла к телевизору и выключила его. Затем взяла пошарканную табуретку, приставила её ближе к дивану и села точно напротив Гнидо.
– Ну, парень, жалуйся, – сказала девушка.
Гнидо опустил глаза, заинтересовавшись её голыми коленками.
– Объясни мне, куратор, как в таком виде я буду жить? Какой из меня к чертям колонизатор? – спросил Гнидо, любуясь стройными ногами.
Юбка на Ксантусии была совсем коротенькой. Гнидо наблюдал не только коленки, но и кураторские трусы, вернее, тонкую, белую полоску трусов.
– Ничего тебе колонизировать не придётся. Ты всего лишь наблюдатель. Вот и будешь наблюдать.
– За кем наблюдать? – хмыкнул Гнидо, одним глазом рассматривая трусы, вторым – поглядывая на жену Николая Петровича. – За ней, что ли?
– За всеми землянами. И за ней тоже, – кивнула девушка.
Гнидо пожал плечами. Наблюдать за тощей гражданской ему не хотелось.
– Откуда ты знаешь моё имя? – спросил он.
Девушка чуть ближе придвинула табуретку.
– Тебя выдают глаза. Ведь глаза, это маленькая Вселенная, в которой я заметила наш великий Махерис, кружащийся вокруг твоего зрачка. И там же, вернее, чуть ближе к переносице, я прочла по тайным знакам твоё настоящее имя – Гнидо Комиг. Принести зеркало? Сам убедишься.
Гнидо покачал головой. Он не поверил.
– Не заливай. Так не бывает.
– Я не заливаю, я шучу, – рассмеялась девушка; смех её был таким звонким, а улыбка настолько очаровательной, что Гнидо тоже заулыбался своим беззубым ртом.
– Твоё имя мне сообщил колонизатор Дристан Зольдин, который прибыл на Землю всего три недели назад. Он тоже бывший зэк. И получается, что я ждала тебя, Гнидо. Только совершенно в другом образе.
– Я помню Дристана. Мы сидели с ним в одной камере. Я ему рассказал о приговоре суда. Но он и словом не обмолвился, что его отправят на Землю.
– Так ты его знаешь? Невероятно! Это так интересно, встретить на Земле своего знакомого с Махериса! Правда, Гнидо?
– Это огромное счастье служить вместе с Дристаном! Но сейчас не об этом… Знаешь, куратор, у меня к тебе есть вопросы.
– Я внимательно слушаю тебя, Гнидо, – мило улыбнулась Ксантусия.
Бомжеватое лицо Николая Петровича стало серьёзным, а в глазах мелькнула давно потухшая искра, словно и вправду, в них отражалась маленькая Вселенная.
– Сколько на Земле наших? И почему именно зэков посылают сюда? – спросил Гнидо.
– В Москве, как ты выразился «наших» – всего семеро. Кто-то из нас работает в правительстве, кто-то трудится по партийной линии. Я, например, терапевт в поликлинике, а ты теперь будешь наблюдать за людьми с самого низа, из загаженных подвалов… А почему присылают исключительно зэков? Всё просто. Разве нормальный махерианец сможет прижиться на Земле? Конечно, нет. Потому и присылают только преступников, поскольку ментально они невероятно близки землянам. Бывшие зэки – народ рисковый, отважный. Многие не думают о будущем. Кстати, сколько тебе жизней дал суд?
– Девять, – почесал грязную бороду Гнидо. – А тебе?
Ксантусия не хотела рассказывать о себе. Время ещё не пришло быть откровенной.
– У меня жизней гораздо больше. Я ведь на Земле уже целый век. Чего только не повидала… Вот так и дослужилась до куратора.
Гнидо снова взялся теребить бороду. Он думал.
– А как же дом? Разве тебе не хочется вернуться на Махерис?
– Не знаю, – пожала хрупкими плечиками Ксантусия Сахарон. – Я уже здесь привыкла. Да и не простят меня никогда. Не дождусь я амнистии. Так и буду служить на Земле. Втянулась в работу. Здесь много всего интересного – и люди забавные, и чужих, как грязи… С годами я изменилась: стала надёжнее, стала осмотрительней и бережливей. Особенно дорожу новым телом. Видишь, какую красавицу для себя выбрала?
