Маргарита Ардо
Путь к дракону
Глава 8
Тара
После минутного шока в приёмной я всё-таки смогла взять себя в руки. Вернулась в общежитие и рухнула на кровать, буркнув соседке, что дико устала. И на ужин не пошла. Но когда Дари улеглась и выключила свет, меня снова накрыло до звона в ушах. Я лежала, смотрела в потолок и ругалась с Богом.
«Почему из-за него меня рвёт на части? – мысленно кричала ему я. – Мне должно быть без разницы! Он аландарец!»
Подумаешь, спас от хищника в башне? Подумаешь, не в тюрьму отправил, а в академию, другу под крыло. Подумаешь, его глаза светились восхищением, когда он смотрел на меня. Подумаешь, между нами заискрило что-то, когда мы оказались рядом, до ватных ног, до потери здравого смысла, почти до поцелуя… Но не поцеловал же! Отшагнул. Почему? Не важно, это длилось лишь секунду.
В голове возникали тысячи разных «подумаешь» и «почему». И солёная влага стекала по горлу, полная злости, бессилия и невозможности чувствовать всё это! Ведь он враг!
И так по кругу, всю ночь.
Я не плакала, я уже привыкла дома глотать слёзы бесшумно, чтобы не расстраивать маму, и молилась о том, чтобы Дари не проснулась и не начала расспрашивать. Казалось, скажи я хоть слово об аландарце вслух, о том, что он по-дурацки погиб в одном из их проклятых порталов, я бы взорвалась – никакой орф не остановил бы!
Так же нелепо, тяжело до невыносимости я чувствовала, когда папа ушёл от нас. Мама слегла, а он ходил по городу со своей новой пассией и при ней не решался со мной поздороваться, словно это было преступлением. Он даже не захотел навестить маму, хотя она была в горячке. Его вульгарная мадам рассмеялась, сказав, что с судьбой не поспоришь, ни к чему лечить умалишённых. Тогда я и разнесла их уютное гнездышко вдребезги, только не поняла сначала, что в тот миг во мне проснулся дар, я ведь никогда не слыла паинькой.
А мама не была сумасшедшей, просто с ней нельзя было так, по-свински. К счастью, позже она пришла в себя, только здоровье её стало ещё хуже.
Папа не подал заявление на меня в полицию, но окончательно перестал со мной разговаривать и увёз свою мадам в другой город. А потом я узнала, что он вступил в Сопротивление против аландарцев и погиб. И у меня не осталось никакой возможности хоть когда-то наладить с ним отношения. А я надеялась. Глупо, конечно, но ведь я так его любила! Несмотря на обиду, мечтала, что однажды он осознает всю боль, что причинил, и придёт к нам, или хотя бы письмо напишет… Увы, этого не случится никогда.
В тот день рубиновый кокон во мне вспыхнул по-настоящему. Боясь навредить соседям или маме, я ринулась к морю, за город. Я думала, что взорвусь, как бомба. Море било в меня прибоем. Я била энергией в него в ответ. И сила только росла.
Волны стали огромными, квадратными, словно море превратилось в гигантскую шахматную доску. Говорят, рыбаки разбежались в ужасе, но я их не видела. Наутро меня кто-то нашёл на берегу, мокрую, без чувств. А вокруг – щепки от лодок, горы моллюсков, рыбы и здоровенных морских гадов.
С тех пор жители Видэка знали, что лучше меня не злить, некоторые зауважали, но большинство стало обходить стороной. Даже Ник Хойт, парень из параллельного класса, с которым мы встречались. Тоже предателем оказался, как и папа. Что вообще ожидать от мужчин?..
Разумеется, мне пришлось учиться держать себя в руках. Вот только внутри ещё кипело так много злости: на папу, на войну, на нищету, на аландарцев, на несправедливость жизни! Но больше всего я злилась на себя: на то, что не умею собой владеть и на то, что такая большая сила во мне совершенно без толку.
И вот Линден тоже погиб… Проклятый аландарец!
Слёзы всё же брызнули из моих глаз, и всхлип был чересчур громким. Я подскочила с кровати. Испуганно глянула на Дари. Та спала безмятежно, разметав белые руки и косы поверх одеяла. Я бросилась к умывальнику, чтобы умыться и стереть слёзы, как следы преступления. Но вздрогнула: в раковине обосновался аммонит – отмокал от грязи, отменно воняя.
