Маргарита Бахур
Прощальная повесть
Набережная была залита тусклым чувством сомнения. Потом случилась узкая дорожка, кровь ради спасения казалась единственным путем.
Заключение эксперта
При экспертизе трупа телесных повреждений не обнаружено.
Морфологически выраженных признаков каких-либо болезней, которые могли бы привести к смерти, не обнаружено.
Я начинал вспоминать. Отголоски ушедших дней всплывали в памяти.
Смерть наступила от отравления…
Я внезапно вспомнил, что все построил. Я запутался в днях, но этот день точно дышал смертью. Смутное сознание выдало мне картины, как я собирал краски для гр-на Н. Я знал, что карбонат свинца токсичен, я намеренно заменил титановые белила в его палитре на свинцовые. Тюбики с краской было легко поменять, он были без этикеток и у меня, и у Н., так как все в нашем небольшом художественном кругу друзей по большей части покупали краски у того самого знакомого химика, который продавал их вполцены без посредников – и без наклеек. Он делал их для себя, ведь его знания давали возможность делать краски по рецептам старых мастеров. Он знал меня давно как реставратора, и, когда я пришел к нему за белилами, на его вопрос о надобности краски ответил просто: мне нужно было восстановить картину, написанную с использованием свинцовых белил. Он много пил и не особенно меня слышал, поэтому отдал тюбик без особых вопросов и вряд ли помнил мой визит в тот день.
На вскрытии в первую очередь обнаруживается грубая острая белковая дистрофия, некробиоз и некроз гепатоцитов, эпителия клубочковых капсул…
Я знал, что судебно-медицинские исследования покажут отравление свинцом, но ведь многие художники так умирали раньше. Может быть, гр-н Н. не знал о вреде белил, не знал о токсичности и о том, что обращаться с ними нужно осторожно, в проветриваемом помещении (в его комнате не было окон), не облизывать кисти, не есть и не пить его любимое вино в мастерской. Может, он был просто художником, решившим попробовать писать картины, как это делали до конца 18 века.
Я всё вспомнил. Краска с ядом попала прямо ему в руки.
Я подумал о ней. Мой друг В. сообщил мне, что ее не нашли. Она исчезла. Может, она уехала, освободившись от брата, а может, испугалась, что ее обвинят. Может, ее убили. Кровь текла по моему сердцу, в каждом его ударе жила она. Я теперь не знал, где она. Мне было тяжело собраться. Иногда я собираюсь не сам. Я понимал, что не было ни одной вещи, которая бы значила для меня больше, чем просто увидеть ее улыбку. Как только часы превратились в дни, я вскоре потерялся в тумане. Предельную отчужденность от мира теперь можно измерить. Вокруг дела с Н. носились люди, мирские дела опутывали эту смерть. Отчуждение – катастрофический процесс, при котором мне все открылось.
Они. У них есть продолжение, может, они умрут не одни. Но главный вопрос: были ли они живы вообще до этого? Жили или существовали?
Родные гр-на Н. носились с бумагами, собирали деньги, готовились похоронить усопшего. Знакомые ужинали дома с семьей и радовались, что сидели в теплых комнатах и могли еще дышать. Сейчас дистанция по отношению к другим была моей формой существования. Все уйдут, разойдутся по домам, а я останусь с этим чувством. Так я останусь в вечности. Я останусь на тех берегах, где красное солнце поднимается над синей водой, где мои следы озаряются лучами полуденного солнца, где облака собираются и поднимают меня вверх. Только меня сможет уловить эта вечность, как радиоволну, пока другие ходят среди столов и стульев, новогодних салатов, ходят среди друг друга, среди семейной суеты и мирских дел. Это не для меня. Это мимо меня. Меня нет в этих комнатах и никогда не было.
Notes
[
←1
]
Ге́рман Ге́ссе (нем. Hermann Hesse; 1877 – 1962) – немецкий писатель и художник, лауреат Нобелевской премии (1946).
[
←2
]
Епитимья́, или епитимия́ – церковное наказание (прещение), налагаемое на мирян в христианской Церкви; имеет значение нравственно-исправительной меры.
[
←3
]
Отсылка к афоризму «Рукописи не горят» – крылатое выражение, означающее, что настоящее произведение искусства нетленно, его нельзя уничтожить и запретить, оно рано или поздно будет принято и оценено публикой. Афоризм является цитатой из романа русского писателя Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» (1928—1940)