Маргарита Ардо
Путь к дракону
Ринта подняла на меня злые глаза и сказала:
– Так что только попробуй сделать ему гадость. Или нам обоим. В таком виде мне достаточно плюнуть, и ты будешь молиться, чтобы действие яда прекратилось.
– Спокойно, я не собиралась вам гадости делать… – ошеломлённо пробормотала я. – И вообще никому.
– И ненависть свою задвинь к чертям, оставь на потом, – прошипела она, шевеля жвалами, словно забралами на рыцарском шлеме.
Адер неторопливо встал со своей скамьи и дружелюбно погладил гигантского муравья с искажённым, условно человеческим лицом, нависающим над ним на две головы выше.
– Тшш, Ринта, девочка, всё хорошо. Не кипятись.
Глаза у муравьихи стали спокойнее. А я заметила, что к ногам Ринты из леса струятся потоки муравьев.
– Впечатляющий дар, – отшагнув на всякий случай подальше, я признала: – Ты невероятна, Ринта.
– То-то, – проскрежетала она и с неприятным треском вернулась в свою обычную форму. Впрочем, видимо, для острастки всё же сплюнула в траву рядом. Та мгновенно зашипела и пожухла, словно на неё вылили стакан отравы.
– Малышка, всё хорошо! – Адер подмигнул ей.
Ринта ему улыбнулась, а я подумала, что его дар в данном случае очень важен: успокаивать такое чудовище кто-то должен обязательно! Однако от них обоих неплохо было бы держаться подальше. Мало ли что ей в голову придет…
Дари весело вскочила с места.
– Ну что, моя очередь? Пошли трупы выкапывать?
Девушки замахали на неё руками.
– Прекрати, Дари! Ты можешь и на мёртвой мухе дар показать.
– Нет, ну так не интересно, муха вам не расскажет, что сдохла от пятой бутылки водки без закуси. Айда на кладбище!
– Дари, тут никто не умирал от алкогольного опьянения, – улыбнулась Гаята.
– Это вы ещё не всех выкопали, – хмыкнула моя некромантка.
А я её стала любить ещё больше, решив, что надо бы отнести интенданту подарок за то, что с монстром муравьём меня не поселил. Кто-нибудь из нас уже бы точно не выжил.
* * *
Пение Мии после такого светопреставления показалось ангельским. Голос у неё был глубоким, красивым и не громким, и я даже помолилась, чтобы обошлось без магии. Зря. Мия вдруг схлопнулась и исчезла. А затем появилась метрах в десяти позади нас. Она мило улыбнулась, махнула пухлой ладошкой и прибежала к нам обратно.
– Вибрации голоса Мии воздействуют на пространство, – пояснила Гаята.
– Ну вот, а вы боялись, что без порталов останетесь, – хмыкнул кто-то позади меня. – Мия грянет: «Гоп, аландарцы!» и переместитесь с ней в родные пенаты. Можете и войска свои забрать.
Я оглянулась и среди однокурсников заметила вчерашнего персонажа, которого лишила штанов. Эднат встряхнул ухоженными каштановыми волосами и развязно осклабился:
– Извините, я опоздал. Слушать ещё одну присягу было невмоготу. Зато выспался.
– Эднат Роун, вы повторно лишаетесь балла за неуважение к правилам академии, – строго сказала Гаята. – Вы так можете успешно дойти до отчисления из группы.
– И отлично. Мне нечего делать среди убогих, – хмыкнул Эднат. – Наконец, меня переведут на нормальное боевое отделение.
– О переводе пишите заявление проректору.
– Не волнуйтесь, уже написал.
– Тогда займите своё место и не мешайте, – не теряя самообладания, произнесла Гаята.
Я вспомнила, как он отчаянно вчера пытался вернуть штаны, и хмыкнула. Он глянул на меня уничтожающе.
– О, нищенка уже переоделась, но краше не стала!
Мой орф вздыбился и, сверкая красными и синими разрядами по корпусу, зарычал на него. Эднат вскочил и отпрянул.
– Э-э, спокойно! Я же не нападаю!
Орф встал между ним и мной, продолжая рычать. Гаята быстро оказалась рядом. Положила ладонь на голову орфа и приказала:
– Спокойно! Сидеть!