«К чёрту! К морю пойду!» – решила я поморщившись.
Оно тоже солёное, мокрое, с ним можно не скрываться и ничего не объяснять. Я накинула на плечи шаль. Вышла из комнаты. И наткнулась на орфа.
Тот стоял посреди едва освещённого коридора, сейчас ничуть не похожий на пса, разве что подобием четырёх лап и намёком на торчащие сверху уши. Плазменное существо на моих глазах меняло форму, растекаясь в пространстве, как клякса. Казалось, изнутри него что-то пыталось изменить контуры, рвалось наружу. Выглядело это жутко.
Вытаращив глаза, я замерла. Дверь захлопнулась за спиной, подтолкнув в поясницу ручкой. То, что было орфом, обратило на меня внимание. Переливающаяся синим и красным масса двинула ко мне. Она стала куда больше орфа, обойти её бы не вышло. Одной рукой я попыталась толкнуть дверь, чтобы спастись в комнате. Другую выставила, готовая защищаться. Но внутри застыл страх, а не кокон силы. В страхе я пуста.
Плазменное пятно не добралось до меня. Дёрнулось, забилось в агонии… И разлилось, бесформенное, по полу со взрывом искр. Холодные, колкие, словно ледяной огонь, они ударили меня по ногам и отпрянули обратно к массе, из которой возникли. Весь пол вокруг меня превратился в бушующее море плазмы.
Я сглотнула и забила кулаком в дверь спальни.
Плазма попыталась собраться обратно. Мерцающий, с пробегающими синими и красными прожилками энергии ком увеличивался.
«Надо бежать! Спасаться! Куда?!» – с липким потом по спине думала я, понимая, что эту живую лаву мне не перепрыгнуть. Сердце моё выпрыгивало из горла, колотилось о рёбра.
Но вдруг что-то похожее на руку, вполне человеческую по форме, но сотканную из плазмы, выпросталось из мерцающего кома. Рука потянулась ко мне. Я перестала стучать и дышать.
«Тара!» – пронеслось в голове не мои внутренним голосом, а чужим, мужским, сухим и жарким, как солнечный ветер.
Я облизнула пересохшие губы, влипла спиной в дверь, наблюдая, как плазма постепенно превращается в согнутого в три погибели человека – точнее, его контур, залитый мерцанием синих и красных звёзд. Мучительно, с борьбой внутри, со вспыхивающими протуберанцами тут и там, он всё-таки распрямился. Высокая мужская фигура без намёка на одежду, внутри контуров словно залитая космосом, встала передо мной. Широкие плечи, тонкая талия, абрис сильной шеи, рельефных рук… Он поднял голову, отбрасывая с лица плазменные волосы назад. Из плазмы в меня вперились чёрные, живые, как раскалённая на солнце нефть, глаза. Аландарец? Линден?
Я всё-таки вскрикнула.
Где-то вдалеке пробили часы. Фигура мужчины рассыпалась в жидкую плазменную лаву обратно на пол. За спиной распахнулась дверь, я упала на высунувшуюся в проём Дари. Растрёпанная, в одной майке, та подхватила меня и помогла вернуться в вертикальное положение.
– Что ты тут?.. – недовольно буркнула она.
– Там Он! – выкрикнула я, ткнув дрожащим пальцем туда, где только что трансформировалось плазменное существо.
Обернулась с заходящимся от волнения сердцем. В коридоре напротив нас сидел орф, мерцающий фиолетовым, с подрагивающим рябью контуром – доберман, ничего больше.
– Оп-оп, шлёп-гроб, чего ты? – похлопала меня по плечу Дари. – Орф там, просто орф, к тебе приставленный. Забыла спросонья?
– Но он не…
Из других дверей на этаже высыпали в коридор заспанные студентки.
– Что за крик? Кого убили?
– Всё нормально, Тара орфа испугалась, – проворчала нехотя Дари.
– Двоятся орфы ночью, не бойся, – зевая сказала светловолосая худышка – та самая, которую я видела в буфете, руки-ноги как спички торчат из смешной пижамы.