Ксантусия выпятила вперёд грудь и оскалилась, показав ровный ряд белых зубов. Потом задрав до предела юбку, показала шелковистость своей кожи на ляжках.
– Я девочка зе бест, понимаешь? – подмигнула она.
Гнидо присмотрелся к девице пристальней.
А Ксантусия-то была хороша! Он бы с такой зажёг-отжёг пару ночей! У неё и лицо, и губки, и ножки, и сиськи, и трусы модные! Только в молодом теле прятался непонятно кто. Если она на Земле сотню лет, то получается – там сидит старуха.
– А как тебя звать… ну по земному? – спросил Гнидо.
– Лидочка Бесфамильная, – ответила девушка. – Вообще-то, я в этом теле уже семь лет. Можно сказать, выросла в нём… Институт окончила и девственности лишилась.
– Ты что, замужем? – почему-то подумал Гнидо.
– Да что ты? Нет, конечно! Меня просто трахнули, и всё! – рассмеялась Ксентусия. – И колонизаторам запрещено создавать брачные союзы. Неужели тебя не предупредили в Учебном центре?
– Много чего в этом центре болтают, – заулыбался Гнидо.
Он хотел ещё спросить, кто её трахнул и когда, но не стал вдаваться в детали, потому что за сто лет Ксантусию девственности лишали ни один раз. Но в принципе – девчонка ему понравилась. Хотелось пощупать её прелести, проверить сексуальную энергию. Но тело Николая Петровича было отвратительным и совсем не подходило на роль любовника.
– Ладно! – хлопнув ладонями по голым ляжкам, встала с табуретки Ксантусия. – С тобой нужно что-то решать. Или всё-таки ты предпочитаешь взгляд из подвалов человеческого сословия?
– Нет-нет, я не хочу из подвалов! – запротестовал Гнидо, рассматривая её круглую задницу.
Потом он оглянулся в сторону жены Николая Петровича. Тощая гражданка уже проснулась и, вытянув вперёд руки, барахталась на спине, пытаясь подняться.
– Николай, ты зачем эту шалаву привёл? – закряхтела женщина.
Гнидо сморщил лицо.
– Можно я её ликвидирую прямо сейчас?
– Нельзя! – твёрдо ответила Ксантусия. – И запомни – замена тела без куратора невозможна. Ты непременно должен согласовать переселение со мной. И я уже решу – разрешить тебе или нет.
– А если я не стану согласовывать? – уточнил Гнидо. – Что мне грозит? Кто меня накажет?
– По протоколу я должна сообщить нашему Старшему, затем он должен связаться с Махерисом. Но на практике всё решается на местах. Я как куратор беру на себя всю ответственность и наказываю бывшего зэка, как вышедшего из повиновения. Вот, например вчера, я устранила Дристана Зольдина. Он так унижался и молил меня о пощаде, что вспоминать тошно!
– Ты убила Дристана? – ужаснулся Гнидо.
– Ну да. А что такого? Я его задушила, а потом разрезала на кусочки пилой по дереву и спустила ошмётки в реку. В Москве-реке много раков. Они тело быстро утилизируют.
Ксантурия Сахарон подняла лицо вверх и улыбнулась, вспоминая, как скрипят кости и рвутся жилы.
– Охренеть! – перестал чесать бороду Гнидо. – А за что ты чалилась на Махерисе… если не секрет, конечно?
– Да какие уж теперь секреты… Массовые убийства. Я была настоящей маньячкой. Убивала мужиков, как рыжих тараканов!… Молодая была – глупая. А сейчас я исправилась. Вот, куратором стала и закон вершу. Хорошо я устроилась, правда, Гнидо?
– Ну да, здорово! – похвалил Гнидо, начиная догадываться, почему осуждённые никогда не возвращаются в свои саркофаги на Марс. – Слушай, а я имею право выбора?
– Какое ещё право? – не поняла Ксантусия Сахарон.
– Ну, когда тело менять нужно. Я могу отказаться?
– Гнидо, да за кого ты нас принимаешь? Мы что, звери? Безусловно, ты можешь отказаться. Вот только вряд ли я тебя поддержу. Потому что в этом городе только я и Старший выбираем тела для колонизаторов. А ещё мне нравится быть главной и немного жестокой… А право у тебя есть. Ты всегда можешь высказаться. Да сколько угодно!