Призрачного добермана буквально передёрнуло, но он подчинился. А моё сердце замерло: Растен не говорил мне, что орф дан мне и для защиты. И тут же волнение захлестнуло меня.
А Гаята пригласила следующих. Два темно-русых парня, отдалённо похожих друг на друга, долговязые и юркие Вин и Яр, оказались братьями. Они как два фокусника, встали друг напротив друга и начали плести воздух. Это выглядело странно: будто они просто шевелят пальцами. Но потом я заметила отблеск. Вин стукнул пальцами между ними, и послышался стеклянный звон. Яр задорно, но как-то не очень весело пошутил:
– Мы превращаем воздух в лёд, почти стекло, но никто не знает, зачем это нужно.
– Выглядит интересно, – заметила я.
– Болваны, – фыркнул Эднат. – И ты дура.
Место самого отвратительного одногруппника было однозначно занято его смазливой физиономией.
Гаята всё же не выдержала:
– Достаточно эпитетов, Эднат Роун. Ваше ценное мнение все уже слышали. Оставьте его при себе. Или я перестану сдерживать орфа, он так и рвётся.
Её слова всё-таки вынудили меня повернуть голову, и я с удивлением обнаружила, что мерцающий доберман по-прежнему стоит в стойке, готовый вцепиться в него.
– Это вопреки правилам. Скажите проректору, что его пёс сломался. Ну ладно, молчу. – Эднат острожно пересел на дальнюю скамейку.
Я обратила внимание на сидящего с самого края грустного Хабата.
– А у тебя какой дар?
То понурил голову.
– Да никакой почти. По сравнению с вами.
– Просто покажи, Хабат, и пойдем на перерыв, – сказала Мия.
– Ладно, – вдохнул Хабат и достал из кармана смятую бумажку. – Вот.
Бумажка зашевелилась, заплясала у него на ладони, похожая на игрушечную собачку. Затем взвилась в воздух, покружилась и опустилась на его смуглую руку снова.
– Это всё, – вздохнул Хабат. – Бумага меня слушается. Некоторых это пугает.
– Будешь главным мусорщиком в библиотеке, – буркнул Эднат. – Отличной будете парой с новенькой поломойкой.
Орф опять зарычал. Гаята обеспокоенно склонилась к орфу.
– Странно. Обычно орфы не реагируют так лично на слова. Только на энергии и действия.
– Ой, Гаята, да что тут странного? Даже орфа бесят придурки, – заявила Дари.
– Ладно, все свободны! Знакомство можем считать законченным. Следующее занятие – теория магии в первом корпусе, – немного рассеяно произнесла Гаята. – Идите, ребята. А мне надо поговорить с проректором. Я заберу на время твоего орфа, Тара.
Она взяла пальцами за холку плазменного пса и исчезла вместе с ним.
Я поднялась. Остальные тоже.
– Эй, швабра, стой! Ты ещё мой дар не видела! – рыкнул вставая широкоплечий моредонец.
– Мне не интересно.
Он расставил руки и заиграл между ладонями электрическими разрядами.
– Что, смелый только без орфа? – рявкнула я, сдерживая кокон внутри – сейчас мне проблемы были не нужны, драться с ним я не собиралась. – Остынь.
Но не успела опомниться, как Эднат швырнул один из разрядов в меня.
В доли секунды воздух разрезала вспышка. Между мной и разрядом возник орф, он поглотил удар. Тело добермана заискрило. Пёс упал на землю, но тут же начал подниматься. Я бросилась к нему. Орф взглянул на меня живыми чёрными глазами и, рухнув к моим ногам, расплылся плазмой.
Глава 11
Проректор материализовался вместе с Гаятой тут же, словно они погнались вслед за сбежавшим орфом. При виде лужи из плазмы Растен охнул и, сделав пасс рукой, затянул её в небольшой чёрный тубус с малиновой проволочной обмоткой по обе стороны.
– Гаята, разберитесь, что произошло. Доложите мне. Срочно! – приказал он и исчез, оставив ошарашенную преподавательницу с нами.
Феномены наперебой принялись докладывать, не дожидаясь вопросов. Только Адер никуда не торопился. Он посмотрел на меня, словно чего-то ждал. Или знал.
Плевать!