– Ночью они нестабильны, – подтвердила рядом с ней вышедшая из комнаты толстушка с косынкой на кудрявых волосах.
– Эй, новенькая, и ты, гробовщица, если вы нам ночью не будете давать спать, мы жалобу напишем, коллективную, пусть отселяют! Мало нам было колюще-режущих мотыльков! – заявила с надутыми губками блондинка среднего роста, сквозь кружевную ночную рубашку которой проглядывала идеальная фигура.
– Напишем. Или воспитаем, – кивнула красивая рыжая девушка весьма хищного вида.
– Извините… – пробормотала я растерявшись.
– Сами от орфов в первый день не визжали? – рыкнула на всех Дари. – А тебя, вошь белая, за гробовщицу проучу. В последний раз предупреждаю!
– Испугала! – фыркнула блондинка и захлопнула за собой дверь.
Дари втянула меня обратно в комнату. Заперла замок и покачала головой.
– Ой, Тара, тебя куда понесло-то? Ну и видон у тебя, мертвяки обзавидуются такой бледности. Эдак я перепутаю, и тебя оживлять начну вместо аммонита.
– Не надо, – нервно передёрнув плечами, хмыкнула я. – А ты его собираешься оживлять?
Сказала я это просто так, в голове трубил вопрос: «Что я, точнее, кого только что видела?» Мне не могло показаться! Я точно его видела! То есть аландарец не погиб? Но почему он исчез? Почему орф? Почему тело из плазмы?! Ничего не понимаю!
– Ещё подумаю. Так куда ты посреди ночи потопала? Не спится? – Дари склонила голову и скрестила руки на груди.
– Да, хотелось воздухом подышать.
– В ночной и шали? Там же холодина! Тут ночи бррр. Лучше форточку откроем.
– Ладно.
Мне и впрямь уже никуда не хотелось. Все мысли из головы выветрились, кроме одной: «Это был аландарец?!»
– Всё, спать! У тебя завтра ответственный день!
– Почему орфы ночью нестабильные? – тихо спросила я.
– Не знаю. Спроси у Растена, – фыркнула Дари. – У кого-то из первокурсников пару недель назад истерика случилась при ночной встрече с орфом.
Мне стало стыдно. Я вздохнула.
– Умыться на твой аммонит можно?
– Да сколько хочешь!
– А, может, переместим его в таз?
– Если достанешь завтра у интенданта это чудо хозутвари, пожалуйста! – Дари достала из шкафчика банку с мёдом и пряник. – Погрызи и засыпай. А ложка мёда таким, как мы с тобой, полуночникам, вообще святое. Мёд этот особенный…
– С кладбища? – устало хмыкнула я.
– Как ты угадала? У меня дядя одной рукой могилы закапывает, другой – пчёл разводит. В общем, нектар с кладбищенских цветов – самое то, сплошное спокойствие. Очень заснуть помогает.
– Главное, чтобы не навсегда…
Я кивнула и сунула за щёку ложку кладбищенского мёда. На вкус от нашего разнотравья с равнин не сильно отличался. Но потом я и в самом деле выключилась, провалилась в сон без сновидений, как в кроличью нору. И вдруг увидела в черноте Линдена: он стоял перед нашей дверью и держал у ноги орфа за ошейник. Глаза аландарца сверкали опасным огнём.
«Это я, Тара!» – гаркнул аландарец. И исчез.
Меня подбросило с влажной от пота подушки. За окном разливался розовыми прожилками по серому небу рассвет. На цыпочках я кинулась ко входной двери, отперла потихоньку. Орф сидел перед ней, мерцая в полутьме фиолетовым. Лиловый взгляд ничего не выражал.
При воспоминании о ночных превращениях мне стало жутко, но я склонилась к призрачному доберману и тихонько позвала:
– Линден, это ты?!
Уставилась в мёртвые глаза. Отразилась в них, осторожно помахала рукой. Орф никак не прореагировал, как ненастоящий.
Неужели мне в самом деле показалось?.. Но Растена я всё же спрошу!
Глава 9
Утро над фьордом было серым, прохладным. Трава на зелёных склонах выглядела матовой, подёрнутой дымкой. Над студенческим городком и дальше по ущелью драными белыми перинами нависли облака. Ни ветерка. Только море шумело размеренно, словно напоминало, что жизнь продолжается.
