Максим Волжский
Мой друг Вячеслав
Сентябрь. Горьковское шоссе. Подмосковный лес.
Илья исполнил свою часть договора. Пришлось постараться, чтобы труп третьего душегуба болтался на ветке.
Повешенный был умиротворён и даже улыбчив, словно смерть подарила ему избавление от вселенской платы за зло, которое он не успел совершить. Мертвец не высовывал язык, не скалился. Его белки не лопнули и не выплеснулись из глазниц. Он напоминал уснувшего грибника – только в весьма неудобной позе.
– Теперь я свободен? – спросил Илья.
Вячеслав разглядывал несостоявшегося маньяка, надеясь, что мертвец не развяжет свою верёвку и не выпрыгнет из петли, когда они покинут лесную поляну.
– Разумеется, друг. Ты выполнил своё обещание, – ответил Вячеслав. – Пройдёт всего семь дней, и я награжу тебя. Как договаривались.
Три года Вячеслав носил одну и ту же одежду. Улыбка и дружеский тон – также остались неизменными со дня первой встречи. У него даже причёска не изменилась – и длинна всё та же, и нет седин.
– Интересно, какой сюрприз ты для меня приготовил, – задумался Илья.
– Этот подарок прекрасен! – восторженно ответил Вячеслав. – Наберись терпения, друг.
– Ты пойми, я немного волнуюсь. У меня странное чувство, что сегодня мы расстанемся навсегда. Скажи, ты не покинешь меня? – вопрошал Илья, надеясь, что ему скажут: "Мы никогда не расстанемся, друг".
– От призрака запросто не избавишься. Мы с тобой неразлучны, – с улыбкой ответил Вячеслав.
***
Подмосковный городок. Три года назад.
Время за полночь. Полный юношеского восторга, Илья возвращался домой. Он шёл по тропинке, через лес. Путь ему освещала яркая луна. Сегодня состоялось свидание с девушкой, которую он любил. Но её имя забудется ещё до рассвета.
Вроде бы её звали Елена. А может быть, и нет. Илья скоро забудет первую любовь, потому что в ту ночь случилась таинственная история, лихо изменившая его жизнь.
Роста Илья был среднего. Лицо у него обычное, непримечательное. Да и что можно разглядеть во темноте? Шёл он по парку, что-то насвистывал, представляя её молочное тело. Елена или не Елена, казалась ему верхом совершенства. Он мысленно продолжал целовать и гладить её грудь, руки, колени, живот. Илья гордился собой. Потому что сегодня стал взрослым. Теперь он настоящий мужчина.
Но сладкие мысли прервал грубый оклик из темноты.
Их было трое: молодые парни, ровесники, которых Илья знал, возможно, ещё по школе.
Они что-то спросили, он что-то ответил. Потом Илья как подкошенный упал на траву, оттого что получил удар чем-то тяжёлым в затылок.
Илья не терял сознание и чувствовал, как лупили ногами по голове и в грудь, и в спину. Он слышал, как парни обращались друг к другу по именам, совсем не скрываясь.
Сначала Илье хотелось узнать, за что бьют, но перехватило дыхание, а боль, пронзившая стрелами тело, призывала бороться за свою жизнь. И он боролся. Огрызался, брыкался, угрожал, обещал отомстить. Но парни не обращали внимания на слова, продолжая избиение. Тогда в Илье осталось лишь сожаление, что так глупо и легко всё заканчивается. Он понял, что его сейчас убьют – в ту ночь точно зная, кто убивает.
Били его жестоко и почему-то радовались… Затем юные садисты решили оттащить тело на стройку.
Волочили за ноги. Илья скользил лицом по траве и запоминал имена, а вдруг ещё пригодится? Мысль ему показалась смешной; изо рта вытекала кровь, сердце лениво стучало под рёбрами, а он улыбался, повторяя снова и снова три слова: два имени и одно прозвище…
Они сбросили тело в котлован, в котором было воды по колено, вперемешку с угловатыми плитами и арматурой, торчащей на метр из бетона. Его сбросили вниз, думая, что он уже мёртв, потому что выжить после множественных ударов железной трубой, попросту невозможно.
Илья упал лицом в жидкую грязь. Железная арматурина порвала ему левый бок. Вторая – расцарапала щёку. Перевернуться на спину уже не было ни воли, ни сил. Он хлюпал ноздрями в луже, продолжал мысленно повторять имена. Но вдруг его подбросило вверх, и он завис на уровне третьего этажа. Илья отчётливо видел себя. И не только себя…
Справа росли огромные тополя. Слева круглая танцплощадка. Внизу, в месиве грязи лежало его тело… Почему-то собственная спина и разбитая голова, казались ему чужими, словно семнадцать лет таскал он груз из мяса и костей, как нечто бесполезное и предательски хрупкое.
А ещё Илья чётко видел своих убийц. Они уходили прочь в темноте, смеялись, переговаривались. Эти трое были никчёмнее плоской спины в луже, как клочки использованной по назначению туалетной бумаги, унесённые ветром из мусорного бака. Даже синий бак на помойке куда полезнее трёх убийц. Эти трое: они мрачные, шепчущие и куцые огрызки от громадного куска зла, посланного на землю.
Ведь это странно, потому что с виду убийцы – обычные пацаны. Но Илья откуда-то знал, что необычные; внутри каждого из них жила ярость, которая сегодня вырвалась на свободу, чтобы расправиться с ним и утолить жажду убийства.
Илья смотрел парням вслед, забывая два имени и одно прозвище, как забыл имя первой девочки – то ли Елены, то ли Виктории или Маши. Сегодня она согласилась впустить Илью в свою квартиру, где в соседней комнате не находила себе места мать. Но он всё равно забыл её…
Когда парни скрылись за деревьями, его дух понесло вверх. Илья вознёсся и летел ближе к звёздам, которых сегодня поражали не только своим количеством, но и добрым сиянием – очищающим, манящим и отчего-то прощающим; будто у него был выбор, к какой звезде отправиться дальше. Илья летел в тишине, забывая, кем был всего минуты назад. Всё прежнее стало незначительным и далёким. Он летел, но вдруг остановился – и обернулся.