Я попятилась. Шажок-другой, Гаята повернулась ко мне спиной. Я шмыгнула за пирамидальный можжевельник, и за ветвь раскидистого кедра. И бросилась бежать, не прислушиваясь к голосам за спиной. Растен говорил, что мы встретимся в «лаборатории», значит, он будет там. А я должна знать, что происходит! И никто, кроме проректора, мне этого объяснить не сможет.
Добраться до Растена внезапно оказалось нелегко: студенты путались под ногами, хоть раскидывай; на широкой лестнице к башне двое синеватых тонтту красили ступени – сбрендили, что ли? Лифт на площадке кампуса был перегружен, к нему вилась длинная, как чесночная колбаса, очередь.
Я протолкнулась сквозь толпу к кованым дверцам. Рванула внутрь, остальные почему-то замешкались, а мне ждать было некогда. Я ткнула на кнопку. Лифт взлетел вверх, но внезапно доставил не к холлу, как было указано на кнопке, а к самому пику башни. И застрял. Час от часу не легче!
С высоты кричать было не с руки. Да, наверное, и не услышали бы. Я пробежалась по кнопкам несколько раз пальцами. Стукнула кулаком по панели – хоть бы хны! Сидеть на месте я не могла, а лифт словно умер. Пришлось перелезть через прутья кованой преграды. Хорошо, что я была в штанах! Я оказалась прямо крыше, впереди виднелась низенькая служебная дверца. Лифт тут же ожил и умчался вниз. Что за пакость!
С замирающим сердцем я острожно прошла по «дорожке» на стеклянных пластинах крыши, молясь, чтобы они не лопнули прямо под ногами. Клянусь, это был самый странный чердак на свете! В поисках лестницы вниз я пробиралась между «ветвями», подпирающими своды. Внизу сияли сферы-планеты и просматривался натёртый до блеска пол, по которому сновали крошечные отсюда фигурки студентов. Нога моя соскользнула. Я ухватилась за «ветвь». Приличная девушка бы пискнула или закричала, моля о помощи, но когда я была приличной? Подтянувшись на руках, я перелезла на нечто, похожее на дорожку, и направилась к винтовой лестнице. Случайно повернув голову, я увидела через боковое стекло купола, как военные сыщики у входа в башню садятся в чёрное авто, чем-то похожее на машину Линдена. И с удивлением обнаружила, что когда сыскари проезжали мимо величественной статуи волшебника, незаметная до этого мембрана разошлась по воздуху радужными волнами, словно аландарцы протиснулись сквозь стенку громадного мыльного пузыря. И хоть на ней не висела табличка «Не влезай, злые орфы», я не засомневалась ни на секунду, что мембрана нужна как дополнительная защита. Что-то тут не сходится. Если источник защищён, и мы находимся на параллельном уровне, куда никто со стороны не может проникнуть, зачем нужна внешняя преграда?
Проследив, как чёрная машина мчится за зелёный холм и исчезает за ним, я выдохнула и, наконец, шагнула на винтовую лестницу. И даже не сломала шею, добравшись до холла. Интересно, кто организовал мне такой «путь с препятствиями». Неужели сам проректор?
* * *
Я нашла Растена в том же коридоре лаборатории, куда меня привёл Линден. Он шёл, сосредоточенный, совершенно не похожий на простоватого добряка, каким мне показался вначале.
– Господин Растен! – воскликнула я, хотя он и так меня увидел, хмурый, но ничуть не удивлённый тому, что я здесь.
– Что вы хотели мне рассказать про господина Калласа? – спросил он. – И, наверняка, про орфа тоже?
Я опешила.
– Вы знаете?..
– Что именно? – Растен заложил руки за спину и чуть склонил голову.
– Что Линден Каллас поселился в моего орфа?
– Что?! – Челюсть господина проректора отвисла в буквально смысле, но затем он нахмурился ещё больше и буркнул: – Вы видели это ночью?
– Да. Я хотела выйти подышать, но в коридоре с орфом происходило невообразимое. Я поначалу страшно испугалась!
– Орфы всех пугают ночью, – устало выдохнул проректор, потёр морщинку на переносице, и мне показалось, что он всю ночь не спал.