На площадке перед белым двухэтажным корпусом с одной стороны и высоким берегом с другой выстроились первокурсники. Синие, белые, золотые и фиолетовые полотнища на флагштоках повисли, как тряпочки. Эх, ветра бы сейчас! Чтоб взвилось всё, зашевелилось, и десяток мантий у разновозрастных профессоров взлетел, сбивая пафос, и у студентов… А то я одна здесь едва не подпрыгивала от волнения под прицелом сотни чужих глаз: мол, кто это тут у нас?
Приходилось держать марку, расправив плечи. Воротничок моей новой синей мантии был жёсток, галстук мешал, как удавка на шее. Моя соседка, мадам Сильван, упала бы в обморок, но мне пришлось надеть штаны – неотъемлемую часть формы. Пусть все тут в них были, но мне с непривычки казалось, что я почти клоун – так одеваться…
Помимо моего личного орфа, который сидел рядом, ещё дюжина жутковатых, словно под копирку сделанных плазменных доберманов отливали фиолетовым по периметру. Охраняют? Кхм…
Я то и дело скашивала на моего орфа глаза, ожидая новых представлений. Но сейчас он ничем не отличался от своих собратьев. Интересно, а ночью опять что-то будет? Я была уверена, что да.
Почему-то до сих пор не было проректора. А я высматривала его с особым пристрастием, но до построения найти его не удалось ни в кабинете, ни в буфете, ни в столовой, которая потрясла меня размерами. Наконец, появился Растен c мятым, хмурым лицом, подчёркнуто официальный, он посмотрел не на меня, а сквозь. И одновременно с ним – заносчивый рыжий лис Воугел с усатым напарником. Встали в сторонке и принялись наблюдать. Побрал бы их чёрт! Я думала, что больше их не увижу!
Тут же материализовалась и мадам Кошка – госпожа Морлис, ректор, словно специально поджидала момента, чтобы явиться последней. В торжественной мантии, отливающей серебряным и аметистовым блеском, она захлопала в ладоши.
– Адепты, студенты! Прошу вашего внимания! В наших рядах пополнение: к группе феноменов сегодня присоединится Тара Элон после того, как принесёт присягу верности Академии! Тара, прошу!
В наступившей тишине, разбавленной только шумом волн за спиной, я вышла на середину. Госпожа Морлис хлопнула в ладони. И передо мной появилась на массивном пюпитре книга, явно старинная, в кожаном переплёте с железными вставками и с отполированным, инкрустированным золотом срезом аммонита по центру. По мановению руки мадам ректора, книга засветилась и раскрылась сама, рассеивая вокруг мерцающую пыль.
– Читай, Тара, и чувствуй всё, что произносишь, – проговорила ректор торжественно.
– Только если ты будешь произносить искренне, – хмуро добавил Растен, – Душа Академии примет тебя, и одна из стихий станет твоим проводником и соратником.
Глаза мои расширились, Растен скосил взгляд на военных сыщиков. И я без слов услышала тихое в собственной голове, словно он прошептал, не раскрывая рта: «Тебя либо примет Душа Академии, либо заберут они».
– Готова ли ты, Тара?
Я кивнула: всё было ясней ясного – это был мой последний шанс. И Растен кивнул, отозвав к себе моего орфа.
– Сейчас ничто не будет тебя ограничивать. Положи ладони по обе стороны от Книги знаний и начинай.
– Я, Тара Элон, обязуюсь быть предельно уважительной к моим наставникам и преподавателям. Обязуюсь почитать традиции и правила, переданные Духом Академии, и держать в секрете от всех непосвящённых месторасположение Академии и источника магии.
С этими словами по моим рукам пробежали мурашки, словно энергия самой книги заструилась по коже. Волнение запульсировало в теле, передавая ощущение волшебства и опасности одновременно.
Хотелось остановиться, но отступать было некуда.
– Я обязуюсь заниматься с рассвета до заката, развивая подаренный мне Богом дар, и не прекращать занятия, когда мне вздумается, а только по разрешению наставника.
– Обязуюсь избегать духа соперничества и привычки к самовосхвалению, не поступать во вред моим наставникам, соученикам, защищать слабых и неодарённых, использовать мою силу только во благо…
– Обязуюсь не бравировать силой перед людьми и применять её только в случае необходимости.