– Мне сказали про нестабильность, – возразила я. – Но это другое! Орф растёкся в лужу, а из него вырос человек. И глаза! У орфа время от времени становятся живые глаза – такие же, как у Линдена, чёрные, блестящие! И потом во сне он тоже явился ко мне и сказал: «Я здесь!»
– Во сне, – повторил Растен, снова грузно выдохнул. – Жаль. – Он слегка, по-отечески коснулся моего плеча и добавил, явно стараясь быть мягким. – Первая ночь в Академии – всегда испытание, тем более до присяги, пока Душа этого места не приняла вас. Вы можете увидеть всё что угодно, чаще всего пугающее, во сне и вроде как наяву. Сами стены академии могут испытывать вас, чтобы… – Он задумался на мгновение. – Да, чтобы прогнать того, кто не должен быть здесь. Страх – главный критерий профессиональной непригодности мага. Но не переживайте: присяга прошла хорошо, ночь тоже, Душа Академии приняла вас, всё будет хорошо.
Сердце моё оборвалось.
– А с Линденом?
Растен удручённо покачал головой.
– Увы. Он погиб.
– Но почему же орф…
– Во-первых, мы все влияем на всё. А у вас слишком сильная энергия. Мощности орфа… кхм… как ни странно, не хватило, чтобы погасить вашу силу. Наоборот, из-за перегрузок вы повлияли на него. Мой просчёт. Новый орф вот-вот будет готов с учётом ваших особенностей…
Я отстранилась.
– Но я не хочу нового! Я к Гельвасию привыкла! И мне кажется, что я в самом деле видела Линдена!
Растен грустно улыбнулся.
– Простите, Тара, он вам понравился, не так ли? Линден всем девушкам нравился… И женщинам…
– Нет! – вспыхнула я. – Ни капли! Я просто хочу разобраться! Происходит какая-то чертовщина! И так как тут у вас всё не слишком нормально, вдруг он выжил каким-то там странным магическим способом? Ну, допустим, попал в «луковый слой» и пытается выбраться?
Проректор моргнул.
– При чём тут лук, простите?
– Не лук! Я про параллельные реальности или как там правильно?
– Ах вот оно что! Гаята любит материальные примеры… – Растен немного улыбнулся, но тут же стал грустным. – Пойдёмте, Тара, я вам кое-что покажу. Позвольте, я возьму вас за руку?
Я кивнула, волнение подкатило к горлу. Хотелось крикнуть, что он не прав, триста раз не прав! Но как я могла доказать? Едва Растен взял мои пальцы в тёплую большую ладонь, как мир мигнул, словно электрическая лапочка погасла и вспыхнула опять. И мы оказались на краю у громадной воронки. Метрах в пятидесяти от нас зеленела трава, убегала вдоль моря дорога, а тут было всё выжжено, сама земля была расплавленной. На дне ещё шевелились остатки лавы, словно тут извергался вулкан.
– Это то, что осталось от портала, – сказал Растен и показал вниз. – Камни расплавились, не то что человек или машина. Никто не способен выжить при температуре в тысячу градусов.
– Но он же был магом! Сами говорили: талантливым! – выпалила я, пытаясь сдержать слёзы.
– Как показали эксперты, которых ты видела, взрыв произошёл в долю секунды… – Растен потемнел лицом. – Им удалось обнаружить расплавленный металл – часть его машины.
И я тихо выдавила сквозь стиснутое комом горло:
– А разве плазма не при таких температурах вырабатывается?
Растен посмотрел на меня с удивлением.
– Но живой человек не металл!
– А почему тогда орфы живые? – Упрямо, еле сдерживая внутри кокон гнева, спросила я.
– Это не совсем так.
– А как?
Растен снова взял меня за руку, и мы оказались в огромной полутемной зале. По центру на высоком, обмотанным толстыми бронзовыми тросами столбе светился красный шар, распространяя вокруг себя синие, как грозовые ломаные иглы, прожилки. Каждая оканчивалась продолговатым шаром поменьше – красным, полым внутри, скорее даже не шаром, а «яйцом». Присмотревшись, я поняла, что в этих своеобразных капсулах застыла масса, кое-где она была похожа на свернувшихся в клубок собак. Орфы?! Ничего себе инкубатор!
– Так заряжаются орфы, – сказал Растен. – И возвращаются сюда же, когда исчезают из виду.
У меня по рукам пробежали мурашки. Волосы наэлектризовались, встав дыбом, тело начало покалывать, словно к нему прикасались аккуратно железной щёткой.
– Они нестабильны ночью, потому что им требуется подзарядка? – пересохшими губами спросила я.
– В некотором смысле.
– А мой орф в одной из этих ячеек?
В желудке у меня похолодело: мужчина рядом со мной оказался величайшим магом, но где-то там, – почему-то несмотря на всю логику увещеваний, я верила в это, – находится существо, которое меня защищало, и, может быть, мой аландарец. И я не выдержала.
– Но ведь он ваш друг! Почему вы даже не пробуете поверить?!
Растен вздохнул, из его ладоней поднялись знакомые голубые волны успокоения.
– Я прежде всего реалист и учёный, Тара, – мягко проговорил он. – Но я не всесилен, как любой маг. Смерть – неизбежная сила, которая постоянно рядом с нами. Она дышит нам в затылок и спутывает планы. А смерть дорогих нам людей тем более заставляет вспомнить, что нельзя терять времени, ведь, вот так выясняется, что у нас его совсем нет.
– Нет… – успокаиваясь под воздействием голубых волн, повторила за ним я, где-то на фоне сознания понимая, что не хочу подчиняться. Для этого надо было бы за что-то схватиться, за что? Я вдруг резко отвернулась от завораживающего «поля» орфов и спросила: – Вы не позволяли мне найти вас, пока не уедут военные из отдела безопасности. Почему?
– Догадались? Хорошо. В память о Линдене я решил защитить вас. Он попросил меня об этом. А господам безопасникам очень нужно найти подозреваемых и виновных. И отчитаться. Зачем им давать лишний повод?
– Спасибо…
– Рад, что вы меня поняли. Возвращайтесь к занятиям, Тара.
Я успела лишь бросить один взгляд на «поле» орфов, он коснулся моей руки. И мы очутились на площадке со студентами моей группы.
– Ваш новый орф, – сказал Растен, и рядом материализовалась собака, даже крупнее той, что бросилась на мою защиту.
Фиолетовое мерцание, неживые лиловые глаза. Проректор так же мгновенно исчез. А в моей душе осталось чувство, что здесь было что-то не то…
Поверить в то, что увиденное ночью было просто иллюзией не получалось. И вдруг ко мне подошёл Адер и с улыбкой спросил:
– Ну что, рассказал тебе Растен секреты академии? Или не все?
– А ты что-то знаешь о секретах? – оживилась я.
– Люблю раскапывать то, что не лежит на поверхности. Особенно когда не занят усмирением бешеных толп.
– Секреты об орфах?!
– И не только. Смотрю, тебя наградили новым.
– Расскажешь, что ты знаешь?
– Возможно. После лекции. Если будешь себя хорошо вести…
Глава 12
Я пыталась сосредоточиться на лекции, хотя это было трудно. Господин Джанка, пожилой преподаватель по теории магии с видом умудрённого жизнью крыса в просторной серой мантии, из-под которой так и казалось, что должен выглянуть хвост, рассказывал нам, что мир пронизан энергией, которая струится повсюду. И она похожа на струны. Эти бесконечные и бесчисленные волны-волоски-нити микроскопичны, мы их не видим, но используем, ведь это и есть часть дара – наша способность задействовать энергии внутри и снаружи.
Поправляя очки или касаясь старческими пальцами недлинной бородки, профессор Джанка то и дело повторял слово «восприятие» и говорил, что оно отличается у мага и обычного человека. И будто бы волшебники древности научились менять восприятие так, что мир для них менялся. Именно древние волшебники обнаружили, что мир многослоен – масса параллельных реальностей нанизана одна на другую. И по ним можно путешествовать.
– Великий Волшебник, статую которого вы все видели перед башней академии, – говорил, слегка прицокивая языком, господин Джанка, – создал первую школу для магов в безопасном месте параллельной реальности.
Я вспомнила о величественном старце из камня с пышной бородой и шаром живой плазмы в руках, стоящем на постаменте. Было забавно тогда, что Линден ему представился и поклонился. Но сейчас я вдруг сопоставила то, что увидела с крыши, и поняла, что «стенка мыльного пузыря» проходила как раз на уровне статуи.