– Обязуюсь защищать Академию Высших Магических Сил, если ей и источнику магии будет угрожать опасность…»
Строка за строкой. Вихри мурашек, которые, словно мерцающая золотом волшебная пыль из древней книги, пробегали от неё по моей коже и впитывались, проникая во всё моё существо.
В животе, несмотря на полное отсутствие гнева, внезапно вспыхнул рубиновый кокон – словно вслух произнесённые слова пробудили то, что было больше меня. Я прекратила читать, чувствуя себя, как сосуд, наполненный силой и магией. Даже кончики моих пальцев засветились рубиновым и золотым.
Ректор Морлис шагнула ко мне с тонким, как стилет, кинжалом.
– Теперь клятву надо закрепить.
Капля крови упала на страницу книги, вспыхнула фиолетовым огнём и исчезла.
Ректор отрезала, как полагалось, прядь моих волос и, вложив в конверт с моим именем, положила на всё ещё раскрытую Книгу клятв и знаний. Проректор Растен сложил её. Засиял золотом аммонит на обложке, и по мановению рук ректора Морлис книга вместе с пюпитром растворилась в воздухе.
– Поздравляю, Тара Элон! – торжественно заявила Мадам Кошка. – Теперь ты одна из нас!
Она захлопала, преподаватели и студенты подхватили аплодисменты. Им вторило море, и вдруг шум прибоя превратился в рёв. Ветер донёс до нас солёные брызги. Я вздрогнула. Ректор и Растен едва успели отскочить в стороны, и над высоким берегом вздыбилась волна, неестественно узкая, словно язык гигантской змеи.
С визгом и криками выстроившиеся студенты бросились с площадки врассыпную. А я застыла, понимая, чего от меня ждут. И вперившись в надвигающееся море, чувствовала силу – ту, что была больше меня, но отчего-то выбрала меня своим сосудом. Я выставила руки, отражая энергию. Во рту появился солёный привкус, словно я уже наглоталась морской воды или сама была ею. Призрачный щит с рубиновыми искрами преградил дорогу гигантской волне. Та обрушилась на меня, едва не снося с ног. И тут же откатилась обратно. Солнце прорвалось в тот же миг сквозь ветхие облака и залило утренним светом всё, что только что готовилось подмять под себя море.
Чего я не ожидала услышать сквозь шум отступающей волны, так это оваций! Но все почему-то хлопали, улюлюкали и, кажется, даже выражали восторг.
– Тара, твоя стихия – море! Оно тоже приняло тебя! – произнёс позади меня Растен.
Я обернулась, дрожащая и мокрая насквозь. И поняла, что он всё время стоял позади, как и отряд орфов на случай, если я не справлюсь со стихией. Но я справилась!
Растен выставил ладонь и в пару секунд высушил меня. Все, включая госпожу Морлис и сыщиков тоже занялись магической просушкой – щедрых брызг каждому досталось.
– Господин Растен, мне надо срочно с вами поговорить! – выпалила я шёпотом, шагнув ближе.
– Позже, Тара, сейчас начнутся занятия…
– Это касается Линдена Калласа! Я видела его ночью!
Лицо Растена ожило изумлением. Он оглянулся на сыщиков в военной форме.
– Всё равно придётся соблюсти приличия. После занятий жду в лаборатории, в башне – там, где мы встретились, – буркнул Растен.
И я с удивлением поняла, что он тоже избегает свидетелей из военного сыска.
* * *
– Ну ты дала, мать! – восхищённо присвистнула Дари, когда официальная часть была закончена.
Остальные, как я поняла из группы феноменов, тоже подошли ко мне.
– Что у тебя за дар? Необычный такой! Мы думали, сейчас всех цунами накроет… – наперебой говорили мои новые сокурсники.
Другие студенты, наверняка из традиционников, разошлись кто куда и восхищаться не спешили.
– Мы становимся сильнее с каждым новеньким, – сказал, задрав подбородок Нед, которого я ещё вчера запомнила – умник, с гусиной шеей..
– И нас всё больше не любят остальные студенты, – улыбнулся отстранённо блондин с голубыми глазами. – Я Адергел. Называй меня Адер. Уж прости, я аландарец.
Я только пожала плечами.
– Как все уже слышали, я Тара Элон.
– А что ночью в общежитии произошло? – спросил невысокий паренёк с грустными карими глазами.
– Ничего, наша сверхмощная новенькая, которая дерётся с морем, тупо боится нестабильных орфов, – ехидно заявила красивая блондинка.
– Главное, не то что ночью было, а то что днём, – сказал тихо голубоглазый Адер. – Молнию розовую видели? Я выяснил, что это было: взорвался южный портал.
– Снова? – ахнули ребята.
– А что, до этого был ещё взрыв? – спросила я.
– Да, западный портал снесло подчистую, – ответил очкастый Нед. – Тут все умалчивают, но дело дрянь.
Рыжая девица посмотрела на меня с прищуром:
– Не твоих рук дело, Тара Элон? Если ты можешь так дать морю по мордасам, может, ты и портал того?..
– Что за чушь, Ринта! Когда взорвался западный, её тут не было! – рыкнула на рыжую Дари.
– Зато был тот офицер, который её сюда привёз. Мы его видели! – едко заявила рыжая. – Недаром двое из сыска тут опять ошиваются. Скоро у нас пропишутся.
А я похолодела: то есть взрыв портала был не случайным?..
Глава 10
Тара
Волшебница Гаята, наш преподаватель, была на вид совсем молодой девушкой в тёмно-синей мантии, которая подчёркивала её каштановые с рыжинкой кудрявые волосы и яркие голубые глаза.
Для занятия-знакомства она предложила нам, группе феноменов, отойти в бухту, окружённую со всех сторон кудрявыми склонами, поросшими можжевельниками, соснами, кедрами. Мы сели в круг на невысокие наклонные деревянные скамеечки. Феноменов было не много – всего одиннадцать человек вместе со мной. Глядя на некоторых, я бы никогда не сказала, что они одарены. Всегда казалось, что в маге должна быть какая-то изюминка, а здесь ярких было раз-два и обчёлся.
– Олана, начни, пожалуйста. Покажи нам свой дар, – попросила Гаята и улыбнулась мне. – Я всем этого говорю, Тара: каждая способность, которая нам подарена свыше, важна. Даже если мы ещё не знаем, как её применить, даже если кто-то назовёт её ерундой. Любой талант – уже по сути Божий дар, а талант с магическим окрасом – тем более. Основное правило работы в группе не только сейчас, а вообще – не быть одиночкой. Сейчас мы находимся на особенной земле, так что если к кому-то из вас во время занятий придёт желание присоединиться или добавить свою энергию к действиям другого участника, по взаимному согласию вы можете и должны экспериментировать вместе. Работа в группе ценна озарениями и усилением энергии.
– Извините, а я могу спросить? – Я подняла руку. – Уже не в первый раз слышу, что земля академии чем-то особенна, но не знаю чем. Вы могли бы рассказать?
Гаята кивнула.
– Издревле школы магии находятся на так называемых «островах» – участках, на которых велика концентрация магии, так что любые способности усиливаются. И сознание расширяется. Территория академии, как и других школ, обособлена от другого мира, сюда обычные люди и маги без разрешения или сопровождающего попасть не могут.
– Почему? – спросила я.
– С древних времён школы создавали возле источников, а они только на этих островках и расположены, – вставил очкастый Нед.
– Кхм, «острова» – это условное название или мы правда сейчас находимся где-то посредине моря? – спросила я. – То есть можно сюда по морю добраться?
– Нет. Море – понятие условное. Территория Академии расположена в другом слое пространства, – сказала Гаята.
– Извините, я не поняла…
– Другой слой означает, что это не совсем наш мир, а практически параллельный, – сказал, поправив очки, Нед.
Я моргнула.
– То есть мы где, не на нашей планете?
– Я понимаю твоё замешательство, Тара, – мягко произнесла Гаята. – Попробую объяснить.
Она провернула кисть, будто в танце, и на её пустой ладони появилась луковица.