Я подняла руку. Господин Джанка жестом позволил мне задать вопрос.
– Скажите, пожалуйста, а эта статуя выполняет охранную функцию? – спросила я вставая. – Зачем? Если в этом слое безопасно?
Профессор Джанка посмотрел на меня поверх очков.
– Это старая традиция. И мы об этом не говорим.
– Почему?
Рыжая Ринта недовольно пробурчала:
– Некоторым всё надо… Неда нам не хватало. Уймись.
Адер посмотрел на меня с усмешкой, словно я надоедливый ребёнок в саду для малолетних.
Бесят! И я упрямо повторила:
– Почему?
– Потому что есть то, что словами не объяснить, – ответил старый профессор. – Итак, волшебники древности поняли, как свободно перемещаться между слоями-реальностями, но решили не передавать эту тайну людям.
– Почему? – спросила я, так и не сев.
Дари дёрнула меня за мантию. Близнецы прыснули. Но на это раз профессор соизволил ответить:
– Потому что те, кто прознал про технологию перемещений, начали использовать слои в своих целях, нарушая законы мироздания. Многие попали в ловушки, застряв в слоях, которые их восприятие не смогло «переварить».
– Ловушки? – Я подумала о Линдене. – А из них есть выход?
– Есть, молодая дама. Но не из всех, – проговорил профессор. – Всё зависит от намерения волшебника и опять же – от гибкости его восприятия. И потом было бы глупо считать, что в других слоях нет своих жителей. Они могли быть не обязательно дружелюбны. Проще сказать наоборот, существа многих миров не одарены душой в нашем понимании, они живут разумом и расчётом. И потому весьма опасны.
– И что же им нужно? – спросил Нед, вытянув гусиную шею.
– Энергия. Во всех слоях и мирах всегда ценится энергия, – улыбнулся профессор Джанка.
– А деньги? Какая-то своя валюта? – заинтересовался до этого будто отсутствующий Эднат.
– А разве деньги – это не энергия? – Профессор сощурился.
– Монеты материальны, – сумничал Эднат.
– Это вы их так видите, потому что вы совсем начинающий маг, – ответил господин Джанка. – Но даже при таком восприятии если задуматься, что происходит при обмене деньгами? Кто-то вкладывает свою энергию, силы и время в товар или услугу, получает монету. За неё покупает другой товар или услугу, и получает наслаждение или восполняет с едой затраченную энергию. Или ему достаётся благодарность – от семьи, допустим. А благодарность – тоже энергия, самая, кстати, мощная и положительная. Ей невозможно отравиться, как наслаждением.
– Разве наслаждением кто-то может отравиться? – хмыкнул Адер.
– Съешьте кусок пирога, – ответил профессор, – если он вкусный и вы голодны, это наслаждение. Съешьте двадцать пирогов, и вам понадобится доктор.
– И винца добавьте, – гикнул кто-то из традиционников, занявших вторую половину лекционного зала.
– Ясно. Тогда скажите, профессор, какая энергия нужна существам из слоёв, которые расставляют ловушки? – спросил Адер, сорвав вопрос с моего языка.
– Разная, – серьёзно сказал профессор. – Одним хищникам нужна мужская. Другим женская. Третьи питаются энергией негативных эмоций. Кто-то высасывает жизнь, с кем-то можно договориться. Вот такое разнообразие царит в параллельных мирах.
– А в этом слое хищники есть? – задала вопрос я.
– Для нас этот мир безопасен, – с небольшой паузой сказал профессор, а потом повернулся к шушукающимся студентам из курса традиционников. – И я вам не советую лезть в закрытые библиотеки и искать запрещённые книги про ловушки и другие слои, потому что и не такие «зелёные», но дерзкие маги, пробовали и не возвращались. Для большинства пересечение слоя – это путь в один конец.
– Я слышал, что по легенде есть тот кто вернулся, – Вечный странник, – проговорил Адер. – Мол, он свободно ходит между мирами, и иногда заглядывает в наш. Тогда и случаются самые неожиданные и даже страшные вещи. Он забирает энергию?
– Разумеется! Чтобы выбраться из ловушки другого слоя, он договорился о том, что будет откупаться и жить дальше, – сказал Нед.
– Ой, да кто не слышал легенду о Вечном страннике? – подкатил глаза к потолку Эднат.
«К примеру, я». Но признаваться во всеуслышание в этом я не стала. Вместо этого громко усмехнулась.
– Не он ли взрывает нам порталы?
Шутка, кажется, не удалась, все посмотрели на меня с тревогой. Только профессор заговорил, спокойно продолжая лекцию:
– Легенды на то и легенды, потому что они не подтверждены фактами. А мы с вами, господа, занимаемся наукой и практикой, оставьте подобное старухам на скамейке и прыщавым подросткам под кроватью. Итак, пишем: «Пересечение границ миров производится только через официальные порталы, и на каждый необходимо получить разрешение после сдачи экзамена по мерам безопасности…»
Я записывала под диктовку вместе со всеми, попутно снова думая об аландарце. Не хотела, но мысли оказались сильнее – они, как навязчивые мухи, кусали и не давали покоя. Мне нужен был хотя бы один вразумительный ответ – тот, в который я поверю!
После лекции Адер просто вышел из аудитории под ручку с Ринтой, словно и не обещал мне рассказать что-то. Я устремилась за ним. Дари догнала меня.
– Куда ты бежишь, Тара?
Адер на её голос обернулся небрежно, но не остановился, пошёл дальше, усмехнувшись. Внутри меня вскипело возмущение, кокон в животе вспыхнул рубиновым. Новый орф зарычал. Я почувствовала колкое облако энергии от него и, стиснув зубы, медленно выдохнула.
– Угу, меня тоже бесит эта муравьиха с фальшивым падре, – проговорила рядом Дари, запихивая за ухо тонкую косичку. – Он ведёт себя так, словно знает всё и обо всех.
– И что он знает? – спросила я с очередным громким выдохом.
– Да ничего! – Дари фыркнула. – Он просто решил, что будет всеми манипулировать! На днях Гаята сказала, что у нас, как в каждой группе, нужно будет выбрать лидера.
– Типа старосты?
– Скорее как капитана команды. Вот он и строит из себя неизвестно что. Адер тебе что-то сказал?
– Обещал рассказать… если «буду себя хорошо вести», – сквозь зубы сообщила я.
– А ты вела себя плохо: внимание на себя перетягивала. Вот он и повернулся задом.
Я нахмурилась.
– Знать бы, какие именно секреты у Адера в загашнике!
– Может, и никакие. Ему нужно твоё внимание, и чтобы ты за ним побегала. Признала, так сказать, кто главный.
Я вспомнила, что Растен с Линденом говорили про «медуз» в группе феноменов. Мда, а медузы-то ядовитые… Интересно, почему они говорили, что лидером смогу стать я? Впрочем, это сейчас не важно. У меня пока были одни вопросы и никаких ответов.
Мы направились в сторону столовой под рассказы Дари:
– Эднату вставили выговор и забрали за нападение на тебя пять баллов сразу.
– Могли б и исключить…
– Не стали, он же из семьи моредонских шишек. На Олану попала клякса от твоего орфа, у неё ожог, к врачу отправили. А завтра первой парой будет занятие с боевиками. Наши мотыльки, толстый и тонкий, Олана и Мия, заранее упадут в обморок, я тебе обещаю.
Мы рассмеялись.
В столовой я тщетно пыталась не показать виду, что обилие еды меня поразило – так ломились столы на городском пиршестве у нас ещё до войны, когда правитель города выдавал дочь замуж. Вот только у нас не летали тарелки и блюда с угощениями, не катались тележки с выпечкой сами собой и не сновали повсюду прозрачные тонтту, о присутствии которых можно было только догадываться.
Уплетая за обе щёки сочное мясо, я продолжала всматриваться в мерцающих плазменных доберманов. Загадочный твари! Этой ночью я обязательно пройдусь по студенческому городку и посмотрю, меняют ли форму другие орфы, как это пытался мне преподнести Растен. И как они «двоятся»…
* * *
Глубокой ночью я тихонько выбралась из постели, оглянувшись на Дари. С её кровати лилось мерное сопение. Белая рука свесилась к полу.