– Представим, что это наша планета. – Гаята провела пальцем по поверхности шелухи. – Вот тут живут люди, построены города. – Затем оттянула в сторону первый слой шелухи, обнажив светлую луковую кожицу, затем ещё одну. – А где-то здесь находимся мы. И люди с «обычной» стороны, то есть с поверхности, могут географически попасть сюда. – Она ткнула пальцем в точку на луковице поверх шелухи. – Но мы-то находимся глубже… – Она снова приподняла верхний слой и показала на сочную белую чешуйку, от которой разило так же изрядно, как с кухни мадам Сильван, когда она стряпает луковый суп. – То есть мы не пересечёмся. Нас не увидят. И мы их.
– Но разве это возможно? – удивилась я. – Как мы сюда попали?
– Боже, что тут сложного? – подкатила глаза рыжая Ринта. – Через порталы, конечно! Гаята, почему мы должны выслушивать одно и то же с каждым новичком?
– Терпение – одна из главных добродетелей мага, – улыбнулась Гаята.
– Уж точно не моя! – фыркнула Ринта.
– Считай, что это занятие по её развитию, – с улыбкой сытого кота заявил голубоглазый Адер.
– Да, и потому оно очень важное для тебя, Ринта, – сказала Гаята, а затем повернулась ко мне. – Всегда и во все времена на территорию школ магии можно было попасть только через порталы.
– А если все взорвутся? – нахмурилась я. – Два, как все слышали, уже взорвались. Мы окажемся здесь запертыми?
– Такого не случится, – заявила Гаята.
– Почему?
– Во-первых, потому что главный портальщик страны – наш проректор, – с видом всезайки заявила красавица блондинка, которая отчитывала меня ночью за переполох.
– А, во-вторых, – добавила Гаята, снова ткнув изящным пальцем во внешнюю шелуху. – Наши источники сами по себе разумны – запереть их невозможно. Они всегда находят выход и защиту.
– Точно?
– За много тысяч лет уничтожить источники магии никому не удалось, – пожала плечами Гаята.
– Никто и не пытался, – подал голос невысокий чернявый мальчик с грустными глазами в густых чёрных ресницах.
– В этом просто нет смысла, Хабат, – заметил голубоглазый Адер.
– Ладно, время у нас ограничено, – ответила Гаята и захлопала в ладоши. – Тебя удовлетворил ответ, Тара?
– Да, спасибо, – ответила я, но подумала, что если луку вздумается прорасти, то и шелуха, и мясистые чешуйки сгниют и точка. Надеюсь, до этого не дойдёт.
– Тогда приступим. Олана?
Хрупкая веснушчатая девушка улыбнулась скромно и так, словно мы уже подружились. Она сбросила мантию и вышла на центр круга. Интересно, что у неё за дар?
И вдруг зазвучала музыка – тонкие переливы, нежные колокольчики. Олана повела одной рукой, вскинув её над головой. Затем другой. Встала на тоненькую ножку и закружилась.
Она танцует? – удивилась я. – А при чём тут магия?
Воздух вокруг хрупкой Оланы внезапно окрасился розовыми и голубыми волнами, затем лимонными и весенне-зелёными. Девушка-тростинка продолжала кружиться, делая изящные движения руками. А разноцветные волны вокруг неё стали расходиться всё шире и шире, и едва одна из них коснулась меня, как в душе моей заиграла… нежность. Такое же ощущение, как будто бы я гладила розовые пяточки младенца, а он засмеялся бы мне в ответ. Сами собой мои губы растянулись в улыбке, и стало так прозрачно и светло, что захотелось плакать.
Олана танцевала, а лица моих однокурсников просветлели. Даже хищница Ринта улыбалась, правда, так обычно скалится кошка перед тем, как сожрать мышь. Всё прекратилось в тот же момент, когда Олана перестала танцевать. А захотелось ещё. Я сглотнула так и не выпущенную слезу и поражённо посмотрела на юную аландарку. Вот чёрт! Так она может кого угодно пронять!
Гаята сказала:
– Дар Оланы – танец. Пока мы выяснили, что она может менять состояние смотрящих. Но я полагаю, у нас с Оланой ещё будет много открытий.
– Только недавно у меня дар открылся, – смущённо сказала Олана. – Раньше я просто танцевала в пансионате для девочек.
«Как и у меня», – подумала я, но ничего не сказала.
Опасный был у тростинки дар – эдак я и забуду, что они все мне не друзья!