Наверное, можно было бы позвать с собой Дари, но мне не хотелось. Это было моё собственное дело – разобраться либо с враньём, либо с галлюцинациями. Тем более, что моё отношение к Линдену я бы новой подруге не смогла бы объяснить. Себе и то не могу!
Я надела штаны и куртку, сунула ноги ботинки. Крадучись подошла к двери, холод ручки опалил ладонь. Что я увижу в коридоре? От воспоминаний стало страшно, и металлическая прохлада предательски поползла по руке под свитер. Внутренний голос тоном мадам Сильван спросил, не сошла ли я с ума?
«Страх – первый показатель непригодности мага», – ответила я себе. И решительно вышла в коридор.
Орф материализовался тут же, навострил уши, чувствуя мою злость. Сел, преградив дорогу. Я посмотрела на него испытующе.
– Что?
Орф не расплескался лужицей под ногами и двоиться не собирался.
– Отлично, злюсь я только на себя, – шепнула ему я. – И раз уж перезарядка отменяется, идём.
Он потрусил рядом. Личный критик всё тем же голосом соседки убедился, что я не в себе и приказал вернуться в комнату. Как бы не так!
Тише мышки я пошла по коридору, затаив дыхание, спрятав сердце под все пуговицы куртки, чтобы не билось так громко. Я свернула на лестницу и чуть не вскрикнула: тощий тонтту, похожий на синюю колбасу, подперев щёку, тёр лениво щёткой стенку. С его головы вспорхнула чудом уцелевшая малиновая бабочка. Орф зарычал.
– Спокойно, – сказала я. – Свои.
Бабочка тут же опустилась на моё плечо.
От щётки академического домового во все стороны разлетались дымчатые синие волны с запахом моющего средства. Касаясь штукатурки, они оставляли капли – там, где кто-то мазнул грязным пальцем или задел башмаком.
– Ходят тут… – проворчал тонтту. – Стены пачкают!
– Я нет. У меня руки чистые! – нашлась я и сунула домовому под нос ладони, пахнущие мылом. – И ботинки мытые. Сама чистоту люблю.
– Ладно уж, проходи, – буркнул тонтту.
– Меня Тара зовут, а тебя? – Я улыбнулась. – Будем друзьями?
Среди домовых сторонники мне не повредят, они, кстати, точно не аландарцы…
Тонтту посинел ещё ярче, особенно в щеках, словно его залили свежей краской, расширил круглые, как у нарисованной вороны, глаза.
– Как это друзьями? Ты же человек!
– А что мешает? – Я пожала плечами. – Я дома всегда молока в мисочку и печенье за печь нашему домовому ставила. Дружили. Он мне сказки нашёптывает ветками глициний и бугенвиллий по окнам, хороший у меня домовой. Апельсины ещё любит. Скучаю.
– Молоко? – Тонтту сглотнул и не выдержал, облизнулся. Потупился и кивнул. – Ладно… подумаю. Если молоко… Иди, мешать не будут.
Он махнул в сторону первого этажа продолговатыми пальцами. От них заструился едва заметный синий дымок. Поблагодарив, я пошла за ним.
Интендант спал, щедро распуская храп на всю проходную, вокруг его ноздрей витал подарок домового. Я выскользнула в ночь в сопровождении плазменного добермана и малиновой бабочки, которая словно приросла к моему плечу.
Море шумело справа, словно звало меня к себе, ветер окатил пронизывающей свежестью по лицу и забрался за шиворот. Я поёжилась и свернула в кампус, завидев пятна мерцающей плазмы тут и там. Орфы! Они-то мне и нужны!
* * *
Наверное, это было глупо, но я подходила к каждому и, заглядывая в глаза, тихонько звала: «Линден… Гельвасий…» Лиловые глаза ничего не выражали, хотя псы из плазмы и были настороже – не натворю ли чего.
Растену из-за моего орфа наверняка будет известно о прогулках ночью. Ну и ладно, скажу, что не спалось…
Я пересекла осторожно кампус до противоположного края. Всё выглядело мистичным, как и бывает ночью, немного пугающим и слишком большим, особенно тени, густые и подозрительные. Чёрные склоны гор спали, укрытые сверху звёздами, поблескивающая река перешёптывалась о чём-то с озером за мостиком, а море, расшибая волны вдалеке о высокий берег будто пыталось докричаться до местных водоёмов.