– Нисана, покажи нам свой дар, – попросила Гаята.
Та самая невысокая блондинка с идеальной фигурой и надутым самомнением просто провела над травой ладонью. Та полыхнула огнём. Блондинка просто зачерпнула его и слепила в шар. Усмехнувшись, словно приглашая на бой, посмотрела на меня. Но я была слишком умиротворённой после танца Оланы. Нисана перебросила горящий шар с одной ладони на другую и метнула в воздух. Подлетев, тот превратился в птицу. Но почти сразу та рассыпалась горсткой пепла. Ничего себе!
Очкастый Нед и остальные захлопали. Нисана ещё выразительнее надула губки. Наверняка дочь богатых родителей, капризная и взбалмошная, сразу видно.
– Нед? – проговорила Гаята.
Тот пожал плечами.
– А что я? Я ничего.
– Не выпендривайся, Недди, – хмыкнула рыжая хищница. – Давай, намалюй свои цифры. Он их везде видит.
– А что, мир состоит из цифр. Мне вас жаль, что вы не видите этой стройной красоты. – Нед поправил очки и достал из висящего на боку планшета лист бумаги – длинный, почти свиток. Сказал мне: – Назови что-нибудь. Лучше не слишком большое.
– Вихрь, – сказала я.
– Это не предмет, – фыркнула Нисана, отбросив назад идеально уложенные волосы.
– Я справлюсь, – буркнул Нед, глянув на капризную блондинку, словно показывал только ей.
Задумался на мгновение, а потом начал писать длинные формулы, измарав ими весь лист. Стало довольно скучно, математика не была моим предметом в школе. Хотелось спросить: «Ну и что?»
Нед закончил расписывать забористыми значками страницу. Потёр переносицу, выдохнул и сказал:
– Готово.
И над расписанным листом вдруг закрутилась небольшая чёрная воронка. Цифры и знаки превратились в вихрь, тот даже немного подвывал.
– С ума сойти… – только и выдавила я.
– Да, удивительный дар у нашего Недгелворта, – произнесла Гаята. – И думаю, что применение ему будет не менее поразительным.
– А ты что умеешь? – повернулась я к Адеру, который, казалось, просто грелся на солнышке.
– Приблизительно то же, что твой орф, – подмигнул мне белокурый аландарец.
– То есть?
– Я могу успокоить тебя, если захочешь снести академию к чертям.
– То есть ты духовидец?
И вдруг я услышала в своей голове звуки ручейка, который, казалось, плескался прямо у моей щеки. Я даже вздрогнула, ощутив прохладу и спокойствие. Затем услышала я и его голос:
«Я могу заставить тебя прямо сейчас раздеться и расцеловать меня, и ты будешь счастлива при этом!»
Я подскочила со своей скамейки, вскипев.
– Ты не посмеешь!
Орф встал на четыре лапы. Все смотрели на нас с любопытством – они явно не слышали, что он сказал мне. Вот мерзавец!
Адер рассмеялся негромко.
– Захотел бы, посмел. Но не стану. Даже несмотря на всю твою ненависть к аландарцам.
И в голове моей добавил:
«Но согласись, было бы забавно, особенно если бы ты стала отвечать на моё воздействие и усилила мой дар своим. Как думаешь, что получилось бы»
Вместе с гневом в животе моём заискрил рубиновый кокон. Орф мгновенно навострил уши, отгородив меня от Адера. Я сжала кулаки, но хищница Ринта вдруг сказала:
– Адер спас меня. У него большая сила: целую толпу на ярмарке утихомирил, когда они бросились на меня, потому что мой дар разошёлся. Нас обоих и привезли сюда.
– А что у тебя за дар? – спросила я.
Лучше б не спрашивала! Она встала и вышла к центру круга. Из туловища Ринты выросли несколько странного вида ржавых лапок, из спины вздёрнулись серые перепонки-крылья, тело с лёгким хрустом покрыл панцирь, сильно увеличив его сзади. Волосы на голове рыжей девушки скрутились в длинные усы. Щёлкнули и застыли, полусогнутые. Я отшагнула в ужасе: передо мной стояла охряного цвета муравьиная матка с опасными жвалами ростом с человека-гиганта.
